Следы на теле

Ах, Дженни прикрывает глаза в блаженстве, на секунду прикусывая пухлую губу. Обводит языком по верхней, потом — нижней. Выдыхает через рот с тихим стоном. «Слюни подотри» Ей легче. Выплюнула яд из своих лёгких. Теперь Дженни чувствует себя не такой завистливой змеей, как прежде. Выпрямляется, ради приличия смотрит на сцену, с которой уже сходит любимица всей Кореи, стискивает челюсть, не поворачивая голову, переводит взгляд. Сейчас, в это самое мгновение у нее будто открывается второе дыхание, проступает третий глаз на лбу и вырастает вторая голова, потому что все негативные чувства испаряются в спёртом воздухе, сгорают в адском пламени, опадают пеплом на пол. Да, ей легче. Дженни злорадствует, поправляет белый воротничок на коротком черном платье, ведет руками по бедрам, обтянутым мелкой сеточкой, улыбается. Причина одна. И она лежит на ладони. Смотри, трогай, вдохновляйся. Чонгук дергается и замирает, как изваяние, таращится оленьими глазами на чуть раскрытую руку, лежащую на коленях. Старается не хмурится, отвечая Тэхену, резко поворачивает голову на слова Чимина, пока ладонь внутренней стороной незаметно проходит по ткани брюк, туда-сюда, туда и обратно. Пытается избавиться от слов, что проступили на коже. Не получится, милок. Сегодня Дженни капитан команды, и ты проиграешь, Чонгук, сегодня ты уйдешь на второй план, не займешь место на пьедестале. — Не смотри на него так, — поет в ухо Джису. Дженни не может. Она наслаждается. У него красивые руки. И пальцы. Тонкие с изящными костяшками. Медленный выдох. Отвернись! Кругом люди. Они следят за тобой. За каждым твоим движением и вдохом, чтобы потом с немыслимым блаженством разбирать, разгадывать, строить теории. Чертовы шпионы. Дженни просто хочется смотреть. Как Чонгук старается оставаться невозмутимым и спокойным, как удав. Он выделяется среди толпы, его хотят и женщины, и мужчины. Недоступная мечта, как желание из детства быстрее стать взрослым и полететь в космос. И вот он! Строит из себя альфа-самца, покачивая головой в такт музыке, играющей на фоне. Но Дженни замечает эту мнимую маску уверенности. Она слишком хорошо его изучила. Ким же его ярая фанатка, неужели забыли? Пока на сцене под рёв аплодисментов объявляют выступление следующей группы, Чон еле заметно дергает плечами, распахивая глаза шире. Он потирает ладони, в то время как оператор уместился у него под боком, дотошно тыча объективом камеры ему прямо в лицо уже на протяжении двух песен подряд, и, видимо, решает прибить себя молоточком (которым Дженни хочется настучать тому по пустой голове) к этому месту до конца вечера. Чонгук приклеивает на лицо фирменную улыбку, хотя так и видно, что человек нарывается на проблемы, огибая Чона с другой стороны, почти залезая на шею, свесив ножки. Какой нахал! Дженни почти плюется от открывшейся картины, потому что видеооператор напрочь забыл о понятии личное пространство, дышит с Чоном одним воздухом, притирается. Руки так и чешутся схватить его за большие уши, оттащив от «золотого» макне, потому что какого хрена? Даже девушка не позволяет себе так пристально наблюдать за Чонгуком. Во-первых, она часто поправляет свои локоны, не менее двух раз за минуту. Во-вторых, прерывается на созерцание софитов. В-третьих, поглядывает на сцену, которая (так удачно!) расположилась прямо напротив стройной фигуры Чона. Все начинают хлопать, Дженни тоже. Растягивает в улыбке губы, отчего её щечки становятся похожими на спелые персики. Почему все отбивают кожу ладоней, сопровождая все оглушающими овациями, она не в курсе, но радуется больше всех. Как вдруг молниеносно разворачивается, раздувая ноздри от глубокого вдоха. Вау, какой у фотографа большой объектив! Как интересно. Какой мощный и длинный! Проводит рукой, регулирует, потирает пальцем, сжимает, м-м-м… Чонгук обернулся! Его большие глаза остановились прямо на ней. Дженни замирает, как олененок, пойманный светом фар. Щелчок камеры. Ее ловят с поличным. Наверное, она еще не протрезвела, и ее голова затуманена от бокала игристого вина, который Ким успела осушить за сценой перед началом. Ей хочется смеяться, разразиться таким смехом, чтобы все повскакивали со своих мест, как от подушки-пердушки. Нервное. Он всё понял? Что это значило? Случайность? Тупое совпадение? Это всё нити судьбы, они путают их, стягивают в узлы. Сердце Дженни бьется в груди, ушах и горле. Кончики пальцев покалывает, а уши горят от внезапного смущения сильнее, чем