Перечеркнутый дневник

      Сегодня пасмурно       Дорогой дневник, я решил вести тебя       Сегодня я решил вести дневник. Нет, я не сопливая девчонка. Я просто хочу, чтобы кто-нибудь из далеких потомков откопал и прочел его… Хотя на самом деле я сильно сомневаюсь, что эту несчастную тетрадь ждет иная участь, нежели растопка камина или костра и замена туалетной бумаге. Поскольку я сам до старости вряд ли доживу и уж тем более не сохраню какой-то кусок бумаги…       Итак, наверное стоит рассказать про себя, раз уж начал вести подобные записи в столь позднем возрасте. Ну, как позднем — мне пятнадцать лет. Наверное большинство Защищенных скажет «какой же это возраст?» и будут по своему правы, но я-то уже не в Убежище живу, да и в нем самом был, можно сказать, на птичьих правах с детства… Но обо всём по порядку.       Я родился в Убежище «Малый Уиндинг». Оно было действительно небольшим, теперь-то я это понимаю, но тогда, в детстве, Убежище казалось мне огромным. Еще бы! Там жило целых пять тысяч человек! И не какие-нибудь там бандиты, шахтеры или торгаши — ученые! Ну ладно, потомки ученых, но всё равно — в нашем Убежище все умели читать! Теперь-то я знаю, что это почти нереально для большинства, а вот в «Малом Ундинге» такое было в порядке вещей. Я тоже умею Я с детства показывал большую склонность тягу к знаниям. Говорили, что уже в возрасте года я мог считать до десяти и распознавать почти все буквы. Правда, говорить не умел, и это резко понижает градус доверия к россказням о моих способностях. Но я опять забегаю вперед. Так вот. Я жил со своими родителями — мамой Лили и папой Джеймсом… Кстати, меня зовут Гарри. Ну, так вот… Я жил с мамой и папой до полутора лет, а потом на «Малый Уиндинг» напали бандиты. Нет, они и раньше нападали, но в тот раз они прорвались внутрь убежища. Потом я часто слышал, что их кто-то впустил, и теперь я знаю даже кто, хоть и думал раньше… Не важно! Мне просто трудно даже написать об этом… Ведь в ту ночь… Когда они ворвались… Мои родители… (на бумаге несколько размытых пятен)       Моих родителей убили. Если бы не Управитель с наспех сколоченным отрядом добровольцев, меня бы они убили тоже. Ведь мой папа был главным механиком, отвечающим за оборонительные системы Убежища, и стоял костью в горле этой банды, и главарь её пообещал убить его. Убил. Черт! О чем я пишу?!       Моих родителей убили, а меня спасли и отдали моим дяде и тете. Вернону и Петунье Дурсль. У них, кстати, был свой собственный сын, мой кузен, Дадли. Они его любили до умопомрачения. Его. Не меня. Да и зачем им бесполезный нахлебник? Они так и говорили мне, когда я достаточно подрос, чтобы понимать слова. Особенно усердствовал в донесении этого дядя Вернон. Тетя Петунья обычно просто молчала и поджимала губы, а кузен… ну, кузен пытался сделать из меня грушу для битья, но пару раз отхватив по носу, больше не пытался делать это в одиночку, однако часто охотился на меня с друзьями всей толпой. А дядя и тетя на это выговаривали только мне, ведь это я наверняка спровоцировал их «милого и доброго Дидикуса!», если вообще верили, что порванные вещи, и синяки, и ссадины — это дело рук Дадли и его сотоварищей. Чаще всего меня считали лжецом. И не только дядя и тетя, хотя они вряд ли на самом деле так считали, но так эффективно притворялись, что я очень быстро стал изгоем в «Малом Уиндинге». Ну еще бы — вечно грязный, оборванный, в синяках и с голодным взглядом дворняжки, так что неудивительно… А что они еще хотели, если одежды мне не давали, только с плеча Дадли, а он меня больше раза в три. Кормили раз в день скудным обедом и заставляли работать в саду и мастерской. (на бумаге остался след, будто кто-то с силой втыкал в неё ручку)       Ладно. То, что я выглядел и вел себя как беспризорник при живых дяде и тете никого не трогало, пока мне не стукнуло одиннадцать лет и меня не повели на проверку. Вообще-то Дурсли не хотели этого делать, тратить