there is no hope of fate

Голова Луи просто раскалывается от гулкого шума крови. Такое чувство, будто по ней долбят молотком, хотя на самом деле это всего лишь басы мелодии. Он у себя дома, рядом с ним Гарри и они оба слишком близко друг к другу. Луи не может разобрать мелодию, его голова гудит, кажется, от слишком близкого контакта с парнем, но он продолжает танцевать. Их движения слишком грязные. Они оба на пике. — Господи, — шепчет Гарри в ухо Луи, опускаясь руками к кожаному ремню шатена. Неуклюже, но так горячо расстегивая злосчастный кусок крокодильей кожи, тот пропускает руку между тканью официальных брюк и боксёр Луи, и последний полностью теряется в новом ощущении. Руки Гарри такие тёплые и большие, так что Луи хочет заставить их делать более непристойные вещи, но непристойней на данный момент, просто некуда. Последний хрипло стонет, отчего его возглас отдаётся звоном в голове, когда Гарри начинает расслабленно, но настойчиво водить рукой по члену парня, заставляя того ненадолго задержать дыхание. — Луи, — Гарри прикусывает мочку его уха, спускаясь мокрыми поцелуями ниже, пока Луи пытается справиться с настигающим его удовольствием и головной болью, одновременно. Его руки будто парализованы, он не чувствует и не контролирует своё податливое тело, пока Гарри пользуется своим положением, уверенно и вполне успешно дроча парню сквозь ткань нижнего белья. — Детка, давай, кончи для меня, — продолжает Гарри, настойчиво требуя и смотря стеклянными глазами на Луи. Последнему становится невыносимо больно от грубой ткани, которая делает его слишком чувствительным, он почти кричит, пока его головная боль становится всё сильнее, и он наконец не просыпается. — Блять! — кричит парень, отчего его голова почти трещит от такого громкого звука. Однако, член парня живёт отдельной жизнью, его кажется, вообще не волнует то, что его владелец сейчас сдохнет от боли. — Господи, — невыносимое ощущение сдавленности головы заставляет Луи скорчиться и схватиться за виски. Странный сон, больная голова и ужасная тошнота дают о себе знать. Он чувствует себя так, будто по нему только что проехался сексуальный бульдозер, который сначала заставил его член встать, а потом раздавил голову Луи. Замечательно. Он не в состоянии позвать кого-нибудь из родных, лишь беспомощно стягивая с себя одеяло и доползая до ванной, прежде чем все его внутренности будто бы выворачивает наизнанку и весь алкоголь вперемешку с желудочным соком, оказывается в унитазе. После нескольких мучительных минут, Луи встаёт с колен и достаёт из тумбочки над раковиной, аспирин, тут же запивая его проточной водой. Казалось бы, в таком состоянии, он не должен помнить и секунды со вчерашнего вечера, но его проклятая голова воспроизводит все картинки так, будто бы это было секунду назад. Луи может заново ощутить каждое приятное покалывание кожи в области, к которой Гарри прикасался. Тот аромат секса и одеколона Стайлса, которым был пропитан воздух вокруг. И Луи просто физически не может думать ни о чём другом, потому что его член до сих пор возбужден так, будто бы парень не дрочил целый год. И чем больше Луи пытается не думать о Гарри, тем больше мозг подкидывает ему воспоминания вчерашнего вечера, и тем больше парень возбуждается. Это порочный круг, который могла бы прервать только адская головная боль, но даже она не спасает положение. По-крайней мере, Луи точно знает, что он не собирается дрочить на Гарри Стайлса. Хотя бы в данном положении. Луи слышит шаги в коридоре, и решает всё же вернуться в свою комнату. Он смотрит в зеркало и ужасается, видя на себе помятую со вчерашнего вечера, рубашку, очертание пояса брюк и слишком сильно выпирающий стояк. Прекрасно. Он умывается и чистит зубы, прежде чем выйти из комнаты, и встречает на пороге сестру. — Пресвятая дева Мария, где ты был? — оглядывает та парня, и Луи успевает остановить её взгляд на своей рубашке, прежде чем