ожоги от солнца. Она глушит неуместный смешок за кашлем. Пальцы сами тянутся к волосам, поправляют в сотый раз волосы, прижимают их к груди, а потом и вовсе убирают за спину. Поджимает колени, стягивая край платья — слишком короткое. Дженни растерянно открывает рот, нагибается, щурясь от яркого света, желтым лучом облизавшего их, не слушает Джису, которая незаметно для зрителей бросает подруге обрывки фраз, многозначительно подняв брови. Вот только Дженни не здесь. Наверное, на пути в новую Вселенную. Она готова взорваться прямо на своем месте, на этом красном бархатном сидении, потому что секундное внимание Чонгука кожей ощущалось на каждом сантиметре ее тела до сих пор. Она вляпалась по самое колено, ей уже не отмыться. --- Уже в конце премии Дженни следует прямо за Лисой вдоль сцены, чтобы занять место всей группой. Она машет в зал, зал умиляется. Она улыбается, зал умиляется. Идиллия! Идет дальше. Ступает на невысокую платформу, продолжая размахивать руками в разные стороны, а пора бы было уже закончить, Ким Дженни, потому что дальше катастрофа! Ким превращается в дерево, делая лицо кирпичом. Руки опускаются, как плети. А на коже щёк можно жарить яичницу. Наклоняет голову, оборачиваясь спиной к зрителям, тихо произнося: — Прошу прощения. Он возник словно из воздуха. Дженни заливается краской, опускается на самое дно, а в голове такая мертвецкая тишина. Черт. Черт. Черт! Не сейчас. Так и хочется выйти в окно, только ни одного поблизости. Попытка убежать будет провалена. Чонгук, скучающий, внешне спокойный, вопросительно изгибает бровь, будто это не участница Blackpink ударилась в него плечом, а так, комарик укусил. Она опускает бесстыжий взгляд на его губы, маленькие и в меру пухлые. Они очень медленно открываются, словно их хозяин до последнего хотел придержать язык за зубами. Пресвятое дерьмо. Ким точно влипла. — Ничего страшного. Ничего страшного. Вот только Чонгук мигом тушуется, когда рядом пролетает Ли Чжиын в своем невесомом белом платье. Дженни собирает себя в кулак. Губы дрожат. Ей остается потерпеть всего немного, и плевать она хочет на эти назойливые вспышки камер и людей, с охотой мечтающих порыться в ее грязном белье. Девушка смотрит только в зал, стоит за спинами одногруппниц, видя перед глазами свою внутреннюю сторону ладони. Слова криво выжжены на глазных яблоках. Она смотрит и оценивает. Смотрит и старается предугадать следующий ход Чона. «Вытри пот со лба, слюна на подбородке уже подсохла» Усилием воли Дженни выравнивает прерывистое дыхание и колотящееся сердце. Уши хочется закрыть из-за бьющего пульса. Чон вертит головой, с предельным вниманием оглядывает Сану из Twice, высматривает ее руки, сложенные за спиной. Его потемневшие глаза смертельно опасно блестят, как будто они стоят не на сцене, а на поле битвы. Он — боец. А Ким не боится, хотя волнуется до жути. Не утруждайся. Не напрягай свои черные глаза. Нож за спиной. Дженни дышит тебе в затылок. --- Визг стоит такой, что звенит посуда в навесных шкафах на кухне и бутылочки соджу под кроватью Лисы. Зеркало в ванной едва выдерживает писк и хлопок двери, которая ударяется об стену, как волна о скалы, пока морские нимфы с зелеными масками на лицах врываются в помещение. Дженни стоит, насупленная и взъерошенная, похожая на нашкодившего котенка. Прыгает на месте, дергается, обращается к чёрту и Чон Чонгуку, который этим чёртом и подрабатывает на полставки. Потому что… Господи, помилуй, за что ей всё это? Пока Лиса с Чеён и Джису пытаются силами мысли (в данном случае выпученными глазами) переговариваться, Дженни наклоняется, уперев локти в край раковины, зарывается пальцами в волосы, оттягивая их у корней. — Что случилось? — осторожно интересуется Джису, прикусывая губу. Дженни осоловело таращится на них. — Что случилось? — вторит она, не к месту усмехаясь. — Что случилось? Ким задирает футболку, без стыда оголяя перед одногруппницами грудь. Где-то на улице торопится машина скорой помощи, кричат дети и скулят собаки. — Ну, — хмыкает Лиса, снимая с лица тканевую маску в виде рыбы клоуна, — а он художник. Чон Чонгук! Ее тёмные ареолы теперь не ареолы, а цветы. Каждый сосок в круге, а вокруг лепестки. Может, ромашки, может, другие цветы. Художник не подписал свою работу, настоящее произведение искусства, черт возьми! Дженни сжимает от досады грудь, которая теперь кажется чужой, она отпружинивает, когда девушка прыгает на месте. Смайлик на футболке, будто насмехается над