***
Солнце закрывали возвышающиеся небоскрёбы, и своим величественным видом они буквально втаптывали в землю даже высоких баскетболистов. Паулаускас первым вышел из автобуса, который привёз сборную к отелю, вдохнул полной грудью западный воздух. Следом за ним потянулись и остальные члены команды, подняли головы вверх, пытаясь понять, закончатся ли вообще когда-нибудь эти бетонные стены. — Завтра первая игра, поэтому не расслабляемся. Сейчас все по номерам, на улицу никто не выходит, — пригрозил Моисеев. — Григорий Митрофаныч, — Саша возмущённо посмотрел на председателя федерации баскетбола. — Владимир Петрович, ну прогуляться-то хоть можно? — развёл руками Мишико. — Мы просто Америку хотим увидеть. Мы недалеко, обещаем. — Ну недалеко можно, — с отцовской заботой отпустил сборную тренер. — Слышь, икру захвати, — шикнул Сашка на Едешко. Парни ликовали: сейчас они наконец-то увидят ту самую «запретную» Америку. Сборная моментально сорвалась с мест, растолкала людей, вставших на пути, понеслась быстрее кинуть вещи в номер, чтобы наконец-то всей поверхностью кожи ощутить совершенно другую страну. — Распустишь ты их. Американцы свою сборную перед Олимпиадой на военной базе держат, а ты что творишь? — качая головой, Моисеев негодовал. — Пас на доверие так и работает, — спокойно разъяснил Гаранжин и двинулся в направлении входа. Изучать настоящую культуру Америки отправились только четверо: Мишико, Алжан, Сашка и Ваня. Будучи столицей мирового кинематографа, Лос-Анджелес был окутан ореолом гламура и роскоши, недоступной простым смертным. Здесь жили кинозвезды, здесь снимали современные шедевры, здесь шумел океан, а калифорнийское солнце летом выжигало улицы, загоняя местных и туристов в магазины за освежающей газировкой. Америка просто вскружила голову, всё мелькало перед глазами: машины, вывески магазинов, уличные музыканты, огромные здания, — всё это казалось новым миром для ребят. Они шли куда глаза глядят, практически не зная языка, как доберутся обратно, они гуляли и наслаждались днём. Ну когда ещё такое увидишь? Они сами не поняли, как забрели в подворотню. А ведь просто шли прямо, удивляясь всему, что попадалось на глаза, смеясь над каждой вывеской, которую еле-еле могли прочитать… — Нет, ну что это за язык такой? — после очередной попытки прочитать надпись на одном из магазинов выругался Мишико. Сейчас они искали бар, чтобы продать икру, смеялись над неизвестным им языком, а через мгновенье — они в грязном закутке между домами, из которого на них смотрели огромные чернокожие парни, которые никак не внушали доверия. — О, коллеги, — верно подметил Мишико, заметив трёх парней, кидающих мяч в импровизированное кольцо. Пытаясь пройти незамеченными и без пристрастия показать, кто тут будущий Олимпийский чемпион, все разом начали глупо улыбаться, всем видом показывая: «Мы не местные, а ещё мы баскетболисты, а ещё мы вас обыграем». К ребятам широкими шагами подошёл один из играющих и насмешливо задал незатейливый вопрос: — Where are you from? — Фром Раша, — уверенно отчеканил Сашка Белов. — Фром Совет, — поправили его остальные. — Communists, — засмеялся их новый собеседник. Те лишь в ответ одобрительно кивали, не видя в этом ничего смешного. Один из парней назвал Жара «индейцем», что, конечно же, ему не понравилось. «Нет, ну ты сам себя видел? Волосы, как мочалка, одежда вся грязная, кожа по цвету напоминает грязь», — думал про себя раздраженный Алжан, но выдал лишь неодобрительный взгляд. Дворовые парни всё же распознали в прохожих русских баскетболистов и предложили сыграть, те в свою очередь отказались, но Мишико уговаривал своих товарищей «ну чуть-чуть поиграть», словно мальчишка, которого звали домой обедать. Но баскетболисты наотрез отказывались, потому что в голове был план по продаже икры, а не игры с дворовой шпаной. Парень, который был больше всех, выкрикнул что-то в сторону Мишико, и тот, не выдержав, развязал эту «войну», предложив играть на икру. С начала игры мяч был на стороне сборной, и местные уже недоуменно подумали, что белые научились играть в баскетбол, но спустя время они перестали следовать правилам классического баскетбола и решили играть по-своему. Банки икры уже заканчивались, так что пришлось поставить сапоги грузина, который так отчаянно верил в победу. Проиграв не пойми кому всю икру, да к тому же сапоги Мишико и собственную гордость, удрученные ребята всё же добрались до бара, где когда-то собирались продавать икру. Громкая музыка и неоновые лампы наполняли маленькое помещение на Седьмой авеню. — Ох, знали бы вы, как нас амерекосы