Ну,а ты вошёл в состав сборной?

Увидев двух парней на пороге, мама тут же среагировала: — Ларочка, ну что же ты не сказала, что у нас будут гости? Проходите, — мило улыбнулась женщина. — М-и-и-шенька, как же я давно тебя не видела! — она принялась крепко обнимать грузина. Потом повернулась ко второму прибывшему: — А вас как величать, молодой человек? — Алжан. — Очень приятно, Анна Викторовна, — представилась мама. — Значит, сумки в комнату, сейчас на стол соберу. Мишенька, иди сюда. Как там Мадиночка? Всё у неё хорошо? Дядя Отар как? — женщина повела грузина на кухню, параллельно расспрашивая обо всём на свете. — Пошли, — Лара махнула рукой в сторону комнаты, и Алжан побрёл следом за ней. Они вошли в светлое помещение, где окно было настежь открыто, из-за чего лёгкий тюль буквально летал, заполняя собой все пространство. Обычная комнатушка в «брежневке», выполненная в светло-розовых тонах. Здесь не было ничего лишнего: обыкновенный диван-кровать, накрытый коричнево-оранжевым пледом, полки, наполненные книгами и различными наградами, ковёр на стене, широкий шкаф и главное достояние — трюмо. Такое большое, с двумя отворачивающимися зеркалами и с двумя шкафчиками, в которых хранились различные безделушки. В детстве Лариса могла часами крутиться у зеркала, закручивать бигуди и краситься маминой косметикой. — Поставь здесь, — рассеянно сказала Лара и подошла к открытому окну насладиться приятным ветерком. — Я скучал, — шепотом произнёс Алжан, который подошёл со спины и обнял Лару за талию. — Знал бы ты, как я скучала, — девушка развернулась с счастливой улыбкой, и теперь её руки обосновались у него на шее. Вновь поддавшись приливу чувств, Лара накрыла своими губами губы Алжана, впилась в них настолько крепко, насколько это было возможно, словно боясь, что он вот-вот исчезнет. Ей просто было необходимо сейчас чувствовать его, запомнить это мгновенье, оставить этот поцелуй на всю жизнь в своей памяти. Сейчас небольшое пространство между ними наполнялось тем, что нельзя было описать словами, и любое движение или звук запросто могли нарушить этот хрупкий баланс. — Ларуся, стол накрыт, — крикнула мама из соседней комнаты. — Ларуся… — насмешливо протянул Жар, неохотно отстранившись. — Мне не нравится, когда меня так называют, — неловко опуская ресницы вниз, призналась Лариса. Лара и Жар сели за стол, отчаянно пытаясь скрыть раскрасневшиеся от поцелуев губы. — Ну, тёть Ань, нет, ну вы представьте, ну уже кого-то там себе нашла! — возмущался Мишико, попутно неся в руках кастрюлю. — Ну, Мишенька, пора уже. Что такого? Я вот вообще в восемнадцать замуж вышла, — подмигнула женщина. — Кстати, почему ты никак не женишься? Как Ларуся, до двадцати пяти один будешь? — Мам! Да, Анна Викторовна постоянно была болтливой, иногда слишком сильно перегибала палку, но всегда и всем помогала, и её нельзя было исправить. И именно за это Лара и любила её. Благодаря ее коммуникабельности, у Лары всегда были импортные вещи — друзья привозили, — лучшие учителя и тренеры — ну, по старой дружбе же. Через некоторое время они уже пили чай с только что испеченным ароматным пирогом, а Анна Викторовна всё не замолкала, постоянно расспрашивала двоих баскетболистов об Олимпиаде, о тренере, о том, как они сами отнеслись к такому громкому заявлению, об игре, об условиях, а то вдруг их там кормить не будут? Теперь уже все втроём стояли на светлой кухне с розовыми занавесками и помогали убирать посуду. — Слушай, Жар, дорогой, Владимир Петрович говорил не расслабляться, пошли что ли пару кружков побегаем? — Коркия как чувствовал намечавшийся разговор между мамой и дочкой, поэтому решил забрать Алжана подальше. Тот лишь выдохнул и пошёл искать подходящую одежду. Дверь за ними захлопнулась, и допрос начался: — Ну и что у нас за новый