он достигнет ширинки брюк. — Я, эм, буду к завтраку, ладно? Передай маме, что я очень виноват и люблю её, — быстро тараторит тот, прежде чем скрывается за углом и забегает в комнату. Будет неловко явиться на семейный завтрак с небольшой проблемкой. Но ещё более неловким будет тот факт, что эта проблемка не сможет решиться, пока он не подумает о больших и тёплых руках Гарри, лениво поглаживающих тело своего владельца. Господи. И Луи очень сильно старается пренебречь тем фактом, что он ведет себя как пятнадцатилетний девственник, но к тому времени, когда он заканчивает переодеваться в домашнюю одежду, и его стояк по-прежнему даёт о себе знать, парень просто вынужден сдаться. Серьезно, на него никто и никогда так не влиял. Это какое-то недоразумение в лице Гарри Стайлса, который буквально разрушает Луи. Так что парень лишь глубоко вздыхает, послушно стягивая домашние бриджи до колен и поражаясь тому, насколько сильно он возбужден. Он испытывает огромное облегчение, прикасаясь к себе, и стараясь не думать о Гарри, но все попытки кончить, заканчиваются безрезультатно. Гарри Стайлс когда-нибудь убьёт меня, — думает Луи, прежде чем наплевать на все принципы и просто представить вчерашний вечер в уме. Он дрочит почти на сухую, в большей степени, отчаявшись, и когда из последних сил стягивает с себя футболку, то почти теряет сознание, бурно изливаясь себе на живот. Парень падает на кровать, ощущая себя использованным и уставшим, как будто он только что пробежал марафон. И лишь после нескольких мучительно долгих, но приятных послеоргазменных минут, Луи понимает, что это совсем ненормально –дрочить на нахального мальчика, с которым он знаком всего несколько дней. Томлинсон абсолютно точно не собирается в него влюбляться, у него ещё слишком много планов на жизнь. Он боится. Он должен забыть о Гарри, и как можно скорее. Они не смогут быть друзьями только потому, что совсем для этого не предназначены, так что это будет самым правильным решением. Ведь Луи не хочет отсосать Зейну, даже учитывая его божественную красоту, а Гарри действует на Луи, словно наркотик. Ему нужно заняться чем-то полезным. Поискать вакансии по специальности, или начать копить на отдельное жильё. Что-нибудь, только не думать о кудрявом мальчике. И всё будет хорошо. ~°~ — Как прошла вчерашняя генеральная уборка? — интересуется Найл, опираясь спиной о дверной косяк, и встречая Луи у чёрного входа. — Не напоминай. Голова до сих пор болит, — отвечает тот, хлопая парня по плечу и проходя внутрь магазина. Вчерашний день выдался крайне тяжёлым для Луи. Во-первых, его все-таки отчитали за диван, который он так и не удосужился убрать. Позже, когда Луи попытался возразить, его вовсе лишили права голоса. Во-вторых, даже если это не вечеринка неопытных первокурсников, это всё же какое-никакое, а сборище людей, которые оставляют после себя тонну мусора. И Луи, как провинившемуся в такой небольшой оплошности с диваном, пришлось драить весь первый этаж, где проходило мероприятие, пока остальная часть семьи занималась какой-то чепухой. Но, в общем и целом, такая физическая и моральная нагрузка, пошла Луи на пользу, ведь он почти ни разу не думал о том, что произошло. А сегодня уже понедельник, и это звучит даже ужаснее слова «уборка». Скорее всего, покупателей будет не так много для того, чтобы занять свои мозги чем-то полезным. — Зейн рассказал мне, как ты отжигал на танцполе, — лепечет Найл, забегая вслед за Луи. — Кто бы сомневался, — парирует шатен, глубоко вздыхая и закидывая свой рюкзак куда-то за стойку. Скорее всего, бутерброды, которые положила ему с собой Джей, уже выглядят не так аппетитно. Найл кудахчет, вешая на входную дверь табличку с надписью «открыто». — Я жалею, что не пошёл. Мы с Барбарой ходили на Мстителей. — Я так рад, что хоть кто-то вчера хорошо провёл время, — бурчит Луи, проверяя животных и наличие еды в крошечных мисочках. — Брось, что