Привкус мака в темноте

      Это утро началось легче всех предыдущих. Ян проснулся в хорошем самочувствии. Идея с салфетками себя оправдала — сегодня трусы почти не испачкались. Протекло только пару капель. Парень решил, что вечером распределит салфетки более грамотно. События ночи смущали и шокировали, но юноша смог от них отмахнуться. Впервые за эту неделю. На цветы в кровати он плюнул. Только старые выкинул. Запах от них развеялся, но Ян не сомневался, что к вечеру его снова начнут усыплять.       Увы, но улучшение здоровья оказалось временным. Днём температура вновь поползла вверх, но уже не так высоко, остановившись на тридцати семи и шести. Ян смог заняться домашними делами, не требующими особых сил. Даже решил побаловать себя чем-нибудь вкусненьким, тем более горло само просило мягкой еды.       Просматривая в интернете сайты с рецептами, он выбрал пирог с ананасами, благо ананас юноша купил. Ян всегда гордился, что его кулинарные познания не ограничивались одной яичницей. Хотя нет, познания-то как раз ограничивались, рецепты он никогда не запоминал. То ли у парня был талант к кулинарии, то ли готовить действительно легко, но даже сложные блюда у него всегда получались с первого раза. Часто торчать у плиты у Яна не было времени, но раз в неделю, по воскресеньям, он периодически баловал свой желудок пастами, борщами, мясными запеканками и прочей вкусной снедью, а в рабочие дни перебивался макаронами, гречкой, котлетами, ну или, на худой конец, самой холостяцкой пищей — пельменями.       Растирая масло с сахаром, парень поддался хорошему настроению, начиная мычать про себя песенку «Про друзей» из старого мультфильма «По дороге с облаками», а добавляя яйца, стал пританцовывать, но быстро остановился. Всё-таки слабость давала о себе знать — чуть миску не уронил. Рецепт действительно прост до невозможности: к маслу, сахару и яйцам добавить ананас, муку, разрыхлитель, перемешать и отправить в духовку на полчаса.       Уже поедая получившийся нежнейший пирог с чаем, Ян засел у окна, выходящего на дорогу, просто наблюдая за прохожими. Кто-то прогуливался, наслаждаясь погодой. Дети катались на стареньких велосипедах. Какой-то рисковый парень с девушкой, с полотенцами на плечах направлялись в сторону озера. Вот ведь люди… Уже середина августа, два дня подряд лил дождь, на улице стоял ледник… А им всё равно, едва потеплело — тут же купаться.       День пролетел незаметно. Вечером он снова созвонился со Светославом. Сегодня суббота, значит, работы у мальчика должно было быть меньше. Многие из постоянных клиентов считали, что «Выручай-ка» закрыта по выходным. Впрочем, даже это обстоятельство не помешало Светику остаться без обеда. Работая в одиночестве, необходимо брать перерыв, закрывая офис, и выпроваживать из него клиентов, перед тем как отойти. Неудивительно, что доброму мальчику этого не удалось сделать. Зато хотя бы закрылся вовремя.       Перед тем как отправиться спать, Ян повторил свой трюк с салфетками, распределяя их по большей площади. Внезапно для себя он понял, что ожидает встречи с Августом не с неприязнью, как раньше, а интересом и даже каким-то нетерпением, но по-прежнему перемешанным со страхом. Это оказалось неприятным сюрпризом. Юноше даже пришлось напомнить себе, что его насилуют, принуждают против воли! Если он попробует взбрыкнуть, то получит по полной. Вот только проблема в том, что ему уже не хотелось брыкаться…       Даже когда сегодня Август подвесил его на верёвках за бёдра и поясницу с выставленной попой и головой, опущенной вниз, да ещё и с завязанными глазами, юноша не сомневался, что получит удовольствие, не сопротивляясь ему. А вот осмысление своего поведения на утро вызвало гнев и чувство вины, омрачившие ему весь день. Вечером воскресенья в постель он забрался в смятении, не прекращая копаться в себе.       Грустные мысли его не спасли. Убеждённость, что это по-прежнему насилие, дала трещину. От зажигающей страсти не укрыться. Полностью поддавшись желанию, Ян беспрекословно позволил Августу усадить себя сверху, самостоятельно приподнимаясь и опускаясь, как было велено. Осознание того, что он вытворяет, пришло в самый неподходящий момент. Парень замер прямо на мужчине посреди процесса.       — Что случилось, малыш? — Итальянец не стал игнорировать смену поведения юноши. Тот секунду назад сам двигался, подстраиваясь под его темп, и вдруг застыл.       А Ян и не знал, что ответить. Ему было так хорошо, что в голове начали роиться просто дикие мысли о том, как жалко будет расставаться с Августом. Вместо ненависти на сердце… что? Тоска?! Когда это он перестал считать действия итальянца ужасными и мерзкими?! Юноша совсем потерял свои прежние убеждения. Он меняется, хоть и не хочет меняться! Значит, чем быстрее всё закончится, тем будет лучше!       — Я… хотел спросить… — Ян неуверенно пошевелился. Конечно, обсуждать важные вопросы, когда сидишь на божестве сна с членом в попе затруднительно, но парень хотел быть уверенным, что завтра всё закончится. — Сегодня ведь будет последний день? Потом вы меня отпустите?       — Отпущу?       Яну бы промолчать, заметив нахмуренные брови, но он попробовал объяснить.       — Вы ведь сказали, что будете насиловать меня только неделю…       — Значит, насиловать… — Август рывком поднял корпус, схватив парня за шею. Мужчина выглядел рассерженным. — Кажется, ты уже забыл, что такое настоящее насилие.       Юноша сдавлено охнул. Из-за смены положения, он больше не контролировал глубину входа и невольно насадился на член итальянца полностью.       — Я отпущу тебя, Ян, только после того, как мы встретимся на твоей работе, и ты вежливо, публично извинишься за грубость. А заартачишься — станешь моим сексуальным рабом на месяц! И уж поверь, я покажу, что такое настоящий ад!       У юноши из горла вырвался хрип, его слишком сильно сдавливали. Страх, притупившийся за последние пару дней, вспыхнул снова. Мужчина душил его с такой же силой, как и в тот раз, когда Ян отказался лезть на гинекологическое кресло. Парень вцепился в руку Августа, пытаясь прохрипеть мольбы о прощении. Он ведь только спросил! За что с ним так?!       Несколько сильных толчков бёдрами от итальянца одновременно с удушением неожиданно отозвались томящим возбуждением. Это было страшно, даже больно… Но Ян отчётливо ощутил ноющую пульсацию в анусе. Тело хотело жёсткости. Отрицательные эмоции принесли непонятную пикантность. Разум и плоть разделились. Сознание ненавидело, проклинало то похотливое существо, в которое превратился юноша в руках Августа. Оно вопило, просило остановиться, хотело убежать, спрятаться, спастись от безумия происходящего. Тело же, наоборот, билось в экстазе, охотнее открывалось, позволяло вторгаться в себя сильнее и глубже. Его волновало только удовольствие, даже если оно окажется смертельным.       Едва пальцы разжались и Ян смог сделать глубокий судорожный вдох, его толкнула прямо в спину ещё одна пара рук, роняя на грудь мужчины, который, держа юношу за предплечья, лёг обратно. Август снова раздвоился. И пока первый прижимал парня к себе, второй просунул ещё два пальца в задний проход Яна, где уже пребывал член мужчины.       Пытающийся в это время восстановить дыхание юноша обеспокоенно обернулся. Такой непрозрачный намёк он проигнорировать не мог. Тело, наконец, очухалось и согласилось с разумом. Подобного поворота никто не ожидал. Долго не проявляющая себя паника уверенно приосанилась. Настал её черёд. Просить о милосердии бесполезно. Сколько раз пытался. Если итальянец что-то задумал, то доведёт дело до конца.       Когда второй мужчина приложил свой орган, полностью идентичный в немаленьких размерах уже имеющемуся оригиналу, к заднему проходу, Ян с перепугу попытался рвануть вперёд. Анус резануло болью, но чужие руки жёстко подавили мятеж, не дав ему далеко продвинуться, и вернули беглеца на место. Тело парня сжалось само собой. Но на этот раз никто не стал ждать или уговаривать его расслабиться. Второй Август вошёл в юношу резко, под душераздирающий вопль.       В глазах Яна полыхнуло. Места удовольствию там уже не осталось. Это была чистая боль. Как мужчина смог вторгнуться в него и не порвать себе уздечку, юноша не имел понятия. Верно, дело в контролировании Августом всего мира. Одновременные толчки едва не свели парня с ума. Кажется, настолько больно ему ещё не делали. Но мужчина каждый раз великолепно демонстрировал, что всегда может быть хуже. Сегодня Ян убедился в этом трижды. Третий раз, когда оба маньяка затолкались в него несинхронно. Один подавался назад, а второй устремлялся вперёд и наоборот. Тут рассудок парня всё-таки отключился на несколько секунд. Он не потерял сознания, но лишился всех ощущений, ничего не чувствуя, ничего не понимая, а когда пришёл в себя, обнаружил, что вцепился в плечо первого Августа зубами, скуля от дикой боли. К счастью, совсем скоро итальянец кончил, одновременно с самим собой.       Едва жуткая боль в заднем проходе сменилась жгучей, но более терпимой, Ян, дрожа всем телом, разжал зубы, страшась, что с ним сделают за укус. Но на том месте не осталось ни следа, кроме влаги от слюней и слёз. Невыразимая горечь сдавила парню сердце, и он разревелся, уткнувшись лбом в грудь итальянца. Сначала тихо, но звук рыданий постепенно нарастал, заполняя всю комнату. Юноша не знал, сколько осталось Августов в помещении, не смотрел вокруг. Одиночество пробралось в душу, словно его только что предали. Невыносимо захотелось утешения, чтобы его пожалели, успокоили, убедили, что боль скоро пройдёт. И поэтому он сильнее жался к тёплому телу мужчины. Но оно внезапно стало жёстким и ледяным, словно камень.       Сделав глубокий судорожный вздох, Ян открыл глаза. Он лежал на той самой площадке перед лестницами, откуда обычно начинал путь. Его наказали и выкинули. Юноша, всхлипнув, утёр слёзы и попробовал сесть. Больно! Все бёдра в крови. Несколько капель упали на белоснежную плитку. Он не понимал, за что с ним так? Что он такого сказал?! Наверное, нечто дерзкое… Август продемонстрировал, насколько хрупко его расположение. Даже не усыпил Яна, как делал обычно. Просто бросил. Отчаянное желание извиниться, заслужить прощение вызвало у парня потребность к странным действиям, но он даже не мог встать, не то что подняться по лестнице. Хотя есть и другой путь… Недолго думая, он нырнул в пропасть, но полёт оказался быстрым. Его жёстко и ощутимо сбросили обратно на платформу.       — Но… я же… — Яну всё-таки казалось, что итальянец его выслушает.       Ему ничего не осталось, кроме как мёрзнуть на холодном полу, сжавшись в комочек, всхлипывая от боли и несправедливости. Медленно, постепенно сознание уплывало. Сон переменился. Это было уже не осознанное сновидение, контролируемое мужчиной, а самое обычное, то, что видят люди, имевшие счастье не перейти дорогу древнему божеству. Но даже там постоянно возникал итальянец, то высокомерно глядящий на жертву, то милосердно соизволяющий обнять юношу.       Открыв глаза в собственной кровати, Ян не сразу смог распознать, что из приснившегося было на самом деле, но сильная боль в теле, особенно в анусе, расставила всё на свои места. Шевелиться неприятно, сесть, не поморщившись, трудно, а ровно встать и сделать несколько шагов вообще невозможно. Неужели Август настолько разозлился, что перенёс все повреждения в реальность? За что?! Ян же ничего не сделал, просто спросил! Помня, сколько крови видел ночью, юноша всерьёз забеспокоился. Разорванный анус мог привести к серьёзным инфекциям. Но идти в больницу и сверкать там задом для парня было почти смерти подобно.       «Август — ублюдок! — Ян скомкал все цветы, разбросанные по подушке, со стоном приподнялся, открыл окно и выбросил их вон. — И как только я забыл, какое он чудовище! С ума сойти, я даже начал симпатизировать маньяку! Потянулся к садисту! Да больше ни в жизнь!»       Кипеть и злиться можно было до бесконечности, но факт остаётся фактом. К врачу Яну только завтра, маленькая температура всё равно держится. Естественно, оставаться на больничном он не собирался, даже недолеченный. Постарается съездить в поликлинику с самого утра и выйти в этот же день на работу. Не хотелось проводить с итальянцем дополнительную ночь.       «Только бы он не разозлился сильнее, — Ян, кряхтя, на карачках выполз из постели, морщась на каждое движение. — И вообще не заявил, что сможет подойти ещё через неделю…»       Оставалось молиться, чтобы зад до завтра более-менее зажил, и мужчина не разорвал его ночью ещё сильнее. Робкую надежду попробовать заставить Августа сменить гнев на милость парень пресёк на корню. С чего он вообще к нему потянулся?! Настолько устал от одиночества?! Или это и есть то, что называют Стокгольмским синдромом? Хватит! Больше никаких иллюзий по отношению к маньякам!       К вечеру боль немного уменьшилась, но приближающаяся ночь очень пугала юношу. Он совершенно не знал, чего ожидать. Надо ли говорить, что выписывается завтра? А если говорить, то как? Перед самым сном юноша совсем разнервничался, не находя себе места. Нормально ходить он ещё не мог, но за цветами всё же спустился, чтобы вернуть их в комнату. Яснее ясного: сам он в таком состоянии не уснёт. Даже если Август планирует самые немыслимые извращения, лучше не усугублять. Плаха готова, палач ждёт.       В итоге, в убежище итальянца он появился вовремя, скукожившись, опустив голову и нервно сжимая кулаки. Ян даже не сразу понял, что снова голый. Кажется, они вернулись к самому началу. Сердце от беспокойства стучало так громко, что юноша удивился, почему его удары не отражаются эхом. А вот шаги медленно приближающегося итальянца мучительно разносились по всему залу. Напряжённая атмосфера чувствовалась хорошо. Даже сердце Яна начало постепенно подстраиваться под звук шагов, делая удары и замирая вместе с ними. Ужас сковал по рукам и ногам. Вся храбрость, присутствовавшая днём, испарилась.       — Подними голову, — первый приказ прозвучал, когда мужчина остановился в паре метров от юноши у круглого высокого столика.       Ян нерешительно подчинился. Посмотрев прямо в лицо мучителю, парень убедился, что в ярко-зелёных глазах только холод. Но ещё больше пугало нечто, лежавшее на столе и прикрытое белым полотенцем. Что такого приготовил Август, если для эффекта решил скрыть?       — Подойди ко мне.       Стараясь не мешкать из-за боли, юноша приблизился, а остановившись, не мог отвести взгляда от выпуклости на столе. Из-под полотенца выглядывал кусочек серебряного подноса.       — Заведи руки за спину и не вздумай пошевелиться.       Новый приказ, отданный ледяным голосом, заставил Яна задрожать. Он сглотнул, но подчинился, не скрывая своего страха. Тем более тот усилился, едва мужчина скинул полотенце на пол. На подносе лежал предмет, похожий на зажим, толстые полые иглы, непонятные металлические дуги, недлинные тонкие цепи и узкая полоска кожи. Юноша еле сдержался, чтобы не шагнуть назад. От дикого страха у него закружилась голова. Через что теперь его заставят пройти?       