Там, на неведомых дорожках...

***

— Я думаю, нужно взять как можно больше теплых вещей. А ещё спальные мешки, лыжи, обязательно термосы с горячими напитками, ну и вообще всё, что может пригодиться в зимнем лесу, — Сонёль увлеченно загибал пальцы, перечисляя всё необходимое, стараясь ничего не упустить. В это время Сонгю складывал вещи в походный рюкзак приличных размеров, пребывая на своей волне, и практически не слушая друга. Тот, заметив это, постарался привлечь к себе внимание. — Эй, я кому это все говорю? — пощёлкал пальцами Сонёль. Сонгю повернул голову на источник шума и слегка закатил глаза: — Спасибо, конечно, за инструктаж, но я прекрасно знаю, что нужно брать в холодную погоду. — Я знаю, что ты в курсе, и тем не менее, делая скидку на твою рассеянность, я бы всё-таки посоветовал тебе записать на листочек всё, что тебе может там пригодиться, и проверить ещё раз, чтобы ничего не забыть. — Я вполне могу запомнить всё и без листочка, — отмахнулся Гю от рационального, но на его взгляд абсолютно неуместного предложения. — и не надо делать из меня склеротика. — Сонёль просто исходит из того, что уже знает о тебе. Да и потом, не зря же к тебе приклеилось прозвище — Гю-дедуля. Всё закономерно. — вставил свой пять копеек Ухён, вплыв в комнату, где проходили сборы, чем заслужил недовольный взгляд Сонгю. — Меня так прозвали не за плохую память, и ты прекрасно об этом знаешь. — Ах, да, не за неё, — хитро улыбнулся Нам. — за деревянность и удивительную негибкость. Сонёль издал смешок, из-за чего Сонгю нахмурился ещё больше. — Ты уже всё собрал? — вперил он раздражённый взгляд в Ухёна, пресекая его дальнейшие попытки подколоть. — Да что там собирать-то? — пожал плечами Нам. — Обратись к Сонёлю, он подскажет. И не забудь записать, а то мало ли что, — не преминул Сонгю подколоть в ответ. Надо сказать, на Ухёна это не возымело никакого эффекта. — Я давно уже всё собрал, в отличие от нерасторопных старичков, — и пресекая попытки Гю возмутиться, нагнулся к его уху и шёпотом произнёс, — но мне безумно нравится это качество в тебе. Слова возмущения моментально забылись, и Сонгю вместо остроумного ответа залился краской. Удивительно, насколько ловко у Ухёна получалось смутить Сонгю, который по природе своей был не робкого десятка. Одна фраза, и Сонгю краснеет, словно девочка-школьница, получившая комплимент от парня мечты. Однако, сколько бы лидер ни старался, побороть это смущение рядом с Ухёном не получалось, и причина крылась в том, что Гю испытывал к Ухёну чувство очень сильной симпатии. Поэтому каждое прикосновение, каждый взгляд, брошенный Намом на Гю, каждая фразочка с подтекстом, действовали на него как маленький взрыв в мозгу, от которого коротило сознание, моментально проявляясь в виде яркого румянца на щеках. Сонгю постарался одёрнуть себя и воровато оглянулся на Сонёля, желая убедиться, что тот ничего не заметил. Благо, Сонёль был увлечён созерцанием какой-то статьи в планшете, и ни на что вокруг не обращал внимания. Удивительным было то, что он умудрялся в таком состоянии давать ценные советы Сонгю. Но в этом был весь он. — Если справился со своим багажом, то помоги Сонгю, — продолжил раздавать рекомендации Сонель. — Я, собственно, потому и пришёл, как знал, что понадобится моя помощь, — отозвался Нам. — Чувствую, тебе придется помогать Сонгю всю дорогу. Поверь моему слову, — произнес Сонёль со знанием дела. — Йаа, — возмутился лидер, — хватит делать из меня немощного! И уж если на то пошло, то я не зря в нашей группе лидер. Ты так не считаешь? — Никто не умаляет твоих качеств как лидера группы, но не забывай, что это не идет ни в какое сравнение с лидерскими качествами на лоне природы. Тем более холодной снежной зимой, и уж тем более в другой стране, — справедливости ради заметил Ухён. С этим очень сложно было поспорить, и всё же Сонгю было немного обидно, что его заблаговременно записали в неженки, не зная наверняка, как он будет себя проявлять непосредственно на месте. — Я думаю ты немного нагнетаешь, Сонёль, — отозвался Сонгю. Лично сам он не видел необходимости в подобной предосторожности. — Я ещё не договариваю, — не согласился парень. — и лучше сейчас послушать меня внимательно и перестраховаться, чем потом жалеть о том, что проявили халатность в важных вопросах. — Сонёль прав, Гю, — кивнул Нам, — это — Россия, а климат там слишком суровый. — Но мы же вроде как на отдых туда едем, — произнес Сонгю. — Ну и что? В том то и дело, что в таком случае ко всему нужно относиться ещё серьёзнее, чтобы ничто не испортило хороших впечатлений, — пояснил Сонёль свою точку зрения, и вновь начал листать какие-то записи в планшете. Ухён тем временем заглянул в полупустую сумку Гю, а затем, переведя взгляд на лежащие на стуле вещи, которые старший собирался взять с собой, заметил: — Мой тебе совет, послушай Сонёля. Он у нас эксперт по России. Очень много про неё читал, и даже изучал язык. Он плохого не посоветует. — Это просто замечательно, но ведь Сонёль не сможет инструктировать нас непосредственно в России. Надо будет как-то справляться самостоятельно, — ответил Сонгю. — Связь по спутниковому телефону никто не отменял. Если понадобится, в любое время можете обращаться, — вновь подал голос Сонёль. — То есть ты будешь нас доставать и на природе за тысячи километров? — задал вопрос Гю, и тут же обреченно выдохнул. — Чувствую, не будет нам покоя. Сонёль на это лишь криво усмехнулся: — Придётся тебе на время принять меня в качестве своеобразной страховки, хоть тебе эта мысль и не по душе. Сонгю вновь для вида тяжко вздохнул, но вернулся к своей сумке, на сей раз помогая Ухёну запихивать нужные вещи внутрь. Идея поехать на отдых родилась непосредственно перед камбэком, когда у ребят выпала возможность восстановить силы перед началом плодотворной работы. Быть может кому-то полторы недели отдыха могли бы показаться ничтожным сроком для приведения своего организма в тонус, но только не ребятам, которые прекрасно знали, что и двух дней было бы вполне достаточно для достижения удивительного лечебного эффекта. А уж про целых десять так и вовсе речи не шло. Это по меркам парней приравнивалось считай что к месяцу релакса. Именно поэтому радость переполняла до краев, и ужасно не терпелось поскорее выбрать место, где бы можно было как следует отдохнуть. Вариантов было немного, да это в принципе и не имело значения. Важным было другое — среди представленных мест для отдыха значилась Россия. Почему-то именно эта страна вызывала у парней некий благоговейный трепет. И вовсе не благодаря мифам и определенным стереотипам, сложившимся в Корее про русских людей и их месте обитания, а именно потому, что на сей раз место в точности соответствовало представлениям о том, как было на самом деле — мороз, снег, лес вокруг, и ни души на ближайшие километров десять. Проще говоря, место на отшибе, вдали от цивилизации. Красота! Поначалу между мемберами завязался спор по поводу места отдыха. Многие склонялся к мысли, что отдыхать нужно было в теплых краях. Однако сильно хитро-мудрый Сонёль решил, что для разнообразия неплохо было бы отправить кого-нибудь в холодную Россию. Вот тут-то между ребятами и возникли разногласия. Изначально было принято решение разбиться на пары, дабы на отдыхе не куковать в гордом одиночестве. В этом вопросе все оказалось довольно однозначно. Сонгю в пару достался Ухён, Сонёлю — Менсу, а Дону, соответственно, Сонджон. Само же место проведения уикэнда вызвало массу споров. Сонгю настаивал, что в Сибирь должны были поехать Сонёль и Эл. На его взгляд все было более чем логично, ведь среди собравшихся именно Сонёль был наибольшим фанатом России и, чего уж греха таить, лучше всех знал и традиции, и язык. В принципе он был не особо против, однако проблема заключалась не в нём, а в Менсу, который умудрился весьма неожиданно для всех подхватить простуду. Разумеется, в таком состоянии он не мог ехать в холод и пургу, о чём сразу же уведомил всех Сонёль. Значит, оставалось две пары, которым предлагалось поехать в снежную Сибирь. И чтобы пресечь всякие попытки ребят вновь затеять спор, Сонёль предложил сыграть в камень-ножницы-бумага, чтобы в честном поединке выбрать претендентов на эту весьма увлекательную поездку. От каждой пары было выделено по одному человеку, коими оказались Ухён и Дону. Сонгю очень рассчитывал на удачу Ухёна в этом мероприятии, ведь Нам всегда слыл королем сей игры, однако в этот раз удача отвернулась от него, и он с успехом проиграл. Сонгю и глазом моргнуть не успел, и вот он уже собирает вещи, готовясь к предстоящей поездке, параллельно выслушивая всю эту ненужную на его взгляд шелупонь в виде советов что ему делать и как. Пока Сонгю предавался своим размышлениям, Ухён благополучно сложил последнюю необходимую вещь в походный рюкзак Гю. — Вроде бы всё, — оповестил он, внимательно оглядывая укомплектованную сумку. — тебе осталось только по мелочам сложиться. Зубная щетка, мыло, шампунь, бельё… — Я думал, ты взял бельё, — очнулся Гю, переводя взгляд на Ухёна. — Я имел ввиду другое бельё, — усмехнулся Нам, — но если тебе более комфортно без него, я не против. Сонгю вновь смутился, хотя слова Ухёна можно было трактовать как обычную шутку. И все же Гю точно знал, что сказано это было не просто так, и вовсе не шутки ради. Да и выражение, появившееся в этот момент в глазах Нама, и, собственно, сама улыбка, подтверждали догадки лидера. Как бы там ни было, но Сонгю постарался переключиться на что-нибудь другое, потому как знал, что если Ухён заметит его замешательство, то продолжит его провоцировать. Это было у младшего в крови. Слегка прочистив горло, Гю изобразил на лице полную невозмутимость: — Смотри, следи за своим бельём, а то приедешь в Россию без сменки, мигом зад отморозишь. — Я очень неплохо переношу холод, а вот твой задок действительно может пострадать на холоде. — Не пострадает. Но спасибо за трогательную заботу о моей пятой точке, — без задней мысли ответил Сонгю, чем тут же воспользовался Ухён, наклонившись к Гю вплотную: — Кто лучше меня знает, что для неё лучше всего. Да и потрогать её я всегда рад. — горячо прошептал Ухён, посылая тысячи иголочек буквально в каждое нервное окончание Гю. Он судорожно сглотнул, чувствуя, как стремительно пересыхает в горле. Ещё чуть-чуть, и он совершенно точно перестанет себя контролировать… — Если вы всё собрали, проверьте ещё раз пять, чтобы в последствии не было мучительно больно за то, что оказались не внимательными, — неожиданно подал голос Сонёль, разрушая прочную магнитную линию, возникшую между парнями. И самое интересное, что, похоже, он даже не заметил как наэлектризовался в комнате воздух. Сонгю словно вынырнул из-под толщи воды, под которой пребывал не меньше трёх минут без дыхания, машинально кивнул. — Да, лучше всё проверить ещё раз. — Я помогу, — улыбнулся Ухён. — Лучше свои вещи проверь, — выдвинул рациональное предложение Сонёль, — не помешает. Ухён вновь одарил Сонгю загадочным взглядом, и без лишних слов направился в свою комнату. После его ухода тело Гю немного расслабилось, но всё же не настолько, чтобы забыть безумно приятные мурашки от отголосков теплого дыхания на ухе, мигом разогнавшего кровь по жилам. — Ты знаешь, я вам с Ухёном даже немного завидую. Едете в Россию, — с лёгким сожалением в голосе произнёс Сонёль. — Почему же ты сам не поехал, раз так хотел? — поинтересовался Сонгю у друга. — только не говори, что из-за Менсу. При желании можно было бы уболтать его поехать. Тем более, что простуда у него не сильная и практически прошла. Сонёль только пожал плечами: — При желании много чего можно, но я думаю, что в данном случае даже минимальный риск не оправдывает себя. Да и… — парень запнулся на полуслове, о чём-то задумавшись, но секунду спустя мотнул головой, словно отгоняя какую-то мысль. — А, впрочем, неважно. Сонгю, чётко уловив состояние Сонёля, тут же зацепился за эти слова, желая знать, что друг имел ввиду: — Нет уж, говори до конца. — Да… тут и говорить нечего. Просто моя интуиция подсказала мне выбрать из всех предложенных вариантов море. Да и Менсу оказался очень даже «за». А ещё она шепнула, что от меня будет больше пользы в другой стороне. Сонгю скептически оглядел Сонёля, как-будто пытался примерить на него роль этакого гуру-экстрасенса-любителя, и как бы между делом поинтересовался: — А про меня она тебе ничего не нашептала? Сонёль довольно осклабился, словно ожидал подобного вопроса: — Как же, как же. И про тебя шепнула. — И что же? — вопросил Сонгю. Сонёль поманил Гю ближе, заставляя того нагнуться к нему вплотную, а затем прошептал ему на ухо: — Подсказала захватить с собой побольше презервативов. Сказать, что Гю потерял дар речи от услышанного, это не сказать ничего. Он настолько выпал в осадок, что превратился, по ощущениям, в соляной столб. К щекам прилила кровь, а сердце зашлось в адском ритме. Его маленькие глаза расширились настолько, что по размеру больше стали напоминать глаза Сонджона, отчего Сонёль испугался, как бы они совсем не повыпадали. — Чтоо? — протянул Сонгю единственное, на что хватило сил. — Ну, я подумал… мало ли, встретите там случайно девушек каких-нибудь, — от уха до уха улыбнулся Сонёль. — Девушек? — оторопело поинтересовался Гю, начиная немного приходить в себя, что несомненно порадовало Сонёля. — Ну да, их… хотя… какие там в лесу могут быть девушки? Разве что собственноручно слепленные, снежные бабы. Но с ними предаваться греху я искренне не советую. Говорят, они холодные и бесчувственные. — Сонёль рассмеялся обескураженному выражению лица лидера, и двинулся на выход из комнаты, оставив Гю переваривать полученную информацию. Слава всем Богам, Сонёль просто шутил, хотя в какой-то момент, Гю реально показалось, что его собственное сердце остановится от мысли, что тот догадывается о весьма необычных отношениях Гю с Ухёном. Но нет, ему просто показалось… И всё же, если отбросить все страхи и опасения, и вернуться к разговору об интуиции Сонёля… Гю мог поклясться, что друг хотел сказать что-то другое, но в последний момент передумал. Как и с поездкой в Россию. Но вот почему именно, этого Сонгю узнать не смог. Да и, признаться, он не сильно доверял чужой интуиции. Ему в важных вопросах всегда помогала его собственная, которая, к большому сожалению, в данный момент молчала. А ведь если бы Гю прислушался к себе повнимательнее, кто знает, быть может он бы хорошенько подумал о том, чтобы настоять на отдыхе в другой стране. Но времени оставалось очень мало, и Сонгю решил не забивать себе голову ненужными мыслями. Надо было готовиться к вылету. Впереди их с Ухёном ждала холодная неприступная Сибирь.