время еще на этого мальчишку, как говорил дядя Вернон, но Закон есть Закон — проверку проходят все дети, которым исполнилось одиннадцать лет. В общем, проверку я прошел. Как и Дадли. Вот только Дадли отпустили быстро, а меня продержали гораздо дольше… Вот тогда-то я и узнал, что я — Реликт. Бредовое название, знаю, но уж какое есть… Я, типа, генетический выверт Наследие предков, натворивших с собственными генами черт-те что и передавших это потомкам. Только чаще всего это латентный ген. Спящий, то есть. Но иногда такое пробуждается и рождается Реликт. Он быстрее, сильнее, умнее обычных людей и обладает какими-нибудь уникальными талантами… Правда, талант этот обычно один, например, я обладаю талантом к языкам и шифрам. Я действительно могу выучить новый язык всего за пару дней и взломать любой шифр, разложив его буквально по полочкам, но до проверки просто считал это начитанностью. Всё-таки в библиотеку могли приходить все, кто пожелает, и читать всё, что пожелают. И кузен с сотоварищами туда ходить не желал категорически, да…       Ну, так вот… Обозвали меня Реликтом, прописали спец-тренировки… и вернули обратно к Дурслям. Я думал, раньше все было плохо? Ну так после проверки моя жизнь превратилась в ад! Дядя Вернон, взбешенный, что Реликтом стал выродок-племянник, а не его кровиночка, и особыми предписаниями для меня, которые он теперь обязан соблюдать, быстро объяснил мне, какое я ничтожество. Кулаками объяснил, да. Больно, но аккуратно. Так, чтобы никто не заподозрил… И повторял он впоследствии такой урок неоднократно. А что? Парниша хулиган и оторва, все это знают, так что синяки и царапины не странно. Да еще и заставил держать язык за зубами, пригрозив, что лишит и тех жалких крох, чем меня кормят.       Наверное, тот, кто вдруг прочитает это, скажет — не может быть, что никто ничего не замечал! А я спрошу этого человека — а кто? Я ни с кем не общался, кроме Дурслей и моего назначенного учителя. А он… Нет, я не спорю, он гениальный ученый, талантливый врач, он сам Реликт, в конце концов, но… Он не педагог. Он сам это сказал, когда ему озвучили волю Совета. А потом, наедине, объяснил, что он еще и мой враг. Мой, личный. Только потому что я — Поттер. Да, гениальный ученый Северус Снейп ненавидел моего отца и стал ненавидеть меня, только из-за него. Снейп унижал меня, оскорблял, игнорировал… И не замечал, что с каждым днем я становлюсь всё тоньше, ведь кормить меня стали еще меньше, а у Снейпа я бы и крошку печенья в рот не взял. И не только потому, что он следил за мной, как коршун, но и из-за его нежной любви к ядам. Несмотря на то, что я уже давно жил в аду, жить мне всё же хотелось.       Вот так я и существовал. Наверное, тут прозвучит, что я должен пожаловаться был (фраза перечеркнута) должен был пожаловаться. Кому только? Дурслям? Смешно. Снейпу? А я ему жаловался. Один раз. Ну почти. Нечаянно проговорился, а потом пояснил сказанное. Так он меня к Дурслям потащил, жаловаться на меня и мои бредни! Естественно, они Снейпа успокоили, а затем я «заболел». Надолго, на неделю. Для меня это серьезный срок, мне столько обычно отлёживаться не давали. Но в этот раз я даже толком пошевелиться не мог, и синяки еще месяц потом держались, такую воспитательную работу провел со мной дядя. Да и Дадли, кажется, подключился в процессе… Не важно! После этого я молчал, как рыба. Смысл? Вот то-то же…       В таком темпе продолжалось три года......