Пепелон Великолепный

За первые две недели своей жизни Пепелон устроил одиннадцать поджогов в поселении. И последним, самым крупным его успехом, стал ветхий шалаш Тэггины, который сгорел дотла. За это Тэггина пообещал оторвать сыну ноги и сыграть ими на большом туп-тупе. Горбатый, неповоротливый, с непомерно широкой грудной клеткой, Тэггина чуть не схватил детёныша, когда тот, с ног до головы покрытый сажей, бежал с пожарища. Однако Пепелону удалось проскочить у отца между ног и скрыться в густых зарослях пчелины. В прохладе укрытия, где так сладостно пахло медвяным соком, он лежал и слушал, что говорили отцы. Он уже неплохо понимал гоблинский язык и мог ответить на «бирбо тульды» веское «матульды», но сейчас они говорили на западном наречии, и ему приходилось напрягать все силы своего ума, чтобы уловить смысл. С закрытыми глазами он беззвучно шевелил губами, повторяя то, что слышал, и в голове его возникали образы, почти бесформенные, но уже связанные некой картиной. Тэггина сыпал проклятиями и угрозами, а Пахра смеялся над ним. — Ты должен сказать спасибо, Тэггина, — говорил он. — Это старьё давно пора было сжечь, и если бы это не сделал Пепелон, клянусь, я бы сам взялся за факел! — Морда козла, чума тебе в душу! Когда я его поймаю… — О! Непременно нужно отдать его в пожарные войска, когда он сможет поднять большое огнео. У парня настоящий талант, и это можешь признать даже ты. — Заткнись! — Согласись, Тэггина, твой дом был ужасен, как и ты сам. Я даже не знаю, кто из вас больше заслуживает огня. Но попробуй теперь взглянуть на это как на избавление от ужасно уродливого горба, выращенного с единственной целью: привлекать всеобщее внимание и через это утверждать своё убожество в мире. Тэггина схватил обугленную жердь и швырнул в Пахру. Но тот просто отошёл в сторону и избежал удара. — Вот и дерёшься ты так же, как строишь. Пепелону нечего переживать за свою шкуру с таким папашей. Я не удивлюсь, если он ещё развесит твою тушу на ветвях старой ивы и как следует отходит по бокам прутиком. Недалеко от них на пне сидел Куньтя и плёл корзину. — Пахра, — сказал он, — ты помнишь, что тебе ловить рыбу на ужин? Я не хочу прерывать твоего веселья, однако пустое брюхо своим урчанием способно испортить самую лучшую шутку. — Я как раз собирался идти, — сказал Пахра. Через минуту, когда шаги гоблина стихли в отдалении, Куньтя снова заговорил: — Тэггина, ты не обижайся на него. Он пиявка и балбес, но в чём-то он прав. — Он ещё отведает на ужин моего кулака, когда придёт с пустым мешком! — Домишко твой не стоит раздора, поверь. И мы поможем тебе построить новый до начала дождей. Такой дом, в который не стыдно пригласить на чай из мха самого Гузза Чаепителя! — Самого Чаепителя? — И его, и даже любого из старейшин. — Ну, это ты уже лишка махнул. — Пожалуй, что лишка. Они весело засмеялись. — А Пепелона ты прости, — сказал Куньтя. — Ты же знаешь, что такое молодость. Помнишь прекрасно, как намазал спящему старику Енею усы навозом. Он хотел тебя сварить в устричном соусе, но тебя спасли комары. — Это были феи, я сто раз говорил. Феи! — Зачем бы феям тебя спасать? — А зачем это делать комарам? Ещё большая чушь. Королева фей сказала мне тогда, что я их принц. И что они заберут меня к себе, как только я научусь летать… — Вот уж не знал, что феи способны на такие шутки. Как же ты поверил в это? — Я и сейчас верю, Куньтя! Знаешь… — Тэггина перешёл на шёпот. — Эге! — через минуту воскликнул Куньтя. — Вот уж в ком, а в тебе бы никогда не разглядел я преступные инженерные наклонности. — Об этом я никому не говорил. У меня был чертёж, составленный одним итилом в обмен на то, что я не сверну ему шею… Но теперь и чертёж спалил этот гадёныш. — А может, оно и к лучшему. Ты же знаешь, почему нам запрещено строить машины, — Куньтя произнёс это с лёгкой вопросительной интонацией. — «Гоблин строит для того, чтоб рушить», — произнёс Тэггина медленно и монотонно, будто не совсем понимал, что это значит, и потому сомневался, верно ли запомнил. — Так говорил великий Капи, — закончил он громко и быстро. — Да, и мы должны помнить об этом. Они помолчали. — Пепелона я уже простил, — сказал наконец Тэггина. — Но ты лучше держи его в своём исподнем. Гоблины вокруг уже поговаривают о нём, а ты знаешь, чем это смердит. — Матуке сас! Он сбегает всё время через прореху, которую проковырял. Я её подшиваю, а он распарывает. Хоть проси у кузнеца Лильке выковать железный испод. — Ага, точно такой был у могучего Хрега Недержателя, когда на старости лет его могучая кишка перестала держать. Говорят, он мог опростаться во время побоища, испортив всем впечатление и удовольствие от сечи. Долго ещё гоблины вспоминали бесславные подвиги и военную подлость предков. Убаюканный их голосами, Пепелон уснул. И приснилась ему неведомая королева фей, безобразная, точно уши Диды Пердидского. Вся она состояла из таких ушей, покрытых шерстью и старческими грибными пятнами; трепетали эти гнусные уши в сияющем вихре пыльцы, а сама фея говорила чарующим голосом что-то уж совсем неприличное.