***

— И где этот чертов коттедж находится? — поинтересовался Сонгю, следуя за Ухёном по пятам, и чувствуя, что его руки, скрытые за толстыми рукавицами начинают проигрывать схватку с холодом. Лицо, по ощущениям, совершенно потеряло чувствительность, и мышцы отказывались слушаться, отчего даже обычная небольшая фраза потребовала от него определенных усилий. — Судя по навигатору, мы практически на месте, — отозвался Нам, целеустремленно двигаясь вперед, утопая в толстом снежном покрове. Гю пытался не отставать и в эту минуту думал о том, что если бы не уверенный тон Ухёна, которым тот произнёс последнюю фразу, он бы давно пришёл к выводу, что они заблудились. Вообще, с каждой минутой продвижения по лесу, Сонгю всё больше сомневался в адекватности принятого решения поехать в снежную Сибирь. Нет, ну правда. Они с Намом в данный момент находились у чёрта на рогах, вокруг не было ни души, а затянутое снежными тучами небо красноречиво намекало, что недолог тот час, когда непутёвых путешественников накроет новой порцией снега. Прекрасная перспектива, что и говорить. Вообще начиналось всё очень даже неплохо. Они с Ухёном прилетели в аэропорт, какой именно Сонгю бы даже под пытками не вспомнил, потому что слишком был взволнован предстоящей встречей с зимней сказкой в виде холодной Сибири. Затем было какое-то такси с очень вежливым водителем, который на ломанном английском рассказывал ребятам про особенности жизни на природе в Сибирской глуши. По всему выходило, что лучшей жизни и желать нельзя, и никакая городская жизнь никогда не сравнится с тем, что может дать природа-матушка. Гю прямо-таки заслушался, совершенно не следя за дорогой, а когда очнулся, то их путь подошёл к концу. Вернее сказать, к концу подошла та часть, где они с Намом едут в тёплой уютной машине. — Дальше самостоятельно. Так будет безопаснее и надежнее. Ехать нет никакого смысла. Снега, если углубляться выше в лес, значительно больше, поэтому нужно идти только пешком. — пояснил водитель, высаживая ребят аккурат посреди безлюдной местности. — А как же тогда… — начал было Сонгю, но водитель его перебил на полуслове: — Да тут ходьбы всего минут пятнадцать от силы. Поверьте мне на слово, на машине попасть туда совершенно не вариант. Лес словно отвергает всё искусственное, и те смельчаки, которые всё-таки решались добраться до места на машине, сильно потом об этом жалели. Гю содрогнулся от этих слов. На минуту ему показалось, что голос мужчины сделался каким-то вкрадчивым и зловещим, наводящим ужас. Но глянув на его лицо, Сонгю не увидел ничего странного. Тот просто рассказывал парням о своих знаниях, и никакого подтекста в свой рассказ не вкладывал. — Ну, значит, дальше мы сами. Ничего, не пропадём, спасибо. — приветливо улыбнулся Ухён и, поклонившись по инерции на прощание, двинулся по направлению, которое ему благосклонно выдал навигатор, схватив за руку Сонгю. И вот они вдвоём идут, куда глаза глядят, и уже битый час, по ощущениям Гю, не могут отыскать нужное им место. И это при том, что мужчина божился, что оно находится в пятнадцати минутах ходьбы. — Надо было всё-таки ехать в теплые края. Как чувствовал, что всё это добром не кончится, — пробухтел Сонгю вполголоса. Но в лесу, где среди посторонних звуков были лишь голоса его да Ухёна, это приравнивалось к тому, что Сонгю прокричал свои слова в рупор. Поэтому Ухён моментально среагировал на недовольное замечание старшего. — Я смотрю, дедуля Гю проснулся и затянул свою шарманку, — улыбнулся он Сонгю, слегка повернувшись. — Что опять не так? — Что не так? — Гю даже притормозил от такого абсурдного вопроса. — Что не так?! — повысил он голос. — Я тебе скажу, что не так. Мы находимся в какой-то глухой глуши, навигатор, по всей видимости, абсолютно не годится к использованию, вокруг снег, скорее всего полно дикого зверья и ещё много чего, я практически не чувствую рук и ног от холода, мне дико хочется есть, и ко всему прочему скоро по моим наблюдениям совсем стемнеет, а заветного дома так и не видать. А так, в принципе, всё в порядке, волноваться абсолютно не о чем. Ухён спокойно выслушал гневную отповедь старшего, а когда тот выговорился, с легкой улыбкой произнёс: — Да, прав был Сонёль, когда сказал, что лидерские качества в группе не идут ни в какое сравнение с лидерством в повседневной жизни. Видимо, жизнь в диких условиях совершенно не для тебя, и придётся на время мне перенять твои обязанности. Но ты не переживай, мне совершенно не сложно. И не волнуйся на тему того, что не можешь проявить твёрдость характера. Не всем это дано. Скорее всего ты немного мягче, и суровый климат России оказался тебе не по зубам. Что поделать, если нежная натура даёт о себе знать, — беззаботно пожал плечами Нам. Сонгю застыл, открыв в изумлении рот. «Что?» Глядя на нагло ухмыляющегося Ухёна, в нём медленно начала закипать злость. Это он-то не может проявить свой характер? Это ему-то не по зубам? Буквально секунда, и Сонгю сорвался с места, кинувшись за расхохотавшимся Намом, утопающим в приличном слое снега. Тем не менее, такая досадная преграда не могла помешать Сонгю, который так же увязал в снежном насыпе, с завидным упорством следовать за Намом меж голых чёрных стволов деревьев, и в конечном итоге, нагнать его. Повалив младшего на землю, Сонгю принялся хватать в охапку снег и бросать его в лицо отплевывающего Ухёна, который не переставал смеяться. Заразительный смех незаметно начал воздействовать и на Гю, и тот, растеряв весь свой боевой настрой, тоже начал хихикать. Хотя причин для веселья на его взгляд не было совершенно. Но, по всей видимости, сказывались усталость и голод, которые с каждой секундой становились всё отчетливей. Постепенно смех сошел на нет, и Сонгю, перестав использовать снег в качестве орудия мести, распластался на Ухёне, глядя ему прямо в глаза. Нам не отрываясь от зрительного контакта, поднял руку, и едва уловимо провел пальцами, затянутыми в перчатку, по щеке Гю, отчего тот приоткрыл рот и задышал глубже. От проникновенного взгляда у Сонгю по коже прокатились мурашки, и стало жарко, не смотря на приличный мороз, царивший вокруг. Кровь, словно вспомнив, что нужно циркулировать, резко ускорила свой бег. — Ты такой милый, когда злишься… — чуть слышно прошептал Ухён. Свободная рука тем временем легла на поясницу Гю, мягко оглаживая. Сонгю смутился, немного отведя глаза в сторону, потому как долго выдержать пробирающий взгляд Ухёна был не в силах, и хотел было что-то сказать, но вдруг замер, смотря куда-то поверх головы младшего. — Что? — поинтересовался Нам, проследив за взглядом Гю, и тут же замирая следом. Прямо за ними, метрах в десяти, высилась массивная резная изба с большим крыльцом и немного уступающей по размерам пристройкой сбоку. Выполнено это творение было в традиционном русском стиле, и в заснеженном лесу выглядело поистине сказочно. Словно сошло с картинок детской книжки. Одной из тех, которую на досуге периодически почитывал Сонёль. — Что за… — пробормотал Ухён, не веря своим глазам. Он готов был поклясться, что ещё минуту назад его окружал голый лес, без намека на какую-либо постройку. Не из-под земли же появилась эта избушка? Ухён моргнул пару раз, но видение никуда не исчезло, ясно давая понять, что это не плод его воображения, как он мог предположить изначально. Да и Сонгю тоже это видел, поэтому версия с галлюцинациями отпадала сразу. — Ты видишь то же, что и я? — пришёл в себя Сонгю, до этого хранивший гробовое молчание. — Если ты говоришь о домике, который стоит прямо за нами, то определённо «да». Сонгю скатился с Нама, и кряхтя, поднялся на прилично затекшие ноги. Протянув руку Ухёну, он помог ему принять вертикальное положение и без особо долгих раздумий направился в сторону избушки. — Ты куда? — вдогонку ему поинтересовался Нам. — А разве непонятно? Собираюсь зайти в дом, — не оборачиваясь, известил Гю, целенаправленно сокращая небольшое расстояние до желанной цели. — Ты серьёзно? — изумился Ухён. — Собираешься зайти в дом? А как же хозяева? — А что хозяева? — Ну для начала было бы неплохо узнать, как на это смотрят они, — пояснил Нам. — Вот сейчас мы об этом и узнаем. — Шутишь? — отмер Ухён, и последовал за Сонгю. — И как ты себе это представляешь? — А как это обычно бывает? — вопросил Гю, не сбавляя шага. — Постучим, спросим есть ли кто, и дождёмся ответа. — Точно, — поддакнул Ухён, добавляя, — на корейском. Потому что мы в России, и все здесь, особенно в глубинке, в совершенстве знают корейский. Сонгю резко остановился. Чёрт, а ведь он совершенно об этом не подумал. Им же в случае чего действительно придётся как-то изъясняться. Помявшись буквально с минуту, обдумывая варианты, Гю пришёл к выводу, что вариантов у них с Ухёном нет, и ничего, кроме как надеяться на удачу, им не остаётся. Поэтому стряхнув с себя временную неуверенность, он твердо произнёс: — Что-нибудь придумаем. В любом случае это лучше, чем оставаться на ночлег посреди голого леса, надеясь отыскать наш коттедж. С этим убеждением Ухён должен был согласиться. Сонгю был прав. Они могли ещё очень долго искать нужный им дом. А учитывая, что солнце уже практически село, сделать это ночью не представлялось возможным. И хоть Ухён и был не робкого десятка, к безумцам себя всё же не причислял. Да к тому же он явственно чувствовал, что немного погреться совершенно не мешало бы, потому как пальцы на ногах неприятно занемели. Это свидетельствовало о том, что организм нуждался в небольшой передышке. Проигнорировать тревожные звоночки, разумеется, можно было, но Нам всегда старался делать всё вовремя, дабы избежать неприятных последствий. Придя к выводу, что ничего страшного не случится, если они с Гю попробуют попроситься на ночлег, Ухён поднялся по крыльцу и остановился возле Сонгю, который практически прилип к окну, пытаясь рассмотреть хоть что-то в глубине избы. — Ну что там? — спросил он у старшего. — Видно что-нибудь? — Сложно сказать, — ответил Гю. — На окнах висят занавески, не разобрать. Почему-то наличие занавесок очень порадовало Ухёна. Раз есть занавески, значит хозяева домовитые и предпочитают уют, а раз предпочитают уют, значит и гостей любят. А раз с гостями проблем нет, значит и они с Гю могут рассчитывать на гостеприимство. Вообще, Сонёль когда-то рассказывал, что люди в России, особенно в глубинке, очень приветливые и радушные, и всегда охотно идут навстречу, стараясь оказать посильную помощь. Значит, вероятность того, что их не выгонят взашей достаточно высока. Ухён вновь посмотрел на окно, в котором виднелись белые кружевные занавески, и его голову совершенно неожиданно посетила другая мысль. А с чего он вообще выстроил именно такую странную причинно-следственную связь? С чего решил, что занавески — это признак уюта? А вдруг в этом доме живут какие-то маньяки? Или ещё кто нехороший? И за занавесками прячут свои страшные деяния??? Живо представив себе подобную картину, Ухён сильно мотнул головой. Боже, ну и бред ему в голову лезет! Это всё от недоедания и усталости. Маньяки, как же! От идиотизма лезших в голову мыслей, Ухён прыснул от смеха, чем привлёк внимание Сонгю. — Чего смеёшься? — спросил тот. — Да так, просто подумал, что мы похожи сейчас на героев какого-то второсортного фильма ужасов. Обычно сюжет там с этого и начинается. Двое незадачливых туристов решили отдохнуть и… Нам поймал недовольный взгляд Сонгю и неловко улыбнулся: — Ладно, забудь. Гю тяжело вздохнул и воззрился на дверь: — Нужно позвать. — На каком языке? — полюбопытствовал Нам. — Раз ты знаешь русский, значит на русском, — ответил Гю. — Я не знаю русского. — Тогда чего спрашиваешь? — подивился Гю, в тот же момент поясняя. — Неважно на каком языке, главное голос подать, чтобы привлечь внимание обитателей. — Только не сильно громко, — усмехнулся Ухён, — а то вместо обитателей дома, мы привлечём обитателей леса. — Остряк, — фыркнул Гю. — Кто будет звать? — вопросил Ухён. — Ты, разумеется, — ответил Сонгю, ни секунды не колеблясь. — Мне хочется верить, что твоё решение продиктовано исключительно тем, что ты считаешь мой голос очень красивым и удивительно сильным. — Именно так, — елейно улыбнулся Гю. — поэтому вперёд. Ухён спорить не стал. Вместо этого, он сразу принялся за дело. Причем чересчур ответственно. Прочистил горло, сделал пару-тройку разогревательных коротких распевок. — Ты собрался звать или песни петь? — удивленно уставился на него Сонгю. — Позвать, к твоему сведению, можно и песней, — пояснил Нам, гордо вскинув голову. — Так, я думаю, у нас появится ещё больше шансов расположить к себе хозяев. — Так у нас появится больше шансов загреметь в местную лечебницу, если таковая имеется. Я вот лично вряд ли бы воспылал доверием к поющим незнакомцам. Так что, давай без импровизаций. Просто громко позови. — Нет в тебе творческого огня, — сокрушенно покачал головой Ухён. — Есть, просто в условиях минусовой температуры он временно погас. Ухён широко улыбнулся, принимая остроумный ответ, и повернулся к двери. Набрав в грудь побольше воздуха, он громко поинтересовался на английском, есть ли кто дома. Прислушиваясь к шорохам за дверью, Ухён с досадой понял, что в доме царит мёртвая тишина. Никаких шевелений, намекающих на то, что его обращение было услышано. — Может, никого нет дома? — поинтересовался он, оглядываясь на сосредоточенно замершего Гю. Тот стоял весь обратившись в слух, и когда осознал, что им никто не торопится выйти на оклик, спросил: — А где же тогда они? На охоте? — В такой поздний час? Уже вечер, и думаю, никто не пойдёт на ночь глядя в лес. Может, здесь не постоянно обитают люди? Вполне возможно, что сюда заезжают периодически, а в данный момент, дом пустует. Сонгю от такого предположения скривился, как от зубной боли, и Ухён, чтобы не лишать того совсем надежды, поспешно добавил: — Но может быть и так, что в доме живут старенькие бабушка с дедушкой, и мне просто нужно позвать чуть громче. Нам вновь предпринял попытку дозваться хозяев, крикнув на этот раз ещё громче, да так, что эхо прокатилось по лесу. Однако и эта попытка осталась без ответа. — Чёрт… — совсем сник Гю, прислоняясь к широкому деревянному подоконнику. — паршиво. — Ладно тебе, — поспешил успокоить того Ухён, подходя ближе, и мягко кладя руку ему на плечо. — Ну нет никого, подумаешь. У нас ещё есть время и мы можем поискать коттедж. — Ты уверен? — невесело усмехнулся Сонгю, и окинул взглядом лес, который буквально на глазах начал утопать в сумраке. — Не думаю, что это хорошая идея. Ухён и сам прекрасно отдавал себе в этом отчёт. Продолжать поиски не представлялось возможным, и надеяться на навигатор не имело никакого смысла, он их уже подвёл. Надо было посмотреть правде в глаза. Они заблудились, и продолжать путь не смогут по меньшей мере до утра. Но проблема, изначально не казавшаяся таковой, теперь встала в полный рост. До утра они могут и не дотянуть, потому как мороз с каждой минутой всё больше крепчал. Противное чувство отчаяния закопошилось внутри, постепенно трансформируясь в раздражение, а затем и в злость. Ухён резко развернулся и бахнул по резным перилам. — Твою ж… — Ухён, успокойся, — устало попросил Гю. Но куда там! Нам и не подумал это сделать и продолжил бесноваться — шарахнул ногой по одной из стен избы, а затем снова ударил по перилам. В довершение всего он подлетел к двери и остервенело схватился за ручку, намереваясь дёрнуть её что есть мочи. Однако нажав на механизм, испытал шок, потому как дверь без проблем поддалась, открываясь навстречу. — Не понял. — прошелестел Ухён, глядя в черный проём. Сонгю молниеносно оказался рядом, заглядывая через плечо. — Открыто? — неуверенно поинтересовался он. — Как видишь, — пробормотал Нам, осторожно ступая внутрь. — Кто уходит из дома, не заперев его предварительно? — задал Сонгю абсолютно логичный по его мнению вопрос. Ухён пошарил рукой по близ находящейся стене в поисках выключателя, и когда нащупал нечто похожее на две небольшие клавиши, нажал на одну из них. Прихожую озарил неяркий желтоватый свет, и Ухён огляделся вокруг. — Не знаю, быть может люди, уверенные в том, что брать здесь нечего, — ответил он, внимательно оглядывая интерьер. В небольшом коридоре действительно практически ничего не было, за исключением импровизированной вешалки, на которой висела невнятного землистого цвета верхняя одежда. Ни то пальто, ни то куртка, ни то не пойми что вообще. Сверху над вешалкой была прибита небольшая полка, на которой лежала шапка, со свисающими нашивками. Ухён задумался, пытаясь вспомнить название. Кажется шапка-ушанка. Точно! Забавная вещица, интересно было бы примерить. Отвлекшись от созерцания шапки, Ухён обратил внимание на лежащие рядом вязаные вещи, быть может шарф и ещё что-то. Сложно было определить, что именно, надо было подойти ближе и рассмотреть детальнее. Снизу стояло несколько пар обуви, очень странной на вид. Вот здесь Нам уже не мог припомнить названия, хотя точно помнил, что Сонёль рассказывал однажды как называется эта обувь. Обернувшись через плечо, Нам узрел Сонгю, что-то сосредоточенно рассматривающего в углу. — Только не говори, что ты нашёл что-то криминальное, — взмолился он. Гю обернулся на Нама и насмешливо выгнул бровь: — А если и так. Что тогда будешь делать? Ухён пожал плечами, словно его это совершенно не заботило: — Вариантов как таковых не особо много, но в случае чего я могу затаиться, и когда нехороший человек вернётся, я застану его врасплох и обезврежу. Гю хмыкнул: — Я почему-то думал, что ты выберешь вариант покинуть избу. Но такой вариант тоже ничего так. В любом случае, я думаю, пока план захвата ни к чему. Здесь всего лишь стоит ведро с тряпкой и метла, — отойдя чуть в сторону, он продемонстрировал свою находку. — До ужаса банально, — цыкнул языком Ухён, всем своим видом демонстрируя разочарование от увиденной картины. — Думаю, в глубине души ты всё-таки несказанно рад такому повороту, — заметил Гю, понимающе улыбнувшись, — признайся. Нам, сохранив невозмутимый вид, ответил: — Конечно хорошо, что люди, живущие здесь ничего страшного не скрывают, но если бы вдруг… — Да-да, я понял, — ещё шире улыбнулся Гю. — ты бы их всех вырубил и стал бы национальным героем Кореи. — Такие почести мне совершенно ни к чему, — отозвался Нам, и его взгляд приобрёл удивительную пронзительность, — а вот если бы я стал героем в твоих глазах, вот тогда да. Улыбка Сонгю немного угасла и стала