История одного междумирья

Череп стоял над окровавленной раковиной и пытался отдышаться. Горло першило и неприятно резало от сильного кашля с кровавой не то мокротой, не то кусочками лёгких. Даже прохладная вода не могла успокоить зуд. Подняв голову и вытерев ладонью кровоподтёк, немец укоризненно смотрел на себя, в свои потускневшие глаза и потемневшую кожу вокруг них, делающего его ещё больше похожим на гниющий труп. Он запустил себя и вот результат: лёгкие на рентгене были сплошь в затемнениях и врачи могли лишь развести руками. Ему тогда дали два года, а сейчас, получается, ему осталось чуть больше полугода. Внутренности скрутились внутри ледяным комком, пальцы сжались на холодной керамике. Опустив голову как можно ниже, сгорбившись над кровавыми разводами в раковине, Шмидт сдерживал порыв завыть от отчаянья, от неизбежности его конца. Он не боялся смерти. Об боялся той боли, в которой он будет медленно умирать. Один. Совершенно один. В дверь ванной тихо постучали и обеспокоенный Анастас спросил:  — Иоганн? Я могу войти? В ответ была тишина и брюнет решил принять это за знак согласия, сперва тихонько заглянув, а после войдя в светло-бежевое помещение. Шмидт не смотрел на него. Этот «человек» был странен и немного пугал своей отрешённостью, холодом в зелёных глазах, как будто он повидал в своей жизни всё и уже ничего не могло его по-настоящему удивить. Даже у бессмертного Дракулы взгляд живее.  — Чем ты болен? — по позвоночнику прошёлся холодок, когда ледяные пальцы брюнета коснулись его спины. Немец замер в ступоре. — Я могу помочь.  — Оставь меня. Мне не нужна ни твоя, ни чья либо ещё помощь. — Резко ответил Шмидт, так и не подняв головы, чтобы не раскрыть свою ложь.  — Ну, дело твоё. Если передумаешь, я всегда где-то неподалёку, только свистни. Анастас вышел, оставив Черепа наедине со собственной беспомощностью перед раком, что медленно съедал его закопчённые сигаретным дымом лёгкие. Ему нужна помощь, но так ли она важна, если исход известен наперёд, а труды тех немногих, которые действительно захотят помочь, уйдут в никуда. Выпрямившись, Ганн зажмурился и посмотрел на своё отражение, что не вызывало в нём ничего кроме отвращения, взглядом полным злобы, за которой он скрывал боль. Проскользнув мимо кухни и поймав обеспокоенный взгляд стража, Иоганн поднялся наверх, тихо вошёл в их с Капитаном комнату. Стив неспокойно спал, то и дело переворачиваясь с боку на бок. Руки тянулись к бледной шее в неистовом желании задушить его за всю несправедливость мира. «Почему? Почему он достоин жить? В чём он такой особенный? Что в нём есть такого, чего нет во мне?!» — яростно сжимая-разжимая кулак, вопрошал Шмидт всевышние силы, не рассчитывая на ответ. Боги всегда молчат. Почувствовав на себе неясную тяжесть, Роджерс проснулся, резко открыв глаза, встретился с чужим взглядом, полыхнувшими спектральной синевой в абсолютной темноте комнаты. Немец отвёл взор и отошёл к окну, прежде чем Стив успел что-либо сказать, но сердце всё равно колотилось от секундного испуга.  — Череп? Что-то случилась? — поднявшись на локтях, Стив долго смотрел в спину врагу, пытаясь понять, что в голове у этого человека. Находится с ним в одном помещении было слегка, не то чтобы страшно… Неуютно. Он казался притаившимся хищником, ждущим удобного момента для убийства наивной, невнимательной жертвы. — Иоганн. Зови меня по имени. — Хрипло и как будто бы сквозь боль, сказал Шмидт. — Всё в порядке, если считать то, что нас выкинула чёрт знает куда, чёрт знает почему, без понимания сможем ли мы вернутся, за порядок. — Я не про то… У тебя что-то с голосом, как будто ты говоришь после дикой простуды. Шмидт молчал. А что он должен говорить?! Что он ослабел из-за рака и ему жить осталось всего ничего? Что он кашляет кровью и боится одинокой смерти? Не дождётся. Остатки раздавленной болезнью гордости крепко удерживали его в образе сильного-независимого злодея, не нуждающегося в чьей-либо помощи. Правда, очередной приступ кашля быстро сводит на нет все его старания — стекающая по губам кровь и слезящиеся глаза, красноречивей любой актёрской игры. — Запоздалый туберкулёз? — Одеваясь в домашнюю одежду, любезно лежавшую в шкафу, спросил Стив. Во время второй мировой антибиотиков ещё не было, Шмидт вполне мог заразится и не заметить этого из-за сыворотки, подавляющую бактерии. — Нет. — Рычал немец, желая, чтобы от него скорее отстали. — Давай закроем тему. — Не очень-то и хотелось. — Тихо буркнул Стив. — Какого чёрта нас вообще поселили вместе? Даже поспать спокойно невозможно. — Ой, заткнись, Роджерс, не один ты тут страдаешь. Мне знаешь ли тоже неприятно, но я же молчу. — Ну и молчи дальше, может сдохнешь уже наконец. — Гневно прорычал Роджерс, выходя из комнаты, чуть не хлопнув дверью. Обернувшись, Ганн успел увидел только мелькнувшую в дверях спину Капитана. Неожиданная прямолинейность. — Скоро… Скоро, Капитан, потерпи ещё немного. — Цинично усмехнулся сам себе Шмидт, не зная, что тот к кому он обратился стоял за дверь и всё слышал. Роджерс впал в недолгий ступор, пытаясь осмыслить эти несколько фраз их короткого диалога. Потом сверху наложились и воспоминания о их первой встрече в двадцать первом веке. Боль. Первое что он почувствовал при пробуждении в чужом теле это адская боль в лёгких, стальной привкус крови на языке и дикую слабость. Он едва ли мог нормально драться, каждый вдох был подобен тому, как лёгкие протыкают сотни иголок, с каждым разом вгоняя их ещё глубже. Он никогда так быстро не выдыхался. Лёжа на коленях Тони, он чувствовал поступающую к горлу кровь и холодные когтистые лапы Смерти, что вот-вот сомкнутся на шее и лишат его жизни. Это сейчас чувствует Череп? Он привык к этой боли или, как обычно, играет? Стив не знал, но былой пыл быстро поутих, совесть настойчиво постучала в дверь, требуя хотя бы банального извинения. Не дождётся! Будет он ещё перед преступниками извиняться, как же! Череп сам виноват в своём положении, и никто ему ничего не должен… В раздражённом настроении Роджерс спустился на первый этаж, разминувшись на лестнице с вампиром, который ещё недавно очень рвался заполучить его кровь. — Дурдом какой-то. — Стив зашёл в кухню, столкнулся с холодными зелёными глазами стража. — Вам всем сегодня не спится?! — Недовольно развёл руками Анастаст. — Садись, раз пришёл. Чай, кофе? — Ничего, спасибо… Анастас, можешь как-нибудь перетасовать нас? Мы явно не уживёмся с Шмидтом. — Как я вас перетасую? Ты уверен, что выживешь, если я поселю тебя, ну к примеру, с Владом? Или Аттумой. Я хочу быть уверенным, что если что-то и случится, вы не сможете убить друг друга так быстро. — Справедливо. — Хмыкнул Стив, понимая логику стража. — Ничего, Стив. То что вы здесь, это не приговор, а так мелкая неприятность. — Усмехнулся брюнет, откидываясь на раму окна. — «Стерпится — слюбится» — как говорят русские.