Ну,а ты вошёл в состав сборной?

Наступил новый день, по коридору раздался громкий, но такой родной голос Лидии Алексеевны. Лариса, жутко соскучившаяся по таким своим пробуждениям, тут же поднялась с кровати и приступила к сборам. — Куда ты так торопишься? — накрываясь подушкой, простонала Юля. — Вставай! — Лара стянула одеяло с кровати подруги. Юля фыркнула, но всё же встала с постели. — Лариса! — возликовала Лидия Алексеевна, встретив баскетболистку в коридоре. После недолгих объятий, лестных слов, все добрались до дворца спорта. Теперь его доверху заполнял гул, который создавали спортсмены. Лидия Алексеевна остановила девушек перед дверьми, ведущими в зал. — Значит так, сегодня мы с мужской сборной. Это только на один день. У них Олимпиада скоро, так что не отвлекать их. Сегодня в спортивных костюмах — шорты даже не думайте надеть! Вперёд! — подтолкнула девушек тренер. — Лидия Алексеевна, ну можно хотя бы в футболке? — послышался заунывный крик из раздевалки. «Ну, что за люди?» — про себя подумала Лидия Алексеевна, но вслух крикнула: — Можно. Девушки вошли, когда Владимир Петрович заканчивал беседу с мужской сборной. — А вот и наши красавицы, — мило улыбнулся вошедшим он. Лидия Алексеевна шла позади и неожиданно для всех скомандовала: — Чего встали? Девушки — на беговую, парни — тянутся, потом меняемся. Бегом, бегом, бегом, — каждое слово сопровождалось хлопком в ладоши. Юля всё время пыталась спрятаться и не смотреть на парней, в то время как остальные девчонки в открытую пялились на изнемогающих спортсменов. — Так, всем спасибо, завтра таких накладок не будет, все будут заниматься отдельно, —под конце тренировки сообщил Владимир Петрович. Юля подбежала к Мишико, они обменялись парой слов, и она вновь примкнула к женской сборной. — С каких пор ты общаешься с Мишико? — нахмурила брови Лара. — Боишься, что уведу? — обе засмеялись, но сердце Юли кольнуло: она не знала, как Лара отнесётся к её «союзу» с Коркия, поэтому не рассказывала о своих отношениях. Когда-нибудь она всё сама узнает. Лара напоследок решила забросить мяч по урокам Белова. Она встала у штрафной, подняла локоть, кинула, мяч взлетел — и безошибочно пролетел сквозь корзину. — Прекрасно! — издали раздался бархатный голос Алжана. — Спасибо! Всё благодаря Сергею! — обрадовалась Лариса, обернувшись. — Так вот зачем ты так в зал рвалась, — Жар моментально изменился в лице. — С каких пор вы стали настолько близки, что он учит тебя броскам? — Мы с ним давно знакомы, а на тренировки я рвалась, потому что за полгода мышцы отвыкли и мне хотелось как можно быстрее прийти в форму, — оправдывалась девушка, не понимая, с чего вдруг такая реакция. — Он настолько помешан на мяче. Как же тебе удалось завоевать его внимание? — суровым голосом произнёс Алжан, смотря прямо в глаза Ларисе, заставляя её невольно опустить взгляд в пол, чтобы избежать давления. — Да с чего ты взял, что я специально завоёвывала его внимание? — Лара была на пределе. — Ну не он же сам к тебе подошёл и начал беседу, — так же сдержанно, но холодно говорил Жар. — Ты представляешь — сам! — девушка сорвалась на крик и уверенно зашагала в раздевалку, громко хлопнув дверью. Алжан стоял посреди поля, переполняемый ревностью, но на лице не дрогнул ни один мускул. Он спокойно, неспешно направился в раздевалку. А внутри всё буквально закипало, и казалось, вот-вот он выйдет из себя, но вместо этого он по-прежнему спокойно подошёл к Белову и пригласил его на разговор. — Серый, ты знаешь, я уважаю тебя, но то, что произошло с Ларой — это перебор, — сжал челюсть Алжан, понимая, что сейчас сорвётся. Ему становилось всё труднее держать себя в руках. — Жар, ты чего? Я даже не трогал её, показал один раз, как лучше забить, и всё, — Сергей надменно улыбнулся краем губ. — Какого чёрта, Серёг? Вы