смущенной, вслед за чем появился лёгкий румянец. Ну вот снова Ухён принялся за своё. Буквально одна фраза, и мысли Гю основательно коротит, и он превращается в жуткого стесняшку. А ведь у них с Ухёном уже… Внезапный короткий лязгнувший звук, раздавшийся откуда-то изнутри избы, оборвал мысли Гю, заставив от неожиданности слегка подпрыгнуть на месте. — Что это было? — поинтересовался он у Нама, который тоже весь обратился в слух. — Не знаю, но проверить не мешало бы. — Думаешь, это хорошая идея? — Думаю, стоять здесь и играть в шарады не очень хорошая идея. Лучше узнать наверняка. С этими словами Нам направился в сторону, откуда донёсся странный звук. Сонгю нехотя поплёлся следом, испытывая противоречивые эмоции. С одной стороны идти совершенно не хотелось, с другой же, оставлять Нама одного, хотелось ещё меньше. Войдя вслед за Ухёном в достаточно просторное помещение, Сонгю признал в специфическом интерьере кухню. Причём к обычным, в понимании Гю, кухням она имела мало отношения, потому как была именно такой, о какой когда-то во всех красках, захлебываясь восторгом, ему рассказывал Сонёль. С огромной русской печкой, на которой в зимовье можно было спокойно спать и не бояться лютого холода, с углублением в центре, соединяющимся прямо с дымоходом. Недалеко от печи, возле окна ближе к углу, стоял стол, а на столе… Вот тут Гю подвис окончательно, и его глаза заметно округлились, ибо стол был заставлен едой. Различные блюда, наверняка традиционные, так и манили, притягивая взгляд. Рот моментально наполнился слюной, и в животе громко заурчало. Повернувшись к Наму, Сонгю поймал не менее озадаченный взгляд того. — Я даже не знаю, что и думать, — высказался он, отвечая на немой вопрос старшего. — видимо, кто-то в данный момент здесь всё-таки живёт. — Но разве этот человек не должен сейчас быть здесь? — Наверное, — невнятно пробормотал Ухён, а после резко вскинулся, словно его поразила неожиданная мысль. — Слушай, быть может он в пристройке рядом? По конструкции она очень похожа на баню. Обычно рядом с домиком всегда есть баня, — со знанием дела выдал Ухён. — А не услышал он нас… — Потому что там наверняка ничего не слышно. Двери, небось, дубовые, и звук совершенно не пропускают. Сонгю заторможено кивнул, принимая такой вариант. Иначе как ещё можно было объяснить наличие накрытого стола? Всё сходилось. Просто они с Наму пришли аккурат в тот момент, когда хозяин или хозяева, мылись в бане. Потому дом и не был закрыт. Зачем, если через полчаса-час, ты всё равно вернёшься, да и в лесу никого нет? Пока Гю находился в своих мыслях. Нам нашёл источник шума и ярко сверкнул улыбкой: — А вот и причина шума, — потряс он пакетом, набитым какими-то жестянками, который поднял с пола около стола. — Интересно, для чего ему или им столько? Да и в принципе непонятно, зачем хранить это, если можно просто выбросить. — Не знаю, и знать не хочу, — ответил Сонгю, подходя ближе к столу, и беря с небольшой тарелки кусок хлеба. Ухён, наблюдая за этим действом, несмело предложил: — Может, дождёмся хозяев? — Если я ещё хотя бы пять минут побуду голодным, я скончаюсь прежде, чем хозяева переступят порог избы, — серьёзно ответил Гю. — Да и если честно, не думаю, что хозяева будут считать количество съеденных кусков. — И всё же, мне кажется, это не слишком вежливо… Сонгю, конечно, был согласен с Ухёном, но в данный момент ситуация требовала принятия радикальных мер, и Гю, будучи от природы очень вежливым человеком, готов был поступиться некоторыми своими принципами и нормами воспитания. Здоровье было важнее. — Пусть это останется на моей совести, — без тени сомнения ответил он, дожевывая свою еду. Нам на это хмыкнул, но спорить не стал. На самом деле ему и самому до ужаса хотелось есть, и он, отодвинув большой деревянный стул, решил угоститься тоже. — Ммм, — протянул он, от удовольствия закатывая глаза, стоило только откусить кусочек мягкого хлеба. — Это просто потрясающе! В жизни ничего вкуснее не ел. — Ты, главное, дома об этом не говори. Твоя мама вряд ли оценит, — подколол его Гю. — Мама поймёт, уверен. В любом случае, для меня мамина еда всегда вне конкуренции. — Но ты же только что сам сказал… — Не придирайся к словам, — фыркнул Нам, — я очень голоден, а для голодного человека любая пища — это что-то сверхъестественное. — Это да, — согласился Сонгю, блуждая взглядом по столу, и разрешая дилемму, есть или не есть всё остальное. Ведь одно дело взять кусок хлеба, совсем другое — полноценно поесть. Ухён, словно прочитав его мысли, осклабился. — Решаешь, стоит ли приступить к полноценному ужину? — Решаю, успею ли я, в случае чего, скрыть следы своего «преступления». Губы Ухёна сложились в широкую улыбку, даже оскал: — Собираешься кого-нибудь прикончить? — вкрадчиво поинтересовался он, стараясь придать своему взгляду пронзительной маниакальности. Его старания не прошли даром, и Сонгю на мгновение перестал жевать, словно загипнотизированный горящим взглядом. Но эффект не продлился долго, потому как Гю поспешно отвёл глаза и посмотрел на миску, в которой красовался нетронутый салат, не пойми из чего сделанный. — Именно так, — ответил он, протягивая руку, и пододвигая к себе ближе ёмкость с содержимым. — Например, вот это вот неизвестное мне угощение. Зачерпнув ложкой салат, Сонгю положил немного на тарелку, стоящую на столе возле себя, и тут же отправил вожделенную еду в рот: — А будешь много болтать, закушу тобой, — деловито сообщил он, тщательно пережёвывая свою пищу. Глаза Ухёна вспыхнули ещё ярче, и в его голосе появились томные нотки: — Ты же знаешь, что я совершенно не против. Сонгю в который раз за сегодня почувствовал, как его покрывает густой румянец. Не нужно было искать двойное дно в словах младшего, его там попросту не было. Ухён говорил всегда прямо, хоть на первый взгляд и могло показаться, что он совершенно несерьёзен. Однако кроме Гю никто не знал его лучше, потому то сомнений в том, что сказанное вовсе не шутка, не возникало. И от этого осознания внутри зарождалось тепло, и спешно стремилось вниз живота. Сонгю никому бы в этом не признался, и даже иногда самому себе не мог этого сделать, но ему до дрожи нравилось их с Ухёном волшебное взаимодействие, и он бы ни на что не променял эту магию. Но тем не менее, Гю не был бы Гю, если бы не делал всё для того, чтобы придать себе невозмутимый вид и ни коим образом не выдавать своего состояния. — Ешь давай, — произнёс он нарочито небрежно, и немного откашлялся, стараясь убрать из голоса появившуюся хрипотцу, маскируя её тем, что якобы еда пошла не в то горло. Нам смиренно пододвинул стоящую на столе свободную тарелку, и последовал примеру Гю. Улыбка тем временем не сходила с его лица, потому как он прекрасно знал, что сейчас чувствовал Сонгю, и как на него воздействовали его слова. И старший мог сколько угодно притворяться невозмутимым, однако провести Ухёна у него никогда не получалось. Тот улавливал малейшие изменения во внешности Гю, и даже с закрытыми глазами мог определить, что лидер чувствовал в тот или иной момент. Но самое главное — он знал, насколько прочная между ними установилась связь, и как сильно Сонгю подсел на их общение. Впрочем, это не было игрой в одни ворота, Ухён целиком и полностью разделял с Гю эту зависимость. Когда это началось он точно сказать не мог, а вот, что это никогда не закончится был полностью уверен. Сонгю тем временем съел всё, что было на тарелке, и удовлетворённо потянулся, напоминая в этот момент сытого довольного кота. — Вот теперь я счастлив, — произнёс он, лениво поглаживая живот. — Как мало все-таки нужно человеку для счастья, — отозвался Нам. — И не говори, — хохотнул Гю, склонив голову набок, и наблюдая за тем, как Ухён доедает содержимое своей тарелки. — У тебя волосы отросли, — ни с того ни с сего выдал Гю. Ухён, явно не ожидавший подобной фразы, поднял на него взгляд. — Ну, они у меня в принципе быстро растут, тут и говорить не о чем. — Когда ты был блондином, это было заметно, сейчас не особо. Вроде только вчера у тебя были короткие волосы, сегодня уже практически до плеч. — Скажешь тоже, до плеч, — хмыкнул Ухён. — Да и блондином я был недолго. Когда ты успел заметить? — Сложно было не заметить. Ты же сверкал, как яркое солнце. Просто глаза слепило от такой красоты. Вот на этой фразе отменное самообладание Ухёна дало сбой, и он откровенно обалдел: — Тебе же не нравилось! Ты мне даже краску для волос подарил! — напомнил он Сонгю. Тот, осознав, что сказал что-то лишнее, тут же добавил: — На самом деле было неплохо, просто ты стал выглядеть лучше меня, а это уму непостижимо. Лидер всегда должен быть впереди планеты всей. Не мог же Гю сказать, что ему просто крышу сносило всякий раз, когда Ухён встряхивал копной блондинистых волос и слегка ухмылялся, ловя на себе заворожённый взгляд Гю. — Ну, тогда по возвращении я поговорю с менеджером и попрошу снова сделать меня блондином, — широко улыбнулся Ухён, и предвосхищая любые споры со стороны Сонгю, добавил. — А насчет красоты можешь не переживать. Мне тебя никогда не затмить. Слишком велико твое обаяние и слишком сногсшибательна харизма. На столь громкое заявление Сонгю не нашёлся, что ответить, но в груди разлилось тепло. К слову сказать, неплохо было бы, чтобы тепло разлилось не только в груди. И Гю знал отличный способ помочь телу в этом. Мыслей на сей счёт было много. Однако все они разбежались по закоулкам черепной коробки, когда взгляд Гю упал на бутылку, стоящую точно посредине стола. Вероятно, это была та самая легендарная русская водка, которую Сонгю уже давно хотел попробовать и лично удостовериться, настолько ли она хороша, как он слышал из рассказов друзей-коллег или приятелей, успевших насладиться этим напитком. — Что-то хозяев по-прежнему нет, — тем временем отозвался Ухён. — Если честно, это уже как-то подозрительно. Может, в бане и нет никого? Наверное, стоит сходить, проверить. — Зачем? — удивился Гю, не сводя взгляда с запримеченной бутылки. — Нет, так нет. Нам это только на руку. Успеем выпить по стаканчику… Нам вопросительно поднял бровь, но проследив за горящими глазами Сонгю, рассмеялся: — Господи, Гю… И как я мог забыть, что ты не можешь упустить шанс отведать чего покрепче. — Говоришь так, словно я злоупотребляю алкоголем, — отозвался недовольно Сонгю, тем не менее не отвлекаясь от своей цели. — Боже упаси! — замахал руками Нам, — даже в мыслях не было. Но отрицать то, что ты с удовольствием готов посидеть за бутылочкой соджу с друзьями, ты же не станешь? — Нет, разумеется. Но сейчас немного другая ситуация. — В смысле? Хочешь сказать, что компания в моей лице тебе не подходит? — почти обиделся Ухён, но Сонгю мигом развеял его грусть-тоску. — Хочу сказать, что давно хотел отведать именно русской водки. А то мне уже все уши прожужжали, какая она крепкая, и что мой закалённый организм не выстоит против её градусов. — Чтобы узнать так ли это, надо проверить, — заметил Нам, наблюдая как Гю возится с неподдающейся крышечкой. — Вот мы сейчас и проверим, — победно улыбнулся Сонгю, когда крышка сдвинулась с мёртвой точки. Придвинув вплотную стакан, Сонгю наполнил его до краёв огненной жидкостью, и поднял взгляд на явно ошарашенного Ухёна. — Присоединишься ко мне? А то самому как-то не особо хочется. Нам глянул на стоящий по правую руку от него пока ещё пустой стакан: — Может не стоит так сразу целый стакан выпивать?.. Возможно, сначала было бы неплохо продегустировать? Сонгю на это предложение рассмеялся: — Шутишь? Да это же водка, а не вино. Кто же её дегустирует? Её только залпом нужно пить, не думая. Наму это знал, и всё же опаска не покидала его. Мало ли что… — Не мнись, Ухён. Просто налей себе и давай уже выпьем. Я, если честно, очень замёрз и хочу согреться. — Я знаю несколько способов, не менее эффективных, нежели этот, — отозвался Нам, нащупав, как ему показалось, верный способ убедить Сонгю повременить с выпивкой. Но куда там! Видимо, Гю хорошо настроился, и отступать от намеченной цели совершенно не собирался. — Ты мне друг или где? — полюбопытствовал он у Ухёна, пропустив мимо ушей его реплику. Надо сказать, впервые на его памяти. Значит, дело было заведомо проигрышным, и Ухён обреченно кивнул, протянув старшему стакан. — Вот так бы сразу, — разулыбался тот, наливая горячительного другу. — люблю, когда ты сговорчивый. На эти слова Ухён невольно усмехнулся. На самом деле роль сговорчивого отводилась Гю, но сегодня, так и быть, пусть Нам побудет в этой роли. — По русской традиции, нам надо бы произнести тост, — многозначительно сказал Гю. — Ну так в чём же дело? Толкни речь. Ты же у нас мастер в этом деле, — улыбнулся Ухён. — На самом деле, я думал это сделаешь ты, — неуверенно проговорил Сонгю. — Я? С чего бы? — искренне удивился Нам. — Ну, не знаю. У тебя красиво говорить всегда получалось лучше, чем у меня. Такого рода признание явно оказалось неожиданностью для младшего: — Вааа, да ты меня никак похвалил! Я в шоке. Сонгю несколько смутился, но тут же насупив брови, с нажимом поинтересовался: — Так ты скажешь тост или как? — Ладно, — просиял Нам. — Сложного тут ничего нет. Выпьем за то, чтобы эта поездка оказалась волшебной и поистине незабываемой! — Годится! — согласился Сонгю. — Надо говорить «вздрогнули» — ответил младший, и на удивленно изогнутую бровь Сонгю поспешил пояснить, — по старой русской традиции. — Ааа, понял. Тогда вздрогнули! — Ты быстро учишься, — усмехнулся Ухён, и их с Гю стаканы со звоном соприкоснулись. Водка разморила чересчур быстро, и очень скоро стало совершенно неважно, есть ли в доме кто-то, жилой ли в принципе дом, да и сама цель визита отошла на второй, а то и третий план. Все выветрилось из головы, и на смену тревоге и осторожности пришли другие, принципиально новые эмоции. Веселье и игривость, граничащие с открытым флиртом. Сонгю беззастенчиво подначивал Ухёна то и дело срываясь в откровенные заигрывания. Нам в долгу не оставался и с удовольствием поддерживал наметившуюся игру. Он под любым предлогом пытался дотронуться до Гю и пощупать его, даже не предпринимая попытки замаскировать это под банальную случайность. И чем больше ребята налегали на спиртное, тем больше их развозило, унося в бескрайние хмельные дали. Тем более свободно и раскованно они себя чувствовали. Словно именно в этот дом им положено было заселиться изначально, а не потому что по счастливой случайности он им неожиданно подвернулся на пути. Хозяев они так и дождались, потому решили, что повода для переживаний нет. В ход пошла уже вторая бутылка, стоявшая неподалеку от своей пустой подруги. На дворе уже совсем стемнело, но парней это больше совершенно не волновало. Атмосфера разрядилась по полной программе, разговор лился рекой, сопровождаемый шутками и взрывами смеха, когда Ухён пускал в ход весь свой юмористический арсенал. Сонгю заливался хохотом. Ему в принципе всегда нравилось чувство юмора Наму, но сейчас тот был уже сильно навеселе, и язык его не особо слушался, вследствие чего истории казались в разы смешней. Ухён, наблюдая за веселящимся Гю, думал приблизительно в том же ключе, что и его визави. Ему до одури нравилась сложившаяся ситуация, а то, что они с Сонгю находились сейчас в лесу, Бог знает где, теперь совершенно не вызывало негативных эмоций. Наоборот — вселяло уверенность, что именно так изначально и должно было произойти, и что лучшего расклада придумать было нельзя. — Ты таккой милый, когда морщишь нос, — произнес Гю на очередную забавную историю Ухёна, когда тот, используя весь спектр мимической активности, рассказывал её в лицах. — А ты, — Ухён вдруг резко перестал шутить и придвинулся ближе к Гю, — ты такой очаровательный и до одури сексуальный, когда улыбаешься вот так. — Как? — посерьёзнел Гю, переставая улыбаться, зачарованно и нетрезво наблюдая, как Ухён медленно протягивает к нему руку. — Вот так, — Нам аккуратно дотронулся до уголка губ Сонгю, и потянул его вверх указательным пальцем. А потом, словно случайно приложил к нижней губе Гю подушечку большого пальца, и проехался по ней, несильно надавливая. Сонгю был уже прилично пьян, но даже этот факт не помешал ему в полной мере ощутить жар, охвативший всё тело и от действия Ухёна, и от его пробирающегося под самую кожу огненного взгляда, обещающего нечто такое, отчего Гю всегда на время полностью терял себя стеснительного и сдержанного. Он практически перестал дышать, наблюдая как в замедленной съёмке, как Ухён наклоняется к нему. Буквально секунда — и они уже целуются как сумасшедшие, заполняя пространство кухни откровенными влажными звуками. Ухён запустил руку в волосы Сонгю, и оттянул их назад, продолжая сладостную пытку напористым, с ума сводящим, поцелуем и вырывая у того протяжный стон. Стон, не мешающий продолжить безумный огненный танец горячих губ и языков. Сонгю непроизвольно стал жаться к Ухёну ближе, крепко ухватив его за шею. Руки Нама так и вовсе были повсюду — успели побывать в его волосах, спуститься по груди к торсу, и нырнуть вниз, прямиком на пах Сонгю, где ему уже были несказанно рады. Гю гортанно простонал ему в губы, одобряя откровенные манипуляции и стал подмахивать. Ухён и сам уже был на пределе. Так с ним происходило всегда, стоило им с Гю окунуться с головой в горячее, сносящее к чёрту чувство дикого влечения и безумной похоти. Он судорожно расстегнул свои утеплённые брюки и выпростал на волю налившийся кровью член, изнывая от желания получить полную дозу удовольствия. Сонгю, проследив затуманенным взглядом за его рукой, жадно облизал губы и уселся на Ухёна сверху, попутно приснимая свои штаны, чем и воспользовался Нам, яснее ясного поняв посыл старшего. Он, не колеблясь ни секунды, соединил в руке два члена и стал ритмично надрачивать, проходясь пальцами по соединенным головкам, размазывая совместный предэякулянт. Гю задрал голову к потолку и вздрогнул всем телом, не переставая двигаться навстречу умелым рукам Ухёна. За секунду до оргазма он протяжно застонал, получив вдогонку аналогичный стон Ухёна, и с силой излился ему в руку, по инерции не прекращая двигаться. Ухён отстал от него всего на пару секунд, и теперь крепко прижимался к нему, тяжело дыша и восстанавливая сбившееся дыхание. — Какой же ты… — выдохнул Ухён жарко в шею Гю, не с силах отлепиться от него. — Обожаю, когда ты такой… — Какой? — спросил Сонгю хрипло, томно опуская глаза. — Раскованный, бесстыдный и такой горячий… со мной, — добавил