друг? — Случайно познакомились, — небрежно потёрла затылок Лара. — А давно вы «знакомы»? — выделив последнее слово, как будто это было что-то неприличное, поинтересовалась мама. Лара ничего не ответив, принялась усиленно тереть полотенцем тарелки. — Мы просто друзья, — отнекивалась она. — Ну, а Мишико мне другое сказал. А он симпатичный, да ещё и вежливый, правда, двухметровый. Это же какие у вас дети будут? — ахнула женщина. — Мам! Какие дети? — буркнула Лара. — Вот знаешь, я тоже была такой в молодости. Хотела карьеру построить… Я же тоже, как ты, целыми днями была занята своим любимым делом — только я за книжками сидела, а не в зале пропадала. И семью каждый месяц навещала! Устроилась я как-то в школу и практически не выходила из неё. Сидела в библиотеке безвылазно. Но потом к нам, чтобы провести лекцию с ребятами о том будущем поступлении, пришёл инженер. Ой, у меня сразу сердце ёкнуло, как увидела его. Зашел такой весь, в костюме, деловой такой, — на этом моменте женщина засмеялась. — Высоченный, конечно, не как Алжан, пониже. Нам сказали, что он на высоком счёту у руководства какого-то там завода, ну, а если на высоком счету, то и квартира своя есть. Так весь женский состав сразу подбежал к нему, всю школу показал. А что я? Я вела урок, никогда бы не бросила это дело, даже если бы конец света — всё равно бы довела. У нас урок литературы был, детишки «Онегина» рассказывали. Так вот, как сейчас помню, вышел Ванечка, золотой ребёнок, всегда всё вовремя учил, сдавал, да к тому же говорил так умно для своих-то десяти с половиной. И тут дверь открывается, входит Раиса Геннадьевна, директор наш, и он следом за ней. Ванечка стоит, рассказывает, да так, что я только на него и смотрела, но тут Раиса перебивает его. Ой, помню, как тогда я ей всё высказала, что перебивать ученика — это вверх невоспитанности. Она тогда даже выговор мне сделала, но не уволила, что странно, — женщина мягко улыбалась, вспоминая приятные моменты. — Что-то я отвлеклась. Так вот, тот мужчина поддержал меня, попросил дослушать мальчика. Раиса Геннадьевна потом стояла раскрасневшаяся перед всем классом. Ну он свою речь начал, у меня внутри всё замерло. Смотрела на него таким глуповатым взглядом, боялась даже подойти, поблагодарить за лекцию. Так он сам нашёл меня, пригласил пройтись, поцеловал, предложение сделал. Всё сам! А я только робела рядом с ним. Когда он даже просто стоял рядом, внутри всё замирало. Да и сейчас, а без малого двадцать шесть лет прошло! —остановилась мама. — Это всё к чему… Тебе двадцать пять, а ты все одна сидишь. Хватай от жизни всё! — наконец закончила свою речь женщина. В горле встал ком, сердцебиение участилось, а руки с невероятной скоростью вытирали тарелки. — Х-х-хорошо, мам, — единственное, что смогла сейчас сказать Лара. Мама была столь откровенна: хотя она всегда была открыта с дочерью, но никогда не говорила о своих любовных историях, которые нашли сильный отклик в сердце девушки. — Эй, ну ты чего? — подбежала к Ларисе женщина, увидев ее побледневшее лицо, и принялась успокаивать. — Так, давай соберись, нам ещё ужин готовить. В тёплой обстановке они принялись за готовку. Лара накрывала на стол, когда раздался звонок в дверь. — Я открою, — крикнула Лара маме, которая увлеченно хлопотала на кухне. — Ой, Ларочка, мы так устали — пахали, как черти, — прерывистым голосом возмущался Мишико, ввалившийся в квартиру. Он прошёл на кухню, смешно дёргая усами, наслаждаясь ароматом домашней еды. — Шарлотка? — приподнял правую бровь грузин, как бы говоря: «Сейчас я испытаю неописуемое удовольствие». — Вчера бабушка яблоки с дачи привезла, — хмыкнула Лара, но тут парень обернулся к Алжану и потащил его в комнату, вероятно, переодеться и хоть немного отдохнуть, попутно что-то пробубнив про «невероятный