случилось? По словам Зейна, тебе вообще должно было перепасть вчера. — Ох, господи, разве нет других тем для разговора? Почему всех интересует только моё семейное положение? — обиженно выпаливает Луи, запрыгивая на стойку и начиная стучать по ней ногами. — Эй, ты чего такой нервный? — волнуется блондин, подходя к Луи, и садясь рядом. Когда-нибудь эта стойка грохнется вместе со всем, что на ней находится. — У него что, маленький, да? — Господи, Найл! — кричит Луи, хлопая того по колену, отчего Хоран заливается смехом. — Прости! Но я просто не вижу другой причины. Луи проводит рукой по волосам, в надежде, что в его голове хоть что-то прояснится. На самом деле, он и сам не знает, что за херня происходит. Его просто очень сильно пугает это новое и непонятное чувство. — Я не знаю, ладно? Просто это всё как-то быстро. И, я думаю, я должен заняться чем-нибудь другим. Ну, в смысле, я не хочу постоянно думать об этом, так что, надеюсь, в ближайшее время я смогу занять себя. Найл изучает парня своими голубыми глазами несколько секунд, прежде чем обнять того за плечо. — Я думал, что у геев всё просто — переспали и уже встречаетесь. Ну, или это ты такой сложный, Льюи. Луи хмыкает, локтём пихая Найла в бок. — Пожалуй, я займусь недельным отчётом, — не особо радостно сообщает Луи, спрыгивая со стойки и направляясь к папкам с различной информацией о продажах, как раздаётся звон колокольчиков и на пороге появляется Зейн. — А вот и два моих любимых друга! — Зейн, найди себе работу, ты распугиваешь клиентов, — критикует парня Найл, спрыгивая со стойки и наблюдая за тем, как Луи хихикает. — Которых, кстати, нет, смею заметить, — тот демонстративно оглядывается по сторонам, после чего скидывает с себя пальто прямо на мешки с кормом, — Так что я имею полное право получить ваши услуги. — Только если не интимного характера. Мы приличные продавцы, — парирует Луи, плюхаясь в кресло и раскидывая перед собой всевозможные папки и документы в мультифорах. — А тебе лишь бы потрахаться, Томлинсон. Кстати об этом — — Лучше заткнись, потому что он кинет в тебя чем-нибудь, если ты продолжишь говорить эту фразу, — предупреждает Зейна блондин, получая в ответ лишь удивлённый взгляд. — Если мне понадобится, я и в тебя что-нибудь кину, — бормочет Луи, надевая на нос очки и погружаясь в изучение документов. Найл гогочет, после чего принимается рассказывать Зейну о проблеме Луи, пока последний искоса выискивает какой-нибудь предмет, чтобы огреть им этих двух сплетниц. — Ну, если на то пошло, — заключает Зейн после того, как в него всё же прилетает степлер, — Лиам упомянул о футбольном чемпионате, или что-то вроде того. У одного из нападающих какая-то травма, и им срочно нужна замена, так что если ты хочешь… Если ты уверен, что хочешь забыть всё это, то я могу поговорить с ним об этом. Томлинсон отрывается от документов, задумчиво взвешивая все «за» и «против». Ведь если он действительно решил забить хер на такого милого и прекрасного Гарри, то нужно делать это наверняка. Тем более, что он теряет? Футбол это всегда хорошо. — Я согласен. ~°~ — Луи, верно? — Да, сэр. — Томлинсон? — Да, сэр. — Ты хоть играть то умеешь? — Конечно, сэр. Тренер, на вид лет сорока, с уже виднеющейся сединой в коротко подстриженных волосах, внимательно изучает парня. Луи не уверен, что он был готов к такому пристальному вниманию, потому что прямо сейчас он на поле, где находится около десятка человек мужского пола, не считая Зейна и Лиама, сидящих на трибунах. И всё внимание прямо сейчас приковано только к нему, что немного смущает. — Как у тебя с теорией? — Э-э-э, — тянет тот, невольно вскидывая руку и почесывая макушку, — Я не знаю, сэр. Но я мог бы подтянуть её, я думаю. — Я надеюсь, Лиам не оплошает с тобой, иначе я шкуру с него сдеру, серьезно. У нас на счёту каждая свободная минута, до турнира три недели, а вы, девочки, ещё даже бегать нормально не научились, — обращается