Гимназия Фейри Тейл

Гажил, покинув неуютное помещение, некоторое время приходил в себя — голова кружилась, а тошнотворный ком так и просился вырваться наружу. Но молодой человек не привык сдаваться и, сделав несколько глубоких вздохов, встряхнул головой и пошёл к месту своей расправы, точнее, к Лаксасу. Этот садюга (в том, что куратор придумает изощрённое наказание, Гажил не сомневался) «выбьет из него всю дурь» — как пить дать. Идти совершенно не хотелось, тем более, что испытательный срок с последней выходки не закончился, а, стало быть, наказание усугубится. Однако, идти надо. Гажил вздохнул и повернул за угол. Его друзья-товарищи в привычном режиме заканчивали разминку и потихоньку расходились по полю — на этой неделе у парней были ежедневные тренировки перед товарищеским футбольным матчем с военной академией «Саблезубые тигры». Гажил очень переживал, что Дреяры могут ему запретить участвовать, а ведь Лаксас не раз намекал на это и грозил пальцем. Это было бы очень жестоко, с учётом того, что без него, центрального нападающего, успех значительно снижался. Да, в команде «Фейри Тейл» достаточно много отличных игроков, но Лаксас сам говорил, что рассчитывает именно на него. Что будет теперь? Заменит Нацу? Но друг итак будет на передовой, да и Джет не подкачает, с его-то скоростью… Незаменимых людей не бывает? Грустно как-то получается. Вконец расстроенный Гажил вопросительно посмотрел на наставника. Тот лишь качнул головой в сторону остальных курсантов, тем самым предлагая присоединиться. Молодой человек вздохнул и, обнажившись по пояс, выбежал на поле. Никто из ребят никак не отреагировал на его продолжительное отсутствие, хотя Гажил внутренне напрягся — своими шутками они могли ещё больше понизить настроение парня. А разве он в чём-то виноват? Ну, если посудить? Чего он такого сделал, чтобы его наказывать? Ускакал в самоволку? Так это вовсе и не самоволка была — мистер Макаров сам дал добро Гажилу на продолжительные прогулки с Пантерлили. Коню нужен простор, так вот — он всего лишь выполнял свою «работу», а то, что перед этим повздорил с директором, так тоже ничего сверхординарного — не первый раз, как говорится, и не так уж и сильно — бывало и похуже. Подумаешь, отказался отдать коня в упряжку. Так ведь Пантерлили не тяжеловес — он чистокровный верховой скакун! Одна мысль только об этом вызвала в Гажиле бурю протеста. И ладно, если бы Лили, как ласково он называл своего жеребца, принадлежал бы Фейри Тейл, но он был личным конём Гажила, подаренным, кстати, ни кем иным, как самим мистером Макаровым. И после этого — дай лошадку во временное пользование. Конечно, парень высказал категоричное «нет», хлопнул дверью и умчался выпустить пар. Чуть не сбив при этом ту мелкую. Ан, нет, как раз таки сбил, правда, немного позже. Вот ведь принесла её нелёгкая! И чего она слонялась где ни попадя? Сидела бы, как все нормальные девушки в уголке, да на пяльцах вышивала. Гажил вообще не понимал, зачем женщинам учиться? Их дело бабское — детей рожать, да мужа ублажать. А тут новые порядки обозначились — свободу женщинам, и прочее, и прочее! Куда это годится? Если так дело пойдёт, они — эти самые женщины — скоро начнут свои «права качать», лезть в политику, занимать высокие посты (кто им ещё позволит?). Да что говорить, что им ещё в голову взбредёт: может платья снимут, обрежут волосы, да в штаны залезут? Как пить дать — мужичками станут! Б-рр! Гажила аж перекосило от такой перспективы. Но ведь основания для беспокойства у нормальных мужчин было — то тут, то там появлялись феминистские движения, в «воздухе» набирала обороты эмансипация. Эдак