весь день в одном помещении находились и неужели всё время молчали? — глаза загорелись, а руки, сжатые в кулаки, сами начали взлетать вверх. — Алжан, — Сергей впервые обратился к нему по имени. — Ты бы лучше волновался насчёт Олимпиады, а не девушек. Последний раз говорю: между нами ничего не было и не будет. Разве я бы стал добиваться возлюбленной своего товарища? — со всей серьёзностью произнёс Белов и вернулся к своим оставленным делам. Убедившись, что никого нет рядом, Алжан со злостью ударил кулаком по стене. Лара сидела в автобусе и прожигала взглядом окно, из которого были видны зимние пейзажи Москвы. — Эй, ты чего? — Юля плюхнулась рядом. — Нет, ну это нормально? — очнулась Лара. — С чего такая реакция? Он что, думает я ко всем баскетболистам неровно дышу? — Тише-тише, что такое? — принялась успокаивать подругу Юля. — Что за беспочвенные обвинения? Он действительно думает, что меня интересует Белов? После того, что происходило все эти полгода? — Лара уже, не сдерживаясь, кричала на весь автобус. На неё обернулись ее товарищи по команде, но не предали особого значения, и она продолжила возмущаться, но уже на тон ниже. — Он и тренировки пропускал, и в Ленинград приехал, и увёз меня оттуда, и с отцом общий язык нашёл, а теперь такое! — Ну и дурак, — отмахнулась Юля. — Не переживай — помиритесь, — в конце она крепко обняла Лару. 07.06.1971. Юля с грустью в глазах тащилась в спортивный зал, чтобы начать очередную тренировку. «Зачем нам тренироваться, если у нас больше года до следующего чемпионата? Хоть бы отпуск дали», — с этой мыслью девушка зашла в раздевалку и лениво начала подготовку к занятиям спортом. После изнурительной тренировки Юля с трудом добралась до автобуса, везущего спортсменов прямо в общежитие, с облегчением села в кожаное кресло и вытянула ноги, чтобы наконец-то расслабиться. Тут в двери автобуса влетел запыхавшийся Мишико, оббегая глазами весь салон, и, увидев Юлю, он широко улыбнулся и хлопнул в ладоши. — Юленька, когда я могу забрать вещи Лары? — он сел рядом с ней, пытаясь отдышаться. — Да хоть щас забирай, — Юля равнодушно отвернулась к окну, мечтая лишь о сне. — Хорошо, — баскетболист лишь удобнее устроился в кресле. — О-о-о, Мишико! — встречали его девушки, заходящие в автобус. — Привет-привет, девушки! — дёрнул бровями грузин. Юля закатила глаза в ответ всем комплиментам, посылаемым Мишико. Поднимаясь вместе с ней по лестнице к комнате «127», баскетболист напевал под нос какую-то незатейливую мелодию. — Коркия! Можешь замолчать? — бросила на него озлобленный взгляд девушка. — Эй, дорогая, что-то не так? Серый что-то сделал? Только скажи — сразу его на место поставлю, — принялся геройствовать грузин, встав на ступеньку выше. — Ты-то откуда про Сергея знаешь? — Юля пораженно остановилась, сбитая с толку услышанным. — И вообще, голова болит, дай пройти, — отодвинув Мишико рукой, Юля опустила взгляд в пол и зашагала быстрее. «Какой позор! Если Коркия знает про Серёжу, то и все остальные уже в курсе! Какой позор, Юля!» — мысленно ругала себя девушка. — Эй, Юль, ну ты чего? — догнал её баскетболист. — Вещи тут, — девушка указала рукой на паркет, где стояли собранные сумки и упала на кровать, желая скорее закончить этот день. «А смысл, если про Сергея все знают. Глупая! Влюблённая! Дура!» — она никак не могла успокоиться. Мишико легко забрал все тяжеленные сумки. Как только у него это получилось? Попрощался с Юлей, но она молча накрылась одеялом, пытаясь спрятаться от ненужных мыслей. В спортивном костюме было невыносимо жарко, поэтому Юля просто сняла его, оставаясь в одной майке. Сейчас ей было очень больно: мало того, что Лара уехала не пойми на сколько, Сергей дал чётко понять, что между ними ничего не будет, так ещё и Коркия со своей доброжелательностью. Открыв