он к команде, повышая тон на последнем предложении. Луи бросает секундный взгляд на трибуны, где Лиам со своим дружком тихо посмеиваются. Что ж, Томлинсон рад, что хоть кому-то весело. — За работу, давайте. Делитесь на две группы, и да, Майк, соберись, почему ты весишь на Люке как тряпка! — кричит тренер команде, вновь возвращая внимание на Луи, — Слушай, парень, я конечно возьму тебя, если ты проявишь должный талант, ведь выбора у меня нет. Команда у нас молодая, запасных парней нет вообще, а турнир на носу… Но я всё равно вынужден буду поставить тебе напарника. За эти две недели он должен сделать из тебя настоящего аса, лады? Я не смогу поставить кого-то из команды, ведь сам понимаешь, они вымотаются. Еще этот чёртов Джек Николсон со своей сломанной ногой. И угораздило же его уронить себе на ногу штангу! Чёртовы бодибилдеры… В общем, ты согласен? Карие глаза тренера пристально следят за каждым движением Луи, словно сканируя его. Но парень может понять его, и где-то увидеть искорки надежды и понимания в его взгляде. — Да, тренер. — Тогда покажи мне класс. ~~~ — Томлинсон! Спустя несколько часов долгой и изнурительной для всей команды, тренировки, тренер подзывает к себе Луи, отпуская остальных в раздевалку. — Я связался с парнем, который мог бы тебя поднатаскать. Он наш бывший вратарь, да и в принципе неплохой малый, так что я думаю, что вы сойдетесь. Он будет через несколько минут. Я конечно, не настаиваю на плотное и долгое занятие сегодня, но, хотя бы, просто познакомьтесь. Луи соглашается, получая одобрительный кивок от тренера, который тут же удаляется с поля, и с трибун уже несётся Зейн. Что ж, вечер прошёл вполне неплохо, так что Луи хочет надеяться, что Малик его не испортит. — Чувак, ты монстр! — бежит тот, спотыкаясь о газон, но тут же продолжая движение, — Я серьёзно, почему ты раньше не играл в большой футбол? — Это не моё, Зи, — устало выпаливает Луи, безуспешно пытаясь вытереть пот со лба, но он лишь продолжает крупными каплями стекать по лицу парня. — Я не предназначен для большого спорта, а он для меня. — С таким же успехом можно было бы сказать, что ты не предназначен дышать. Или что Найлу не предназначено есть. Ты умеешь это делать, и при чём очень хорошо! — Но, Зейн! Это не то, что я хочу, ладно? — возмущенно бормочет Луи, направляясь в раздевалку к остальной части команды. Зейн, к сожалению, следует за ним, игнорируя тот факт, что от Луи за километр пасёт запахом поношенных носков. — Я помню, приятель, учить детей это благое дело. Но, что если это твоя судьба? — Я не верю в судьбу, Зейн. Луи сходит с газона, направляясь в помещение, и разочарованно вздыхает, видя автомат с напитками. — Нет, ты посмотри на них! Сдирать деньги ещё и с футболистов! Какова наглость. — И всё же, — неугомонно продолжает Зейн, упрямо не обращая внимания на реплики Луи, что выглядит очень грубо. — Если бы не надежда и не вера в судьбу, кто знает, как бы мы сейчас жили. Вдруг Рокфеллер бы решил закончить школу в свои шестнадцать лет, а не пойти на свою первую подработку, Менделеев посчитал свой сон глупой идеей, а Месси бы забил автогол, если бы сильно расстроился. Это же — — Нет никакой надежды на судьбу, Зи. И я бы с удовольствием выслушал твои философские суждения, но чуть позже, потому что сейчас я ощущаю себя так, будто бы на поле пинали меня, а не мяч. Тем более, что кое-кто из нас сейчас пойдёт домой, а другой останется и будет учиться забивать голы, будто бы он и сам не знает, как это сделать. Луи в последний раз изучает Зейна взглядом, прежде чем развернуться от него и направиться в сторону двери, из которой доносится шумный гул. — Подожди… что — Но Зейн не успевает сказать ни слова, прежде чем перед его носом с громким шумом захлопывается та самая дверь. В конце концов, Луи имеет полное право отдохнуть хотя бы пару минут, принять душ, и может быть купить какой-нибудь низкокалорийный батончик