мужики и не у дел останутся — уйдут в прошлое, как пережиток и да здравствует матриархат! Вот и эта мелкая туда же — от горшка два вершка, ан нет — учиться надо! Пигалица! Собственно, Гажилу не нравилось присутствие в гимназии и остальных девушек, хотя нужно отдать им должное — воспитанницы не упали в грязь лицом и получали весьма хорошие оценки, порой даже выше его сокурсников-парней. Но те тоже хороши — расслабились. Нет, нельзя быть такими самоуверенными — женщины опасные и коварные создания, а потому с ними всегда нужно быть начеку! Одна Джувия чего стоит! Вот ведь вертихвостка — то в одного влюбится, то в другого! А ведь было дело даже до него «домогалась». «Гажил-кун, не поможете Джувии отнести корзину?» — практически пустую, между прочим! «Гажил-кун, какое наливное яблочко — достаньте Джувии, пожалуйста». Конечно, почему бы и не слазить на старую корявую яблоню с кучей сухих веток, обламывающихся под его нелёгким весом? А ведь так и хотелось встряхнуть деревце хорошенько, чтоб то яблочко, да по темечку красавице неотразимой попало, глядишь, ума набралась бы. Но нет, так порядочные дворяне не поступают! Нужно быть джентельменом и терпеть «капризы» дам. С каким облегчением он вздохнул, когда Джувия переметнула свои воздыхания на другую жертву, потом ещё парочку выглядела, пока в поле зрения не попался Грей. Да, жаль парня. Только к чести последнего, он ловко избегал свою воздыхательницу. Причём в буквальном смысле: бегает очень быстро! «Так, голубчик, а сейчас мне нужно тебе помочь», — с такими мыслями Гажил побежал наперерез Эльфману, защищая ворота. Раз — и парень принял мяч на грудь, два — пнул на противоположную сторону соперников. Ну, а там уже Нацу ждал. Молодец, парень. Пасуя поочерёдно с Джетом, он забил гол в ворота Места. Финальный свисток, хотя, не команда Гажила одержала победу. Довольные (а кто и нет) и разгорячённые ребята направились в душевую, однако Лаксас на полпути остановил Редфокса: — Через пятнадцать минут, чтобы как штык был у директора. «Ну, вот и приехали! Не забыл — зараза! Эх!» — Гажил со всего маха ударил по двери, да так, что теперь аккурат посреди деревянного покрытия зияла приличная дырища. — Ты чё творишь? — зашипел на него Нацу. — Посмотри, что наделал! А?! Ты своей дурьей башкой хоть немного думай — тут же девчонки туда-сюда снуют, хочешь, чтобы нас во всей красе увидели? — парень живо схватил ближайшее полотенце и завесил пробоину. — Да пёс с ней! И с ними тоже! — рыкнул Гажил и встал под холодную воду. Холод — это то, что ему сейчас нужно, чтобы остудить мозги. Зайти после душа к директору означало продолжительный разговор, а это в свою очередь ставило жирный крест на вечерних репетициях с ребятами. Что ж ему сегодня так «везёт»? — Эй, железка, хорош брызгаться или добавь горячей воды: не май месяц — холодно же! — кто-то из парней сделал замечание на свою голову. Голый и намыленный Редфокс повернулся на голос и недобро посмотрел. Отлично — будет на ком пар выпустить перед головомойкой! Парень уже намотал на кулак полотенце, как встретил на пути преграду в виде Нацу. — Стой, где стоишь, придурок, — друг стоял как стена, несмотря на невысокий рост, однако непробиваемая. Его кулак также был обмотан в полотенце, но целью был сам Гажил. — Уймись уже наконец, — Нацу крепко ухватил его за шею и притянул к себе, шепча на ухо. — Прошу как друга — остынь. Сейчас не время начинать потасовку. На кону много чего стоит, а ты всё испортишь. Думаешь, я останусь в стороне? Ты меня знаешь, начну драться — пиши пропало, а я тоже на испытательном сроке, и новых проблем мне не нужно. Думаешь, я