он и поймал губы Гю, подарив ещё один, уже вальяжный поцелуй, на который Сонгю отвечал ничуть не хуже, чем на предыдущие. Оторвавшись от Ухёна, он положил подбородок ему на плечо и, шумно выдохнув, прошептал: — Что-то я немного устал… Ухён слабо улыбнулся, продолжая обнимать его за торс: — Если честно, я тоже не особо бодро себя чувствую… Интересно почему бы? — Потому что мы потратили много времени на дорогу и сильно замерзли, вот почему, — как ни в чём не бывало ответил Сонгю, отчего Ухён, не сдержавшись, хихикнул: — Ну да, как я мог забыть. Да и какие ещё причины могут быть? Водка и взаимная дрочка? Неее, бред же! Сонгю расслабленно рассмеялся, вяло хлопнув Ухёна по спине: — Может, приляжем? — спросил он, приподнимая голову, и повернув её, оглядел помещение на наличие хоть какого-то спального места. — Отличная идея, — согласился Ухён. — мне вон уже печь подмигивает приглашающе. — Печь? Так, ясно, тебе больше не наливаем, — пошутил Сонгю, приподнимаясь на ватных ногах, явно счастливый, что Нам оказался более наблюдательным, вспомнив про самое лучшее место, на котором можно было с удобством расположиться для сна. Ухён придержал немного пошатывающегося Гю за локоть и встал так же нетвёрдо на ноги. Не смотря на градус, блуждающий в крови, Нам успел сообразить взять со стола салфетку и немного обтереть Гю и себя от спермы, забрызгавшей пол и, самую малость, одежду. Стыдно, впрочем, Ухёну не было от слова совсем. Подумаешь, с кем не бывает? Хозяева, если всё же надумают вернуться, поймут. Но что-то подсказывало Ухёну, что неожиданных визитёров не предвидится. Именно поэтому можно было полностью расслабиться и для начала немного поспать. Идея казалась очень удачной, потому как глаза стали слипаться, да и тело чем дальше, тем хуже слушалось, сигнализируя о желании восстановить силы. Сонгю был тоже явно не против, о чём и известил Ухёна минутой раньше. Поэтому они, не сговариваясь, потопали к печи, куда Ухён по-джентельменски помог Гю взобраться первым и залез следом, приземляясь на тёплое лежбище лицом к нему. Тот, расслабленный и довольный, ласково улыбнулся ему и, ни слова не говоря, потянулся за поцелуем, который Ухён с удовольствием ему подарил. Было так тепло и спокойно, что Нам подумал грешным делом, а не мерещится ли ему всё это? Быть может, они с Гю сидят сейчас с лесу под деревом и замерзают насмерть, а это всё просто плод предсмертных фантазий? Но нет. Как для фантазий происходящее с ними выглядело слишком реально, и не могло быть горячечным бредом умирающего сознания. — Здорово посидели, — уже почти засыпая проговорил Сонгю, рассеивая окончательно идиотскую гипотезу про безвременную кончину в снежных лесах Сибири. — Спасибо за прекрасную компанию, Ухёна… — Тебе спасибо, Гюя, — широко улыбнулся Нам, придвигаясь плотнее к Гю, и кладя руку ему на талию. Спустя минуту, парней полностью поглотил крепкий сон. Бесконечное темное пространство было окутано настолько непроглядной тьмой, что Ухёну показалось, словно он вовсе потерял способность видеть. Он активно моргал, пытаясь хоть немного привыкнуть к подобной обстановке и приспособить глаза к мраку, однако его попытки не увенчались успехом. Света не было совершенно, и темнота словно заполняла собой все и вся, отвоевывая себе территорию целиком и без остатка. Но самое жуткое заключалось в другом — Ухён понятия не имел, где находится, и как его вообще угораздило сюда попасть! Он повернулся вправо, слепо шаря руками в воздухе, и натолкнулся на человека, маячившего рядом. Узнавание пришло сразу — человеком оказался Сонгю, отчего Нам испытал настоящее непередаваемое облегчение и огромную на грани истерики радость. Оказаться неизвестно где одному было жутко. Но с Гю рядом Ухён всегда чувствовал себя если не всесильным, то во всяком случае способным противостоять многим жизненным перипетиям, какими бы безнадежными они ни казались. Вот и сейчас, лишь только поняв, что рядом Сонгю, Нам ощутил, как паника очень быстро стала отступать., позволяя дышать свободнее и ровнее. Удивительно, но если бы не тактильное соприкосновение, он бы и не понял, что Гю находится на расстоянии вытянутой руки. Что привело его прямиком к неутешительной по своему содержанию мысли — он оглох, и не слышит ровным счётом ничего. Судя по Гю, тот тоже метался в приблизительно похожем состоянии, не совсем понимая, где он и как здесь оказался. Единственное, что его хоть немного успокоило — это обнаружившийся в шаге от него Ухён, в руку которого он вцепился мёртвой хваткой и не желал отпускать даже под страхом смерти. Так они и стояли, понятия не имея сколько времени находятся здесь и сколько времени ещё пройдет, прежде чем… Что? На этот вопрос ответа не было ни у Ухёна, ни у Сонгю, и единственное, что им оставалось — это ждать. Что было весьма затруднительно, потому что время в этом месте словно совершенно перестало существовать. Внезапно взгляд Ухёна выловил во мраке слабенький отголосок неяркой вспышки, и уставился во все глаза в том самом направлении, где его глаза выхватили источник света. Показалось? Буквально пара секунд по ощущениям, и впереди, неизвестно откуда, стало проявляться слабое свечение, постепенно становясь всё ярче и ярче, медленно разрастаясь и трансформируясь в огромный огненный шар. Парни замерли, не в силах выдавить из себя хотя бы какой-то звук, во все глаза наблюдая за необыкновенным явлением. Мягкое тёплое свечение словно пульсировало — то немного затухая, то снова приобретая невероятную яркость. Надо сказать, зрелище было поистине завораживающее и погружающее в гипноз, когда ни двинуться, ни пошевелиться в принципе не представляется возможным. Только глаза и остаются единственным органом, способным хоть как-то реагировать на происходящее. Спустя мгновение шар стал закручиваться и приобретать определенную форму, очень походящую по очертаниям на какое-то животное. Сначала медленно оформилась морда, затем туловище, а под конец и массивные лапы. Пока происходило преображение, шар словно подрагивал, сверкая и разбрасывая вокруг себя искры, молниеносно исчезающие в сумраке. Когда животное приобрело свою окончательную форму, ребята шумно выдохнули, крепко, практически до боли сжав руки друг друга. Перед ними стоял самый настоящий огромный медведь, сотканный из огненных искр и мерцающий переливающимися всполохами света. Божественная величественная красота, от которой мурашки бегали по коже и замирало дыхание. Было безумно страшно от неизвестности, но в то же время так волнительно, как если бы Ухён и Сонгю столкнулись лицом к лицу с самОй стихией — жестокой, но такой прекрасной. Однако в полной мере насладиться удивительным видением ребятам не удалось, потому как медведь начал подрагивать и сильно искриться, стремительно видоизменяясь. Его стало растягивать в стороны, пока в итоге он не разделился на два сегмента, разлетевшихся в разные стороны. И вот уже перед ребятами, на расстоянии друг от друга, стояли два медведя, но размером поменьше. Затем каждый из них стал плавно вытягиваться вертикально вверх и миллиметр за миллиметром приобретать… человеческие черты. Ухён прикрыл глаза и снова их открыл. И когда он это сделал, перед ним уже были самые настоящие люди. Один из них, после всех необыкновенных метаморфоз оказался парнем, другой же, что удивительно, — молодой девушкой. Одеяния их были похожи на традиционные русские костюмы, которые Нам не раз и не два видел на изображениях, с завидной регулярностью демонстрируемых Сонёлем. Но даже если бы не этот факт, ошибиться в данном вопросе было трудно. Слишком колоритными были детали, выдающие в людях принадлежность к определённой культуре. Расшитая красным, зеленым и оранжевым орнаментом рубаха парня, брюки, подвязанные широким поясом и очень замысловатая плетёная обувь. Девушка блистала в длинном сарафане, надетом поверх на белую свободную рубаху, а голову её покрывал узорчатый платок. Неземные создания смотрели друг на друга зовущими, полными тоски глазами, не предпринимая попытки приблизиться друг к другу. Создавалось впечатление, что между ними выросла невидимая стена, не позволяющая им сделать заветные шаги, чтобы наконец воссоединиться. Ухён смотрел во все глаза, как и рядом стоящий Сонгю, и осознавал, что люди не замечают ничего вокруг себя, как и их с Гю, словно их вообще не было в этом бесконечном тёмном пространстве. Но в следующее мгновение всё изменилось. Неземные создания повернулись, узрев в итоге своих неожиданных «гостей», и их до этого печальные лица тронула лёгкая улыбка, сделав их очень милыми и очаровательными, похожими на героев русской сказки, сошедших прямо с картинки книжки, которую однажды от нечего делать на очередных совместных посиделках зачитывал Сонёль. Ухён даже помнил их имена — Алёнка и Иван… Нет, более мягко как-то… Ах, да! Алёнушка и Иванушка. Ухён покатал имена героев русской сказки на языке и улыбнулся, поняв, что выговорить это без страха сломать язык выходит крайне сложно. Вот только улыбка быстро сползла с его губ, когда он заметил, что парень и девушка, до этого светло улыбающиеся им с Гю, теперь совершенно не выглядели приветливо. Лица их стали отстранёнными, даже можно сказать сдержанно-холодными, и они очень медленно двинулись прямо по направлению к Ухёну с Сонгю, который, в этот момент так сильно впился в руку Нама, что он в том месте совершенно потерял чувствительность. И чем ближе подходили неземные люди, тем сильнее Сонгю сжимал руку младшего, и тем больше в Ухёне просыпался страх, а вернее сказать ужас. Всё его тело напряглось до предела, как перед прыжком, буквально вопя о том, что нужно бежать, пока не поздно. Вот только пошевелиться он не мог, словно его опутали невидимые цепи, не позволяя сделать и шага в сторону. Волшебное свечение от людей становилось всё ярче, лица всё ближе и ближе… И когда расстояние сократилось до короткого судорожного выдоха… в этот самый момент сознание Ухёна начало стремительно меркнуть, оставляя на своём краю отголоски слабого, еле различимого ни то шёпота, ни то крика. Крика Сонгю и его собственного… Неестественно яркий свет ослепил настолько, что все вокруг превратилось в сплошное бесконечное белое полотно.

***

— Что делаешь? — спросил Менсу у Сонёля, входя в комнату и вытирая мокрое после заплыва в море тело. Тот, не заметив появления парня, совершенно не отреагировал на вопрос, и продолжил ковыряться в своём ноутбуке. Вид он при этом имел настолько сосредоточенный, даже хмурый, что Менсу невольно напрягся. — Эй, Ёлли? Что-то случилось? — вновь обратился к нему Менсу, тронув легонько за плечо. Тот, словно бы очнувшись, вздрогнул, и вынул наушники из ушей, переводя взгляд на друга. — Что, прости? — Спрашиваю, случилось что? Сонёль потер глаза, шумно выдыхая, и снова уставился в ноутбук. — Очень надеюсь, что нет, — отозвался он задумчиво, отчего Менсу стало не по себе. Сонёль всегда славился своей сосредоточенностью и выдержкой, и редко когда эмоционировал без повода, но конкретно сейчас его взгляд и тон красноречиво давали понять, что его что-то очень сильно обеспокоило. — И что это значит? — спросил Менсу, присаживаясь на кресло рядом с ним. — не поделишься? — Я. — Сонёль закрыл крышку ноутбука и повернулся всем корпусом к Менсу. — я переживаю, что с Сонгю и Ухёном что-то случилось. — В смысле? — не понял Менсу. — Они вот уже неделю не выходят на связь, а мы договаривались, что будем редко, но созваниваться, и в случае чего… — Может, они просто пытаются отдохнуть как следует, и это самое «в случае чего» просто неуместно? — задал вопрос Менсу, внимательно глядя на Сонёля. Такое его беспокойное состояние, совершенно не нравилось парню, и он очень хотел его успокоить любым возможным способом. — Зная Сонгю, он и дня не продержится, чтобы в шутку не пожаловаться на Ухёна. Всегда бухтит, если тот что-то начинает делать не так. И ещё ни разу не смог устоять перед соблазном донести до моего сведения, насколько Нам несносен. — Ну, возможно они все-таки нашли общий язык? — улыбнулся Менсу, вспоминая совершенно особые отношения Сонгю и Ухёна. Эти двое вечно спорили и вставляли друг другу шпильки, хихикали и переругивались, как в шутку, так и всерьез, и тем не менее, более органичного взаимодействия Менсу не мог себе представить… ну разве что у него с Сонёлем… — Они давно уже нашли общий язык, и я знаю об этом лучше, чем кто-либо другой. — Не лучше меня, уж поверь, — усмехнулся Менсу, заставляя Сонёля невольно улыбнуться. Впрочем, улыбка не задержалась надолго на его лице, и он снова стал встревоженным. — Понимаешь, Су, я бы, может, не паниковал, и списал бы их отсутствие в сети на нежелание отвлекаться на посторонние вещи. К тому же Сонгю и сам мне дал понять, что не сильно стремился выходить на связь. Но ведь ты же знаешь, насколько Гю ответственный человек! Он может говорить что угодно, но на деле никогда не заставит переживать и нервничать близких ему людей. И мы для него, как ты понимаешь, и есть самые близкие люди, ради которых он сделает всё что угодно. А теперь подумай сам… за время их с Ухёном пребывания в России он ни разу, ни единого раза не вышел на связь! И если это для тебя не аргумент, то я даже не знаю что… — Сонёль взъерошил волосы и шумно выдохнул. — Может, всё же рано бить тревогу? Давай попробуем ещё раз им позвонить, — предложил Менсу, который по своей природе был неисправимым оптимистом и всегда старался искать лазейки, даже в самых казалось бы безвыходных ситуациях. — Уже звонил, Су… весь телефон оборвал. но ответа нет… Черт… чувствует моё сердце, что-то случилось… Менсу взял руку Сонёля в свою и проникновенно, пытаясь вселить уверенность в том, что всё непременно образуется, посмотрел в глаза: — Всё будет хорошо. Не паникуй. Если ты чувствуешь, что что-то случилось, мы должны разработать план дальнейших действий. Ты же уже думал об этом, так? Сонёль слабо кивнул, сжав руку Менсу в ответ: — Думал, конечно… но вот только не уверен, что ты одобришь этот план. — Что за план? — поинтересовался Менсу. — Поехать в Сибирь за ними. Знаю, — сразу же покивал головой Сонёль, словно торопясь оправдаться, — что это попахивает безумием, но это единственный способ узнать наверняка, где ребята и всё ли с ними в порядке. Также я понимаю, что просто не имею права портить тебе отдых и дёргать вот так вот… Менсу встал с кресла и присел напротив Сонёля на корточки, положив сложенные в локтях руки ему на колени. Затем снова посмотрел в глаза: — Это даже не обсуждается, Сонёль. Я тебя одного не оставлю. Мы приехали вместе на отдых, и вместе отсюда уедем. Да к тому же тебе наверняка понадобится помощь, сам ты вряд ли справишься. Сонёль на это заявление впервые за день искренне улыбнулся: — Без тебя я вообще редко справляюсь по-настоящему нормально. Ты — моя незаменимая поддержка и трезвый ум. Всякий раз, когда я начинаю пороть горячку, ты помогаешь мне сохранить здравомыслие. И если честно, то я не понимаю, чем заслужил такой подарок. Спасибо тебе… — Сонёль мягко погладил Менсу по волосам, немного задержавшись взглядом на его смотрящих в самую душу глазах. — Никогда не благодари меня за это, — спокойно ответил Менсу. — я это делаю потому что не могу иначе. Потому что для тебя я готов сделать всё и даже больше… как и для других наших ребят, — тут же добавил Менсу, отводя взгляд в сторону, и с кошачьей грацией поднимаясь на ноги. Повернувшись, он хотел было уйти, но Сонёль поймал его за руку и тихо произнёс: — Я бы сделал для тебя в разы больше, ни секунды не сомневаясь… как и для других наших ребят, — добавил он, выпуская руку Менсу, и не видя, как его губы тронула улыбка после произнесённых слов. — Я знаю, — тихо проговорил тот, стараясь убрать из голоса появившуюся лёгкую хрипотцу, и чтобы заполнить неловкую паузу, резко сменил тему — ладно, пойду собирать вещи. — Да, давай, — поддержал Сонёль, который и сам начал ощущать повисшее между ними напряжение. — А я ещё немного посижу, попробую активировать маячок, который положил Сонгю в сумку. — Ты положил ему в сумку маячок? — повернулся Менсу, вскинув в удивлении брови. — Да… уж не знаю, чем было продиктовано моё решение, но, видимо, я изначально боялся, что что-то может пойти не так… как в воду смотрел… — Эй, — позвал Менсу, — мы ещё ничего толком не знаем, поэтому все выводы предлагаю делать непосредственно на месте. Но с маячком ты поступил очень предусмотрительно. Я просто немного не ожидал. Зато теперь нам не придётся слоняться по бесконечным снежным лесам, и мы сможем быстро и без проблем отыскать наших отдыхающих. — Да, ты прав, — кивнул Сонёль, решив последовать хорошему примеру и не разводить панику до поры до времени. А если очень повезёт, то эта мера и не потребуется вовсе. — Хочу верить, что я просто себя накрутил, — произнес Сонёль, запуская программу на активацию маячка, и с воодушевлением наблюдая, как устройство приходит в активность. — Говорю тебе, с ними всё в порядке, они живы и здоровы, — убеждённо произнёс Менсу. — Во всяком случае точное место их нахождения нам уже известно, — сказал Сонёль, предварительно побарабанив по клавишам, и внимательно глядя в экран ноутбука. — Теперь дело за малым — отправиться в путь навстречу нашим затерявшимся в снегах. И когда мы их найдём,. — Сонёль злорадно усмехнулся, — я выбью из них весь дух, чтобы больше не возникало желания так с нами поступать и портить самый лучший отдых в мире. Менсу, слушая разоряющегося Сонёля, подумал, что в цепи произошедших событий очень хорошо прослеживалась некая ирония. Ведь изначально именно Сонёль должен был поехать в Сибирь, но не сложилось в силу внезапной болезни Менсу. И вот тогда, когда прекрасная возможность оказаться в России, казалось бы, помахала Сонёлю рукой, весьма неожиданно нарисовались обстоятельства, которые вынуждали его и Менсу сорваться со своего отдыха и поехать прямиком туда, куда изначально и планировалось Сонёлем. Как будто сама судьба рисовала корявый, запутанный маршрут, ведущий прямо к выбранной изначально цели. Видимо, Сонёль так сильно хотел попасть в Россию, что Вселенная решила сделать ему такой подарок. Что ж, Менсу был очень даже не против съездить в страну, которой так сильно интересовался его друг. Главное — вместе с ним. А там, будет как будет. Возможно, тревожный повод так и не оформится в настоящую проблему, и позволит получить немного приятного отдыха непосредственно на заснеженных просторах, только уже вчетвером.