яблоневый пирог». — Мам, помочь чем? — подкралась к кухне Лара. — Дорогая, да нет, спасибо. Сейчас ждём папу и садимся за стол, — вытирая руки о фартук она удалилась из комнаты, напоследок кинув: — Пойду приведу себя в порядок. Лара стояла одна в светлой кухне с розовыми занавесками и любовалась видом из окна девятиэтажки. Кажется, что смеркается почти незаметно. Вот только недавно пели птички, жужжали насекомые и светило яркое ласковое солнышко. И вдруг оно начинает потихоньку садиться, и наступают сумерки. Мальчики во дворе всё кидают мяч, несмотря на настойчивый зов родителей — им хотелось полностью насладиться этими тремя месяцами счастья, потому что потом их снова ждала долгая и утомительная учёба. — Красиво, — широко улыбаясь, сказал Алжан, появившийся на кухне. Он снова подошёл сзади и обнял Лару. Они стояли в обнимку, наслаждаясь теплом друг друга, до того момента, пока не послышался звонок в дверь. — Это папа, — на лице Лары читался ужас, и она сразу отпрыгнула от Алжана. — И что? — сместив чёрные брови к переносице, спросил Жар. — Да так… Ничего, — девушка замялась, не зная, как объяснить присутствие нового знакомого в доме. — Миши-и-ико! Дорогой, как я тебя давно не видел, — послышался громкий голос из прихожей. — Что же делать, что же делать? — перебирая пальцами воздух, металась по кухне Лара. — Для начала выйти и поздороваться, — спокойно ответил Жар, следя за ней внимательным взглядом. А потом он взял Лару за плечи и нежно поцеловал в лоб. — Всё будет хорошо, —он попытался успокоить её. — Пошли. — Неужели Жармухомедов? — на лице отца было неподдельное удивление. — Поражён вашей техникой, — с уважением пожал руку Алжану мужчина. — Владимир Андреич-ч-ч, —наконец представился он, странно протягивая последнюю букву. — Ну, что мы тут все столпились! Бегом на кухню! — скомандовала Анна Викторовна. Всё расселись и принялись за еду, вели непринуждённую беседу, шутили, но Лара была напряжена как никогда. Отец ещё не догадывался, но как ей рассказать о её отношениях с Алжаном? Её взгляд был устремлён в пустую тарелку. Она, быстро всё съев, встала из-за стола раньше остальных, обосновав свой поступок больной спиной. Лара легла на диван, прожигая взглядом в потолок. В висках стучала одна и та же фраза: «Папа, я встречаюсь с Алжаном». Мысли о том, как он отреагирует, что он скажет, никак не покидали голову девушки. Она лежала и не шевелилась, прижав к груди подушку. — Шарлотка, невероятная! — вошёл в комнату восторженный Алжан. — Спасибо, — сухо ответила Лара. — Но ведь дело не в спине, так? — он наклонился к Ларе и с деланным интересом уставился на неё, подперев кулаком подбородок и часто моргая. — А что, если… если он… не знаю, — Лара взмахнула руками. — Что, если ты ему не понравишься или что-то ещё? — посмотрев на Алжана грустным взглядом, жалобно спросила девушка. — Я же никогда его ни с кем не знакомила. Я не знаю, как он отреагирует. — Твой отец — самый добрый человек, которого я встречал, — он взял её за руку. — Мы всё сделаем, и всё будет отлично. Не переживай, — убаюкивающим тоном закончил Алжан. Лара выдохнула, давая понять, что она согласна с ним. — И куда ты теперь? — Сегодня в полночь поезд в Москву, оттуда мы в Америку играть со студентами, — ровно рассказывал Жар. — Нет, ну ты представляешь, чтобы сборная СССР играла с какими-то студентами?! Мы их в два счета. Но нет, новые методики. — Он начал мерить комнату шагами. — Ларусь, слушай, как ты? — выглянул из-за двери Мишико. — Жар, а ты чего маешься? — Ты прекрасно знаешь, что «Ларусей» меня может называть только мама. За «одуванчика» ты уже получил. Хочешь ещё? — в девушке закипала злость, она и сама не знала, почему её так раздражали производные от её имени. Для неё было неожиданностью, когда Зураб начал обращаться к ней «Лара». Но теперь крайне редко она могла услышать, когда её называли «Ларисой». После переезда в Москву она навсегда стала «Ларой». — Одуванчик? — Алжан резко остановился посередине комнаты, окинув двоих друзей многозначительным взглядом. — Долгая история, — буркнула Лара, отворачиваясь к окну. — А по мне очень даже короткая. Это было давно… — начал свою речь Коркия, но Лара его перебила: — Не смей. — Лар, что-то случилось? — мягко прикрывая за собой дверь, обеспокоено спросил грузин. Лара набрала полные лёгкие воздуха, заправила прядь волос за ухо и спокойно пояснила: — Я не знаю, как сказать папе. — У-у, — удивился Мишико. — И так переживать? — всплеснул он руками. — Дядя Вова самый добрейший и понимающий человек в м-и-и-и-ре. Да с чего ты вообще переживаешь? Ты же его дочь, тем более от Алжана он без ума, весь вечер с ним общался, — приобнял за плечи подругу товарищ. На лице Алжана в этот момент появилась едва заметная улыбка. — Так, ты больше не убиваешься по мелочам, — деловито указал Мишико на Лару. — А ты собираешься, и мы едем на вокзал, — обратился он уже к Жару. — Я провожу, — резко выпалила Лара. — Ты совсем? У нас в двенадцать только поезд. Как ты потом домой доберёшься? —одновременно сказали парни. — Я… я попрошу папу отвезти нас, — в комнате повисла тишина. — Ну, тогда отлично, меньше времени на дорогу потратим, — радостный Мишико направился к двери. — Не вздумай скрывать Алжана от отца! — настойчиво закончил грузин и удалился, захлопнув за собой дверь. — Пока есть время. Пойдём, покажешь мне Ленинград, — предложил Алжан. — Пошли, — они вышли в прихожую. — Мам, мы скоро, — крикнула на прощанье Лара и закрыла входную дверь. Теперь уже девушка водила Алжана по различным улочкам и рассказывала о том или ином здании. Ещё при свете фонарей они шли по проспекту. — А приезжай на белые ночи! Ты увидишь, как красиво, и можно гулять допоздна, —воодушевленно предложила Лара. — Когда они? — Ну они и сейчас уже начались, но в десятых числах небо будет ещё светлее! — Я ещё в Америке буду, — печально улыбнулся Жар, понимая, сколько времени он потратит на тренировки. — Уже десять, надо домой. Вернувшись в дом, они тут же встретили Мишико, который с наигранной строгостью принялся их отчитывать: — Нет, ну вы время видели? Комендантский час, знаете что такое? В конце концов все трое дружно рассмеялись. — Ну, а чего мы тут стоим? А ну-ка вышли все, выезжаем! — суетливо поторопил их отец. Дружно прыгнув в красный «Москвич 412», все принялись говорить о будущей Олимпиаде. И в этот момент сердце Лары предательски кольнуло: она понимала, что на протяжении полугода не увидит Алжана, а потом Олимпиада… А как она сможет поехать? Женский баскетбол не включён в Олимпийскую программу? Как группа поддержки? Тогда нужно снова идти в зал. — Ты чего? Опять переживаешь насчёт разговора? — нахмурился Алжан. — Нет, — отрезала Лара. После прибытия на Московский вокзал грусть с лица девушки так и не сошла, наоборот, только усилилась. Стоя на перроне, она не поднимала взгляд. — Поезд Ленинград-Москва прибыл на станцию, — проговорил женский голос из динамиков. — Нам пора, — подытожил Жар, натянув на губы улыбку. Пожав руки, обнявшись, парни принялись двигаться к вагону. — Стой! — крикнула Лара, внезапно даже для себя побежав навстречу покидающим город баскетболистам. Она кинулась на шею Жару и с неописуемым желанием коснулась его манящих губ. Ей было всё равно на Мишико, который закатил глаза, сказал что-то на грузинском и продолжил путь к поезду. Ей было всё равно на отца, который не мог осознать, что его дочь выросла и способна на подобные поступки. Ей было всё равно на время. Ей было всё равно на боль в спине, возникшую от бега. Ей-было-всё-равно. Она лишь хотела запомнить этот момент, запомнить на полгода вперёд.