(резкий росчерк — и строка обрывается на середине страницы. Продолжение на следующей строке в начале)       Уф… Я уж подумал, меня заметил кто… Никто же не знает, чем я тут занимаюсь, а узнали бы, и тумаки дяди показались бы мне слабенькими касаниями! Так, о чем это я? Ах да! О моем мучении (буква «м» перечеркнута, но дописана сверху). Так вот. Еще три года я терпел учебу у Снейпа, хоть до сих пор и не понимаю, как учебой можно назвать переписывание учебника и составление эссе, ведь объяснять мне явно никто ничего не собрался; Дурслей, включающих в себя голодовку, кучу работы по дому, тумаки и кузена; а на закуску постоянное, ПОСТОЯННОЕ, перешептывание за спиной и в глаза — он Реликт, а выглядит как оборвыш, несносный ребенок не понимает, какая честь оказаться таковым! Нужно уважать наследие предков, а не как он… И всё такое в том же духе. Как будто я просил о таком! Ну да ладно, я не об этом. Я о том, что за три месяца до моего пятнадцатилетия мне сделали прямо подарок — из «Малого Уиндинга» изгнали Северуса Снейпа за предательство!       Черт! Я только сейчас сообразил, что так получается непонятно, ведь все Убежища разные, и способы проникновения тоже различаются. Даже я уже увидел два разных типа Убежищ и читал еще про пять… Ладно, попробую объяснить: наше Убежище расположено в искусственно расширенной пещере с одним-единственным входом. И он полностью перекрыт гидравлическими створками, которые можно открыть вручную, но для этого потребуется человек десять и пара часов, и с помощью специальных механизмов, управляемых со специальной же панели, доступ к которой имеет очень мало народа. То есть снаружи, не разбомбив в хлам вход, не пробраться… Отсюда возникает вопрос — как же бандиты проникли внутрь и убили напали на моих родителей? А главное, как ушли? Ответ прост — их впустили (почерк неровный, но на следующей строке выправляется).       Наш управляющий, Альбус Дамблдор, провел общее собрание, на котором объявил, что ему стало известно о предательстве Северуса Снейпа, которого и раньше подозревали, но ему удалось убедить мистера Дамблдора в своей невиновности, и тот его оправдал. Обвинение пало на погибшего тогда Сириуса Блэка, моего крестного. Но теперь, в свете новых доказательств, мистер Дамблдор поставил снять обвинение с мертвеца и посмертно-же оправдать, а виновного в предательстве Северуса Снейпа — изгнать из Убежища. Весь народ тогда ахнул — это было самое страшное наказание, даже страшнее смертной казни! Но… Некоторым этого было мало. Они призывали не просто изгнать его, а отвезти подальше и выкинуть прямо в пустоши связанным, чтобы он сдох от голода и жажды, как тварь. Еще кто-то орал, чтобы его продали в рабство. Были и другие предложения… Он же стоял, выпрямившись, насколько позволяли наручники, гордо вскинув голову с непроницаемым выражением лица. А я… А я смотрел на него, удивлялся его выдержке, завидовал ей… и думал. Естественно, про себя, но тем не менее думал. О том, что если раз ошиблись в этом вопросе, то почему не могут ошибиться еще раз? Странная мысль, правда? Ведь я должен радоваться, что ублюдка Снейпа, только и делавшего, что издевавшегося надо мной и подставлявшего перед родственниками, выгоняют. И даже требовать более жестких мер! Но… Никто, даже такой ублюдок не заслуживает быть изгнанным без суда и следствия, тем более, что в этом вопросе уже раз ошиблись. Может, ошиблись и в этот раз? Однако слушать бы меня никто тогда не стал, разве что поносить стали бы еще больше — мало, мол, моего не следование традициям, так еще и убийцу собственных родителей выгораживаю. Достаточно того, что я не кричу гадости вместе со всеми, и то косятся!       Знаете, что самое забавное? Я до сих под помню его взгляд. Мы встретились глазами, когда он медленно обводил взглядом беснующуюся толпу, и больше он глаз не отводил. Я тоже. Он словно понял, что я, хоть и ненавижу его, но не собираюсь решать так поспешно, и за это был он мне… благодарен? Возможно… А еще мне там почудилась жалость и боль. Жаль, что я тогда не понял, с чем это связано, может, у меня бы получилось избежать… А хотя какой «избежать»? Я не мог ничего сделать ни тогда, ни потом. Ладно… (резкая косая линия пересекает страницу до самого низа. Следующие строки написаны очень неровно, словно рука писавшего сильно дрожит) Я не помню, что хотел написать. Наверное, это не важно… Нужно же рассказать, что дальше… (чернила немного размыты, как