Истинный.

Шото никогда не мог подумать, что встречаться с кем-то — это так здорово. Особенно, если у вас взаимная симпатия. И каждый день, как новый. Изуку нравился ему всё больше и больше, раскрываясь всякий раз с абсолютно новых сторон. Например: парень был весьма чувствительный и его было легко растрогать. Это Тодороки понял, когда они сходили в кино и в конце главный герой умер. Мидория тихонько прослезился и, часто всхлипывая, быстро смахнул солёную влагу, чтобы никто не заметил. Но Шото заметил. И в глубине души умилился, но не подал виду, чтобы не смутить своего партнёра. Ему до одури нравилось чувствовать на кончике языка словосочетание «мой молодой человек». Если честно, то мужчина до конца ещё не осознал тот факт, что они встречаются, потому что в некоторых моментах они вели себя как обычно. Как друзья, хотя… Они всё чаще целовались, как настоящие влюблённые, прячась от посторонних глаз. Это была идея Мидории, который жутко смущался и боялся показаться непристойным. Он часто парился по поводу того, что подумают и скажут люди. Шото же было плевать на мнение других, ему в целом было всё равно на всех, кроме самого Изуку. Поэтому данную причудливую мысль он принял изначально скептически, но ради парня решил всё же согласиться. Если честно, то первые поцелуи давались им нелегко. Прям как блины, которые идут комом. Изуку постоянно дёргался и уклонялся, краснея, бледнея и бормоча: — Так правильно? Прости! А вот так? Я тебя не напрягаю? Я такой неуклюжий! Ой! И это всё вперемешку с чересчур напряжёнными губами, постоянным царапаньем зубов и неумелыми движениями языка. Всё потому, что у Мидории совершенно не было опыта в поцелуях. И это без преувеличения! Как оказалось, что до этого он ни с кем ранее не упражнялся в этом неловком деле. Хотя Тодороки и себя не мог назвать опытным искусителем, который мог вскружить голову одними поцелуями. Он сам целовался лишь с Момо, да и то суховато, без удовольствия. Безэмоционально. В какой-то степени — это дико льстило и возбуждало, так как Шото учил его начальным азам, подстраивая под свою технику поцелуев. Как неопытного котёнка, которого нужно тыкать носом. В данном случае — тыкать губами, как надо. Но Мидория оказался способным учеником, который через пару дней уже вполне сносно целовался, вызывая у Тодороки неописуемый восторг. И это мягко сказано, каждый раз после поцелуев у него было болезненное возбуждение, которое приходилось умело скрывать, чтобы не смутить Изуку. Потому что он был на сто процентов уверен, что парень грохнется в обморок, когда увидит нечто подобное. И поэтому Шото приходилось скрывать всё за странной походкой, или незаметно поправлять. И с каждым разом всё становилось лишь хуже. Ему безумно хотелось обладать Мидорией. Но умом он понимал, что пока ещё рано. А вот со временем… И этот момент Тодороки с радостью предвкушал.

Три месяца спустя.