ничего не знаю? Ошибаешься. Я маленький, да юркий, и про твою проблемку с новенькой в курсе. Так что быстренько смывай с себя пот и дуй к Макарычу. Авось всё обернётся. Не хватало ещё из-за девчонки на «губе» сидеть. Сказав это, Нацу резко развернул Гажила к себе спиной и с силой толкнул. Редфокс, не ожидая такой подлянки от друга прокатился на мокром скользком кафеле, чудом ни в кого не врезавшись и удержавшись на ногах. А как порой эпично умеют падать парни — все видели не раз! Гажил зло посмотрел в сторону Нацу, но тот как ни в чём не бывало плескался в другой душевой, рассказывая очередную смешную байку. Ну да, ему-то некуда торопиться! А вот Гажил, наоборот, спешно надевал на влажное тело курсантскую форму. Застегнув верхнюю пуговку и поправив ремень, молодой человек вышел на воздух, краем глаза замечая поддерживающее подмигивание друга. С невысохших волос стекали капли прямо на синий мундир, неприятно холодя кожу. Солнце уже село и не грело, так как днём, а потому слабые здоровьем могли бы с лёгкостью подхватить простуду. Об этом Гажил не думал — собственно, он никогда не беспокоился о таких мелочах. Солдат должен быть готов ко всему, в любом месте и в любой обстановке. Армия не для телячьих нежностей. Он не маменькин сынок, а мужчина! Широкие шаги быстро привели Гажила к месту его экзекуции. А в том, что будет именно так, парень не сомневался. Он хорошо знал силу удара наставника — Лаксас умел приложить, да и Дреяр-старший был крепким мужиком. Мало кто знал, но оба родственника в своё время участвовали в боях без правил, и то лишь в своих кругах. А Гажил знал этот круг не понаслышке — сам участвовал. Два года он был пушечным мясом, грушей для битья и просто мальчиком для выпуска гнева. Как только он тогда не сломался — Гажил не знал. Тщедушный паренёк, казалось, был на грани отчаяния, от постоянного недоедания кружилась голова, болел желудок, от холода сводило пальцы. Последний бой — и его немощное тело выбросили бы на улицу на съедение крыс. Такая участь ждала большинство мальчишек — и он не исключение. Но тот самый день, наоборот, дал новую жизнь никому не известному пацану. Уже на подступах к своей смерти, Гажил увидел на арене Громовержца. Слава об этом бойце гремела давно, вот только увидеть его воочию парню ни разу не удавалось, а тут такая удача! Стоит ли говорить, что этот «бог арены» был кумиром для щуплого мальчишки. «Всего один раз увидеть его, всего один раз!» — шептал, как заклинание Гажил, но Громовержец уже покинул ринг, лишь на мгновение мелькнув среди толпы. Пареньку так и не довелось поближе его рассмотреть. Неужели он так и умрёт, оставшись пылью среди ревущей толпы, жаждущей лишь «хлеба и зрелищ»? Кто-то толкнул его вперёд, и Гажил носом проехал по песчаной поверхности. Удар, ещё удар! Соперник не щадил паренька. Мальчишка сплёвывал кровью, но держался на ногах. Стыдно умирать дворянину не на поле сражения, вот так, валяясь, как шавка какая-то в ногах зажравшегося горожанина среднего класса. Было невыносимо. До слёз, до обиды и, наконец, до злости. Откуда она взялась, Гажил не понимал, но злость наполнила всё его естество. Он должен выжить и отомстить за свою семью. Парнишка поднялся на ноги и почти выпрямился — голова гудела, глаз заплыл, но каким-то чудом он заметил цепкий взгляд своего кумира. Мощный удар под челюсть заставил Гажила отлететь прямо на ограждение. Из глаз от боли как будто искры посыпались, спина и вовсе, казалось, надвое разломилась, мир уходил из-под ног. Парень поморгал глазами, пытаясь отогнать стекающую со лба кровь, как вдруг вновь увидел тот же взгляд. Гажил не знал: правда это или воображение, но очень хотелось первое. Чтобы ещё раз увидеть Громовержца, и чтобы он на него ещё раз посмотрел. — А-а-а! Согнувшись пополам, Гажил побежал прямо на тяжеловеса, ударив его головой прямо в жирный живот. Подняв руки в победном жесте и не ожидая такого от полумёртвого мальчишки, соперник рухнул на спину. Гажил вскочил на него и принялся разбивать в кровь ненавистную физиономию. Он уже ничего не чувствовал, ни боли, ни усталости. Ничего, только гнев и злость. Он даже не помнил, как его оттащили от поверженного соперника, как чьи-то руки его куда-то понесли. Ничего, долгожданная тьма окутала его. Единственное, что Гажил увидел, когда очнулся — это лучистые глаза какого-то старика и пышные седые усы. Эти самые глаза и пышные усы ожидали курсанта Гажила Редфокса в кабинете директора военной академии. За эти годы ничего в них не поменялось. Зато изменилась жизнь самого Гажила. Из полуживого оборванца он вырос крепким мужчиной, сильным бойцом и выдающимся воспитанником. Гажил был успешен во всех областях, за которые бы ни брался, касалось ли то учёбы, искусств или военного дела. Вот только характер не поддавался воспитанию. Но тут ничего не поделаешь — кровь! — У себя? — буркнул молодой человек, зыркнув на Мираджейн. — Да, давно ждёт, — немного неуверенно ответила секретарь. Ей почему-то стало жаль его. Несмотря на вздорный характер, Гажил был, в целом, неплохой парень: всегда помогал, если нужно было, да и когда был свободен — сам вызывался. А тут, похоже, серьёзно влип. — Заходи, — произнесла она напоследок, мысленно начав молиться святой Мавис о вразумлении всех троих. Святая Мавис, словно ангел-хранитель, оберегала всех, кто просил её о помощи. А фейритейловцы — все, как одна семья. Разве нужны в семье раздоры? «Заступница, наша, не оставь Макарова, Лаксаса и Гажила. Подари им мир и благоденствие. Чтобы мир и любовь воцарились в сердцах их». Молодой человек выпрямил спину и занёс руку, чтобы постучать в дверь. — Гажил, — курсант обернулся. В глазах Мираджейн было столько тепла и участия, что стало немного полегче. Девушка подняла указательный палец вверх и парень ей машинально вторил. Это был знак того, что они поддерживают друг друга, они вместе, они друзья, а это дорогого стоило. — Можно? — басистый голос раздался в приёмной, и тут же его обладатель скрылся за добротной дверью. — Заходите, мистер Редфокс, — ответил Макаров, соединяя руки в замок и хмуро смотря на воспитанника. Курсант прошёл в середину кабинета — стоять у двери, как провинившаяся девица, он не собирался. Мужчина должен отвечать за свои поступки. Всё равно перед смертью не надышишься. У окна, не оглядываясь, стоял Лаксас, набросив на одно плечо накидку с отороченным мехом — ясное дело, что с директором они всё уже обсудили. Но наставник сейчас молчал. — Вы, надеюсь, понимаете, зачем я Вас сюда вызвал? Обычно спокойный тон потихоньку стал повышаться. У Гажила от напряжения даже холодный пот по спине побежал, впитываясь в гимнастёрку на талии. Нервный комок застрял в горле, и парню оставалось только кивнуть. — А часто ли я Вас вызываю последнее время? «Конечно, часто — по пять раз на неделе». — Вы сопливый пацан или же курсант военной академии «Фейри Тейл»? Вы мужчина или кисейная барышня?! Гажил, сколько можно? А? Я Вас спрашиваю: сколько можно? Как в стенку горох, так и в Вас мои слова! Непрошибаем! Я уже устал Вас оправдывать за пределами академии, да и у мистера Лаксаса нервы не железные. Хотите по полной получить, по всем заслугам, как полагается? Вот как-то очень нехорошо стало молодому человеку. Старик Макаров всё сидел за