Ну,а ты вошёл в состав сборной?

Москва встретила спортсменов поистине жарким летним днём. Конечно, температура воздуха была ниже, чем в Сан-Паулу, но это никак не мешало ходить по улице в лёгкой одежде. Лара пыталась вытащить из багажного отделения автобуса свою сумку, но все ее усилия были тщетными. Со спины подошёл Алжан и без каких-либо лишних слов достал багаж: — Эта? — Да, спасибо, — Лара мило ему улыбнулась. Теперь она вовсе не смущалась, а понимала, что нуждается в заботе и поддержке как никогда. Жар помог девушке подняться и донести вещи. — На сегодня мои пятнадцать минут закончились, — с грустью в глазах произнесла Лара. Ей было обидно, что ей нельзя долго ходить. На улице первый день лета, можно было бы пойти в парк, выпить газированной воды с сиропом, греться в лучах солнца, да она даже пошла бы в зал и усиленно тренировалась, но мешало это мелкое БЫ. Которое выкинуло из жизни Лару, и она не знала, что ей делать. Просто лежать на кровати, а на пятнадцать минут выйти во двор общежития и зайти обратно? — А что планируешь делать? — с досадой ответил Жар. Он понимал, насколько Ларе становилось тяжело, как только Юля убегала на очередную тренировку. Лара оставалась одна, совсем одна, и она не могла даже встать с кровати без чьей-либо помощи. — Хм, у меня грандиозные планы! Сегодня я буду лежать и колоть обезболивающие! — с сарказмом и грустью сказала девушка. — Раз у тебя намечается такое веселье, можно к тебе присоединиться? — впервые в голосе Жара прозвучала неуверенность. Изумрудные глаза Лары моментально загорелись миллионами огоньков, по телу пробежали тысячи электронных зарядов, сердце застучало с бешеной скоростью. Она понимала этот день не потерян — этот день становится одним из лучших, потому что она снова проведёт его с Алжаном. Они не спеша зашли в общажную комнатушку, поставили сумки на пол. Лара предложила чай, Жар любезно согласился, но внезапно он встал и вышел из комнаты, что-то пробубнив наподобие: «Скоро буду». Лара не знала, что делать. Он просто ушел, оставив её наедине с дурными мыслями, которые то и дело заставляли её думать о самом страшном. Она сидела на стуле и сомнения наполняли голову: «Почему он вышел? Куда? Зачем? Что если я ему просто надоела, стала обузой?» Жар вернулся спустя некоторое время в руках со стареньким электрофоном. — Так веселей будет, не в тишине же нам сидеть? — подмигнул Алжан. Он умело поставил грампластинку в аппарат, подвинул тонарм. Сначала пластинка немного потрескивала, но потом запел чудный голос Муслима Магомаева: «Шагает солнце по бульварам, Сегодня солнце влюблено, И на ходу влюбленным парам Улыбается оно. И ветерок поет недаром, И день сияет голубой, Ведь я шагаю по бульварам На свидание с тобой.» Знакомая мелодия заполняла мысли, и от сомнений осталась лишь лёгкая дымка. Они сидели вместе за столиком: в голове звучал голос Магомаева, по телу разливалось тепло от горячего чая, а душу распирало от желания непринуждённых разговоров. «Сегодня все вокруг ликует, Сегодня целый мир влюблен, И солнца нежным поцелуем Я сегодня опьянен. И все сильнее сердце бьется, Синеет небо надо мной… Я поцелуй горячий солнца Разделить хочу с тобой.» Эти прекрасные минуты прервала сильная боль в области поясницы — Лара вцепилась руками за край стола, чтобы не закричать. — Алжан… обезболивающее… в сумке… передний карман, — прошипела девушка. Жар тут же подлетел к сумке, дрожащими руками перерыл кучу вещей, но всё-таки нашёл нужные приспособления. — Что? Что? Куда колоть? — метался мужчина. — Открой ампулу… и расстегни… корсет, — Лара