Шото задумчиво перебирал между пальцев кудряшки Изуку, смотря в одну точку на экране телевизора. Если честно, то он даже не видел, что там происходит. Всё его внимание привлекал Мидория, удобно расположившись головой у него коленях. Они решили устроить вечер домашнего кино, Изуку даже приготовил на ужин что-то незамысловатое, но невероятно вкусное. Хотя для Тодороки всё было вкусным и великолепным, если это делал зеленоглазый. Уже прошло три месяца, как они встречались, и это были лучшие дни в жизни Шото. Во-первых: они быстро пролетели, словно один день. Во-вторых: наконец-то в его жизни появились какие-то краски и некий смысл. В-третьих: он всё больше и сильнее привязывался, нет, влюблялся в Изуку. И не сказать, что мужчина был против. — Ты хоть смотришь? — Мидория вопросительно посмотрел на него снизу вверх, застигнув врасплох. — Нет, — честно признался Шото, который не любил и не умел врать, тем более Изуку. — Тодороки-кун, мы же вместе выбирали этот фильм, почему ты не хочешь смотреть? — Потому что я смотрю на тебя. От такого простого и невозмутимого ответа Мидория сильно смутился, что-то невнятно бормоча себе под нос. Он почти привык к особенной прямолинейности мужчины, но всё-таки изредка это также вводило его в ступор. Тодороки медленно склонился к нему, начиная нежно целовать в шею, а после плавно спускаясь вниз. Его поцелуи были, как и всегда, невесомыми, словно он боялся спугнуть Изуку. И это очень умиляло последнего. Когда он спустился до выпирающих ключиц, Мидория шумно выдохнул, покрываясь лёгкими мурашками, тем самым вызвав у Тодороки едва заметную усмешку. Мужчина продолжил свой путь, наблюдая за интересной реакцией Изуку. А смотреть было на что. Щёки парня покрылись лёгким румянцем, из-за чего тот накрыл их ладонями, пытаясь скрыть своё смущение. Глаза лихорадочно блестели из-под ресниц, выдавая нетерпеливое возбуждение. Вся кожа пылала, особенно там, где касались губы Шото. Картина маслом: «возбуждённый Мидория». Тодороки нравилось ласкать чувствительное тело партнёра, учитывая, что он ни с кем подобное ранее не вытворял. Его до одури заводило, когда Изуку всем туловищем чутко реагировал на его ласки, изгибаясь под уверенные движения. У них ещё не было близости, но Шото уже давно был на пределе, каждый раз заходя всё дальше и дальше. Вот и сейчас он скользнул одной рукой вниз по впалому животу, осторожно касаясь паховой части. Изуку замер, напрягаясь каждой клеточкой тела, остро реагируя на лёгкие и касания. Когда пальцы Тодороки мягко легли на вставшую плоть, он судорожно выдохнул, дёргаясь в сторону, тем самым сваливаясь с дивана. Шото укоризненно на него посмотрел, тяжко вздыхая. — Прости, Тодороки-кун, я просто не ожидал… — Ничего. — Мне п-правда очень жаль! — Всё в порядке, — мужчина успокаивающе провёл прохладными пальцами по тёплой щеке Изуку. — Не переживай. Мидория виновато опустил голову вниз, понимая, что вновь всё испортил. Каждый раз, когда Тодороки заходил дальше, чем обычно, всё заканчивалось нечто подобным. Изуку либо вскакивал, ударяя мужчину конечностями, либо шарахался, постоянно падая куда-то, либо начинал нервно смеяться, портя весь настрой. Он сам уже хотел близости с Шото, но ничего не мог с собой поделать, чувствуя себя настоящим неуклюжим идиотом. Тодороки посмотрел на часы, понимая, что уже поздно. — Мне пора, спасибо за чудесный вечер. — Уже? — Изуку встревоженно посмотрел на мужчину. Каждый раз, когда Шото уходил домой, к жене, парень чувствовал себя странно. В груди болезненно кололо, а воображение вырисовывало безрадостные картины. Он часто пил ромашковый чай, чтобы успокоиться. Конечно Мидория понимал на что идёт, когда согласился на их "необычные" отношения. И хотя Тодороки всегда снимал в его присутствии кольцо, отзывался о своём браке крайне негативно, по нему было видно, что мужчине самому всё это не по душе. От всей этой ситуации совсем не становилось легче. Да, парень знал, что они с Момо спят раздельно, что почти не видятся, но… Но всё же они жили вместе и женщина имела на него официальные права, а он… был в роли любовника. Какое жалкое зрелище. Юноша качнул головой, пытаясь развеять незваные мысли. Что в последнее время было крайне непросто. Особенно, когда он смотрел на удаляющуюся спину Шото, который уходил домой.

*****

Тодороки бесшумно направлялся в сторону спальни, чтобы не разбудить никого в поместье. — На работе снова завалы? Резко включённый свет застал мужчину врасплох, вынуждая слегка прищуриться. В проёме дверей стояла сонная Момо, на её плечах был накинут лёгкий халатик, который скорее всего не грел, потому что женщина зябко поёживалась. — Да, — машинально ответил Шото, — Ложись спать, замёрзнешь. — Ты ведь можешь согреть, — мягко улыбнулась супруга. Тодороки оставил без ответа последнюю реплику, отмечая, что в последнее время жена сильно осунулась, приобретая болезненный вид. Будто что-то точило её изнутри, сказываясь на внешнем виде. Нужно её свозить в больницу, чтобы сдать все анализы. Неожиданно его телефон завибрировал, оповещая о сообщении, довольно-таки громко для полупустого коридора. Он слишком поспешно достал его из кармана, из-за чего Момо удивлённо приподняла брови. Она никогда не видела его таким оживлённым, обычно мужчина реагировал на всё более сдержанно. «Спасибо большое за вечер, Тодороки-кун! Ещё раз прости за мою неуклюжесть. Я правда очень ценю то, что происходит между нами. И… В следующую субботу ты не мог бы остаться у меня? Если не получится, то я пойму, ничего страшного! Доброй ночи.» От прочитанного на губах мужчины появилась лёгкая улыбка, которую было сложно скрыть. Он пару раз перечитал строчки, отмечая, что Изуку становится болтливым только тогда, когда его нет рядом, словно переставая стесняться. И эта черта безумно ему нравилась. Но Шото про кое-что забыл, а именно про то, что рядом с ним в комнате стояла супруга, которая впервые в жизни увидела его искреннюю улыбку, наполненную нежностью. Момо замерла, чувствуя, как её пробрали мурашки. Какой Тодороки всё-таки красивый. Почему он никогда ранее так не улыбался? Обычно его улыбки были формальными и сухими, будто мужчина вынуждал себя. Женщина с теплотой отметила, что её сердце вновь затрепетало, как и при их первой встрече. Давно позабытое чувство, словно она вновь окунулась в беззаботное прошлое. Когда Момо была юной девчушкой. Однако. Что могло вызвать такую искреннюю улыбку? Кто ему так поздно пишет?