отчесали, — смеясь, говорил Мишико двум девушкам, крутившимся около него. Куча девиц в коротких шортиках и маечках танцевали на барных стойках, мужчины в ковбойских шляпах пили «как не в себя», Белов отжигал под неизвестную ему песню, Ваня уже валялся на диване от количества выпитого, а Жар просто сидел, не спеша потягивая какой-то напиток. С каждым глотком он обжигал всё тело алкоголем, мысли плыли, и он никак не мог понять, почему же они так бездарно проиграли. С каждым глотком всплывал образ Лары, которой ему сильно не хватало. С каждым глотком его мысли всё сильнее путались, — и вот он уже танцует с Беловым, вот уже с ним сидит какая-то милая девушка, но не Лара. Он рассматривал, пытался найти знакомые черты и находил: такие же волосы, но недостаточно кудрявые, такие же глаза, но недостаточно зелёные, такие же губы, но слишком зацелованные. Он старался заговорить с ней, вспоминая хоть немного грамматики, которую он так усердно учил в школе. Мозг был безнадежно затуманен, и Жар выдавал какие-то несвязные слова, но та девушка, несмотря на это смеялась, но не так звонко, как Лара. Всё больше стаканов чего-то крепкого он вливал в себя, чтобы не вспоминать её сейчас, потому что у него завтра первая игра и нельзя ни в коем случае показать слабину. Он заметил остальных членов команды, которые непонятно как тут оказались, но продолжал глушить алкоголь. Лара никак не выходила из головы. Это, конечно, было хорошо, но сейчас ему нельзя было думать о ней. И нельзя столько пить… Владимир Петрович спустился в бар. Что он здесь делает? Они проигрывают в уличной игре, ушли в «-20». Едешко ожил и достал где-то палку, которой хотел попасть в мишень, в итоге чуть не попав во Владимира Петровича. Они с Ларой гуляют по Москве. Их вывели из клуба, усадили в такси. Владимир Петрович дарит ему линзы. Они ехали, Мишико с Зурабом пели песни. Его первая встреча с Ларой. Он каким-то чудом улегся в кровать. Первый раз стоит на площадке, его взяли в сборную. Он проснулся с жуткой болью в голове и попытался унять её таблетками. Головная боль спала вскоре, но тысячи мыслей и воспоминаний до сих пор танцевали вальс в его голове. Его приезд в Ленинград. Вся сборная понуро сидела в раздевалке, им пытались навешать лапшу на уши о том, что «это была провокация, не недооценивайте коварность американцев, вчера вас обыграли профессиональные спортсмены...» Но все понимали, что это ложь. Первая победа на чемпионате Европы. Владимир Петрович швырнул мяч в стену, чтобы успокоить бессмысленные возгласы парней. Их первый поцелуй. Все высыпали на поле. В советской сборной присутствовало густое напряжение. После вчерашней игры, казалось, они потеряли всякую веру в победу. Жар не мог сосредоточиться. Голова была наполнена всем, но никак не баскетболом. Он пропускал мячи, совершал непродуманные передачи, упускал мяч прямо из-под носа, хотя на нём были линзы и он всё прекрасно видел. Ему нужно было с ней увидеться, почувствовать её тепло, ощутить вкус её губ, дотронуться до её белоснежной кожи, услышать её родной голос... Американцы играли жёстко, заставляя нервничать каждого. Владимир Петрович постоянно что-то записывал в свой блокнот, совсем не давал указаний — это еще больше напрягло сборную. Один из игроков противоположной команды забил мяч с такой силой, что разбил щит — это разозлило сборную. Американцы победили — это вывело сборную из себя. Белова, потерявшего сознание прямо на площадке, положили в больницу — и это добило сборную. До конца всего турнира им удалось выиграть один раз. До конца всего турнира Алжану удалось позвонить Ларисе один раз. Но тут же получилось выйти из подвешенного состояния, получилось больше не терзать себя мыслями, получилось выиграть. Да к тому же Сашка Белов вставал на ноги.***
Осень в Ленинграде постепенно сменяла лето. Сентябрь стоял теплый, как бы еще на немного продолжая летнюю жизнь города. Но с наступлением октября погода постепенно ухудшалась, температура начинала понижаться. Изредка в ноябре выпадал первый снег, но тут же, касаясь асфальта, он таял. Лара, только заслышав звонок, стремглав подбегала к своему салатовому телефону, но часто звонил не тот, кого она хотела услышать. Но когда чудом удавалась услышать родной голос, она тут же рассказывала, что такого произошло за неделю, как сильно она скучала, как хотела вновь увидеться, вспоминала про то, что ей через неделю снимать корсет и тогда её жизнь будет такой, как прежде, ну, или почти такой, как прежде. Лишь к началу декабря установилась минусовая температура. Снежный покров слегка окутал улицы и дома, а