Август, кажется, наслаждался реакцией жертвы. Он смаковал каждый миг, медленно беря в руки зажим и рассматривая его, держа так, чтобы Ян видел длинные полые колечки на его окончании. После чего мужчина, также молча, захватил инструментом левый сосок юноши, расположив кольца по вертикали, и потянулся за иглой.       — Нет… — едва до Яна дошёл замысел, он больше не смог себя контролировать.       Юноша попытался отпрянуть, но только сделал себе больнее — мужчина крепко сжал сосок, не выпуская его. Вне себя от ужаса, парень забыл про всё на свете, расцепил руки и схватил ими инструмент, отчаянно стараясь защититься. Ноги ослабли, и он рухнул бы на колени, но в дело вмешалась знакомая ранее сила этого места, удерживающая юношу прямо.       — Пожалуйста, сжальтесь! — заливаясь слезами, Ян поднял на Августа глаза, полные страха. — Я не хотел вчера злить вас! Пожалуйста! Не… не надо…       Мужчина недолго понаблюдал за бьющейся в истерике жертвой, но когда он заговорил, его голос перекрыл нескончаемый плач, отчётливо доходя до юноши.       — Я жду не больше трёх секунд, Ян. После этого всё, чем ты продолжишь шевелить без разрешения — будет отрезано.       Жуткое заявление подействовало не хуже ведра с ледяной водой. Съёжившийся парень, делая судорожные вдохи, прижал руки к груди и застыл, не решаясь ни слова сказать, ни даже моргнуть. Слёзы щипали глаза, скатывались по щекам, попадали в рот, но он вообще не обращал на них внимания, проклиная себя за срыв. Знал же, насколько бесполезно сопротивляться, Август сделает только хуже. Всё дурацкие иголки виноваты, которых он боялся чуть меньше итальянца.       — Руки за спину, встань ровно. И поживее.       Дрожащему всем телом Яну пришлось подчиниться. Инструмент, по-прежнему больно сжимающий сосок, так и не нагрелся, неприятно холодя кожу. Как ни дико было смотреть на Августа, подносящего иглу к его телу, Ян не посмел закрыть глаза. Может, не видеть было бы легче, но вряд ли маньяк ему разрешит.       Боль, пронзившая тело, оказалась относительно терпимой. Юноша только тихо вскрикнул, когда игла проткнула сосок, дальше снося всю процедуру просто морщась. Действительно, больше страшно, чем больно. Ведь всё познаётся в сравнении. Когда разрывают зад — намного хуже.       Август, не особо затягивая, после прокола продел в отверстие в игле гибкое кольцо с цепочкой, а после, вынув все лишние предметы, застегнул его. Никаких дезинфекций произведено не было, впрочем, вероятно, во сне она не была нужной.       У Яна в голове никак не укладывалось, что теперь в его соске торчит металлическое кольцо, а из ранок потихоньку вытекают тоненькие струйки крови. Зрелище жуткое. Но хотя бы паника немного отпустила… До того момента, пока юноша не понял, что ничего ещё не закончено. Август намерен проколоть оба соска. И весь колорит неприятных ощущений придётся испытать заново.       Второй раз удалось пережить это легче. Защёлкнув второе кольцо, Август взял с подноса кожаную полоску, оказавшуюся ошейником, и надел Яну на шею. Потом вставил в каждое кольцо по металлической цепочке и соединил их с ошейником, натянув, таким образом, соски. Крови на груди стало больше, неприятных ощущений добавилось. Парень глубоко задышал, убеждая себя, что ничего страшного не случилось. Всего лишь пирсинг. Невидимая сила больше не помогала ему стоять, приходилось рассчитывать только на себя.       — Встань на колени.       У сломленного юноши даже мысли не возникло ослушаться. Боль в заднем проходе и сосках не замедлила выполнение распоряжения. Мужчина, наградив жертву очередным холодным взглядом, молча расстегнул ремень на брюках. Что сейчас придётся делать, Ян понял сразу, и его замутило. Слишком ярок в памяти опыт проведения первого минета. Хорошо хоть нос не так сильно заложен после слёз, дышать можно. Тем более, если отказаться, навредит сам себе. Уж у Августа хватит фантазии добиться своего, доведя при этом жертву до полусмерти. Ещё, правда, чего-нибудь отрежет.       «Мерзость, — юноша сжал губы — кто это вообще придумал?!»       Но тут парню припомнилось, что итальянец сам ему отсасывал. А до этого совал язык и кое-куда похуже. И ничего. Мужчина просто доставлял Яну невероятное удовольствие, по своему желанию, не побрезговав использовать рот. Юноша настолько убедил себя в обыденности оральных ласк, что едва перед его глазами предстал немного возбуждённый член мужчины, сам потянулся к нему лицом и рукой, но тут же отпрянул. И дело не в брезгливости. Он испугался делать что-либо без приказа. Вдруг его толкование ошибочное и вызовет новый гнев.       — Все верно, — видя такую покорность, Август потеплел в голосе. — Бери в рот. Если поможешь себе рукой, будет удобнее.       Очень осторожно, медленно, Ян выполнил указание, припоминая, чему итальянец его учил в первый раз и что делал сам. Сильнее прижавшись языком к уздечке, он повторил поступательные движения головой, помогая себе руками.       Снова потекла неприятная солёная смазка. Стало очень противно, но парень позволил Августу иметь себя в рот, послушно выполняя за него всю работу. Наградой за покорность стало мягкое касание рукой до его волос. Мужчине нравилось.       — Ускорься. Возьми глубже…       Член Августа уже полностью перешёл в эрегированное состояние, и держать его во рту стало труднее, но и этот приказ Ян постарался исполнить, о чём сразу пожалел. Слишком глубоко. Рвотные позывы опять всё испортили. Пришлось резко отвернуться, освобождая рот, и прокашляться.       — Поторопись, или будет хуже, — хриплый голос выдал нетерпение маньяка.       О да, в этом Ян не сомневался. Кажется, Август навсегда отучил его от мысли, что существуют моменты, когда хуже быть не может. Может. Всегда может. Второй раз, двигаясь более осторожно, ему удалось довести мужчину до оргазма. От вкуса спермы, как всегда отвратительного и горького, захотелось немедленно избавиться, но чужая ладонь вмиг зажала ему рот, не давая сплюнуть.       Юноша замычал, пробуя вырваться, но теперь его схватили ещё и за волосы. Пришлось глотать. Приказа не прозвучало, но хорошо выдрессированное животное понимает требования хозяина без слов. Яну стало горько не только во рту, но и на душе. Ошейник надели правильно. Из него действительно, всего за неделю, сделали послушного щенка, попавшего в зависимость от ласки хозяина и до дрожи боящегося его недовольства.       — Вставай. Поворачивайся ко мне попой и нагибайся.       Ну вот и всё. Ян понимал, что его сегодня обязательно трахнут в зад, но боялся даже представить себе этот момент. Анус ещё очень сильно болел. Вторжение Августа, если тот не залечит рану, сделает только хуже. Всё отчаянье отразилось в несчастном взгляде широко раскрытых глаз, направленных на итальянца. Так смотрят побитые собаки. Но никакие взгляды не подействуют на божество, если у него нет сердца. Понимая, что за промедление будет наказан, юноша, пошатываясь, поднялся на ноги. Не зная, как ему нагнуться, парень просто согнул спину на девяносто градусов, упираясь руками в колени. Звучный шлепок по ягодице заставил его вскрикнуть, одновременно вздрагивая.       — Ноги расставь шире. Колени прямо, ладонями в пол, — распоряжения итальянца сегодня отличались не только краткостью, но и сухостью.       Ян в жизни не подозревал, что сможет принять такую позу, тем более не чувствуя дискомфорта в связках и мышцах. Сон явно улучшает его физические данные. А вот закачавшиеся цепи с кольцами на сосках добавили массу неприятных ощущений. Едва остановившаяся кровь закапала вновь прямо на пол.       Август взял его без чего-либо экстремального. Долго разрабатывая дырочку пальцами вначале, без попыток возбудить, скорее выдерживая паузу между своими заходами. Ян только морщился. Анус жалило на каждое вторжение, даже со смазкой. К счастью, не так сильно, как вчера. Его собственный пенис, уже приученный вставать при входе хозяина, начал медленно подниматься и без стараний итальянца. Возбуждение сыграло юноше на руку: тугие мышцы легче расслабились, свободнее пропуская в себя Августа.       Толчки мужчины оказались быстрыми и мощными, но Ян смог ровно устоять. В этом плане упираться ладонями в пол — удобно. Всё закончилось, едва в него кончили. Мужчина снова не посчитал нужным позаботиться о жертве. Просто пока не выгонял из своего убежища.       А юноша не знал, можно ли ему хотя бы шевелиться. Но всё же решил сменить позу «раком» на стойку «скромный оловянный солдатик, скрывающий свой стояк». Точнее, он просто встал ровно, опустив голову и загораживаясь руками. Соски продолжали ныть, цепи неприятно позвякивали при шевелении.       — Я… — начал юноша и осёкся под внимательным взглядом.       — Что?       Опять это недовольство в голосе. Наученный на горьком опыте, парень покачал головой.       — Договаривай, раз начал.       Кажется, это не понравилось итальянцу ещё больше.       — Я… завтра утром рано выписываюсь… и сразу на работу…       — Выписываешься? — мужчина уселся в любимое кресло, возникшее под ним из воздуха, и закинул ногу на ногу.       Как же с ним сложно! Боишься дунуть, поскольку в любом месте может оказаться детонатор. Парень мучительно пытался прощупать хоть какую-то логику его раздражения.       — Если… вы мне разрешите… — произносить настолько унизительные вещи очень трудно, но юноша преодолел себя. Их встречи изначально были поставлены как всемогущий хозяин с безвольным питомцем. Возможно, Август ждёт и соответствующие речи.       — Ты ещё болен, — сухости в голосе немного поубавилось. Такой диалог мужчине определённо нравился больше.       — Знаю, но… Светослав… там без меня зашивается. Мне намного лучше. На улице не холодно… долечусь по ходу, — Ян открывал правду только наполовину. Не признаваться же, что мечтает перестать быть сексуальной игрушкой, хотя это должно быть и так ясно.       Август окинул жертву хищным взглядом. Юноша заволновался, что его сейчас уличат во лжи.       — Убери руки, — мужчина поудобнее устроился в кресле, подперев голову рукой. — У тебя стояк после того, как я тебя отымел.       Ян покраснел сильнее, но промолчал. А что говорить? Действительно, стояк, пусть и немного уже опавший.       — Займись собой, а я понаблюдаю.       Удивление юноши длилось секунду. Он настолько привык подчиняться итальянцу, что просто начал выполнять команду. Цепи на сосках продолжали позвякивать при каждом движении, причиняя мучительную боль. Анус по-прежнему неприятно жгло. Все эти ощущения значительно мешали, впрочем, юноша подозревал, что в его нынешнем состоянии у него всё равно ничего бы не вышло. Сосредоточиться не получалось, он думал только о холодности мужчины и о том, как бы избавиться от желания получить от него немного нежности и утешения. В итоге парень просто натёр себе пенис.       — Голову подними, смотри на меня!       Стоило Яну встретиться взглядом с ярко-зелёными глазами, как его член сам устремился вверх, приходя в боевую позицию, хотя только что почти висел. Смущение и страх, испытываемые юношей, почему-то усилили возбуждение.       — Подойди, — Август похлопал себя по колену с явным намёком.       Порядком вспотевший юноша, едва перебирая ногами, всхлипывая при каждом шаге из-за болезненных ощущений во всём теле, послушался, замешкавшись только перед тем, как сесть. На коленях у мужчины оказалось неуютно. Прикосновение ткани от его костюма к обнажённой коже подчеркнуло разницу в их статусе. Ян не более чем питомец, провинившийся щенок, приласкать которого — всего лишь прихоть хозяина. Его небрежно взяли на руки, положили поперёк кресла, навалив спиной на подлокотник, после чего божество сна милостиво соизволило снять перчатку и обхватить изящной ладонью его член. Ян непроизвольно вздрогнул, словно разряд тока прошёлся по телу, когда Август коснулся до его плоти. Тело знает господина. Оно любит его ласку, жаждет его прикосновений. Всего нескольких движений вверх-вниз по пенису, хватило, чтобы парень, закинув голову назад, закрыв глаза и приоткрыв рот, с мучительным стоном кончил, выстрелив высоко ввысь.       «Как же это отвратительно!» — Ян, тяжело дыша, замер на руках у садиста. В глазах опять стояли слёзы от осознания, насколько он жалок. Просто сломленный, подчиненный мазохист, иначе не скажешь. И что больше всего мерзко, он опять чувствует сожаление, что такого в его жизни больше не будет.       — Хороший малыш.       Голос Августа немного привёл его в чувство. Ян хотел приподняться, но ему не дали, оставив у себя на коленях.       — Тебе очень идёт пирсинг, — итальянец надавил на сосок, и юноша скривился, пискнув. Это было больно. — Жаль, что ты поначалу пытался мне возразить и заработал наказание. Я решил приберечь его напоследок.       Что? Ян не ослышался? Его ещё что-то ждёт?! Парень вперился взглядом в мучителя, боясь даже спросить, что за наказание.       — Ты так отчаянно не хотел пирсинга, что я решил его с тебя снять, — мужчина протолкнул левую руку под спину юноши, прижимая его к себе, а в правой зажал появившийся из воздуха кинжал. Тот самый, красивый, изогнутый кинжал, которым когда-то порезал парню бедро.       Понимая, что ничего хорошего сейчас не произойдёт, Ян вцепился руками в пиджак садиста.       — Сжальтесь… Я же просто испугался!.. Я…       — Тсс… — Август приложил острейшее лезвие к губам жертвы, не позволяя ему продолжить мольбу. — Что бы я сейчас ни сделал, ты не пошевелишься.       Ян не хотел смотреть, что мужчина порежет этим ножом. В любом случае, это будет страшно, жутко и больно. Неимоверным усилием воли, он заставил себя сфокусироваться на чём-нибудь другом. Это должно помочь перетерпеть ужасные моменты, чтобы не поддаться панике и не сделать себе ещё хуже. Пуговица! Ненавистная золотая пуговица на пиджаке с выгравированной на ней звездой! Он будет смотреть на пуговицу! Ян невольно скользнул взглядом с выбранного маячка на лезвие, следя, как оно двигается к его груди. Нет! Если не пуговица, то звезда, покачивающаяся в мочке уха маньяка! Нужно смотреть на звезду! Только не на кинжал! Только не на кинжал! Только не…       Острая колющая боль оказалась сильнее решимости, и юноша резко опустил глаза. Нож вошёл ему под сосок, срезая его и выпуская ручеёк крови. В глазах у Яна потемнело. Он зажмурился, чтобы стерпеть дурноту. Если боль пока не становилась невыносимой, то это, верно, от шока. Скоро чувства вернутся. Парня невыносимо замутило. Он сжался, давясь рыданиями, но как-то воспротивиться или пошевелиться не посмел. Тело помогло разуму — его просто парализовало от страха. Только не ясно, почему боль не усиливается, а ослабевает. Даже пирсинг перестал чувствоваться. Остался только дикий страх и дурнота.       Тихий смех маньяка, внезапно разрезавший тишину, заставил дрожащего юношу раскрыть сильно покрасневшие, заплаканные глаза. Август смеялся, сквозь довольную улыбку.       — Какой послушный малыш, — он мягко вытер стекающие по щекам слёзы своей жертве. В руке кинжала уже не было.       