застонала от боли, пожирающей её изнутри. Жар сделал всё, что было поручено девушкой, стоя перед ней и абсолютно не понимая, что же ему делать. — Дай сюда, — Лара грубо вырвала шприц из рук и воткнула его себе в бок. Дрожь начала отпускать, Лара попыталась доползти до кровати, но внезапно сильные мужские руки подхватили её и мягко уложили в постель. Жар собирался отойти, но женская рука обхватила его запястье. — Посиди со мной, — попросила Лара, словно маленький ребёнок. — Да, да, хорошо, — Жар всегда был спокойным и мелонхоличным с друзьями, но, когда он находился с Ларой, ему хотелось отдавать всю ласку и заботу, которая копилась в нём 27 лет. Лара взяла его за руку и посмотрела прямо в глаза — они были удивительными! Каждый раз, при каждом изменении эмоций Алжана, менялись и его глаза. Когда он спокоен — они кофейные, когда зол или возбуждён — они становились чернее ночи, когда он напуган — они приобретали сероватый оттенок, когда счастлив — становились медовыми. Лара полностью расслабилась, сейчас всё было как надо: приглушённый свет бра, аромат остывшего чая, шуршание не играющей пластинки, Алжан, державший её всё время за руку, сумерки, в которые погрузилась Москва. — Сегодня мы бы снова встретились у дворца спорта, прогулялись бы по набережной, прошли бы мимо книжного магазина и вновь заговорили бы о Булгакове, — сонным голосом предположила девушка. — А что нам мешает повторить маршрут снова? — возмутился Алжан. — Моя спина, — тоном, полным безразличия, выговорила Лариса. — Значит, у меня вечерняя тренировка! Ты в этом пойдёшь? — таинственно спросил мужчина. — Что? Я никуда не пойду, мне врачи запретили! — голос девушки задрожал. — Ты никуда и не пойдёшь, — Алжан просто подхватил Лару на руки и вышел из комнаты. — Стой, мы дверь не закрыли, — засмеялась Лариса. — Успокойся, мы в Союзе живём, — дёрнул бровями Жар. — Ты такая лёгкая, словно пушинка. Они неслись сквозь машины, улицы, дома, прохожих. Им было всё равно, они наслаждались присутствием друг друга — сейчас существовали лишь они одни. Косые взгляды мимо проходящих людей им были безразличны, вокруг них существовала собственная вселенная, где были лишь они вдвоём. Придя на набережную, Алжан бережно посадил Ларису на скамейку. — Ты сумасшедший! Я даже обувь с собой не взяла! — с неимоверной детской радостью сообщила Лара. Жар лишь улыбался и пытался отдышаться. Летний ветерок игрался с волосами девушки, она снова злилась и пыталась уложить руками непослушные кудри. Алжан с умилением смотрел на происходящее, он так привязался к ней за всё время, только с ней он показывал себя, только с ней он шутил, только с ней он был нежен. Жар не мог оторвать взгляд от лица Ларисы: густые, чёткие брови, не такие, как у Леонида Ильича, а более тонкие и мягкие, фарфоровая кожа, большие и уставшие зелёные глаза, чёткие скулы, маленькие, но пухлые розовые губы, которые ему так хотелось поцеловать, но он не мог — ещё не время, она ещё не готова, а может, и он не готов? Сейчас Лара казалась ему особенно красивой. Она сидела с растрёпанными из-за ветра волосами, в большой майке, которой она отчаянно пыталась спрятать корсет, но его очертания были всё равно видны, в спортивных штанах и без обуви. — Ты такая красивая, — тихо сказал баскетболист. В ответ Лара лишь нелепо улыбнулась. — Пошли обратно, а то холодает, — попросила девушка. Жар встал, поднял на руки девушку, она нежно обняла его шею, и они снова продолжили петлять по улицам, направляясь прямо к родному общежитию. Они вернулись в комнату, где на полу валялся шприц с остатками