тончайший, как венецианское стекло, лед сковал реки и каналы. Лара всё так же продолжала бегать к салатовому телефону. Алжан рассказывал ей о поездках в Америку, об усиленной подготовке к Олимпиаде, о том как, сильно он соскучился, как вновь хотел увидеться, и напоследок проронил одну фразу, которая заставила заблестеть глаза Лары и участить её сердцебиение. — Я приеду на Новый Год. Ты не против? Эта фраза встречала девушку каждым утром, помогая ей просыпаться и проводить весь день в ожидании следующего. Близилось тридцать первое число. Подойдя к исхудалому календарю, Лара оторвала один из последних листочков. На этот раз там была цифра «30», и, понимая, что остался один день, до главного семейного торжества, Лариса с родителями начала подготовку. Владимир Андреевич принёс ёлку. Анна Викторовна начала подготавливать новогодний стол, хотя времени было предостаточно. Лара же просто помогала всем по возможности и ощущала себя снова счастливой, как в детстве. Лариса опять оказалась у календаря, на котором остался всего один листик с такой долгожданной цифрой «31». Внутри тут же разлилось приятное тепло от одной мысли, что сегодня произойдёт долгожданная встреча с Алжаном. — Ларусь, когда Алжан приедет? — поинтересовалась мама. Если честно, Лара сама не знала. Она знала одно — он непременно приедет сегодня. После полугода разлуки, редких разговоров по телефону ей хотелось скорее увидеть своего двухметрового принца. — Не знаю, — ответила Лара, нарезая ингредиенты для оливье. — Маша придёт? — Конечно! Ты что, мы всегда собираемся у нас. И бабушка с дедушкой придут, и Маша — все! — восторженно объясняла женщина. К девяти часам новогодний стол был полностью готов и ожидал гостей, ёлка переливалась сотнями огней, за окном уже начались гуляния. Лара готовилась к приходу гостей и выбирала подходящий наряд. Ей удалось собраться быстрее, чем обычно, потому что с вечера уже было приготовлено фиолетовое платье, сшитое мамой, расклешённое книзу. Всю ночь Лара спала на жутко неудобных бигудях, поэтому сейчас её волосы спадали на плечи пышными золотистыми локонами. Вся квартира готовилась к приходу Нового Года: по дому носилась мама, снимая фартук и поправляя макияж, папа ставил любимую пластинку. И вот уже на пороге стояли тетя Катя со своей дочерью Машей, а за ними, покряхтывая, но все еще держась за ручки, ползли, тихонько переговариваясь, бабушка и дедушка. И стало так тепло и спокойно, мирно и уютно. Все уже расселись за столом и включили телевизор, до обращения генсека оставалось не больше получаса. Семья беззаботно общалась, рассказывала различные истории и от души смеялась, но Лара все же изредка поднимала печальный взгляд на часы. — Ты ждёшь кого-то? — аккуратно спросила Маша. Для своих четырнадцати она была достаточно умна. Она была двоюродной сестрой Лары, отличницей, рисовала необычайно красивые картины, обходясь только простым карандашом и бумагой. У Лары не было родных братьев или сестёр, но Маша заполняла эту пустоту. Именно Маша больше всех скучала, когда Лара переехала в Москву, именно Маша больше всех переживала и навещала Лару, когда узнала про её позвоночник. Маша всегда была рядом с Ларой. — Да так, один баскетболист должен прийти, — грустно посмотрела вниз Лариса. — Но мне кажется, уже поздно его ждать. — А это Сергей Белов? — с неподдельной, детской искренностью спросила Маша. — Да что вы все к этому Белову прицепились? — слишком громко возмутилась Лара, и на нее обернулся весь стол. — Нет, ну а что? — теперь возмущенная девушка обращалась ко всем, а не только к Маше. — Как будто у нас один Белов в сборной играет. Раздался настойчивый звонок в дверь. — Я открою, — Лара пулей выскочила из-за стола, задев его коленкой. На пороге перед ней стоял Алжан весь в снегу — дублёнка явно не спасла от непогоды. — Ты такая красивая, — первое, что сказал он при встрече. Лара же без лишних слов потянулась к Алжану, чтобы вновь ощутить его после долгих месяцев разлуки. — Пошли быстрей, — счастливая Лара помогала Жару снять верхнюю одежу. Девушка буквально затащила Алжана в комнату, где собралось всё семейство, и она вовсе не смущалась, а наоборот, хотела показать, что нашла человека, которому готова отдать душу и сердце. После недолгого знакомства все собравшиеся торжественно подняли хрустальные бокалы с шампанским в воздух в ожидании боя курантов. Леонид Ильич заканчивал свою речь словами: «А пока желаю всем вам здоровья, счастья, мирной и радостной жизни!» Послышался двенадцатый удар курантов, и новогодний стол засыпало громкими поздравлениями с наступившим 1972-ым годом.