окно нараспашку, Юля вдохнула всей грудью ночной, летний воздух, заполняющий комнату. Девушка села на кровать подруги и обняла её подушку, которая, как обычно, аккуратно стояла треугольником. — Ларуся, когда же ты вернёшься? — Юля думала, что вот сейчас распахнётся дверь и оттуда выскочит как всегда весёлая Лара, которая сразу кинется в её объятия, повалит на пол, начнёт щекотать, а потом они будут валяться и говорить обо всём на свете. Но от пустых стен отдалось только еле уловимое эхо. Юля легла на кровать подруги, пытаясь ощутить её присутствие, но, кроме холодной, опустевшей простыни, ничего не чувствовала. Вернувшись в свою постель с подушкой, которую она не могла выпустить из рук, девушка в голове прокручивала ещё один эпизод, коловший ее сердце до сих пор. Она возвращалась с вечерней пробежки накануне чемпионата, уже подбегала к общежитию, но тут её окликнул знакомый голос. Юля повернула голову, её щёки тут же покраснели, а на лице появилась улыбка. — Юль, послушай, — впервые Сергей казался таким скованным и нерешительным. — Понимаешь, я никак не могу уделять своё время кому-то ещё. Не до отношений. У меня сейчас другие планы... Понимаешь? — Какие отношения? Ты чего? Мы же приятели, — небрежно отмахнулась девушка, отчаянно скрывая истинные эмоции. — Да к тому же мне это зачем? Надеюсь, женский баскетбол включат в олимпийскую программу как можно скорее, и тогда уже можно будет тренироваться не напрасно, — натянула улыбку Юля. — То есть ты тренируешься только для чемпионатов? — свёл чёрные брови к переносице Сергей. — Да не-е-ет, просто... как-то к слову пришлось, — понимая, какую глупость сморозила, она попыталась выпутаться из этой ситуации. — Ну, ты прости, что подумал про отношения, просто ты так ведёшь себя... — Как со всеми, — перебила его Юля. — Извини, — она опустила чёрные, густые ресницы. — Значит... Нет проблем? — Конечно. Юля удалялась от Сергея, чувствуя, как её ноги тяжелеют, а сердце разрывается на миллионы частиц. Снова перед глазами был этот ужасный вечер, а потом чемпионат, на котором кошмарным образом выбыла Лара, на котором она ещё чаще видела его лицо, которое после всего пережитого смело улыбаться. Юля не заметила, как собственные душевные терзания лишили ее всяких сил и она уснула. Утром девушка проснулась от знакомого голоса, и по коже пробежался холодок. Повернув голову к окну, она поняла, в чём причина. Она встала, посмотрела на смятую постель, где ещё вчера утром лежала Лара, и в голову снова ударили воспоминания. — Да вернётся она! — крикнула она сама себе вслух. Вернулся привычный темп жизни: зал — общага — зал — общага — иногда выходной. Находясь в опустевшей, холодной (Юля любила часто открывать окна — свежий воздух помогал ей собраться с мыслями), неубранной комнате, Юля изо всех сил старалась снова не поддаться самобичеванию. В дверь постучали. Юля сразу же собралась. Приоткрыла дверь и высунула из-за неё голову. — О, Коркия. Привет. — Юль, ты чего? Прячешь что-то? — Мишико попытался больше рассмотреть через маленькое отверстие. — У меня не убрано, — отрезала Юля грубовато. — Тебе чего? — Лара просила привет передать. — Да? Как она там? — Юля оглянулась на комнату, поняв, что она не такая уж и неаккуратная в том виде, в котором была. — Ай, ладно, заходи, — потянула его за руку девушка. — Чай будешь? — Ещё спрашиваешь! — развёл руками грузин. — Ну давай, рассказывай, как там она? Как у них там с Алжаном? Как тётя Аня? — разливая кипяток по кружкам, расспрашивала Юля, радуясь случаю отвлечься. После тёплой беседы Юля начала понимать, что Мишико не такой уж и навязчивый и экспрессивный, а очень даже приятный и интересный собеседник. — О-о-о, уже девять, я, пожалуй, пойду, — мило улыбнулся ей Коркия, неохотно вставая с места. — Приходи завтра, — неожиданно для