в автомате, прежде чем его наставник соизволит явиться на этот стадион. И Луи так же имеет полное право никому об этом не отчитываться, так что Зейн, скорее всего, это понимает, и даже не пытается вломиться в закрытую раздевалку. Кстати, о ней. Не рассчитав силу удара, и захлопнув дверь слишком громко, парень моментально становится предметом всеобщего внимания, что довольно смущает. Луи никогда не испытывал проблем с контактом с людьми, но прямо перед ним сейчас двадцать полуголых и мокрых игроков его команды, которые с интересом наблюдают за Томлинсоном. — Эм… Привет? — неуверенно спрашивает Луи, и, о чёрт, он ещё никогда не был так взволнован. Его ладони словно заново вспотели, а воздух вокруг стал слишком тяжелым. Голые парни не должны так на него действовать, это вообще становится не смешно. — О, брось, Луи, мы не кусаемся, — оживляется высокий брюнет, стоящий ближе всех к Луи. И, не то, чтобы парень боялся горячих, мокрых и полуголых (!) парней, но сейчас он действительно хочет свалить отсюда куда подальше. Что он вообще ожидал увидеть, заходя сюда? — Ты показал классную игру сегодня. Тренер поставил тебе напарника? Народ вокруг оживляется, и напряжение Луи начинает постепенно уходить. Они не хотят его изнасиловать, и это уже несказанно радует. — Да, но я понятия не имею, кто он, если честно. Насколько я понял, он ваш бывший вратарь. — О, дай-ка подумать. Состав нашей команды менялся чаще, чем в американском баскетболе, ей богу. Но это мог бы быть Стив, он был отличным голкипером, и, я думаю, вы подружитесь, — предполагает тот, протираясь махровым полотенцем, — Я Джейк, кстати. Парень протягивает руку Луи, пока последний думает, будет ли уместно пожимать уже чистую руку Джейка своей, всё ещё потной и грязной от травы. — О, очень приятно, Джейк, — шатен всё же решается, слабо пожимая руку парня, дабы не выглядеть глупо, и его новый знакомый оказывается несказанно рад такому жесту. Проходит ещё полчаса, прежде чем Луи успевает со всеми познакомиться, и он уже не чувствует себя как будто он кролик в серпентарии. Все парни оказываются достаточно милыми и приветливыми, так что парень ничуть не жалеет о том, что пришёл. Может быть, он наконец-то разберется со всей неразберихой в своей жизни. И вот, спустя несколько счастливых минут, проведенных в душе под прохладной водой, Луи быстро вытирается, и так же быстро влезает в шорты, забывая о своих мокрых волосах, и о воде, которая приятно стекает по затылку прямо по обнаженной спине парня. Наверное, он бы и не вспомнил об этом, если бы не вышел из комнаты и не налетел на Зейна. — Что? Чувак, какого черта? — Ты не поверишь, — запыхаясь, выдавливает из себя Зейн, но решает не продолжать, лишь разворачиваясь и тыкая пальцем на входную дверь. Часть команды уже разошлась по домам, но Джейк и пару его приятелей обсуждают планы какой-то тусовки, что впрочем, становится для них не важным, когда дверь в раздевалку открывается. — О, господи! Кого я вижу, Стайлс! Сколько лет, сколько зим? И, если Луи думал, что можно задохнуться при виде двадцати голых мужчин, то он совершенно точно ошибался, потому что сейчас из него как будто выкачали весь воздух, а всё его тело парализовало. Прямо перед ним в потрепанной, домашней футболке и маленьких черных шортах, стоял Гарри, его Гарри. Тот, кто когда-то покорил Луи своим очарованием, а не только голым торсом. Тот, чью искренность и доверие невозможно купить с помощью попугая. Тот, кто при любой погоде сияет ярче солнца. Тот, за улыбку которого, Луи готов отдать свою жизнь. И тот факт, что они знакомы от силы месяц, просто блекнет на фоне всего этого. Луи действительно готов умереть за него, возможно прямо сейчас, потому что-то, что он натворил, не поддается никакому смыслу, и уж тем более, прощению. Если быть точнее, парень ужасно поступил с Гарри, оставив напряженную ситуацию висеть в воздухе, надеясь на то, что она сама рассосётся. И