***

В стороне далёкой, под сосной высокой, в чащобе лесной да заснеженной стояла избушка резная, а в избушке той добрый молодец да красна девица зимовье справляли. И так любо им было, и столь крепка их вера была, что рука об руку они любую хворь выдюжат и супостата недоброго одолеют, что лютая невидаль обходила их дорогой десятою. Тепло им было да мирно. Дело спорилось, быт обжит. Птицею, да снедью всякой дом был полон. Златых гор житие не сулило, да токмо и не пристало простому русскому парню да девке о злате думу думать. Все у них было, что душеньке довольно. И на чужие барыши негоже было зариться. Лепота, да и только! Так бы они и жили, не тужили, да только занесла нелёгкая гостей с чужбины. Ни одна живая душа доселе не ведала не гадала об избе той, только вот судьбинушка уж расписала все загодя. И два молодых залётных путника, шли по сугробам да по ухабам, преодолевая любые преграды на своем ай не лёгком пути. Пробираясь сквозь бурю и мглу, по буеракам, наперекор негораздам, шли они по дремучему лесу, не страшась зверя дикого и птицы, ежели та базланить надумала. Студеная зима не щадила молодчиков, снега навалило с три короба, путь был тернист и дюже заковырист, да все им ни по чём. Пробирались они настырно далече, ни словом не обмолвившись… — Твою мать! — выругался Сонёль, утопая по пояс в огромном сугробе, который по невнимательности не заметил.  — Всё в порядке? — тут же оказался рядом Менсу, протягивая руку парню, и помогая выбраться из снежной ловушки. — Ага, не считая что мы должны быть сейчас на море, а не гулять по заледеневшему лесу в поисках коттеджа наших товарищей. Или ты про моё падение? — отряхнувшись, поинтересовался Сонёль. — Про него, — невольно улыбнулся Менсу. Вернее попытался улыбнуться. Только вышло жалкое подобие улыбки. Мышцы совершенно задеревенели от холода. — Вроде нормально. Только ногу немного подвернул, — поморщился Сонёль. — Сильно? Надо бы посмотреть, — забеспокоился Менсу. — Пока не знаю насколько, на холоде не сильно чувствуется, сам понимаешь. А вот посмотреть мы сможем уже на месте. Здесь совсем не вариант. — Да, ты прав. Долго нам ещё? — Ну, по моим подсчётам, минут десять. Мы в общем-то почти прибыли, — Сонёль глянул на экран наручных часов, и кивнул, словно соглашаясь со своими словами. Парни вновь стали двигаться вперёд, только теперь немного медленнее, чтобы Сонёль не сильно беспокоил ногу, если вдруг у него и правда случилось растяжение. — Водитель сказал, что помнит ребят. Он их подвозил не так давно, — заговорил Менсу, не отставая от друга ни на шаг. — Это из хороших новостей, — выдохнул Сонель, переводя дух. — что не даёт никаких гарантий в том, что они добрались до конечной цели. — Согласен, но и не говорит о том, что не добрались, — справедливости ради отметил Менсу. — Верно, — кивнул Сонёль. — так… Он остановился и снова глянул на часы. Для точного ориентира он старался смотреть траекторию передвижения по маршруту каждые две минуты. Лес был очень коварным, и невнимания к мелочам не прощал. Перестраховка никогда не была лишней. Вот только всё совсем неожиданно пошло не по плану. Электронный циферблат выдал многочисленные помехи, и стал сильно сбоить, вследствие чего изображение начало логать, пропадая вовсе. — Что там? — Менсу заглянул через плечо парня и присвистнул.- Вижу, техника решила перестать с нами сотрудничать? — Ничего не понимаю, — вместо ответа пробормотал Сонёль, постукивая по экрану гаджета, — все же было нормально минуту назад… — Может, батарейка села? — предположил Менсу. — или вода от талого снега попала? — Нет и нет. Это совершенно невозможно. Я предусмотрел все моменты… здесь что-то другое… — В любом случае, думаю, разницы нет никакой. Сейчас наша задача — прибыть на место до наступления темноты. Мы, в общем-то, приблизительно знаем, куда идти, да и времени ходьбы совсем ничего, ведь так? — подытожил Менсу, оглядываясь по сторонам. Сонёль поморщился. Он терпеть не мог приблизительности. Ни в каком виде. Потому что знал наверняка простую истину — если у тебя на руках нет точных расчётов, можно зайти в такие дебри, из которых в жизни не выберешься. Но в одном Менсу был прав, им нельзя было стоять на месте, и надо было двигаться. Потому что световой день здесь явно был не сильно длинный, можно даже сказать короткий. Любое промедление было смерти подобно. — Да, ты как всегда дело говоришь, а я снова начинаю распыляться на ненужные в данном случае детали. — Ну, не такие уж ненужные. Не думай, что меня не занимает вопрос, по какой причине техника вышла из строя. Просто мы спокойно можем подумать об этом в тёплом доме, а не в холодном снежном лесу. — Согласен, — кивнул Сонёль. — поэтому не будем терять время. Идём. — А куда идти-то? — спросил Менсу. — Ориентир — вон то раскидистое корявое дерево — указал Сонёль впереди себя рукой. — Уверен? — снова задал вопрос Менсу, поворачивая голову немного вправо. — не то, абсолютно идентичное на вид? Сонёль проследил за взглядом Менсу, и его лицо вытянулось от удивления. Дерево было один в один как то, на которое ориентировался Сонёль. Как будто кто-то взял и просто срисовал его под копирку, или же на на компьютере выполнил функцию «копировать-вставить». — Нет, не на него. Мы же не сворачивали с пути? Нет. Потому продолжаем идти прямо, как и шли. — произнёс бодро Сонёль, хотя внутренне его немного передёрнуло от такого странного сходства. — Хорошо, капитан, будет сделано, — отрапортовал Менсу с серьёзным до ужаса, сосредоточенным видом, будто и правда был под командованием Сонёля. Тот, на секунду залип на друге, отмечая про себя, что Менсу очень шло серьёзное выражение лица. Оно делало его визуально более солидным и…сексуальным. Подобная мысль возымела однозначный эффект. Сонёль почувствовал, как вопреки холоду, лицо начинает щипать от контраста температур, потому как кровь спешно начала приливать к щекам, проявляясь в виде неожиданного возбуждённого румянца. Чтобы скрыть «следы преступления» от слишком порой проницательного Менсу, он резко отвернулся, и торопливо занес ногу вверх в попытке сделать широкий шаг, но непонятно по какой причине неожиданно потерял твердую опору и стал заваливаться навзничь. Сонёль замахал руками, и в лучших традициях, непроизвольно хватаясь за Менсу, потянул его за собой. Тот, явно не ожидавший подобного, не успел как следует упереться ногами, приняв устойчивое положение, и всем весом рухнул на парня в снег, выбивая у того воздух из лёгких. — О, Боже, — засмеялся сдавленно Сонёль, — не думал, что ты настолько тяжёлый… по виду совершенно не скажешь. Менсу его слова повеселили: — Внешность обманчива. Я ведь тоже никогда бы не сказал, что под твоим безразмерным свитером скрывается такое тело. Сонёль мигом перестал улыбаться и уставился на Менсу долгим нечитаемым взглядом. — Тебе нравится? — вдруг задал он вопрос, сам от себя пребывая в шоке. Потому что дорожка была очень скользкая. Но чёрт возьми, как же хотелось проехаться по этому льду! — Такое не может не нравиться, Ёлли, — шепнул Менсу ему практически в самые губы. — но думаю, ты прекрасно знаешь об этом, как и о том, что ты в принципе очень красивый парень. И безумно обаятельный… — До тебя мне далеко, — прошептал Сонёль, всеми силами пытаясь не тонуть в глазах Менсу. — Это дело вкуса, — улыбнулся Менсу, — но есть кое-что, в чём ты однозначно лучше. — Что именно? — выдохнул Сонёль. — На тебе очень удобно лежать, — улыбнулся от уха до уха Менсу, продемонстрировав Сонёлю свою умопомрачительную ямочку на щеке. — Рад, что тебе удобно, но моё тело в этом вопросе с тобой не очень согласно. — Серьёзно? — выгнул бровь Менсу, отчего Сонёлю стало нестерпимо неловко, потому что в этом вопросе просвечивал явный подтекст. Да и тело его… со всей очевидностью не осталось равнодушным к соприкосновению с другом. — По моим ощущениям, кровь перестала поступать в нижнюю часть моего туловища, — бессовестно соврал Сонёль, яснее ясного чувствуя, что именно в нижнюю часть вся кровь и устремилась. Но не признаваться же в этом вслух. — поэтому, если не хочешь обзавестись инвалидом в моем лице, лучше позволь мне встать. — Договорились, — усмехнулся Менсу, перекатываясь на бок, и отпуская Сонёля на волю, — как доберёмся до коттеджа, сделаю тебе массаж. В прошлый раз, помнится, тебе понравилось. — Ну да, было неплохо, — поднялся на ноги Сонёль, снова отряхивая снег, который словно магнитом к нему притягивало. — Неплохо? Ты ранишь меня в самое сердце! Неужели совсем не понравилось? О, ещё как понравилось! Так понравилось, что Сонёль зубами хватал край подушки, чтобы ненароком не застонать от удовольствия, ощущая нежные, но настойчивые руки у себя на спине, и мягкие массирующие движения спускающиеся плавно вниз, от которых мурашки врассыпную разбегались по всему телу аж до корней волос. — Возможно, я просто не распробовал, — хмыкнул Сонёль, на сей раз подавая руку разлегшемуся на снегу, хитро глядящему на него Менсу. — А возможно, ты просто старался не слишком хорошо. — Вот значит как? — Менсу, воспользовавшись помощью друга, встал, не прилагая особых усилий. Затем подошел вплотную к другу и, нагнувшись к его уху, зашептал, — Для меня это вызов. Сделаю тебе такой крышесносный массаж, что ты от переизбытка чувств меня замуж позовёшь. Сонёль, не сдержавшись, прыснул, представив себе эту картину. — Готовь свои волшебные ручки, проверим, так ли ты хорош, — хихикнул он, по инерции поворачивая голову, чтобы отсмеяться. Однако смех оборвался в ту же секунду, и Сонёль ошарашенно распахнул глаза. Менсу, моментально уловив перемену в настроении, повернулся вслед за другом. — Это ещё откуда взялось? — пробормотал Сонёль, во все глаза глядя на то, чего не было ещё минуту назад, а теперь выросло прямо посреди леса буквально из ниоткуда. — Это… дом? — эхом отозвался Менсу, тоже не в состоянии прийти в себя. — Изба… — машинально поправил его Сонёль, продолжая пялиться на материализовавшийся из воздуха объект. — только я одного в толк взять не могу… — Откуда она здесь, если её не было? — озвучил его мысль Менсу. — Именно… — кивнул тот, и шагнул в сторону постройки. — Ты куда? — оторопел Менсу, хватая друга за руку. — Хочу подойти ближе и рассмотреть более детально, — спокойно отозвался парень, словно это было чем-то само собой разумеющимся. — А как же наш маршрут по строго выверенному плану? Уже не смущает, что мы можем не успеть до наступления темноты? — вопросил Менсу. — Не думаю, что пять минут сильно повлияют на наш график. Да к тому же мы оставили глубокие следы, и чтобы сбиться с пути нам нужно быть в полной бессознанке. Снега, по моим наблюдениям, вроде бы тоже не предвидится, — привёл последний аргумент Сонёль. Менсу смотрел на парня и понимал, что пока тот не дотронется до этой избы, он не успокоится. Слишком уж ярко заблестели его глаза, выдавая повышенный, явно одержимый интерес. Ну ещё бы, ведь он когда-то со страстной подачей, в ярких красках рассказывал им с парнями, как выглядит это чудо творения. Час ушёл на описание древесины и всех материалов, необходимых для такой постройки, ещё час на то, откуда проистекает традиция создания подобных изб, а на десерт была подана та самая вишенка на торте в виде показа фото расписных с ювелирной точностью изб различного вида. И вот сейчас Сонёль стоял напротив одной из таких. Какова была вероятность того, что он пройдет мимо? Правильно — нулевая. Поэтому Менсу не оставалось ничего другого, как удовлетворить слишком явную потребность друга. — Ладно, — сдался он. — только недолго. У нас не так много времени, если помнишь. — Само собой разумеется, — маниакально осклабился Сонёль, чем стал в данный момент напоминать ему одну из самых преданных фанаток «Инфинит», которые могут не есть и не спать, стоя на одном месте, лишь бы увидеть хоть краем глаза их с ребятами. Сонёль шустро зашагал по направлению к избе, словно боялся, что она может так же неожиданно исчезнуть, как и появилась. Но нет, постройка и не думала растворяться в воздухе, и словно красовалась перед гостями, подмигивая им массивными ставнями. Сонёль поднялся по ступеням, опираясь на крылечный поручень, и мягко ведя вдоль него рукой в перчатке, сметая небольшой снежный покров. Очень хотелось ощутить дерево кожей, но было очень холодно, и он не рискнул поступить подобным образом. Менсу следовал по пятам за другом, чувствуя себя в данный момент родителем, присматривающим за маленьким ребёнком, норовящим сунуть руку куда не следует. Он знал о том, что Сонёль сильно подсел на всё, что связано с историей России. Но знать — одно, а видеть, как эта страсть раскрывается во всём своём великолепии, стоило лишь оказаться в непосредственной близости от объекта жаркого интереса — это совсем другое. — Боже мой…потрясающе, — с придыханием произнёс Сонёль, проводя рукой по одной из ставень, очерчивая контуры резного узора. — просто необыкновенная красота. Ты только посмотри, Менсу! Менсу видел, и очень даже разделял чувство восторга Сонёля. Изба действительно была выполнена с удивительным чувством художественного вкуса, вот только в отличие от друга, Менсу не отключал чувство рационального. И ощущение времени по-прежнему было с ним. Поэтому он постарался мягко напомнить Сонёлю, что им неплохо было бы отправиться дальше в путь. — Ёлли, мне кажется света в лесу стало поменьше. Не очень бы хотелось идти по темноте. — Да, да, сейчас, Су, одну минутку, — кивнул Сонёль, оставляя ставню в покое, и прислоняя руки козырьком к оконному стеклу. — Что ты делаешь? — удивился Менсу. — Хочу посмотреть, обжита ли изба. С виду она не кажется заброшенной… но это только с виду… для точности нам надо пробраться непосредственно внутрь и удостовериться. Менсу хлопнул в ладоши: — Отличная идея, — в шутку согласился он. — Рад, что одобряешь. Думал, тебя придётся уговаривать, — совершенно серьёзно ответил Сонёль, чем привёл Менсу в лёгкое замешательство. — Ты собираешься попасть внутрь? Серьёзно? — Ну, я был бы не прочь посмотреть на убранство избы изнутри. Так почему не сейчас? — У меня как минимум несколько причин почему не сейчас. И самая первая, и на мой взгляд самая важная — мы сюда приехали за Сонгю и Ухёном, а они находятся несколько по иному адресу. — Вот как? Я бы мог с тобой согласиться, да только я бы так сильно не был в этом уверен. И у меня на это тоже есть несколько мыслей. И одна из них — они могли не добраться до нужного места совсем немного, потому как у них элементарно могла начать сбоить техника. А поскольку времени на то, чтобы искать свой коттедж у них оставалось в обрез, они решили скоротать время в совершенно неожиданно повстречавшейся им на пути избе. Как тебе такой вариант? Не рассматривал? Менсу, ещё не придя от недоумения от желания Сонёля вломиться в чужой дом, подвис снова: — Я, конечно, понимаю, что всякое может быть, но такой вариант кажется слишком неправдоподобным, — отмер он, скептически посмотрев на друга. — Да ну, а мы тогда как здесь оказались? Не точно ли также, как гипотетически могли и Сонгю с Ухёном? Менсу замялся. — Можешь не отвечать. Даже самые безумные варианты порой имеют право на жизнь. — подытожил Сонёль. Менсу покачал головой, соглашаясь, а затем поинтересовался: — Что предлагаешь? — Просто постучать, — улыбнулся Сонёль. — и если внутри кто есть, то нам откроют. — Вряд ли это будет кто-то из ребят. — Даже если и не они, то, возможно, нам помогут сориентироваться в поисках. Опять же, потому что Ухён с Сонгю могли спрашивать у хозяев дорогу к коттеджу. — Ладно, твоя взяла, — выдохнул Менсу. — Ну ещё бы! Я же всегда могу привести неоспоримые аргументы в свою пользу, потому и получается убеждать людей в своей правоте, — хмыкнул Сонёль, слегка повернув голову, и неожиданно уловив в окне какое-то движение. Он снова прилип к стеклу, пытаясь рассмотреть за занавесками что-либо… и тут же отпрянул, воззрившись на Менсу расширившимися глазами. — Что там? — немного напрягся Менсу. — Девушка . — еле слышно произнёс Сонёль, машинально пригибаясь и утягивая Менсу за собой вниз. — Где? — тоже перешёл на шёпот Менсу. — За занавеской… стоит возле печи… — Как ты понял? — Сарафан, — одними губами произнес Сонёль и попытался изобразить длинное платье в пол, при этом не разгибаясь, а так и оставаясь на корточках… — и платок… — он снова жестами попытался показать Менсу головной убор, но получилось криво и непонятно, словно он пытался сделать себе массаж лица или демонстрировал лайвхак, как правильно задушить человека. На недоуменный взгляд друга, Сонёль махнул рукой, мол неважно. — Что делать будем? — прошептал Менсу. — Стучать, что же ещё… — ответил Сонель на грани слышимости, и гуськом пополз в сторону двери. Менсу последовал за ним, немного не понимая, к чему всё это шифрование. Они же и так собирались постучать и войти. В итоге играют в игру про шпионов, и выглядят как минимум странно. Если бы их кто увидел со стороны, подумали бы, что они воры, и пришли с явно недобрыми намерениями. Но, слава Богу, никого поблизости не наблюдалось. Можно было сильно не напрягаться. Оказавшись около двери, Сонёль выпрямился в полный рост, и нацепил на себя до ужаса презентабельный вид. Менсу тоже постарался не выглядеть подозрительным. Притворяться он умел не хуже других, когда того требовали обстоятельства, поэтому проблем с этим не возникло. Глянув на Сонёля, он поймал одобрительный взгляд и послал ответочку в виде поднятого вверх большого пальца, давая понять, что Сонёль очень даже в норме. Непродолжительный стук стал своего рода началом небольшого представления, где они с Менсу должны были идеально разыграть роли заезжих иностранцев. Вот только к простым иностранцам Сонёль себя относил едва ли. Он по справедливости считал, что знание русского языка и большого количества традиций давало ему явное преимущество перед другими туристами. Именно поэтому он чувствовал себя очень даже уверенно, и по этой же причине даже самую малость гордился своим статусом туриста со знаком плюс. Сейчас это преимущество могло помочь найти Сонгю и Ухёна, если они действительно проходили мимо этой избы и спрашивали дорогу у местных жителей. Вот только на стук никто не отозвался, и Сонёль слегка нахмурился. — Может, ещё раз постучать? — спросил Менсу. — возможно тебя просто не услышали. — Не думаю, что я стучал неслышно… — Тогда почему никто не отзывается? — Вот это мне тоже интересно, — задумчиво проговорил Сонёль, и положил руку на дверную ручку. — Даже не думай! — помотал головой Менсу. — Это единственный способ попасть внутрь и всё узнать. — Можно ещё голос подать, — подсказал Менсу, напрочь отметая вариант с самоуправством в чужом доме. — Можно, но я бы всё-таки остановился на моём варианте. — Не дури, Сонёль, — шикнул Менсу. — а вдруг здесь одичавшие люди обитают, и прострелят тебе голову, подумав, что ты зверь дикий или преступник какой-нибудь. — Брось, — махнул рукой тот, — вот это как раз-таки