Kinks & Curiosities

Одним прохладным летним вечером Чимин в одиночестве идёт домой, когда его затаскивают на заднее сиденье белого фургона без опознавательных знаков. Он гибрид шиншиллы, ростом не выше метра и весом не более тридцати четырёх килограммов, и это в зрелом возрасте. Почти смехотворно то, с какой лёгкостью его уволакивают в кузов грузовика маленькие ручки, сердце гибрида колотится. Он пытается закричать, но когтистая рука зажимает его рот, когда дверь закрывается. Двое, которые забирают его, — дикая кошка и волк. Дикий кот Юнги сидит сзади и борется с Чимином, связывая ему руки за спиной и затыкая рот кляпом, в то время пока волк Намджун ведёт машину. После того, как Чимин связан и не может двигаться, парочка проводит много времени за праздной болтовнёй. Юнги перекатывает Чимина на спину и обнажает острые клыки, скользя когтями по нежной нижней части живота Чимина, ища соски, в то время как шиншилла до изнеможения выплакивает все глаза. Соски трудно найти под всей этой мягкой, густой шёрсткой Чимина. Юнги жалуется об этом Намджуну, который сидит за рулём — тому ничего не остаётся, как вернуться и убедиться самому в том, насколько мягкая маленькая шиншилла. Он так и поступает, когда они в конце концов паркуются. Намджун забирается в кузов фургона и проводит мягкими подушечками на ладонях по шелковистому низу живота Чимина, триггеря последние капли самосохранения в том. Он скулит, извивается, делает всё возможное, чтобы убежать, но два хищника просто издевательски улюлюкают над ним, играя с сосками. — Как ты думаешь, сколько мы за него получим? — спрашивает Намджун. — Он какой-то маленький. Юнги пожимает плечами. — Мясо шиншиллы довольно дорогое, — говорит он, зажимая один из сосков Чимина когтями так сильно, что парнишка визжит. — Я бы предположил, что около 15 кусков. Не уверен, сколько стоит мех. Внезапно кровь отливает от лица Чимина. Они тащат его, связанного и с кляпом во рту, в заднюю часть какого-то склада. Он кричит, пока его горло не хрипнет, когда они бреют его маленькое тело наголо, оставляя парнишку нагим и дрожащим. Процесс весьма изнурителен: сначала кусачки, чтобы удалить большие куски меха, затем тонкая маленькая бритва, чтобы побрить всё остальное. Серебристые пряди волосков разбросаны по его обнажённому телу, нетронутыми остались только макушка и брови. Каждый сантиметр его тела становится прекрасно видимым: от его маленьких фиолетовых сосков до пухлой выпуклости члена. Когда он смотрит на себя сверху вниз, настолько нагого, как никогда прежде, он снова начинает рыдать. Они приковывают его цепью к сцене, свисающей с потолка. Шиншилла находится на идеальной высоте, чтобы его можно было легко раскрутить, что происходит несколько раз ради шумной публики. Намджун шлёпает его по заднице, а Юнги снова тянет за каждый из сосков, пока гибрид не кричит. Затем он опускает руки и делает то же самое с вялым членом Чимина, растягивая его, пока парнишка изо всех сил пытается вывернуться. Там так много хищников, все голодные и пускающие слюни. Юнги отвечает за приём ставок, в то время как Намджун отвечает за распределение его мяса. Намджун проводит фломастером по прохладному и тёмному на фоне бледной кожи тела Чимина и делит его на части. Вот его руки, его предплечья. Его предплечье состоит из двух частей: бицепс продается за 300$, а трицепс — за 250$. После того, как каждая часть продана, Намджун вписывает имя и цену. Шокирует то, когда Чимин понимает, на что он пойдёт. Как мало стоит его мясо. Линия проводится вниз по его грудине, затем одна, отделяющая его грудные мышцы от рёбер. Когда Юнги обращается к толпе, он просит ставки на правую и левую сиськи шиншиллы. Чимин рыдает, когда зоркий ястреб покупает обе, «Хосок» царапается под каждым из его сосков вместе с грязными 600$. Затем идут его левое и правое рёбра, бока, живот. Его поднимают ещё выше в воздух, безжалостно крутят, когда его бёдра выставляют на аукцион. Они пухлые, за что получают по несколько шлепков от Юнги и Намджуна, а также громкие аплодисменты от толпы, когда начинаются торги. Юнги щиплет жир чуть ниже задницы. — Давайте уже, я едва могу удержаться, чтобы не вонзить в неё свои клыки прямо сейчас, — шипит он. — Дайте мне услышать 800 баксов. В конце концов, они достаются разным людям. Одному за 1100$, а другому за 1200$. Чимин не улавливает имён, нацарапанных на его бёдрах, зрение слишком затуманено собственными слезами. Затем идут его икры, ступни. Есть что-то особенно унизительное в том, что его задницу выставляют на аукцион, его булочки раздвинуты, чтобы вся толпа могла лицезреть его маленькую задницу. Намджун проводит единственным когтем по небольшому сгибу мышцы, умиляясь, когда та сокращается в ответ. Чимин кричит, когда между половинками чувствует прохладный кончик