ему становится еще хуже, когда Гарри замечает его, выпутываясь из объятий своих друзей, и его улыбка мгновенно меркнет. Луи не хочет думать о том, что это из-за него Гарри не улыбается, он просто хочет вернуться на мгновение назад, запереться в ванной комнате, и просидеть там всю ночь, или жизнь, если потребуется. Он не хочет видеть и думать о том, что раньше он был причиной смеха Стайлса, а теперь лишь враг#1. Команда замечает напряжение между двумя парнями, и Джейк слишком медленно, чёрт подери, соображает, после чего резко хватает всех, в том числе и Зейна, в охапку, и буквально выталкивает их в коридор, по пути кидая в них рюкзаки, оставшиеся на лавочках. Луи кажется, что время остановилось вместе с ударами его сердца, которое, скорее всего уже разорвалось от огромной любви и боли к парню, стоящему напротив него. Гарри как большой и хрупкий сосуд, наполненный любовью ко всему миру. Он слишком искренен и открыт, так что любой неверный поступок может просто разбить его вдребезги. И Луи чувствует, всем сердцем чувствует, что именно он и разбивает его. Проходит несколько мучительно долгих минут, прежде чем Гарри подаёт хоть какой-то признак жизни, нервно и шумно выдыхая, будто он только что не дышал, и Луи прекрасно, блять, его понимает. Он не может произнести ни слова, пока его глаза изучают лицо Гарри, как будто бы он вернулся с экспедиции на северном полюсе, где его чисто теоретически, могли растерзать белые медведи. Он всё так же прекрасен, как и всегда. Его кудри аккуратно уложены, но пара прядей всё равно непослушно торчит, отчего Луи хочет подойти и взъерошить его прическу. Ему нравится, когда волосы парня находятся в творческом беспорядке, Гарри становится прекрасно юным тогда. Его взгляд так же беспорядочно бегает по лицу Луи, скорее всего, пытаясь найти ответы на свои вопросы, но всё, что он получает — это такую же боль в ответ. И Луи действительно больно видеть Гарри таким, так что он не выдерживает, делая несмелый шажок вперёд, и тут же останавливаясь, боясь и не понимая, позволено ли ему это делать. Гарри слегка вздрагивает, так, чтобы Луи не смог увидеть этого, но он видит, он, чёрт возьми, всё слышит и видит. — Я… — парень открывает рот, для того, чтобы тут же его закрыть. Его голос осип, и он ничего не может с этим поделать, — Я… — Почему? Теперь пришла очередь Луи вздрагивать. Голос Гарри, он… дрожит. Дрожит, будто парень сейчас заплачет, и Луи может отчётливо слышать треск того самого сосуда. — Ч-что? — еле слышно переспрашивает тот, боясь навредить ещё больше. — Почему ты ушёл? — лепечет тот, после чего пару раз моргает, тем самым добивая Луи. — Я… Я не знаю, правда. Я… правда не знаю, и я очень хотел бы понять это, но всё, что я могу сделать — это извиниться перед тобой, потому что я такой мудак, если честно. — Еле слышно бормочет шатен, но его всё ещё хриплый голос, эхом разносится по всей комнате. Парень вымотан, не столько физически, сколько эмоционально, и два этих состояния наконец дают о себе знать, тяжелым грузом падая на его плечи, так что он почти не может выдавить из себя адекватный ответ. Время, проведенное вдали от Гарри, становится невыносимо длительным, особенно сейчас, когда он буквально стоит в пару метрах от Луи. И последний никогда прежде не ощущал себя более потерянными, чем сейчас, потому что даже если они и могут дотронуться друг до друга, то это не значит, что они близки сейчас. Напротив, они никогда не были так далеки друг от друга. И Луи понимает, что от его ответа зависит вся эта близость, прекрасно понимает, что перед ним стоит выбор, который (как он думает), сможет повлиять на всю его жизнь. Он так же думает, что ему гребаных двадцать два года, и он не хотел бы так рано обременять себя отношениями. Но прямо сейчас, когда он видит перед собой Гарри, мальчика с татуированными руками, кудрявой шевелюрой, и великолепными ямочками на щеках, он хочет полностью