ней, подмигивая и показывая язык. Соски, как выпученные глаза, проглядывают сквозь мятую ткань. — Я бы засунула его член в зелёнку, — кричит от досады Ким, — если бы он у меня только был. — Мне нравится эта идея, — подхватывает Лиса, похлопывая рядом девушек, чтобы те согласились с ней. Они кивают, как болванчики, пока щеки чуть не лопаются от смеха. — Кстати, красивые цветочки получились, — Дженни только фыркает на слова Чеён. — Можно погадать, узнать любит или не любит. — Скорее, убить или помиловать, — отзывается Джису, пялясь в телефон. Чонгук сам вырыл себе могилу, а теперь стоит в шаге от пропасти, а у Дженни руки чешутся его столкнуть, только вот падать придётся вместе — они веревкой перевязаны, стянуты, перекрашены, что у одного, то сразу у другого. — Мерзавец, — шепчет Дженни, потирая грудь сквозь ткань, ощущая себя моделью для боди-арта. Она отступает и валится на диван, шумно хлопнув дверью в ванной. Одногруппницы усаживаются на пол, громко обсуждая план действий. И право на месть. Дженни просто хочется пострадать несколько часов, уткнувшись носом в подушку. Может, немного поплакать и пожалеть себя. — У них прямой эфир на радио через пять минут, — говорит Джису, блокируя экран смартфона. Она кладет локоть на диван и выжидающе пялится на Дженни. — Что? — та приподнимает голову, хмуря брови. В голове крутятся шестеренки, и пищит что-то на фоне. — Эфир. Через пять минут, — повторяет Джису. — И у меня есть план. Пожалуй, Дженни пострадает в другое время. --- Для храбрости на столике стоит открытая бутылочка соджу, которой Лиса по доброте душевной поделилась. Жидкость обжигает горло, когда Дженни делает большой глоток прямо из горлышка, морщится и с хлопком ставит бутылку на место. Ведущий любезно предоставил слушателям шанс поговорить со своим кумиром, задать вопросы о предстоящем камбэке, поблагодарить, спросить, сказать и просто повизжать в трубку. Дженни уже вся в нетерпении. — Мы звоним уже в пятый раз, — шипит она, слушая короткие гудки и тихий механический голос о том, что линия перегружена. — Судьба просто издевается надо мной. Как только подвернется случай, я ему эти цветочки в жопу за… — Вау, до нас только что кто-то дозвонился, — радостно уведомляет голос. — Здравствуйте! Представьтесь, пожалуйста. Ким недовольно фыркает, получая тычок в бок и обухом по голове «охренеть, это ты!» от Лисы. Слова доходят не сразу. Дженни включает дрожащими руками громкую связь, собирает себя, как рюкзак в школу, и делает голос максимально непохожим, слишком высоким, писклявым и протяжным. — Ух ты! Вау! — верещит она. — Меня зовут Ким… Миен! Да-да, Ким Миен. Мгм. Ха-ха. Пока все участники по очереди здороваются с ней, Дженни не забывает восхищенно охать и ахать, не давая ведущему и слово вставить, благодарит сотовую связь за то, что та позволила приблизиться ей к своей любимой группе, и даже признается, что у нее в шкафу стоит бюст Чонгука из тыквы, которому она поклоняется, как Хельга Патаки. Тотем сначала был сделан Чимину, но, после того как тыква подгнила, «Миен» решила, что та стала больше похожа на Чон Чонгука, с его большим носом и маленькими губами. — Вы очень забавная, Миен-ши, — неловко смеётся Чонгук, Дженни дурацки хихикает в ответ, мол, «ха-ха, да, очень смешно, я очень сильно волнуюсь и хочу нарожать от всех вас детей, я вам об этом не скажу, но это не точно». На фоне три головы ладонями глушат смех гиен, пока Ким, побольше набрав в лёгкие воздуха, выпаливает: — И все-таки это так мило, вся эта ситуация трогает до глубины души. Дженни делает театральную паузу, всхлипывая. — Какая ситуация? — спрашивает напряженно Намджун. Лидер левой пяткой чувствует. А девушка тараторит без умолку, не давая другим опомнится. — Как какая? — писклявит она. — В том, что Чонгук гей, конечно же! Нарисованный орган его соулмейта явно всем дал понять, что его пара — это мужчина, с таким… — Какая жалость, связь прервалась, — ожидаемо слышит Дженни по радио и короткие гудки сброшенного вызова на телефоне. — А мы уходим на рекламу! — Я так-то не успела восхититься художественными навыками, засранцы! — Ничего страшного, — сквозь смех произносит Лиса, дрыгая ногами, — зато Чонгуку будет о чем поразмышлять перед сном. Накрутит он себя знатно. А ты, Дженни-я, отныне со стальными яйцами и настоящей смелостью. Столько слов за секунду только ты могла зачитать. Молодец, горжусь! Предлагаю оставить «оголубевшему» Чону послание на ягодице. Дженни медленно достает маркер.