своим столом, из-за которого его и не видать по хорошему счёту, но гневная аура распространилась на весь кабинет, а может и за него. Своим голосом директор возвышался над высоким воспитанником, давя одним лишь своим присутствием. Не зря все боялись попасть к нему на «ковёр». Добродушный старичок Макаров в гневе был страшен как великан. — Я доходчиво объясняю? — Ага, — еле выдавил из себя Гажил, удивляясь своему тихому голосу. — Девочка к нам только поступила, а Вы на своём коне чуть к праотцам её не отправили. Что я скажу, по Вашей милости, её дяде? Как Вы сами будете смотреть в глаза генералу Фернандесу в следующий его визит? Или думаете, что Джерар Вас по головке погладит, зная, как Вы поступили с его кузиной? Гажил сглотнул. А ведь точно — Джерар сегодня был очень агрессивен, сшибая его несколько раз на поле. И, кстати, все голы, забитые его командой, принадлежали только ему. Курсант Фернандес только с виду спокойный парень, но дорогу ему лучше не переходить. За своих голову оторвёт. А это Гажил имел «честь» почувствовать на своей шкуре. И как назло виной опять была «прекрасная дама». — Всё, мне надоело с Вами нянькаться! Запомните — это было последнее предупреждение! Вылетите, как птичка из гнезда, назад пути уже не будет. Вы меня знаете. А теперь вон отсюда, чтоб глаза мои Вас не видели! —  директор показал указующий перст на дверь. — Мистер Лаксас ознакомит Вас с моим решением. — Пошли, — тихо сказал наставник, когда поравнялся рядом с застывшим воспитанником и уже более громко скомандовал: — Кругом, шагом марш! — «Шагом, шагом марш! — Ать-два, ать-два! Шагом, шагом марш! — Ать-два, ать-два! Шагом, шагом марш! — Ать-два, ать-два!» * Слова этой «дворовой» песни невольно вырвались из уст гордого курсанта. Её знали многие воспитанники, но в стенах академии, по крайней мере во всеуслышание, никто не исполнял. А тут так захотелось! Да и чего? Хуже уже не будет! Или будет? Плевать! — «Шагом, шагом марш! — Ать-два, ать-два! Шагом, шагом марш! — Слышь, браток, куда идёте? Шагом, шагом марш! — Рота! Шагом, шагом марш! — Песню, запе-вай! Шагом, шагом марш!» Лаксас и на это ничего не ответил. Гажил злился — ну так сам виноват. Пусть пока хоть так остынет. Дед, конечно, поступил по справедливости, назначив наказание, но для молодого человека оно будет тяжким. Лаксас сопровождал воспитанника до самой казармы, не говоря ни слова — пусть ещё подумает. — В шесть утра чтоб был готов как штык. Гажил застыл в проходе; другие курсанты ещё не вернулись. Он быстро подошёл к своей койке и со всего маха брякнулся на неё. Пружины жалобно скрипнули, покачивая некоторое время своего хозяина. Злость взяла верх над ним уже который раз за сегодня. Хотелось пнуть спинку кровати, но Гажил удержался, только рыкнул. Громко, во все лёгкие. — Эй, Железка, это ты штоль бузишь? Нацу появился «как всегда вовремя». Гажил схватил с тумбочки жестяную кружку и запульнул её в дверной проём. — Скройся с глаз моих долой! — не удержался парень и закрыл глаза, отворачиваясь. — Мимо, — неунывающий голос друга раздался совсем рядом, и в следующее мгновение соседняя койка скрипнула под его весом. — Р-рр! — Не рычи, — теперь уже собственная койка прогнулась, и Гажил недовольно воззрился на Грея. — Мы тебе принесли булочки и кефир. Извини, это единственное, что удалось притащить. Давай, ешь! — молодой человек протянул другу еду. — Не хочу, — Редфокс скрестил руки на груди. — Спасибо, ребят, но… оставьте меня одного. Хорошо? — Как хочешь. Булочки мы тебе всё же оставим, — согласились курсанты, однако Гажил замотал головой: — Нет. Сейчас ничего в горло не полезет. Идите.