себя произнесла Юля. — Хорошо. Они так и встречались друг у друга в комнатах месяц, два, а может, даже и три. Просто общались, говорили о будущих тренировках. Мишико помогал Юле заполнить ту пустоту, которую заполняла Лара. Юля стала слишком замкнутой — Мишико всегда мог ее рассмешить, она слишком серьёзно относилась к себе, а он иногда высмеивал ее, таким образом не давая ей окончательно уйти в себя. Уходящий, осенний день загорелся сиренево-малиновым закатом, бросая последние лучи солнца навстречу сидевшим возле окна Юлее и Мишико. Ветер стал холоднее и пронзительнее, поэтому окно было закрыто, через белый тюль были видны последние лучики заката. Комнату наполнял чистый, искренний, беззаботный смех. Мишико заглянул в окно и посмотрев на Юлю сказал: — Слушай, уже осень, а мы так из дома и не выбрались. Так не пойдёт, давай-давай, —Коркия потянул Юлю, чтобы она встала со стула. — Миш, ты чего? — всё ещё смеясь, спросила девушка, поднимаясь на ноги. Мишико без лишних слов накинул куртку на плечи девушки, и они вышли из комнаты, оставив там всё как есть: бардак, который Юля никак не могла убрать, включённый свет, кружки, на половину заполненные чаем. — Ну и куда ты меня тащишь? — причитала девушка, но, не отставая, шла за Михаилом по лестницам общажития. — Нет, ну куда мы поднимаемся? Мишико ничего не отвечал, лишь ускорился, перепрыгивая ступеньки. — Может, уже скажешь, куда ты так несёшься? — не отступала Юля. — Давай быстрей, солнце скоро сядет, — наконец-то ответил грузин. Дойдя до нужного места, они оказались у железной двери, ведущей на крышу. — Добро пожаловать! — Мишико открыл перед ней дверь, которая, как оказалось, не была заперта. Юля прошла вперед и тут же замерла: разлившееся по небу зарево пенистой волной облаков докатилось до далекой линии горизонта и расплылось там лиловым светом догорающего заката. — Красиво... — проронила Юля, стараясь не нарушать тишину. Коркия просто смотрел на то, как осенний ветер играется с длинными, чёрными волосами девушки, как её кожа покрывается мурашками из-за прохладного воздуха, как на её лице застывает удивление. Они стояли и наслаждались уходящим «бабьим» летом, чарующий и неповторимый осенний закат полностью приковал их внимание. Смотря на удивлённую Юлю, Мишико сразу вспомнил всё, что было связано с ней. Ему тринадцать, и он несется по залу, пока не пришёл тренер, а на скамейке сидят две девочки и оживлённо что-то обсуждают, вот мяч летит ему прямо в лицо, и вот он уже гуляет с этими девочками после тренировки. Ему пятнадцать, и эта троица неразлучна. Они ездят к Мишико на летние каникулы в Грузию и проводят беззаботно своё детство. Ему семнадцать, и он встречает своего лучшего друга Зураба. Он уезжает в Грузию играть за тбилисский «Динамо». Но постоянно звонит подругам, чтобы поздравить с днём рождения или с другими праздниками. Но если Лара всегда с радостью в голосе отвечает на его звонки, то Юля сухо поздравляет его в ответ или вовсе не отвечает. Он очень переживает за нее и может только догадываться, что с ней происходит. Теперь он первый раз в Москве — Гомельский заметил его на неприметном матче и тут же позвал в сборную. По его словам, ему нужен был безбашенный игрок, для которого на площадке не существовало авторитетов, тормозов или ограничений, игрок, готовый порвать любого, кто попадался ему на пути. Несмотря на отсутствие рельефной мускулатуры, Миша был очень крепким, жилистым, а главное — взрывным. И вот он стоит на совершенно новом для него паркете, в совершенно непривычной обуви и форме, в совершенно незнакомом зале, на другом конце которого видит две знакомых фигуры, которые улыбаются и машут руками. Он не в силах больше сдерживаться и, пока не появился новый тренер, бежит и кидается в объятия давних подруг. Сейчас всё снова было как