будто на них попала вода) Снейпа выгнали. А меня перестали замечать, словно я невидимка. Все. Кроме Дурслей. Тогда я думал, что хуже уже не бывает. Я ошибся. (множество точек на бумаге, словно кто-то задумчиво стучал ручкой по листу)       Однажды дядя Вернон отвел меня наружу. Я думал, что он хочет меня тут бросить и сопротивлялся изо всех сил. Но бесполезно — он ударил меня по голове и пару раз в живот. А пока я хватал воздух ртом и пытался остановить карусель перед глазами, скрутил и повел дальше, шипя мне на ухо… что это он открыл дверь для тех бандюков, убивших моих родителей! Что он был счастлив в тот момент, когда узнал о гибели Джеймса и Лили Поттер! Что всегда их ненавидел и завидовал им! Я попытался вырваться и ударить эту сволочь, но лишь снова отхватил тумаков. Дядя вообще вошел в раж и начал меня избивать уже по-настоящему, а я мог только валяться в пыли и прикрывать голову. Внезапно его остановил чей-то окрик. Почти счастливый, что хоть кто-то наконец увидел, что со мной делают, я попытался увидеть, кто это (строчки начали выравниваться). В первое мгновение, когда я понял, что перед нами управляющий, Альбус Дамблдор, у меня вырвался облегченный вздох, но следующая его фраза заставила меня поперхнуться ставшим вдруг ледяным воздухом: — Прекрати немедленно, Дурсль! Столь помятый товар они брать не будут! — а затем он развернулся и повел за собой Вернона, подхватившего меня за шиворот. Знаете, я часто натыкался в романах на фразу «у него рухнул мир». И смеялся над ней. Ну как может мир рухнуть? А вот… Может… И это очень больно, когда он рушиться. И хочется умереть. Потому что кажется, что больше ничего не существует, и ты бессмысленнен, и… Нет! Не хочу это вспоминать! Я просто пишу о том, что случилось!       Меня вывели из Убежища и продали. Охотникам за головами. Как Реликт. За энергоячейки и фильтры для очистных насосов. Ну хоть не продешевили, да… А затем меня толкнули в чьи-то грубые руки, к лицу прижалась вонючая тряпка, и я потерял сознание. Очнулся я в багажнике куда-то едущей машины, связанный, с кляпом во рту. Мне впервые было так страшно, всё тело болело от побоев, да еще и машина всё время подпрыгивала на кочках, заставляя меня биться о стены и даже потолок. Это было, наверное, слишком. И я впервые за много лет разревелся, как девчонка (строчка дрогнула, но тут же выровнялась). Это не важно!       В общем, меня привезли в лагерь этих уродов и бросили, как трофей, к ногам их главного. Ну я так думал тогда… Оказался прав. Лич, имечко у него, конечно, оказался пусть и не гением, но всё же человеком с мозгами и, поняв, что на продажу я нужен целый и не сошедший с ума, приказал меня не трогать. Ну, в его понимании. К тычкам и подзатыльникам я привык гораздо раньше, да… Да и грязная работа для меня не проблема… В общем, я тут на подсобных работах — подай, унеси, поди нафиг, не мешай и всё такое… Нет, я не жалуюсь! Я знаю, что всё могло быть гораздо хуже! Ведь здесь есть и другие пленники… Я слышу их крики и стоны… Иногда…       Их возят в закрытом броневике и я не горю желанием их увидеть. Честно. Хотя мне это, видимо, не светит… Ладно, надо по порядку, сколько раз я должен себе это повторить? Итак, я попал к бандитам-кочевникам, этаким чернорабочим. Мы постоянно скитаемся с места на место, но вроде как едем к конкретной точке — Лаборатории Z28. Одной из немногих, где изучают Реликтов. Меня туда перепродадут. На опыты, скорее всего. Поэтому я, чудом отыскав во всем хламе, что забивает некоторые грузовички, тетрадь и обломок карандаша, пишу свою историю… Мало ли, вдруг случиться чудо и этих гавнюков перебьют, а тетрадка попадет в чьи-нибудь руки? Кто-то тогда узнает, что был на свете такой Гарри Поттер. Сын Лили и Джеймса Поттеров, погибших от рук бандитов. Одновременно ненавидимый за слухи и почитаемый, как Реликт. И преданный кровным родичем и тем, кому доверял.       На этом всё.       Гарри Джеймс Поттер.