Ян, часто дыша, буквально заглатывая воздух, резко опустил голову вниз, чтобы увидеть, что с ним сделали, и обомлел. Никаких ран или порезов. Следы крови пропали. Пирсинг по-прежнему на месте, но соски выглядят поджившими. Припухлость, образовавшаяся после прокола, спала. Не веря своим глазам, парень дотронулся до груди пальцами, проверяя кожу на болезненность. Некоторое время он ощупывал себя на потеху маньяку, после чего поднял на садиста изумлённый взгляд, раскрыв рот. Вопрос застрял в горле, юноша не мог выговорить ни слова, он испытал слишком сильный стресс.       — Испугался? — Мужчина не испытывал сожаления. Это слышалось по голосу. Он задал вопрос, прекрасно зная на него ответ. Не заметить ужас, который испытывала его жертва, мог только слепоглухой олигофрен.       Яна затрясло сильнее. Говорить он всё ещё не мог. Но когда Август прижал его к себе, успокаивающе поглаживая по голове, юноша вцепился в своего мучителя, впитывая его сочувствие, в котором катастрофически нуждался. Ему было слишком плохо, слишком страшно, слишком одиноко. Ян жался к маньяку, заливая слезами его рубашку, виднеющуюся из-под пиджака, будто тот был способен защитить его от самого себя. Парень никак не мог в голове сопоставить, что страдал именно по вине этого существа, ища у него же поддержки и жалости. Совершенно нелогично. Отчаянно безумно.       Август дождался, пока юноша проревётся, чтобы стать относительно вменяемым. Только когда всхлипы и вопли затихли, а плечи перестали сотрясаться в рыданиях, он отстранил от себя жертву, старательно вытирающую глаза и опускающую голову.       — И только попробуй меня завтра разочаровать, Ян, — мужчина взял парня за подбородок, поворачивая заплаканное лицо к себе, после чего добавил мягко, даже с улыбкой. — Выспись перед рабочим днём.       Ян, не задумываясь, принял поцелуй, опять разрываясь от двояких мыслей. Рациональная часть его, немного очухавшаяся и понимающая, насколько жутко всё случившееся за эту неделю, молилась, чтобы это стал их последний поцелуй. Другая часть, рождённая совсем недавно, сломленная и подчинённая, пыталась тщательно запомнить его, потому что он вряд ли снова повторится. Вкус губ мучителя, когда те нежны, казался волшебным и единственно важным, особенно после минувшего секунду назад кошмара… Этому чувству поддаваться категорически нельзя… Но оно, как наркотик, заполняло каждую клеточку существа, требуя ещё…       Проснулся Ян по звонку будильника в холодном поту, обнаружив, что ночью обслюнявил кончик одеяла, пытаясь сплестись с ним языком.       Светослав, встретив коллегу на работе, сильно удивился, а после высказал своё мнение по поводу глупости Яна. Как можно выскакивать, недолечившись, тем более на ненавистную работу. Но изменить ничего уже было нельзя. Начальство же только обрадовалось скорому выходу, попросило отправить скан больничного по почте, а оригинал послать потом с еженедельно приезжающим за документами водителем.       Раз пришёл, надо работать. Клиенты сами не заткнутся. Но юноша никак не мог сосредоточиться, постоянно бросая взгляды на часы. Чем больше времени они показывали, тем тревожнее становилось у него на душе. Он очень боялся прихода Августа, но от мысли, что тот может не явиться вовсе, впадал в ужас.       Люди сегодня не толпились, но шли регулярно, не давая ребятам передышки. Ближе к вечеру монотонность ввела Яна в небольшой ступор. Он перестал смотреть по сторонам, выискивая взглядом итальянца. Просто принимал сменяющих друг друга клиентов, даже не глядя на них.       — Добрый вечер, Ян.       Холодный насмешливый голос, вклинивающийся в рутинное обслуживание, заставил юношу похолодеть. Его ладони вспотели, пальцы стали словно деревянными, негнущимися. Ян, сглотнув, поднял голову.       Пришёл, значит. Август, собственной персоной. Он провоцирующе ухмылялся. Ярко-зелёные глаза с неестественно вытянутыми зрачками, не мигая, гипнотизировали жертву. Как и прежде, мужчина был одет в чёрный пиджак с золотыми пуговицами.       Юноша краем глаза увидел, что Светослав тоже отвлёкся и смотрит на итальянца.       — Здравствуйте… — внезапно невнятным голосом выдавил Ян. Его лоб покрылся испариной. Побаливающий анус, и без того доставляющий дискомфорт, противно заныл. Захотелось провалиться под пол. Почему-то необходимость изображать естественность показалась парню слишком тяжёлым условием.       Ещё проблема в том, что итальянец опять вклинился между толпой. У Яна уже обслуживается клиент, сзади назревает бунт тех, чью очередь оттесняют. И как себя вести? Броситься к мужчине с воплями: «Любимый клиент, иди сюда, обслужу как повелителя!»? Или вежливо попросить подождать конца операции? Это ведь тот же Август, что и во сне… Одно неверное слово — и конец.       — Вы по поводу страхования? — Ян принял решение делать вид, будто ничего никогда не происходило.       — Верно.       Зелёные глаза прищурились. В них то же выражение, что и вчера, когда он мастурбировал жертве. Ян мгновенно залился краской. Ему показалось, словно он сидит тут голым. Чёрт бы побрал этого проклятого Сомна!       — Страхование без очереди. Я проконсультирую вас, как только закончу…       Лицу стало слишком жарко. Оно покраснело до предела. С побаливающим задним проходом, сидя на попе, он ощущал, какие могут быть последствия малейшей ошибки.       — Ничего, я подожду.       «Только посмотрите, какие мы любезные! Не знаешь, так никогда не догадаешься, что скрыто в тихом омуте!» — парня от волнения опять начало мутить. Ей богу, хуже экзамена!       Вот и подошёл час икс. Заставить себя заговорить трудно. Ещё труднее подделать любезный тон. Пытаясь хоть как-то абстрагироваться, Ян тыкал пальцами в буклеты по программам страхования, надеясь быстрее договорить и избавиться от опасного посетителя. Но, к его огромному удивлению, вместо того чтобы просто послушать и уйти, Август действительно сунул паспорт на оформление, да ещё и выбрал самый дорогой вариант, обеспечивающий Яну мгновенное выполнение квартального плана. Это было настолько неожиданно, что юноша, утратив над собой контроль от удивления, неожиданно брякнул:       — Вы… сейчас серьёзно?       — Более чем.       И опять эта странная интонация, заставляющая сердце колотиться ещё быстрее от страха, будто сейчас случится нечто непотребное. Ян протянул руку. Принимая документы, он случайно коснулся пальцев итальянца. Его словно током шарахнуло от испуга. Паспорт упал на клавиатуру, раскидав вокруг оставленные в нём бумажки.       — Осторожнее, Ян.       А вот и первое предупреждение, которое может оказаться последним.       — Из-з-вините… — юноша постарался как можно быстрее вернуть всё, что не было нужно для оформления.       С каждой секундой его начинало трясти всё сильнее. Через какое-то время пальцы перестали попадать по клавиатуре. Уже не скрывая подступающей паники, Ян поднял взгляд на мужчину, вдруг тот уже в ярости. Но, как оказалось, Август смотрел совершенно в другую сторону, словно разглядывал интерьер. Юноша воспользовался шансом перевести дыхание. Просто сел, на секунду закрыв лицо руками, призывая себя хоть к какому-нибудь спокойствию. Спасибо, реветь пока не хочется.       — Долго ещё?! — возмущённо поинтересовалась дама, которая должна была стать следующей. — Он же ничего не делает, только сидит!       Душа Яна ушла в пятки. Как же реагировать?!       — Компьютеры имеют свойство висеть, — неожиданно Август, вместо того чтобы рассердиться, пришёл на помощь. — Не изображать же сотруднику деятельность, лишь бы милая сеньорита не посчитала его отлынивающим от работы.       Женщина, не найдя что ответить и смутившись от приятного обращения и загадочной улыбки, не стала дальше лезть в спор, попутно краснея, а Ян, наконец, обрёл способность контролировать движения.       — Оплата наличными или картой? — задал привычный вопрос юноша, завершив оформление и готовый распечатать полис.       — Наличными… — Август потянулся к бумажнику. — Упс. Нет, не выйдет, кажется, я забыл их дома…        «Вот оно что, — Ян понял причину оформления. — Он не собирался ничего покупать, просто хотел выбесить меня ненужной работой. Довести до срыва. Не получится!»       — Если хотите за ними сходить, я могу не удалять страховку до закрытия офиса, — стандартная фраза для данного случая. В полумёртвом от стресса состоянии Ян не смог бы вспылить, даже если бы захотел.       — Нет, зачем же, я оплачу картой.       И, к удивлению парня, итальянец действительно купил ту злосчастную страховку, унёсшую несчётное количество нервных клеток бедного сотрудника.       — Спасибо, что обратились к нам, заходите ещё, — вымученная улыбка при передаче файла с полисом походила больше на маску, но на другую юноша сейчас способен не был. Он не мог дождаться минуты, когда станет свободен. Но не тут-то было. В самый последний момент, вместо того чтобы уйти, Август внезапно навалился на стойку, сощурив глаза.        — А ты ничего не хочешь мне сказать, Ян?       Это было произнесено настолько вызывающе, что юноша понял, от него ждут чего-то определённого. Любое не то слово обречёт его на месяц мучений.       — Да… — Ян пошёл ва-банк. — Я приношу свои извинения за то, что нагрубил вам вначале. Больше такого не повторится.       Эта фраза окончательно лишила парня сил. С него уже градом катился пот, будто он километр пробежал, а не делал десятиминутную операцию на компьютере.       — Тогда, может быть, я ещё зайду… — итальянец усмехнулся, видя, как стремительно побелел от страха, только что краснеющий юноша. — До свидания, малыш.       Ян продолжал, шатаясь, стоять, пока мужчина не покинул офис, а едва за ним закрылась дверь, юноша рухнул на стул, обессилено откидываясь на спинку. Август остался доволен. Питомец выдрессирован хорошо… Лишь бы слова о новом визите оказались шуткой.       — Что с тобой? Температура? — Светослав, до этого не вмешивающийся в их диалог, как его и просили, тут же подошёл к напарнику к жуткому недовольству задерживающихся клиентов.       — Нет… — Ян одновременно испытал облегчение и странную пустоту внутри себя. — Наоборот, всё хорошо… Только пойду умоюсь.       Ему даже не было дела до шума и гама. Плевать на толпу. Главное, уже не придётся ложиться в постель с ужасом, не зная, проснёшься утром целым или разорванным в клочья. И больше никаких маков!