Беспризорная страница жизни

А все это время совсем-совсем рядом Были те, из-за кого все стало меняться В пустынной коробке с безликим фасадом В комнате девятьсот девятнадцать Но, как всегда, всем спутывая карты И опустошая до самого дна Своими апрелями, маями, мартами Снова наши жизни изменила Весна Марлины. "Весна"

      В кабинете Сергея Костенко сидело несколько человек. Кроме него там находилась Ольга, чуть поодаль от нее всхлипывала Татьяна, называющая себя матерью девушки, вместе с ними на допрос Татьяны были вызваны директор детского дома и мед-сестра, нашедшая Олю в ту ночь на пороге учреждения.       Обстановка держалась напряженная, женщины переглядывались между собой, периодически бросая вопрошающие взгляды на Сергея в ожидании вопросов и, может быть, ответов. Капитан мерил шагами пол, тем самым накаляя обстановку и обдумывая собственные слова. И, наконец, остановившись за спиной у Лукьяненко, офицер подал голос. - Что же, Татьяна, начнем с Вас. Вы утверждаете, что являетесь матерью моей подопечной Ольги Март? Нет, я не берусь это отрицать, ваше сходство поражает, но ответьте на такой вопрос: что побудило Вас бросить свою дочь в возрасте пяти дней одну на морозе? - Костенко перевел взгляд на Ольгу, Март взглянула на него будто умоляющим взглядом. Девушке просто не хотелось находиться в одном помещении с этой женщиной. Прошло еще несколько мгновений, и послышался дрожащий голос Татьяны. - Это моя дочь... Отдайте ее мне. Я не виновата. - По щекам женщины катились слезы, но Сергея это не трогало, даже наоборот, его злила абсурдность ситуации. - Отвечать на вопрос. - Строго протянул молодой офицер. - Я не могла ее содержать... - Почти шепотом кратко ответила Татьяна, но капитан разобрал каждое слово. - В Вашей медицинской карте, - парень вернулся к своему столу и взял с него папку с делом, - написано, что Вы, Татьяна Валерьевна, в шестьдесят шестом году проходили лечение в наркологии, также, лечились от алкоголизма. Далее, лечение возобновилось летом шестьдесят седьмого. - Костенко в некоторой степени разочарованно взглянул на сжавшуюся на стуле женщину, - В нашей стране в то время давали хоть и минимальную, но, все-таки, достаточную поддержку. Знаю, сам был ребенком, мать нас троих одна тянула, - Сергей повернулся к медсестре Валентине Андреевне, полной женщине пятидесяти лет, - Валентина Андреевна, расскажите о той ночи, когда Вы нашли Ольгу. - Март сидела смирно, даже не пытаясь перебить своего опекуна, она только со страхом посматривала на Леонида Семеновича Веселковского, директора детского дома, с ужасом представляя, что после следственного эксперимента придется вернуться в этот мрачный, серый мир. - Я расскажу, - Валентина поерзала на стуле, - я в ту ночь дежурила. Знаете, у нас не редки случаи насилия или какие-нибудь травмы. Я так бы и не нашла Олю, не выйди я покурить на крыльцо. А главное, она так лежала, даже не на ступеньке, а рядом с лестницей, так что, не услышь я детский плач, так бы не обнаружила нашу девочку, - женщина всхлипнула, - Я принесла малышку в свой кабинет, и сразу вызвала Леонида Семеновича. Олина кожа уже была синюшного цвета, а пальчики и лицо обморозились. В ту ночь мы и дали ей имя и, по традиции, как и всем подкидышам, дали фамилию месяца обнаружения. Вот... - Когда Валентина закончила свою речь, на некоторое время в помещении повисла тишина, но продлилась она недолго, так как раздался крик Татьяны. - Да откуда ж я знала, что дадут поддержку, меня ведь из комсомола выперли... по пьянке, но это не важно. Жить негде, кочую по улицам и мужикам, да разве ж можно так? А кровиночка моя вон, у мужика прописалась, так что же я, не имею права на помощь? Я ведь ей жизнь дала, она мне жизнью обяза... - Заткнись! - Рявкнул на распевшуюся мадам капитан Костенко. - Живет Ольга у меня официально, в качестве следственного эксперимента, и ничем она тебе не обязана. - Вдруг из угла пробился Ольгин голос. - Какой это жизнью я тебе обязана? Детдомовской? Да Сергей от тюрьмы меня спас. Хотя знаешь, я даже рада. Рада, что ты меня тогда в детдом подбросила. - Ольга поднялась с кресла и подошла к столу, присев на него после еле заметного кивка Костенко. - С такой матерью не знаешь, что хуже - семья или детдом. Я не хочу тебя больше видеть, никогда в своей жизни. - Ольга бросила неоднозначный взгляд на капитана, в нем читались преданность , благодарность, может даже своеобразная любовь, но сильнее всего глаза Март выражали печаль. Может от предстоящего возвращения в детдом, от возможного расставания, а может от того, что некому было запечатлеть ее первые следы: шаги, слова, рисунки.       