фломастера, останавливающийся чуть ниже его яиц. Он представляет себе плавное скольжение ножа на его месте. И становится только хуже, когда Намджун резко шлёпает по ней несколько раз лишь для того, чтобы насладиться, как покачивается его задница. Юнги громким голосом заявляет, что если задницу шиншиллы купят целиком, они оставят там достаточный кусок, чтобы выебать её. — Когда закончите, — кричит Юнги, жутковатая ухмылка скользит по его лицу. — Можете вонзить свои зубы во весь этот восхитительный жир. Чимина, совершенно напуганного, чуть не стошнило, когда один из хищников в толпе принял предложение Юнги. Вся его задница выставлена на аукцион как единое целое за 2000$. Но только после того, как каждая часть Чимина была продана — его плечи, части шеи и даже его пухлые маленькие щёчки — были проданы, Намджун раздвигает ноги. Лодыжки Чимина привязаны к двум отдельным колышкам, широко раздвигая его. Намджун ухмыляется, резко шлёпая по мягкой длине члена. — На один укус, — говорит Юнги, подходя и дразняще дёргая за головку. — Но такой вкусный. Шиншилла не может удержаться и не захныкать, нижняя губа дрожит, когда Намджун подносит фломастер к его члену, выписывая аккуратными буквами имя «Тэхён» рядом с шокирующими 1450$. — О, как мило, — умиляется Юнги. Он проводит острым когтём по дрожащей нижней губе Чимина. — Маленькая добыча напугана? Конечно, так оно и есть. Любой бы испугался. Слёзы текут по щекам Чимина, рискуя размазать написанные там имена и цены. Чимин будет съеден — каждая его частичка. Намджун хихикает, когда они отодвигают его пухлый маленький член в сторону, чтобы толпа могла взглянуть на маленькие яйца. Ранее он был полностью выбрит наголо, безволосый и гладкий, когда Намджун оттягивает его мошонку вниз. На холоде она была плотно прижата к телу. Маленькие причиндалы отходят гибриду змеи в первом ряду, который всё это время молчал. Глаза рептилии вспыхивают, глядя на Чимина, раздвоенный язык высовывается изо рта, когда Намджун вырисовывает имя «Сокджин» на яичках Чимина. 1100$. Чимин никогда не думал, что узнает конкретную ценность каждой отдельной части своего тела. Сколько хищник готов заплатить за то, чтобы съесть его. Только после того, как каждый сантиметр Чимина учтён, они тянут его вниз. Его уносят в подсобку — слишком измученного, что даже сил драться не осталось — и приковывают цепью к столу. Запах крови пропитывает воздух, и, улыбнувшись и потянув Чимина за сосок, Юнги уверяет добычу, что мясник будет тут в любую секунду. Только через несколько минут Чимин слышит характерные шаги мясника. Он осознаёт, что дрожит, бессвязно всхлипывая, когда над ним появляется лицо Чонгука. Горный лев ухмыляется ему сверху вниз, зажав в пальцах толстый тесак. — Приветик, шиншиллка, — говорит он, улыбаясь. Инстинкты хищника вспыхивают в его глазах. Он проводит своими когтями по груди Чимина, его животу, вплоть до пухлого маленького члена, который… Чимин рыдает, когда понимает, как у него стоит. — Посмотри на себя, — хихикает Чонгук. Он проводит одним острым когтём по щели Чимина, вниз по покачивающейся длине. — Весь такой взволнованный от того, что тебя съедят. Или, может быть, ты просто взволнован тем, что я тебя разделаю, а? Нежным захватом Чонгук обхватывает пальцами член Чимина и сжимает. — Будь осторожным, — говорит он, высовывая розовый язычок по губам. На поверхности его губ собирается слюна. — Нельзя повредить товар. Он грубо сжимает головку члена Чимина, вытягивая её наружу, пока опускает тесак к основанию. — Держу пари, для кого-то это будет лакомый кусочек, — вздыхает Чонгук. Ужас охватывает Чимина, холодный пот выступает на его коже, когда он смотрит вниз, этого не может быть, это не может быть взаправду, этого не может… Чонгук поднимает тесак, член Чимина начинает пускать семя. — Хотел бы я, чтобы им мог быть я, — говорит он, как раз перед тем, как отсечь его одним махом, и… Глаза Чимина распахиваются, дыхание тяжёлое, когда парнишка подскакивает на кровати. Ему требуется мгновение, чтобы прийти в себя. Чтобы осознать, что он лежит на матрасе, а сейчас глубокая ночь. Он опускает руки между ног, чтобы убедиться, что его член всё ещё там, в целости и сохранности. — Чимин? Голос Чонгука тихий. Когда Чимин смотрит в сторону, жёлтые глаза горного льва смотрят на него в тусклом освещении. — Ты в порядке? Чимин твёрдый. Его член пульсирует в боксерах. Он шиншилла, живущая с горным львом. Он шиншилла в отношениях с горным львом, и… Он в безопасности. Чимин осторожно ложится обратно. Когда Чонгук протягивает руку, Чимин сворачивается калачиком у него на груди. — Просто сон, — бормочет он. Чонгук хмыкает. Он проводит острыми маленькими коготками по всей длине позвоночника Чимина. — Какого рода? Чимин, не говоря ни слова, просто пожимает плечами. Он не знает, что ответить.