забыться в нём, утонуть, как Титаник в Атлантическом океане, хоть это сравнение и не особо удачное. Луи просто хочет всю свою оставшуюся жизнь посвятить тому, чтобы восхвалять это прекрасное тело, гордиться им, поддерживать во всех начинаниях, и, возможно, научиться хоть немножечко готовить, чтобы приносить ему завтраки в постель. «И это совершенно нормально», уверяет себя Луи, пытаясь включить свой мозг, но вместо этого мозг решает взять технический перерыв, оставляя Луи с его внутренним голосом, кричащим 'ГарриГарриГарри'. — Я испугался, — наконец, после долгих внутренних споров, выдаёт тот, — своих чувств и прочего, знаешь. Я пытался списать всё на алкоголь, но… Луи замолкает, кратко пожимая плечами, и видит как лицо Гарри постепенно приобретает человеческий оттенок, и, о боже, спасибо, он заметно расслабляется после сказанного. — Но? — всё же переспрашивает Гарри, переступая с ноги на ногу, и Луи не понимает, как можно быть настолько прекрасным. — Э-это был не алкоголь, — неуверенно заключает Луи. На самом деле, он более чем уверен в этом. Он абсолютно точно никогда такого не испытывал, и не собирается проверять это на других людях. Но у него всё ещё есть девушка, а у Дэна всё ещё нет должного инвестора. И он так хочет просто плюнуть на всё, увести Гарри куда-нибудь в Новую Зеландию, или Ирландию, где их никто не тронет, сыграть там свадьбу в амбаре, полном овец, а потом всю жизнь стричь этих самых баранов, и каждую пятницу пить пиво в ирландском пабе. Но они не в гребаной мелодраме, где после такого признания, под грустную музыку, пара должна поцеловаться, а после этого спеть какую-нибудь смазливую песенку. Они в реальной жизни, где присутствуют огромные неловкость, стыд и облегчение, которые благоговейно распространяются по всей раздевалке, лишь на долю секунд заменяя запах пота и плесени, который тянется из душевой, а на заднем плане играет не грустный саундчек, а слышен лишь тихий смыв воды по водостоку. Видимо, кто-то из рабочих внутри стадиона, решил справить нужду прямо в этот момент, поэтому Луи мягко хихикает, даже не осознавая основную причину своего действа. И это последняя грань для Гарри. Он сдаётся, обрушиваясь на Луи с объятиями, и последний тут же обнимает парня в ответ. И это было его самым сокровенным желанием — утонуть в Гарри, в его запахе, в его голосе, просто уткнуться носом в его шею, обвив широкие плечи парня, руками, и простоять так не меньше часа, восполняя все те года, когда он просто не знал этого мальчика. — Я так скучал, — шепчет Гарри, ещё крепче сжимая талию Луи, так что потом на ней останутся синяки, но Томлинсону плевать, если дело касается Гарри. Он готов получить от парня хоть пулю в лоб, лишь бы тому было лучше. И он так влюблён в него, так влюблён, что от этого становится больно, и сердце чисто физически не может вместить в себя такой огромный поток любви. — Глупо. Это глупо, Стайлс, — вновь хихикает Луи, вдыхая запах одеколона парня. При любой другой ситуации, он вероятно бы смутился, из-за своих смешков, но по тому, как светится Гарри, Луи может поклясться, что его вполне это устраивает. — Мы не виделись всего пару дней. Гарри наконец отстраняется от парня, но только для того, чтобы заглянуть в глаза напротив. — Этого было достаточно, — улыбаясь, мурлычет тот, вновь втягивая шатена в объятия. В конце концов, после долгого физического контакта с Гарри, Луи всё же решает не накалять ситуации, вежливо намекая парню на позднее время, и свой обнаженный торс (да, ему тоже бывает холодно, хоть и в объятиях такого горячего мужчины). И Луи будет дураком, если не признает, что он хотел лишиться лучшего, что было в его жизни. Даже если Гарри Стайлс его наркотик, это не значит, что он плохой наркотик. Некоторые больные тоже нуждаются в морфии. Так что если Луи и болен, то ему просто повезло. Повезло, что он болен Гарри, ведь последний всегда готов полностью отдаться для Луи.