Поймав взгляд своей подопечной, затем плавно оглядев кабинет, взглянув на каждого, офицер развивал лишь одну мысль - единственно верное на данный момент решение. Расфокусированный взор зависимой мамаши, равнодушный взгляд в пустоту Леонида Семеновича, усталые глаза Валентины - все толкало Сергея Костенко к одному выводу. Никому он не отдаст Ольгу. Сейчас капитан был готов хоть опекунство оформлять официально, лишь бы довести девочку хотя бы до выпускного, хотя для этого требовалось всего навсего продление следственного эксперимента или оформление попечительства. На последнем парень остановил свой выбор. - Леонид Семенович, мне бы хотелось кое-что обсудить с Вами наедине, может вместе с Ольгой. - Как скажете офицер, - пожал плечами директор детского дома. - Тогда я приду в один из свободных дней. До конца месяца осталась неделя. - На этом капитан попросил всех кроме Март покинуть полицейский участок. ***       Весело и непринужденно Костенко и Март шли домой, о чем-то попутно беседуя, но стараясь не затрагивать тему Татьяны Лукьяненко, которая в глазах обоих молодых людей не была достойна называться матерью. - Знаешь, я принял решение, оно касается твоей дальнейшей судьбы, - начал уж было Сергей, но его речь была наглым образом прервана шуткой. - Опа, без меня меня женили, - далее последовал звонкий смех Ольги и она замолчала, снова лизнув шарик пломбира. Костенко добродушно отреагировал на шутку, посмеявшись, и продолжил. - Я собираюсь оформить попечительство относительно тебя. Поживешь у меня до выпуска из школы, может к училищу какому тебя подготовим. Как на это смотришь? - Костенко повернулся в сторону Ольги, изумрудные его глаза светились то ли от солнца, то ли от счастья. - Я даже не знаю, что сказать, - девушка остановилась, на несколько секунд закрыв лицо ладонями в попытке прийти в себя, - не могу в это поверить. Просто ты не представляешь, как я счастлива, я ведь до последнего думала о том, как стыдно и страшно будет вернуться туда, откуда ты меня забрал. Как же прикажешь теперь тебя называть? Папа? - На этот вопрос Костенко подавился мороженым. - Ты че, остынь, подруга, я тебя всего на семь лет старше, какой папа? - Сергей лучезарно улыбался, посмеиваясь. Выглядел он теперь не менее лучезарно чем перед встречей с Леночкой. - Так же по имени, на "ты". Пусть все будет как раньше. Все-таки, попечительство - не опекунство. Это как детский дом для одного. - Сергей... Сергей, - стала пробовать это имя на вкус Оля, пытаясь перестать называть капитана по фамилии, - Сергей... Сережа! - В этот момент оба засмеялись, а Костенко даже уронил свое мороженое на ботинки, из-за чего у Март началась настоящая истерика. Благо, до дома оставалось уже несколько метров, и офицер КГБ СССР с уже почти не беспризорницей нырнули в подъезд.       Казалось, все проблемы в жизни исчезли. Ольга сидела на диване по-турецки, попивая цикорий с молоком. Этим вечером Сергей даже не заставил подопечную делать уборку, отметив, что теперь двадцать пятого марта у девушки ее личный праздник. Сегодня Ольга отметила для себя много того, чего не замечала ранее, например, как странно Костенко держит вилку, каким он может быть неуклюжим, когда смеется, каким золотистым блеском на солнце отливают его рыжие волосы, то как он в задумчивом состоянии приподнимает бровь, да и без футболки девушка впервые увидела офицера именно сегодня. Слегка краснея, Март отметила для себя, что есть нечто неуловимо восхитительное в подкаченном и очень волосатом торсе. Тихо хихикнув, Ольга встала с дивана и пошла мыть посуду, хоть была не ее очередь. Все равно Сергей уже давно видит десятый сон.