прежде, только они стали взрослее и теперь их было четверо. Коркия никак не мог оставить Зураба. — Юль, ты прости меня за то, что я тогда так спонтанно уехал, — прервал молчание Коркия. — Ерунда, — отмахнулась девушка, но в голове сразу всплыл тот период жизни, когда Юля только-только встала на ноги, переехала в Ленинград, познакомилась с Ларой и Мишико, а потом он уехал. Оставив её без поддержки, обаятельного акцента и фирменных шуток. Повисла неловкая пауза. — Помнишь первый чемпионат, на котором тебя заметил Гомельский? — спросила Юля, заправляя прядь волос за ухо. — Конечно! Я веду мяч, один слева, другой справа — зажали меня. Нет, представляешь? — Он показывал, как всё было, мечась туда-сюда. — Я передаю на Сако — он обратно мне, — Мишико изобразил траекторию летящего мяча. — А потом — плюс два! — громко хлопнул в ладоши он. Девушка лишь тихо смеялась над его активными жестикуляциями. — Слушай, пойдём, а? Холодно как-то, — предложил Коркия, почувствовав, как сердце сжалось. — Да ладно! Неужели твоя «горачая кавказская кровь», — Юля попыталась произнести это с южным акцентом, — дала тебе замёрзнуть? Девушка задорно подколола его, но всё же зашла вслед за ним внутрь здания. — До завтра? — приподнял одну бровь грузин, стоя у входа в комнату Юли. — До завтра, — она скрылась в дверях, поправляя куртку. До Нового года оставались считанные дни, и все, кто остался, решили отмечать его вместе. Спортсмены собрались в холле — смотрели новогоднее обращение. Двенадцатый раз послышался удар курантов, и все поочерёдно начали бегать на первый этаж к автомату, чтобы поздравить родственников и самим получить поздравления. Юля поздравив всех, решила пойти в комнату, чтобы отдохнуть от безудержного веселья. На лестнице за ней увязался Мишико, но, впрочем, Юля была не против такой компании. Сидя в комнате, Мишико пел какую-то незнакомую Юле песню, она хлопала в ладоши от его чудесного исполнения. — Ещё вина? — спросил грузин, обмотанный мишурой. — С меня на сегодня хватит, — отнекивалась Юля, махая руками. — Ну ты что! Обижаешь! Настоящее, грузинское! — подняв указательный палец вверх, вскрикнул Мишико. — Ну, раз грузинское! — развела руками Юля. — Давай, только немного. Они «немного» опустошая бутылку, принялись петь различные песни, путая слова, не попадая в ритм, но зато от души веселясь, и только это было важно. — Пошли на ёлку смотреть, — заплетающимся языком произнесла Юля. — Так это в самый центр Москвы переться! — пьяно воскликнул Коркия. — Ой... — протянула Юля. — Так, знаешь что? Пошли-ка отсюда, — она потянула баскетболиста на себя. — Юль, ты чего? — Пошли, — кидая ему в руки куртку, приказала Юля. Несколько раз упав со ступенек, споткнувшись друг о друга под дружный смех, они всё-таки выбрались из общежития, возле которого в сугробах собралась почти вся их компания. — Так, а что это у нас за собрание? — с обворожительным кавказским акцентом спросил Мишико. На него никто не обратил внимания, а только подожгли фитиль петарды, и тут же послышался громкий хлопок, а потом и восторженные крики: «Ура!!!» — Где они петарды-то достали? — Коркия пытался перекричать орущую толпу. — Кто-то из-за границы привёз, — смеясь, Юля смотрела на парня из мужской сборной. Когда все разошлись, Юля и Мишико остались одни во дворе общежития. — Получай! — девушка внезапно кинула снежок в баскетболиста. Брови Мишико полезли вверх, и он сказал что-то невнятное на грузинском с суровым видом. Юля опустила глаза на свои ботинки, хотела уже извиниться, но тут Коркия быстро обежал её и сзади закинул горсть снега ей за шиворот. После валяний в снегу, ужасно замёрзнув, они единогласно решили зайти в тепло и опять выпить, но уже чай. Юля сидела на кровати, держа в руках кружку обжигающего напитка. — У тебя такие щёки красные, — подметил