маловероятно. Во-первых, потому что люди в здешних местах достаточно гостеприимны, а во-вторых — мы всегда можем притвориться замерзшими путниками и надавить на жалость. Уверен, нам не откажут в помощи. Поэтому предлагаю включить весь свой актёрский шарм, и вспомнить, каково это быть нужным тебе персонажем. — Звучит очень складно, но если вдруг что-то пойдёт не так… — Не попробуем — не узнаем. Не будь параноиком. Давай ориентироваться по обстоятельствам. Сонёль надавил на ручку, и та охотно поддалась, отворяя дверь. Из глубины комнаты пахнуло теплом, и парни шагнули внутрь, отсекая массивной дверью холод, оставляя его снаружи. Приглушённое желтоватое освещение заливало небольшое пространство, в котором оказались парни, и они, не сговариваясь, огляделись по сторонам. Обстановка была настолько непривычно устаревшей, что взгляд непроизвольно цеплялся за все предметы, находящиеся в помещении. Очень, просто очень много странных вещей, начиная от вешалки с невнятной на вид одеждой и обувью, заканчивая веником с ведром. То, что они вряд ли увидят здесь люстру, и так было понятно, но наличие древней лампочки на проводе тоже немного удивило. Менсу, покрутив головой, посмотрел на Сонёля и приподнял брови, словно интересуясь «что дальше, капитан?». Тот в ответ указал в сторону светлого проёма, и зашагал туда, предлагая следовать за ним. Менсу решил не артачиться. Всё равно Сонёль давно для себя всё решил, а быть рядом с ним, на случай чего, Менсу считал своей первостепенной задачей. Пока Сонёль уверенно продвигался вперёд, он крутил в голове различные приветственные заготовки, от простого «Доброго вечера» до более замысловатого «Мир вашему дому». Вот только всё пошло немного не по плану, когда Сонёль переступил порог кухни, где собственно и увидел девушку изначально. Не успел он и рта раскрыть, как ему на голову обрушилось что-то колючее и явно не очень чистое, со словами вдогонку «Ах, ты аспид проклятый!» Сонёль машинально пригнул голову, немного потерявшись в пространстве. Но быстро сориентировался. К слову вовремя, потому что в его многострадальную голову вновь что-то полетело, и приземлилось прямо на лицо. По ощущениям это «что-то» сильно напоминало полотенце, да и пахло каким-то химическим душком, что наводило на мысли, что полотенце явно стиранное. Ну, уже неплохо, подумалось не к месту Сонёлю. Хотя в этот момент, самое последнее о чём нужно было думать, так это о средстве, которым хозяева стирали бельё. Тем временем на кухне развернулись самые настоящие «военные» действия, сопровождаемые звуками борьбы и бранными выкриками, за которыми Сонёль первые пару секунд не мог наблюдать, ввиду того, что полотенце, прилепившееся к его лицу, оказалось достаточно объёмным и практически обмоталось вокруг его головы. Пока Сонёль пытался избавиться от нелепой преграды для зрения, он слышал, как Менсу пытается кого-то утихомирить, явно прилагая немалые усилия. Этот кто-то, по всей видимости хозяин дома, осыпал Менсу ругательствами, и пытался взять над парнем верх. Удивительно, но голос принадлежал вовсе не девушке, которую успел заметить ранее Сонёль, а парню… Причём голос этот был слишком хорошо ему знаком. Это же… Сумев в конце концов содрать с себя мешающую тряпку, Сонёль отбросил её в сторону, и уставился на развернувшуюся перед ним картину. От увиденного он оторопел настолько, что буквально потерял дар речи, потому что человеком, атаковавшим его, и теперь боровшимся с Менсу, оказался Ухён!!! Вот только выглядел он… не совсем обычно. И это было самое мягкое определение, которое приходило Сонёлю на ум. Потому что его одежда… Его одежда совершенно не соответствовала одежде простого парня, а являлась исконно национальным русским костюмом. Причём женским!!! А если быть конкретнее — на Ухёне красовался длинный в пол сарафан, надетый поверх рубахи, а голову его покрывала косынка, которая была завязана под шеей. Выглядел Нам в этом прикиде настолько нелепо, что Сонёль не смог сдержать нервный смешок, ну потому что… Господи, это же была жесть в чистом виде! Вот только смех быстро прошёл, стоило ему увидеть, как Ухён с силой наступил на ногу Менсу, заставив того согнуться, и ловко выкрутился из сильного захвата, опрометью ломанувшись к печи, где схватился за ухват — рогатую хреновину, при помощи которой русские люди доставали чугуны из печи. Ребята и сориентироваться толком не успели, как Ухён с насупленными бровями, направил это орудие пыток на них, заняв оборонительную позицию. — Наму, ты чего? Что с тобой? — вопросил Менсу, немного придя в себя и сделав шаг навстречу другу. — А, ну! — выбросил тот резко вперёд руки с зажатым в них импровизированным оружием. — Стой где стоишь, ирод! — Ты меня что, не узнаешь? — оторопел Менсу, переводя ошарашенный взгляд на Сонёля, который под шумок принял вертикальное положение, и теперь пристально наблюдал за развитием событий, всё больше недоумевая, и задаваясь вопросом «Какого чёрта здесь творится?» Все происходящее явно выходило за рамки разумного, и дело было не только в том, что Ухён был странно одет, более чем странно выглядел и чересчур странно себя вёл, а в том, что он говорил на другом языке! Слова явно были русские, причём те, которые давно устарели и вышли из словесного обихода. Сонёль однажды от нечего делать прочитал на досуге словарь с такими вот словами. Был уверен, что ему полученная информация никогда не пригодится, но просто из праздного любопытства хотелось узнать, чем же отличался старый русский язык от нового. И вот теперь во всей красе наблюдал за тем, как его друг, почти брат, которого он знал полжизни, щебечет на другом языке, применяя именно эти вышедшие из употребления слова. Но это ещё было полбеды! Судя по наблюдениям, Ухён явно не понимал ни слова из того, о чём ему вещал Менсу. Ведь тот разговаривал по-корейски, что было вполне логично, учитывая, что все они приехали из Кореи, где жили всю свою сознательную жизнь, и уверен был в том, что именно на родном языке надо обращаться к своему другу. И, разумеется, был в шоке, когда до него медленно, но верно стало доходить, что Нам совершенно его не понимает. Это стало ясно, когда на последний прозвучавший вопрос, Ухён ещё сильнее свёл на переносице брови и выкрикнул.  — На нашенском наречии толкуй, аспид! Ситуация, чем дальше, тем больше выглядела по-идиотски. Потому что, Менсу, хоть и знал русский, пусть и не так хорошо, как Сонёль, да и то только потому, что тот его в своё время практически вынудил учить, аргументируя это тем, что ему самому необходима разговорная практика, а вдвоём всегда интереснее и безусловно, веселее, сейчас не разбирал ни слова, произносимых Ухёном. Зато с горем пополам разбирал Сонёль. Он то и предпринял попытку хотя бы немного привести друга в чувства. Как это сделать он понимал слабо, но резонно пришёл к выводу, что нужно выбрать стратегию, которой придётся придерживаться до выяснения обстоятельств. То, что творилась странная хрень, сомнений ни у кого не вызывало, однако нужно было срочно предпринимать хоть какие-то меры, пока ситуация окончательно и бесповоротно не вышла из-под контроля. И самым логичным в данный момент выходом, исходя из того, что у Ухёна явно прослеживалась амнезия напополам с сумасшествием, и он не узнавал их с Менсу, Сонёль посчитал следовать первоначальному сценарию, где они с Менсу были просто заезжими путниками, которым позарез надо было отыскать своих потерявшихся друзей. Разумеется, придётся попотеть, потому что со стороны это выглядело бредовей некуда. Нет, ну правда! Говорить своему другу, о том, что они его же и разыскивают, и надеяться на понимание с его стороны и посильную помощь в поиске его же самого. Да, к такому Сонёля жизнь не готовила. Но сейчас особо выбирать не приходилось. Нужно было вспомнить все свои знания и применить их согласно ситуации, чтобы иметь возможность расположить к себе стоящего напротив агрессивно настроенного друга. Еще один вопрос, который невероятно сильно занимал Сонёля — где Сонгю? И как он себя чувствует? Если так же, как Ухён, то проблема становилась ещё более масштабной. Потому что в таком случае придётся постараться расположить к себе и его. Но пока что в поле зрения был только один невменяемый мембер, а значит каким-никаким временем они с Менсу располагали. В уме Сонёль поставил галочку-напоминание о том, чтобы обязательно выведать у Ухёна где Сонгю, после того, как у него пропадёт желание проломить им с Менсу головы. Разумеется, не прямо спросить, чтобы не вызвать подозрений, а обходными путями. Всё-таки приехали они с Менсу за двоими, и забрать тоже нужно будет непременно двоих. Но, пока до этого было ещё очень далеко, Сонёль понимал это со всей очевидностью, потому надо было приступать к первому пункту разруливания проблемы. А именно знакомству, даже если изначально оно уже пошло по причинному месту.  — Мир вашему дому, — поклонился Сонёль, решив использовать наиболее красивую формулировку, и стараясь применить весь свой языковой арсенал.  — Мир, говоришь? — недобро усмехнулся Ухён, устремив взгляд на Сонёля. Отчего тот вновь растерялся на мгновение, увидев ещё кое-что, что совершенно выбивалось из понятия нормы. Глаза Ухёна были не карие, а совершенно неестественного льдисто-голубого оттенка. И почему-то краем сознания Сонёль понимал, что это не линзы.  — Мы просим прощения за то, что так внезапно потревожили Вас… — постарался справиться с потрясением Сонёль, продолжая игру.  — Потревожили, это верно, — кивнул Ухён. — Видал я, как Вы аки змеи ползали подле хаты, недоброе, видать, замышляли.  — Что Вы! — замахал руками Сонёль, непроизвольно сделав шаг навстречу, отчего Ухён покрепче обхватил свою рогатину, до побелевших костяшек, намекая, что подходить лучше не стоит.  — Мы и не думали ничего такого. Просто направлялись к нашему дому, и сбились с пути, — спокойно стал объяснять Сонёль, не предпринимая больше попыток приблизиться, и кидая мельком короткие взгляды на словно обухом прибитого Менсу. Парень, видать, совсем потерял связь с внешним миром и только таращился на Ухёна, тоже, видимо, отмечая странности, которые уж слишком сильно бросались в глаза.  — А здесь чего надобно? — вопросил Ухён, приподняв бровь.  — Думали, помощи попросить. Друзей мы своих разыскиваем, не знаем, где они.  — Не видал я никого чужого, и ведать не ведаю, о ком сказ ведёшь, — произнёс Ухён, как показалось Сонёлю, на самую йоту мягче.  — Очень жаль, — Сонёль изобразил на лице огромную степень отчаянья. — А мы так надеялись, что Вы нам сможете помочь.  — Ежели и проходили они тут, так избу нашу стороной обошли, — снова ответил Ухён, из чего Сонёль тут же зацепился за слово «нашу». Значит, Ухён здесь находился не один, а с кем-то. По логике, этим кем-то вполне мог быть Сонгю.  — Вы тут не один живёте? — справился Сонёль, желая выудить нужную информацию, ну и попутно поддержать наметившийся полноценный разговор, без попыток со стороны нанести телесные увечья.  — А тебе что за дело? — насторожился Ухён.  — Да, просто думаю, что одному страшно в лесу. Да ещё и зимой.  — Мы — здешние, нам никакое лихо не страшно. Это лес чужаков не привечает. Сонёль слушал речь друга и чувствовал, что его мозг начинает понемногу закипать. Потому что да, он знал русский язык, но нет — он не был близко знаком со старорусским. И чтобы понять, о чём ему говорил псевдо-Ухён, приходилось ковыряться в недрах памяти и доставать оттуда всё, что когда-то давно было им прочитано. А ещё подключать интуитивное мышление. Если так дальше пойдёт, то и к активным примитивным жестам придётся прибегать. Выбора у них с Менсу особо не было. — Значит, не видели никого, — эхом повторил Сонёль, судорожно соображая, какой бы придумать повод, чтобы задержаться, а в идеале так и вовсе остаться на ночлег. И тут его неожиданно осенило. — Ну, раз такое дело, то просим прощения за то, что побеспокоили. Мы с другом пойдём. Потихоньку, правда, чтобы ногу не тревожить… — как бы между делом обронил он, разворачиваясь на выход.  — Приключилось чего? — поинтересовался Ухён, оправдывая ожидания Сонёля, касательно реакции на свою речь. — Да так, упал в сугроб, пока шли по лесу, теперь вот болит. Ну ничего, как-нибудь пройдёт, — отмахнулся он, обратившись к немного оклемавшемуся от первого сильного впечатления Менсу. — Пойдём. Или не успеем до наступления темноты. Расчёт оказался абсолютно верным, и не успели парни сделать и пары шагов, как Ухён, окликнул их: — Погодьте. Ребята повернулись на просьбу, и стали ожидать дальнейших действий от друга. Тот, в свою очередь, поставил рогатину за печь, окончательно растеряв боевой настрой, и обратился к ним уже весьма миролюбиво: — Негоже по лесу в холодину по вечерам волындаться, тем паче ежели хворь приключилась. Надобно переждать. Отогреться да отведать съестного. Ноге передых дать. Тогда и отправитесь в путь-дорогу. Сонёль возликовал про себя, но виду, естественно, не подал. Лишь поинтересовался осторожно, чтобы не спугнуть ненароком удачу: — А мы Вам не помешаем? — К нам гости заморские редко захаживают. А я шибко люблю беседы водить, да под чай с медком, вприкуску с коржиком. А то можно чего покрепче да погорячее оприходовать, ежели захотите. Мой Гюван дюже охоч до водочки. Как выпьет, так на подвиги его тянет али балагурить начинает. — Гю.ван? — переспросил Сонёль, моментально вылавливая до боли знакомое имя, но в новом, принципиально отличном от старого, варианте. — Муж мой, — кивнул Ухён, отчего челюсть Сонёля чудом не упала на пол. Лицо удалось удержать с большим трудом, потому что это уже было за гранью. Он повернулся к Менсу и понял, что тот тоже весьма неплохо уловил смысл последних двух предложений. И на его лице теперь отчётливо проступало пятьдесят оттенков эмоций, которые настолько быстро сменяли друг друга, что Сонёль не поспевал отследить, чего же там было больше — шока, удивления, недоверия, ужаса, осознания, отрицания или желания свалить из этого сумасшедшего дома куда подальше. В принципе, Сонёль очень хорошо понимал его. Он ожидал чего угодно, только не вот этого всего. Никак не удавалось отделаться от мысли, что это какой-то топорный розыгрыш, и вот сейчас из-за угла выйдет мужик, который со смехом в голосе прокричит: «Улыбнитесь, вас снимала скрытая камера!» Только этот предполагаемый мужик что-то не сильно торопился оповещать парней о том, что они стали участниками подобного мероприятия. Потому что это происходило не в шутку, и вместо мужика с передачи, Сонёль видел перед собой Ухёна, который был как будто и не совсем Ухён, которого все знали, и говорил он на полном серьёзе про своего мужа, тот который не совсем Гю, а Гюван. Нет, в группе конечно часто посмеивались над парнями, подкалывали, говоря о том, что когда они ругаются и мирятся, выглядят как самая настоящая семейная пара, но никогда прежде Сонёль и помыслить не мог, что услышит это в таком ключе и при таких обстоятельствах. Ну, вот теперь ребята и узаконили свои отношения…официально. И, видимо, настолько серьёзно подошли к вопросу, что Ухён решил, если уж делать что-то, то на совесть. В результате чего обрядился в это тряпьё, которое сидело на нём как на корове седло. А его серьёзный вид ещё больше добавлял выбранному образу общей дебильноватости. Сонёль почувствовал, как губы снова стали подрагивать, намекая на то, что новый приступ истеричного смеха на подходе. И чтобы всё не испортить, он прикусил внутреннюю сторону щеки, прогоняя неуместные эмоции. Не хватало ещё, чтобы Наму, с таким трудом проникшийся к ним доверием, снова впал в неистовство.  — Муж, говорите? — переспросил Сонёль, стараясь поддержать завязавшуюся непринуждённую беседу.  — Ага, — кивнул Ухён.  — А где он сейчас?  — На зверя дикого пошёл. Ох, так моё сердечко заходится всякий раз, когда ноги его несут в лес. Душенька не на месте.  — И давно его ждёте? — справился Сонель.  — Да уж с рассветом собрался. К вечеру обещался быть. Сонёль вновь бросил взгляд на Менсу, тот слушал внимательно и вроде даже начал многое понимать из того, что говорил Ухён. Возможно чисто интуитивно догадывался.  — Не переживайте так. Скоро вернётся, — уверенно произнёс Сонёль, стараясь поддержать товарища, у которого муж ушёл на охоту за добычей. — Эх, соколик, твои б слова да Богу в уши, — покивал Ухён, тут же спохватившись. — Ой, да что же это я как дурень неотёсанный, язык без костей. Вы, поди, проголодались с дороги то!  — Не то, чтобы сильно, — начал Сонёль.  — Да где ж это видано? Чай, добрую половину дня в пути! Идите к столу, снедать будем. — пригласил Ухён, широким жестом указывая, куда можно присесть. Сонёль подошёл к Менсу, и слегка дернул его за руках куртки, выводя из анабиоза.  — Пошли, нас к столу зовут, — произнёс он еле слышно, практически тому на ухо.  — Куда? — не понял Менсу, продолжая подвисать.  — К столу, Су… И лучше бы тебе немного расслабиться, а то сильно подозрительно выглядишь.  — Токмо вы по первости руки в сенях помойте, — вновь обратился к ним Ухён, ставя на стол различные приготовленные блюда. — Рукомойник в углу сыщете.  — Ага, — кивнул Сонёль, утягивая Менсу словно на буксире в те самые сени. Лишь только они оказались в плохо освещённом коридоре, Менсу немного одёрнул рукав куртки, освобождаясь от цепкого захвата Сонёля, дальше самостоятельно направляясь к упомянутому рукомойнику. Он бы его в жизни не опознал, но Сонёль указал пальцем на то самое приспособление, с помощью которого они должны были вымыть руки. Менсу остановился возле него и с большим скепсисом оглядел дивный механизм. Сонёль, заметив явное замешательство со стороны друга, подошёл первый, и протянул руки вперёд, показывая, как функционирует данная вещица. Менсу закатил глаза, но последовал примеру Сонёля.  — Менсу, я понимаю, что тебе очень сложно сделать вид, что всё в порядке, и что ты немного удивлён, но я правда считаю, что надо приложить усилие и расслабиться, потому что ты действительно выглядишь странно…  — Это я странно выгляжу?! — резко повернулся парень, непроизвольно повышая голос, отчего Сонёль шикнул на него, призывая не поднимать шум. Менсу тут же сбавил децибелы, но продолжил эмоционировать:  — Это я то странно выгляжу? — повторил он, убавляя громкость на минимум. — А то, что мы там увидели, это нормально по-твоему? Что это было??? Господи! Да у меня чувство, что мы в какой-то параллельный мир попали! Нет, ты вообще видел его?  — Видел, — отозвался Сонёль, наблюдая за распыляющимся другом. — И удивлён не меньше твоего, поверь.  — Да это не удивление, Ёлли, это шок! Что это за бред? Что на нём надето? Почему он так общается? и. почему он не понимает ничего из того, что я ему говорю?  — Без понятия. Но именно это нам и придётся выяснить, — произнёс твёрдо Сонёль. — А для того, чтобы это сделать, нам придётся притвориться обычными туристами и не дёргаться.  — Я так не могу, — мотнул головой Менсу.  — Можешь, если не хочешь, чтобы всё усложнилось ещё больше.  — То есть это ещё не достаточно сложно? — хохотнул Менсу.  — Уверен, что это далеко не предел, — ответил Сонёль. — Но лучше бы нам не провоцировать ситуацию, и не пытаться выяснить, где тот самый предел.  — Мне хочется его тряхнуть как следует, чтобы привести в чувства.  — Ты этим только хуже сделаешь, — заверил Сонёль друга. — И если не поможешь мне в моём замысле, то закончится всё очень печально. В лучшем случае нас просто попросят убраться из дома, в худшем — насадят на вилы. Знаешь, меня что-то не сильно прельщает перспектива болтаться в качестве чучела на масленицу.  — Масленицу? — переспросил Менсу, подуспокаиваясь, и включая понемногу свою хваленую рассудительность.  — Да, праздник, когда русский народ провожает зиму и встречает приход весны. И проводы эти выглядят очень специфически, хочу тебе сказать.  — В смысле?  — В смысле они сжигают чучело, таким образом прогоняя зиму. Менсу поморщился, слишком ярко представив себе подобную картину. Да, ему определённо не хотелось стать таким символом.  — Что нам делать? — поинтересовался он.  — Сидеть смирно и мило улыбаться. Пока не выясним хоть какие-нибудь детали, проливающие свет на ту ерунду, которая здесь происходит. А ещё неплохо было бы дождаться второго участника этого представления.  — Что-то мне подсказывает, что он выглядит не лучше, — невесело хмыкнул Менсу, полностью разделяя мнение Сонёля на этот счёт.  — Думаю, ты прав. Но наша первостепенная задача убедиться, что он жив и ходит на своих ногах, пусть и ведёт себя подобно Ухёну.  — Я тебе даже помочь ничем не смогу. С трудом понимаю, о чём говорит Нам. У меня от его словесных оборотов мозг готов взорваться!  — Если тебе станет легче, я тоже не слишком понимаю, может быть немного лучше твоего. Потому что разговаривает он на старорусском наречии. Я, к сожалению, только словарь однажды прочёл с такими словами. Но благодаря этому, мне теперь хотя бы смысл не так-то сложно уловить. А насчёт помощи с твоей стороны… Тебе нужно всего лишь сохранять спокойствие и быть раскрепощённее. Если будет что-то непонятно, я постараюсь перевести. В любом случае, понемногу ты и сам начнёшь понимать общую суть. Менсу потёр переносицу, обречённо выдыхая:  — Твою мать… Как мы попали в такую передрягу? Как парни умудрились так вляпаться?  — Мне самому хотелось бы это выяснить. Но сейчас мы должны думать о другом. Нам сначала нужно во что бы то ни стало втереться в доверие, чтобы как можно дольше пробыть в этой избе. Иначе возможности что-либо исправить может и не представиться. Менсу кивнул, соглашаясь с убедительными доводами друга.  — Эй, молодчики, вы чего там, сквозь землю провалились? — послышался голос Ухёна. — У меня уж всё на столе.  — Идём, — отозвался Сонёль, беря Менсу за руку.  — Просто немного терпения, мы всё решим, — заверил он, вызывая слабую улыбку парня.  — Обычно это моя реплика, — ответил Менсу, благодарный Сонёлю за то, что одним своим присутствием волшебным образом успокаивал и вселял уверенность, что всё действительно наладится.  — Ну, иногда полезно немного поменяться ролями, — усмехнулся он. Менсу не стал спорить. В конце концов, ему иногда действительно требовалась небольшая перезагрузка, и сегодняшняя ситуация во всей красе показала, что и его выдержка и рассудительность иногда дают сбои. Вернувшись назад, парни скромно, на всякий случай стараясь не совершать лишних движений, приземлились на предложенные стулья. Атмосфера вроде бы немного разрядилась, но полностью в норму не вернулась. Отчего Сонёль непроизвольно ёрзал на стуле, не зная, с чего вообще начать разговор, который начать надо было кровь из носу, ибо затянувшаяся пауза стала сильно напрягать.  — Чего это вы, гости любезные, словно воды в рот набрали? — произнёс неожиданно Ухён, задавая неплохой старт. Ведь в разговоре, как справедливо считал Сонёль, важно было начать говорить. В данном случае «о чём» совершенно не имело значения.  — Да, устали немного, — улыбнулся он, стараясь выглядеть непринуждённо.  — Ну, оно и немудрено. Целый день на ногах, — согласился Ухён.  — Это правда, — кивнул Сонёль.  — А путь то держали куда?  — Да тут недалеко…  — Стало быть, друзей сердешных сыскать думали…  — Да, только неприятность случилась с ногой, — снова пожаловался Сонёль.  — Ну, оно всяко бывает. Лес дюже любит подлянки подкидывать, тем паче зимой… — цыкнул Ухён.  — Я заметил, — нервно улыбнулся Сонёль.  — Вы меня уж, миленькие, простите… Голова бедовая! Кинулся, аки пёс цепной, думал, супостат нагрянул. Оно ить как бывает. Сидишь, никого не трогаешь, а лихо уже стучится в дверь дубовую, руки загребущие потирает. Кровушки испить твоей желает.  — Да, ничего, мы понимаем, — кивнул Сонёль, немного слукавив. Понял он из вышесказанного ровно пятьдесят процентов. Но главное вычленить успел. А именно — извинения. Тааак, это уже было очень неплохо, значит, гнать их из избы никто не собирался.  — А чего это друг твой молчаливый такой? — поинтересовался неожиданно Ухён, наблюдая за Менсу, с преувеличенным интересом рассматривающего обстановку вокруг.  — Да он всегда такой почти, — ответил Сонёль, к слову, практически не покривив душой. — Ему с незнакомыми людьми сложно общаться. Да и мне тоже, если честно.  — Ааа, ну эт мы быстро порешаем… Меня Ухёнка звать, — протянул парень руку Сонёлю. Тот, обратив внимание, что и у Нама имя немного отличалось от исходного, поймал на периферии мысль, что имена что у Сонгю, что у Ухёна слишком уж напоминали имена персонажей русских сказок. Алёнка и Иван. Но развить эту мысль он решил позже, протянув руку ожидающему ответного приветствия Наму.  — Сонёль.  — Санёк? — переспросил тот. — Сашка, стало быть? Сонёль сначала хотел поправить, но потом подумал, что, в принципе, такой вариант его имени для нового Ухёна будет понятней и ближе. И в итоге кивнул, соглашаясь. Пусть называет как угодно, лишь бы оставался в хорошем расположении духа.  — А друга как звать? — вопросил Ухён, лукаво глянув на Менсу. Тот, поймав этот взгляд, немного смутился. Как-то слишком оценивающе Нам посмотрел на него. Сонёль же хотел было назвать реальное имя Менсу, но на долю секунды призадумался. На ум совершенно не шло никаких более-менее адекватных производных от имени. «Менсу» скорее всего запомнилось бы плохо, поэтому Сонёль решил выдать вариант со сценическим псевдонимом, тем который покороче и полегче.  — Эл его зовут.  — Эля? — брови Ухёна поползли вверх, выражая недоумение хозяина. — На кой сына бабьим именем окрестили? Чудно как-то… Сонёль хохотнул, осознав, что невольно выставил Менсу немного в неприглядном свете. — Ну, может дочь хотели, — предположил он, растягивая губы в улыбке. Менсу, слушающий занимательную беседу, на последнем предложении слегка пихнул Сонёля ногой под столом, из чего тот понял, что не всё сказанное проходит мимо его ушей, оставаясь невнятной тарабарщиной. Сонёль подмигнул Менсу, и вновь посмотрел на Ухёна. Тот, пристально оглядев Менсу с ног до головы, заключил:  — А девка то могла получиться на славу! Да и мужик — одно загляденье! Красотою лепый, червлёный губами, бровьми союзный! Бабоньки небось, гроздьями вешаются, проходу, поди, не дают! Сонёль, всеми силами старающийся не рассмеяться, всё же не смог сдержаться:  — Вы правы. Так и есть. Недостатка внимания он точно не испытывает, — расхохотался он от души. Впервые за сегодняшний день. Да, ситуация в целом была стрёмная, и было отчего волноваться, но Ухён в таком варианте настолько был оригинальным и самобытным, что сидеть с каменный лицом, слушая всё то, что он выдавал, просто не выходило. К тому же Сонёль, чем дальше, тем больше, к своему изумлению, стал понимать произносимое другом. Слова, которые когда-то были прочитаны, и которые мозг загнал за ненадобностью в пассивную память, начали понемногу выплывать на свет Божий, и разбираться в том, что Ухён говорил, стало в разы легче. Наверное, те самые критические минуты, когда мозг бьётся в агонии, пытаясь найти лазейку, чтобы не работать в полную силу, миновали, и напряжение от общения постепенно пошло на спад. Менсу тоже стал мало-помалу расслабляться, особенно, когда Ухён предложил ему отведать угощений, каких он никогда не пробовал. Отказаться Менсу не смог. Ну во-первых, потому что проголодался, то ли от стресса, то ли просто оттого, что давненько не ел, ну и потому, что еда действительно выглядела аппетитно, хоть он и понятия не имел, что это за блюда. А ещё, во время еды было проще притвориться немым, чтобы не провоцировать лишних вопросов. Нет, язык он знал весьма неплохо, но старорусское наречие по-прежнему вызывало вспышку головной боли, потому что с ним он был незнаком вовсе, а издеваться над своим мозгом было выше его сил. Ухён же тем временем накладывал в тарелки угощения, и мило улыбался, наблюдая, как парни с аппетитом уплетают еду:  — Ешьте, ешьте, соколики! Мужику пристало быть сильным духом, да статным телом. Кожа да кости мужика не красят. Хлопнувшая входная дверь заставила всех обратиться в слух и перестать жевать, известив о том, что кто-то пришёл. Сонёль с Менсу переглянулись, отчетливо осознавая, кто это мог быть. Последовавшее обращение дало яснее ясного понять, что они не ошиблись в своих догадках. — Хозяюшка, Ухёнка, муж твой вернулся, да не с пустыми руками. Добычу принёс. Ухён словно ошпаренный подскочил, заметавшись по кухне, на ходу поправляя платок на голове, и попутно оглаживая ткань сарафана.  — Гювааан, — протянул он зазывными интонациями, которых парни отродясь от него не слышали, даже когда он шутковал, изображая представительниц прекрасного пола. — Подь сюда, родненький. Не прошло и минуты, как в кухню вошёл Гюван. Именно Гюван, а не Сонгю, потому что назвать его прежним именем язык не поворачивался. Выглядел он, ещё более странно, чем Ухён, хотя куда уж более странно, чем когда парень откровенно женскую одежду надевает. И тем не менее. Одеяние на нём было похоже на то, что висело в коридоре. Землистого цвета толстая жилетка, фасона фуфайка, на голове шапка-ушанка, на ногах брюки, из очень плотной на вид ткани, больше похожей на ткань из которой шились мешки для картошки. В общем, красавец из глубинки, полностью под стать Ухёну в его сарафане с косынкой. Не размениваясь на приветствия, он, совершенно не обратив внимания на то, что с боку сидят гости, притянул Ухёна, успевшего подбежать прямиком к проёму, за талию и, собственническим жестом прижал к себе, впиваясь в губы того поцелуем. Сонёль не мог видеть себя со стороны, но он мог видеть реакцию на происходящее Менсу, и подозревал, что его собственный внешний вид полностью соответствовал тому, что творилось с Менсу. А посмотреть там было на что. Глаза его расширились настолько, что Сонёль заволновался касательно того, сможет ли он их закрыть в последствии. Рот тоже открылся, выдавая не просто удивление, а глубокое изумление от увиденного. Да чего греха таить, Сонёль сам охренел от такой картины. Не каждый день смотришь на лучших друзей, которые здороваются немного нетрадиционным способом. Не жмут друг другу руки, не обнимаются, похлопывая друг друга по плечам, а целуются взасос, уж простите за прямолинейность. Потому как приветственный целомудренный поцелуй случился при первом соприкосновении губ, а дальше парни перешли на новую стадию. Углубились в процесс, так сказать. При этом руки Сонгю не остались безучастными, а абсолютно по-свойски стали тискать задницу Ухёна, который, судя по издаваемым звукам, был очень даже не против такой инициативы. Ну, чего уж там, любимый муж всё-таки вернулся с охоты. А супругам по статусу положено очень .хм. тепло друг друга встречать. Наблюдать за подобным было странно, но, вынужден был признать Сонёль, интересно. А ещё безумно стыдно. И когда он перевёл взгляд со сладкой парочки на Менсу, понял, что тот тоже покраснел до корней волос, но чтобы не смущаться ещё больше, быстро отвернулся, встречаясь глазами с Сонёлем. И взгляд у него в этот момент был такой… Сонёль не успел подобрать определение, потому как Ухён, видимо вспомнив, что они с мужем на кухне не одни, шлёпнул того по руке, терзавшую его зад, и через силу отстранился. — Гюван, погляди-ка, соколики залётные к нам в гости пожаловали. Сонгю оглядел внимательно наведавшихся в их обитель гостей и нахмурился: — Кто такие? Чьих будете? Сонёль понял только первую часть вопроса, на неё и решил ответить. Но Ухён его опередил, видимо почувствовав, что муж не сильно доволен тем, что в его отсутствие к ним в избу гости решили наведаться. — Это Сашка и Эля. — Эля? — переспросил Сонгю, вздёрнув бровь. — Так ить мужик, а имя бабье… Ухён покачал головой: — И я было дело подивился, да кто ж ведает на кой батька с мамкой его так окрестили, — пожал он плечами. — А в избу нашу ветром каким занесло? Гостей у нас дюже давно не бывало. Да и я велел Ухёнке не пущать никого, дабы беду не накликать. Люд в лесу, бывает, всякий бродит. А то и вовсе нелюди попадаются… Сонёль машинально кивнул, соглашаясь с доводами хозяина. Но справедливости ради хотелось бы хотя бы немного оправдаться, чтобы не выглядеть совсем уж плохо в его глазах. Однако с этой задачей снова справился Ухён:  — Дык, хворь с ногой приключилась. У Сашки то. Оглядеть бы надобно. Сонгю, повернулся в сторону Сонёля, и тот протянул ногу немного в сторону, показывая, какая именно пострадала. В голове совершенно неожиданно промелькнула фраза из забавного русскоязычного мультика про муравья, которого ветром унесло далеко от муравейника. «У меня нога… а мне домой…» Слов там было не очень много, но Сонёль почему-то тогда смеялся до слёз. Сейчас же смешно как-то особо не было. Разве что на истерический смешок пробивало время от времени.  — Шибко болит? — поинтересовался Гю, глядя в район щиколотки.  — Не очень, — честно признался Сонёль. — Но когда хожу, беспокоит.  — Стало быть, покой нужен, — заключил Сонгю. — Останетесь у нас на ночлег. В мороз студеный на ночь глядя не пойдёте. — Спасибо. — Сонёль благодарно улыбнулся, бросив беглый взгляд в сторону Менсу. Тот тоже прекрасно расслышал слова хозяина, и его такое положение вещей более чем устраивало. Потому что не смотря на странную ситуацию, и нежелание оставаться надолго с друзьями, которые были слегка не в себе, бродить ночью в лесу хотелось ещё меньше.  — Да ты чего стоишь, родненький? Устал, поди. — снова засуетился Ухёнка, обращаясь к мужу. — Садись. В ногах правды нет. Сонгю как-то по особому тепло улыбнулся в ответ, и уверенно сел на стул, расставив широко ноги и положив руку в согнутом локте на стол. Снова внимательно оглядев нежданных гостей, он, на правах законного хозяина, решил узнать о них побольше. — Отколь путь держите? — задал он очередной вопрос. Сонёль встретился со взглядом льдисто-голубых глаз и тяжко вздохнул. На самом деле он с самого начала подозревал, что Сонгю скорее всего поразила та же болезнь, что и Ухёна, однако в глубине души всё равно теплилась слабая надежда, что он смог избежать подобной участи. Жаль, не вышло… Ну, значит вытаскивать из этой передряги придётся двоих. — Из далёкой страны, за морем-океаном, — произнес Сонёль, вспоминая красивый оборот из какой-то русской сказки, и удачно вставляя его в беседу. Менсу воззрился на него с подозрением, уловив явную схожесть с речью двоих других друзей, но благоразумно промолчал. — Воно как! А в наши края каким попутным ветром занесло? — Да вот, решили приехать за друзьями. Потерялись они, отыскать не можем. — Потерялись, говоришь, — Сонгю призадумался, а после обратился к маячившему рядом Наму. — Ухёнушка, плесни-ка ты мне чего погорячее, мороз на дворе шибко крепкий! — велел он своему мужу-жене, снимая шапку, и расстёгивая верхнюю одежду. — Негоже на пустой желудок-то… ты по первости отужинай, а там уж пей, чего душенька изволит, — произнёс Ухён, придвигая к Сонгю тарелку с едой. Сонгю хмыкнул, но кивнул, вновь обращая внимание на Сонёля с Менсу. — Стало быть, друзей сыскать надумали? — Да, они здесь уже давно, а мы только сегодня приехали. — Запропастились, голубчики? — Да, — кивнул Сонёль. — Уже неделю вестей нет. Они должны были в дом прибыть, который от вашей избы недалеко. Сонгю кивнул, но заметил: — Чужакам в нашей стороне завсегда нелегко. Заплутать аль пагубу нанести проще пареной репы. Тут уж ваших друзей искать надобно. Да токмо одни вы не сдюжаете. Ежели хотите, я бы мог вам подсобить. — Было бы очень неплохо, — согласился Сонёль, вновь поражаясь абсурдности ситуации. Ну и как, скажите пожалуйста, они будут искать Сонгю с Ухёном, если они вот прямо здесь и сейчас сидели напротив. Не хватало ещё, чтобы Гю запросил ориентиры по внешним данным. Тогда осталось бы только с деловым видом указать пальцем на них и сказать: «Ребята, не поверите, но наши потерявшиеся друзья — вы.» Вот тогда бы началось реальное веселье. — Да, Бог с ним. С рассветом думу думать будем, чай не к спеху. На дворе ночь, темень — глаз коли. Отыщутся, ребятки. А то и вовсе может статься так, что горяченького хватанули лишка, и денно и нощно гутарят да балагурят, баб тискают, потому и нет вестей. — заверил со знанием дела Сонгю, с аппетитом наворачивая поставленную перед носом еду, продолжая узнавать про парней более подробно. Сонёль перевёл взгляд на Ухёна, и оглядев его критически, подумал, что тот даже в таком нелепом виде, ни с какой стороны не походил на предполагаемых баб, о которых вещал Сонгю. — Вы мне лучше поведайте, чем промышляете. Купцы, моряки, земледельцы… Али господа какие знатные? — тем временем продолжил блиц-опрос Гюван. Сонёль улыбнулся: — Да, какие мы господа. Обычные парни. — Почти, — неожиданно вставил свои пять копеек Менсу, удивив этим Сонёля. Он то думал, что Эль будет молчать всю дорогу, а тут вдруг решимость поддержать разговор проснулась, ну или интерес. — О, погляди, второй соколик голос подал, — усмехнулся Сонгю. — А я уж грешным делом подумал, язык не ворочается вовсе. — Да, нет, просто он скромный очень, — попытался оправдать товарища Сонёль. — Ага, понятно. Ну оно и хорошо. Я страсть как не люблю, коли все сидят головы повесив, кручину нагоняют. Думы хмурые головушку враз осаждают. Гости на то ить и гости, чтобы смех да беседа рекой. Да и водочка по стаканам. — произнёс Сонгю и жахнул одним махом стакан той самой водки, заставив парней буквально вытаращить глаза на подобный жест. — Ууух, хорошо пошла! — произнёс хрипло Сонгю, занюхав огненный напиток куском хлеба. — Ухёнка, плесни по новой. И гостям нашим дорогим налей. А то ишь сидят, как неродные. Пущай и они беленькой отведают. Менсу непроизвольно мотнул головой отказываясь, но Сонёль нагнулся к его уху и прошептал: — Надо выпить. Для русского человека неприемлем отказ. Это своего рода оскорбление и обида на всю жизнь. — Они не русские люди, — шепнул Менсу в ответ. Сонёль нарочито широко улыбнулся Ухёну, который в этот момент наливал Сонгю следующую порцию