Пепелон Великолепный

Жизнь зелёного гоблина — всегда наказание: для его родичей, которым предстоит его кормить, для соседей, которым остаётся терпеть его проделки, для всех, кто ненавидит грибной народец и тщится извести его или изгнать за пределы Западной реки. Но самое большое наказание, конечно, получает сам гоблин, и начинается оно с ничем не заслуженного рождения. Милостивые родители Пепелона сразу же по рождении сына постарались избавить его от дальнейших мук и пожрать его, как они это только что проделали с его двадцатью семью братьями. Такое поведение в нищем и без того многочисленном гоблинском обществе не только почиталось как злопорядочное, но и поощрялось властями выдачей пособий за бездетность. Случилось же так, что Пепелона, самого тощего в помёте, оставили на конец трапезы, но двадцать семь упитанных и здоровых его братьев так утомили утробы Тэггины, Пахры и Куньти, что те попросту уснули под совой. А пока они дрыхли, Пепелон окончательно проклюнулся, взрезал ногтями тонкую пласту и выполз на свет луны. Зевало во тьме одинокое предсонье. Первым делом новорожденный схватил из костра ветку и как следует прижёг пятки спящему Пахре. — Пепелон тульды! — возопил тунеядец Пахра, схватил детёныша и направил было его голову себе в рот, чтобы откусить, но услышал над головой взмах крыльев и почернел от ужаса. По закону, установленному в незапамятные времена Пэгом Древоложцем, родич, давший сыну имя, не мог его сожрать до наступления совершеннолетия. Таким образом, ругательство, произнесённое под священной совой, стало именем гоблина Пепелона, его первым спасением и его же проклятием, знаменуя начало злосчастных его дней. От крика Пахры, а может от желудочной колики, проснулись двое других родичей Пепелона. Осовело они смотрели на сына, а в ночном небе совело и ухало, напоминая о жестоких и бессмысленных законах предков. — Бирбо матульды дульды! — ревел Тэггина. — Шлок бирбо тульды, — отвечал Пахра, вынув голову сына изо рта. И тряс его квёлую тушку, точно вуклу, с гордостью и остервенением: — Пепелон сас! Пепелон! На языке населявших Волглую Надь зелёных гоблинов, состоящем из двухсот пятидесяти шести ругательств, это примерно значило: «Наш сын — Пепелон». Детородный орган гоблина состоит из спороносного мешочка и вялой кутикулы-«пепелона». Как пишет Отопег Вадр в «Ego Bacchus»: «Гоблины происходят от Великой грибницы Маа’га, залегающей на глубине десяти тысяч красных лопаток, однако способны и к самостоятельному размножению. Телесно все гоблины сложены одинаково, имеют идентичные органы и принадлежат одному полу, который условно можно считать мужским. Однако для успешного посева требуются споры трёх видов…» Тэггина вскочил на ноги и схватил дубину. Он ударил по земле и раскидал костёр. Пособия им теперь не видать. Каким бы ничтожным и унизительным оно ни было. От унижения ещё никто не умирал, но от голода… Голод — основа гоблинской жизни. Власть царя держится на единодушном урчании миллионов пустых утроб. И экономика гоблинов родится из этой пустоты, смехотворная и ужасная, как налог на недовольство, введённый в конце правления Храпуща Вечного, который просидел на троне дольше, чем все его предшественники вместе взятые. — Молчите, — сказал Куньтя на западном наречии. — Нельзя, чтоб нас слышали. Он отобрал детёныша у Пахры, засунул в грязное исподнее и удалился спать на выгреб, где тепло и смрадно, и мухи размером с добрую ворокудру.