обезболивающей жидкости, разбросанные вещи, в которых Жар отчаянно пытался найти лекарство, на столе остались кружки с остывшим чаем и выключенный электрофон. — Я уберусь. — Нет, оставь я завтра уберу всё, — устало выдохнула Лара. Но Жар не обращал внимания на возгласы девушки, он положил её на кровать и начал уборку. Лара попыталась встать, чтобы помочь. — Лежи, — приказал Алжан. Ларе ничего не оставалась, кроме того, как подчиниться. Она послушно легла обратно и начала следить за тем, как мужчина наводит чистоту в комнате. Ей было неловко, потому что она привыкла поддерживать свое жилье в опрятном виде и убираться самостоятельно, порой даже Юле не разрешала окна помыть, а тут такой бардак, да к тому же мужчина убирается. — Ну какой нормальный человек в десятом часу будет кружки мыть? — возмущалась Лара. Жар метнул в нее свой суровый взгляд, за которым, однако, скрывалось беспокойство — одно неловко движение, и он снова увидит разбитую Лару, которая лежит целыми днями, ни с кем не разговаривает, а ночами плачет в подушку, чтобы никто не услышал… В груди Алжана что-то закололо. Представив эту картину, он поклялся себе, что не допустит снова такой чудовищной ошибки. Закончив уборку, он подошёл к кровати, вытирая руки полотенцем от влаги. — Может, хочешь чего-нибудь? — Полежи со мной, — поддавшись какому-то невероятному эмоциональному порыву, не отдавая отчёт своим действиям, робко сказала Лара, словно ребёнок, просящий маму, чтобы она осталась. Она не знала, что на неё нашло, ведь она две недели назад боялась пройтись с ним до общежития, а теперь прыгала ему на руки и просила его лечь вместе с ней в одну кровать. Лара сгорала от стыда и уже не знала, как оправдаться перед Алжаном: вдруг он сочтёт её легкодоступной, хотя он уже, скорее всего, так считал. Как потом ей придётся смотреть ему в глаза? Как потом встречаться на спортивных соревнованиях, если она ещё будет там присутствовать? Как сейчас ей поступить, когда он стоит перед кроватью и пристально смотрит на неё? Пока мысли не давали спокойно оценить ситуацию, предпринять какие-то действия. Лара почувствовала тёплую мужскую руку на своем плече, она подняла на него округлившиеся от страха быть отвергнутой глаза. Он лишь мило улыбнулся своей фирменной улыбкой. Они лежали в полумраке, оба стеснялись и обоим было так хорошо рядом друг с другом. Жар положил руку на шею Лары, начал перебирать запутанные волосы и тихо произнёс: — Ничего не бойся, я всегда буду рядом. Ей нравилось, как он пытался заставить её вновь жить и чувствовать: сначала эта незапланированная прогулка, потом он убрался вместо неё, а сейчас лежал рядом, защищая от всего на свете. Её рука лежала у него на груди, и она слышала, как бьётся его сердце. Сейчас в этот момент они снова молчали, не из-за того, что были смущены или не хотели разговаривать, а потому, что им было просто хорошо вместе. Ларе хотелось расслышать каждый удар его сердца, а Жару хотелось никогда не расставаться и целую вечность провести именно так. Жар мягко притянул Лару к себе, и их губы слились в робком поцелуе. Поцелуй был недолгим, легким, едва заметным, но в нем не было ни капли пошлости, он был наполнен любовью и нежностью, всем уважением и заботой, которые Алжан готов был отдать Ларе. Они наконец-то поняли, кто они друг для друга. Сейчас всё было именно так, как должно быть. Спустя некоторое время Лара стала ощущать, что начинает засыпать. В полудреме, вымотанная и счастливая, она почувствовала легкое прикосновение губ к своей разгорячённой коже и родной шепот в полумраке: — Я тебя люблю.