Мишико. — Ну, тебя бы лицом в сугроб кинули, я бы посмотрела на тебя, — холодно ответила Юля, пытаясь согреться. Грузин не мог оторвать взгляд от Юли сейчас: она сидела с коленями, прижатыми к груди, с дрожащими от холода руками, в которых была кружка чая, от которой исходил чуть заметный пар, ее распущенные волосы обрамляли худое лицо, а на белоснежной коже виделись ярко-красные пятна. Она была такой хрупкой и нежной. — Юль, ты красивая, — вырвалось у Мишико. — Ты тоже, — тут же ответила Юля, не задумываясь, продолжая смотреть в одну точку. Мишико поперхнулся чаем, но не планировал отступать. — Юль, мы давно знакомы... — Одиннадцать лет, — так же равнодушно ответила девушка. — Одиннадцать лет! Ты представляешь! — воскликнул Коркия в своей обычной манере, но потом его голос быстро стал тихим и проникновенным: — Так вот, одиннадцать лет. И я давно не вижу в тебе друга... Юля отмерла и нахмурила чёрные брови. Мишико поставил кружку с чаем на стол и решительно подошёл к Юле. Наклонился к ней и прижался своими губами к её, обхватил своими большими ладонями её замёрзшее лицо. Его усы немного кололись, но сейчас ничего не должно было помешать им. Сейчас не важно было, что она подумает: он хотел это сделать с тех пор как, снова вернулся в Грузию. Это было лучшее начало года для обоих. — А давно — это сколько? — обеспокоенно спросила Юля, лежа на груди Мишико. — С тех пор, как уехал, — спокойно ответил он, размеренно поглаживая её по голове. Странное чувство наполнило грудь девушки: ей было очень стыдно за то, что рядом столько лет находился человек, который готов был отдать тебе всё, а она променяла его на баскетболиста-выскочку, который спустя год общения ничего не понял, потому что и не хотел понимать. Но с другой стороны она чувствовала себя окрылённой, и снова благодаря Мишико. «А как сказать Ларе?..» — эта мысль резко сняла с Юли розовые очки. 01.01.1972 Юля с закрытыми глазами провела рукой по постели, не обнаружив рядом с собой баскетболиста, в объятиях которого она вчера уснула. Тут же вскочила и принялась глазами искать его по комнате. Не нашла. Она снова встала у излюбленного окна с растрёпанными волосами, в одежде, в которой уснула. Такая милая и потерянная. Голова гудела от вчерашнего застолья. «Ну он не мог просто так уйти», — твердила себе девушка. «Не мог, не мог, не мог», — стучало в висках. Потерявшись напрочь во времени, она поплелась в ванную, чтобы хоть чуть-чуть привести себя в порядок. Только выйдя в коридор между комнатами, чтобы пойти к Мишико, Юля тут же оказалась подхваченной знакомыми из сборной, чтобы продолжить встречу Нового года. Юля даже подумать не могла, что олимпийские спортсмены могут столько пить. Что происходило дальше, всплывало какими-то несвязными отрывками, которые наутро она всё равно забудет. Только под вечер она, немного протрезвев, начала понимать, что происходит. Они уже сидели в её комнате, Коркия тоже был там. Когда он пришёл? Объяснил своё отсутствие? Мозг отказывался что-либо понимать. Лара открыла дверь. — Она действительно приехала, или мне уже хватит? — вслух озвучила Юля свои мысли. Она реальная, живая, стояла тут и улыбалась, без корсета и такая счастливая. Юлю накрыли эмоции, и она первая бросилась на шею подруги. Лара убежала, чтобы позвонить родителям. В голове Юли сразу появилась идея, как ещё можно запомнить этот день. Ребята, до этого сидящие в комнате, начали бегать по блоку, собирая остальных. Все сгрудились в маленькой комнатушке. Лариса распахнула дверь и со смехом кинулась в радостно орущую толпу. Потом они гуляли по ночной Москве и снова пили. Похоже, они уничтожили весь алкоголь в Союзе. И откуда только они его достали? Неважно. Юля сделала новый глоток, обжигая глотку, но теперь она была поистине счастлива, теперь всё было хорошо.