водки, и снова нагнулся к уху Менсу: — Ты видишь сейчас здесь корейских парней? Я нет. Говорят они по-русски, одеты в русские костюмы и ведут себя как самые настоящие русские люди. Поэтому надо пить, — логически заключил Сонёль. — Ты же знаешь, что меня развозит на раз-два. И я становлюсь дурачок дурачком, — прошептал в ответ Менсу. — Ничего страшного. Я же рядом. Если что, помогу, чем смогу. Менсу с немой мольбой посмотрел на Сонёля, но увидев непоколебимый огонёк в глазах друга, смирился с неизбежным. Сонёль согласно кивнул Сонгю на предложение выпить и тот, довольно крякнув, дал знак Ухёну налить ребятам водки. После первого выпитого стакана, Сонёлю показалось, что он превратился в огнедышащего дракона. И чтобы не ударить в грязь лицом, он интенсивно стал заедать неожиданный пожар во рту. Менсу, как ни странно, легче воспринял такой крепкий алкоголь, но зато его, как он и предрекал, гораздо быстрее развезло. Нет, он конечно, не падал лицом в салат, но вот в общении стал на порядок более открытым и всё время посмеивался на очередную реплику Сонгю или Ухёна. Сонгю же, знай себе, просил Ухёна подливать водку в пустеющие стаканы, а сам продолжал сыпать вопросами. Успел расспросить обо всём на свете. И про то, есть ли бабы, и про жизнь за морем, и про то, почему ребята раньше не приезжали. Ведь здесь такая красота! Природа — загляденье, воздух чистый, да и люди добрее. Тут Сонёль был полностью солидарен. Люди, действительно были очень хорошие. Гюван вон с Ухёнкой — вообще прелесть. Такие замечательные, ну просто обнять и плакать. На этом моменте Сонёль себя немного одёрнул, вспоминая, что те самые Гюван и Ухёнка были на самом деле Сонгю и Ухёном за которыми они с Менсу и приехали изначально. Просто постепенно мозг начал их воспринимать как совершенно других людей, а алкоголь в этом деле только поспособствовал. И всё же в компании этих двух парней было хорошо и уютно, а когда последнее препятствие в виде языкового барьера почти стёрлось, стало вообще невероятно комфортно. Переведя взгляд с Сонгю, который о чём-то ему рассказывал, на Менсу, Сонёль понял, что тот тоже вполне неплохо освоился. Поза перестала быть до ужаса напряжённой, и он теперь то и дело перебрасывался фразами с Ухёном, уже очень прилично ориентируясь в запутанном лабиринте старорусского наречия. — Вот вы поведали о себе всё без утайки, а чем промышляете мне так и не довелось вызнать, — пожурил их Сонгю, когда очередь дошла до второй бутылки водки. Сонёль слегка нахмурился, пытаясь припомнить. Разве не говорили? Видимо, разговор случайно свернул в другое русло и они просто не успели рассказать. — Мы поём, — признался он, переводя взгляд на захмелевшего Менсу, который после этих слов разулыбался, словно в лотерею выиграл. — Да, поём, — подтвердил тот с гордостью в голосе. — Но не только… Мы ещё и танцуем! У нас даже группа своя есть. — Да ну! — не поверил Сонгю. — Дону в группе тоже есть, — хихикнул Менсу, найдя забавным совпадение в произношении русской речевой конструкции с именем их друга. — И много вас там гудцов? Сонёль покопался в памяти, вспоминая, что за слово применил Сонгю. А потом понял, что «гудец» — другими словами «певец». И тут же поспешил ответить: — Шесть человек. — Стало быть вы поёте да пляшете, людям на утеху? Скоморошничаете? — Можно и так сказать, — кивнул Сонёль, соглашаясь. — Складно выходит? — заинтересованно спросил Ухён. — Ну… многим нравится. Сонгю хитро блеснул глазками и глянул на Ухёна: — Эх, что-то печально да грустно сделалось. Душенька возжелала забавы да побольше! А ну-ка, соколики, спляшите и для нас. Песню вашу заморскую гряньте. Сонёль на секунду немного растерялся, не зная как быть. Зато Менсу воодушевился, прикрикнув по инерции на корейском: — Давай Be Mine! Она у нас лучше всего получается. Сонёль не ожидавший такой прыти от друга, захлопал глазами. Нет, он как бы был совсем не против, но было одно «но». — А музыка? Без музыки непросто будет, — произнёс он, сомневаясь в авантюрной затее. — Будет вам музыка, — довольно осклабился Сонгю, доставая из сундука, что стоял недалеко от стола, балалайку. Сонёлю бы удивиться, да уже не получалось. Всё удивление осталось при первой встрече с Ухёном. Теперь оставалось только плюсовать продолжающиеся странности в общую копилку. Менсу радостно подорвался с места, предчувствуя праздник для тела и души, и приготовившись удивлять хозяев своими умениями. Видать режим того самого «дурачка» удачно был активирован, и теперь надо было только следить за тем, чтобы он случайно не перешёл в турборежим. Сонёль закатил глаза, но не смог сдержать улыбки. Ладно, раз хозяева попросили, то можно и порадовать их красивой музыкой и качественным, как надеялся Сонёль, танцем. — Токмо ты мне напой самую малость. А дальше я уж сам, — попросил Сонгю, настраивая инструмент. Сонёль напел мотив песни, и Гю, быстро уловив гармонию, очень ловко, даже профессионально, стал играть, поддерживаемый Ухёном, который достал две деревянные ложки и теперь отстукивал чёткий бит. Удивительно, но профессиональные навыки моментально включились в работу что у Менсу, что у Сонёля, и парни очень синхронно, не смотря на приличное количество выпитого алкоголя, и небольшую тянущую боль в ноге у одного из исполнителей, принялись танцевать, затянув любимую песню, с которой когда-то давно впервые прославились. ikyeobwa watjana ni sarangeul gin ibyeoreul neul sangcheobadeul baen nan ge naa ttokbaro bwa uneunge shireoseo geurae apeunge himdeureo geurae geureon neol bol ttaemada naekkeohaja naega neol saranghae eo? naega neol geokjeonghae eo? naega neol kkeutkkaji chaegimjilge naekkeohaja niga nal aljana eo? niga nal bwatjana eo? naega neol kkeutkkaji jikyeojulge Ребята так сильно погрузились в музыку, что как-то незаметно даже странное звучание балалайки и стук ложек стали будто родными, а мозг, словно желая помочь восстановить пробелы, подбрасывал из памяти недостающее музыкальное сопровождение. На втором куплете им уже вторили Сонгю с Ухёном, напевая в голос запомнившуюся мелодию. А может быть они реально её узнали, только слов не могли вспомнить. Но это и не нужно было. Они в этот момент снова стали одним коллективом, одной семьёй, и делали всё очень слаженно, как и всегда, впрочем. Единственное, что не получилось воссоздать в полной мере, так это танец, и слово «слаженно» приобрело немного другой оттенок. Как в той шутке: «Мы всегда всё делали слаженно, слажали и на этот раз». В данный момент сбой произошёл со стороны Сонгю и Наму. Гю, не сдержав порыва, продолжая демонстрировать потрясающее мастерство игры на балалайке, встал со стула и начал танцевать, как умел. И танец этот немного отличался от того, который был поставлен изначально для композиции Be Mine, вероятно потому, что оказался русским народным, с присядом и прочим набором разнообразных движений, свойственных именно для этого танца. Сонёль, продолжая двигаться в такт песне, не смог сдержать смеха, потому что даже в этом образе Сонгю всё равно умудрялся делать всё по-своему, выбиваясь из общего контента. Да, если бы лидер исполнил вместо положенного танца именно то, что он танцевал сейчас, они бы с ребятами вряд ли смогли завоевать популярность как одна из самых синхронных групп. Зато на Weekly Idol смогли бы удивить, внеся определенного рода разнообразие. Правда теперь Сонгю не был в одиночестве и на одного косячащего айдола стало больше. Потому как к нему присоединился Ухён, который чуть ли не танец «Берёзка» изображал. Парень сложил руки лодочкой и, двигая плечами, периодически взмахивал рукой, словно подбрасывая платок. Но всё это потеряло значение, когда под конец композиции, всех настолько захватило общее веселье, что ребята образовали хоровод и просто стали бегать по кругу, хохоча, как не в себя. С последним аккордом все как по команде закончили… Кто как — Сонгю с Ухёном рухнули на стулья, Сонёль с Менсу стояли уперев руки в колени, пытаясь отдышаться. Им настолько было жарко, что пот начал струиться по лицу, и вся одежда взмокла. А всё потому, что они давно так не выкладывались. «Вот это зажгли, так зажгли», подумалось Сонёлю. Менсу разделял его мнение целиком и полностью и был по виду настолько счастлив, что Сонёль вновь невольно ощутил, как на лицо наползает улыбка. Но больше всех пребывали в радужном настроении хозяева дома. — Дааа, — на секунду прикрыв глаза, протянул Сонгю, вновь обращая взор на парней. — Уважили, так уважили… Я ить думал, обыкновенная похвальба, да и весь сказ. А вы воно как могёте. Соловьями заливаетесь да так пляшете, что мне и не угнаться… Про песнь так и вовсе помалкиваю… шибко до души припала… Сонёль выпрямился в полный рост и широко улыбнулся: — Мы рады, что вам понравилось. А вам спасибо за то, что сыграли на балалайке. Даже не думал, что вы умеете так хорошо играть. — Первый на деревне был. Девки табунами бегали, да токмо никто мне окромя Ухёнки не нужен был… Сонгю перевёл взгляд на Ухёна и так на него посмотрел, что Сонёль рот открыл, столько было любви в этом взгляде. Так мог смотреть только очень любящий человек. И самое удивительное, что взгляд Ухёна при этом отражал те же самые чувства. В этот момент показалось, что в комнате остались только эти двое, и Сонёль почувствовал, что они с Менсу тут явно лишние. Поэтому он решил, что веселье весельем, но нужно уметь и вовремя закруглиться. Сделать это, не вызвав подозрений, было не так то сложно, надо было только убедительно притвориться сильно уставшим. — Что-то меня так в сон клонит, — нарочито широко зевнул он, прикрывая рот ладонью. — Наверное выпил слишком много. Сонгю, разорвав зрительный контакт с Наму, посмотрел на Сонёля испытующим взглядом и усмехнулся: — Бывает. Дело не хитрое. А коль ежели так, отправляйтесь спати. Ухёнка вам постелет. Утро вечера мудренее. Ухён, тепло улыбнувшись мужу, направился в соседнюю комнату, махнув ребятам, чтобы следовали за ним. — Спасибо, — поблагодарил хозяина Менсу. — Было очень здорово. Я давно так хорошо себя не чувствовал, — честно признался он. — Славно побалагурили, — кивнул Сонгю, соглашаясь с вышесказанным, однако незаметно как-то погрустнел. Весь вид его стал печально-задумчивым, отчего Менсу немного растерялся. Всё же было очень хорошо ещё несколько минут назад. Что случилось? — Ну, я тогда пойду? — полувопросительно сказал Менсу, не решаясь спросить о причине перемены настроения. Да и как спросишь, если вообще неясно др конца, что за личность перед тобой сидит. То, что у этого человека поведение радикально отличалось от Сонгю, которого они все знали, было ясно как день. А раз так, то и реакция на обычный казалось бы вопрос, могла быть какой угодно. — Ступай, — кивнул Сонгю, продолжая рефлексировать. Менсу направился вслед за Сонёлем, думая о том, что возможно ничего и не произошло. Просто у людей на алкогольные напитки реакция разная могла быть. Иногда настроение после таких вот возлияний прыгало только так. Сначала тебе очень весело, а потом ты рыдаешь на плече у друга, жалуясь на жизнь. Возможно и Сонгю случился такой вот перепад настроения. И завтра, когда он протрезвеет, всё снова вернётся в норму. Успокоив себя этой мыслью, Менсу вошёл в просторную комнату, где Ухён заправлял постель для гостей. Сонёль стоял рядом, наблюдая за процессом, периодически поворачивая голову по сторонам, осматривая интерьер. На появление Менсу он снова широко улыбнулся: — Посмотри какое королевское ложе нам готовят, — обратился он к другу, переходя на родной язык. — Спать будем так крепко, как никогда в жизни. Менсу осмотрел «ложе» и неуверенно произнёс: — Я думал, мы будем спать на разных кроватях. — Наверное, здесь не часто гости ночуют, поэтому кровать всего одна, — заметил Сонёль. — Но это же не проблема, ведь так? Вдвоём будет значительно теплее. — Разумеется, — кивнул Менсу, пытаясь справиться с подступающим смущением. Сонёль словно почувствовал что-то, повернулся к нему и с провокационной улыбкой на губах, произнёс: — Не переживай, приставать не буду. Во всяком случае постараюсь… Произнесённые слова, безусловно, не смогли успокоить Менсу, а вызвали обратный эффект, вследствие чего его лицо покрылось сильным румянцем, выдавая своего обладателя с головой. И всему виной был алкоголь. Вот поэтому Менсу и старался много не пить. Стоило ему только пропустить пару стаканчиков, и его контроль летел под откос, превращая его в другого человека. Причём проработанная годами маска уверенного в себе парня слетала в одно мгновение, и все его реальные чувства вылезали наружу, являя миру разные ипостаси Менсу. Среди которых был и застенчивый парень. Ребята иногда поражались тому, насколько удивительно органично в Менсу уживались абсолютно противоположные по своей сути личности. Он мог быть милым, словно котёнок, а мог превратиться в пантеру, с её природной грацией и пробирающим до костей взглядом. Но не всегда, к сожалению, удавалось проконтролировать этот процесс. И тем не менее, Менсу усилием воли постарался взять себя в руки, прогоняя неуместные чувства. — А может быть, это я к тебе буду приставать? — вскинул он бровь. — С чего это вдруг ты уже распределил роли по своему усмотрению? — И мысли не было, — как ни в чём не бывало ответил Сонёль. — Но если вдруг так случится, что ты решишь ко мне поприставать, я не против. Ты же знаешь, что тебе всё можно. И вроде сказано это было в шутку, но Менсу всё равно ни как не мог понять, зачем Сонёль это говорит. Неужели действительно не замечает очевидных вещей? Видимо, не сильно, хотя иногда Менсу буквально кожей чувствовал, что Сонёль показывает далеко не всё, что чувствует, и говорит далеко не то, о чём думает на самом деле. — Ну, тогда в случае чего не жалуйся, — усмехнулся порочно Менсу, пытаясь сравнять счёт. — Мне показалось, или это прозвучало как обещание? — отзеркалил усмешку Сонёль. — Как знать, — загадочно отозвался Менсу, переводя взгляд на Ухёна, который закончил с подготовкой царского спального места, и теперь направлялся на выход. — Постель вам перестелил, водица в кувшине, ежели чего, съестного вдоволь на кухне. Остановившись в дверном проёме, он обернулся, вспомнив о ещё одном важном моменте, о котором не успел рассказать. — Коли по нужде припечёт, в сенях подле двери в избу ведро. Менсу в который раз за день широко распахнул глаза, надеясь, что неправильно понял. — Серьёзно? — переспросил он. Нет, правда, ну не мог же Ухён всерьёз это говорить. Но тот только невозмутимо кивнул, разрушая хрупкую надежду парня и покинул комнату, оставляя ребят тет-а-тет. — У меня нет слов, — заключил Менсу, поворачиваясь к Сонёлю, который явно забавлялся его реакцией на произнесённые Намом слова. — В чём проблема? Ты рассчитывал на отделанный плиткой, с хорошей звукоизоляцией туалет? — Нет, разумеется, но и ведро в качестве туалета себе слабо представлял. Боже! Видимо мне придётся научиться не справлять нужду совсем. Сонёль на такое заявление искренне рассмеялся: — Когда почувствуешь, что готов лопнуть, для тебя и это ведро покажется самым лучшим туалетом в мире. Менсу скривился: — Неужели нет никакой пристройки рядом с домом? — Есть, конечно, но это летний туалет. — Я могу попробовать воспользоваться им. — Можешь, если хочешь, чтобы твоё достоинство превратилось в новогодние ледяные игрушки на радость детям, и чтобы у Ухёнки наконец появилась возможность увидеть тебя в образе девушки. — Ведро, так ведро, — смирился Менсу с неизбежным. — Да и для детской психики будет лучше, если всё останется на своих местах, — в довершение разговора выдал Сонёль, вызывая истерический смех Менсу, который тот попытался приглушить ладонью, чтобы ненароком не потревожить хозяев. — Ладно, — улыбнулся Сонёль, — пошли спать. Я лично просто с ног валюсь. Менсу кивнул, полностью разделяя желание друга прислонить голову к подушке. День был очень насыщенным, полным диких сюрпризов, да и в довесок завершился попойкой, что очень сильно сказалось на общем состоянии организма, который звонил во все колокола, требуя предоставить ему законный отдых. Поэтому с молчаливого согласия парней было принято решение все важные обсуждение отложить на завтра, чтобы окончательно не убить свой и без того натруженный новой информацией мозг. И тем не менее, не смотря на сильную усталость, сон совершенно не шёл. Видимо сработало то само пресловутое перенапряжение, когда вроде бы и в глаза будто песка насыпали, и единственное, чего хочется, это закрыть их и уснуть, но тело тем временем яро протестует, несогласное с тем, что его так рано решили отправить на покой. Именно такое состояние испытывал Сонёль, ворочаясь, и пытаясь найти удобное положение, чтобы уснуть. Вот только с каждым движением он всё больше убеждался, что из этой затеи ничего не выйдет. В голову лезли разные мысли, и он нехотя перебирал их все, в попытке найти ответы на вопросы, которые так усиленно пытался отложить на следующий день. Однако мозг, как правило, всегда диктовал свои условия, и в то время, когда того хотелось меньше всего. Как сейчас. В какой-то момент Сонёль пришёл к выводу, что если срочно не поделится своими соображениями хоть с кем-то, то его голову попросту разорвёт от обилия размышлений. Так уж сложилось, что единственным человеком, который в этот момент был рядом, оказался Менсу. Сонёль, немного испытывая угрызения совести, решил всё же побеспокоить сон друга. — Менсу? — тихонько позвал он его, очень надеясь, что тот ещё не успел заснуть. — Что? — тут же отозвался парень, заставляя Сонёля выдохнуть от облегчения. — Не спишь? — Сложно уснуть, когда рядом с тобой вертится друг, — произнёс Менсу, но тут же добавил. — Хотя думаю, причина не только в этом. Сонёль придвинулся ближе. — Не в этом, — согласился он. Помолчав с минуту, он снова заговорил, переходя к сути. — Я всё думаю, что могло произойти с ребятами, что повлекло за собой такие последствия… Менсу повернулся на другой бок, оказываясь с Сонёлем лицом к лицу: — Есть версии? — Честно, я слабо верю в то, что их поразила болезнь… Ну не похоже это на безумие… Слишком много несостыковок, которые дают мне достаточно оснований так считать. — Если не болезнь, тогда что? — вопросил Менсу, заинтригованный рассуждениями Сонёля. — Воот, вопрос на миллион… Есть сразу несколько моментов, которые меня очень смущают. Ну, например, тот факт, что парни разговаривают на русском языке, хотя прежде никогда его не знали. — Ну да, это мы с тобой фанаты, до мозга костей, — согласился Менсу. — Ты, конечно, в гораздо большей степени. — Да, так и есть. Но это не единственная причина, которая заставляет меня сильно сомневаться в версии про болезнь. Второй момент — это глаза, — произнёс Сонёль. — Ты и сам прекрасно видел, какой они приобрели цвет. И ладно бы цвет… Такое чувство, что их изнутри подсвечивают маленьким фонариком, уж слишком яркие, пронзительного голубого оттенка. Меня, если честно, до сих пор оторопь берёт, как вспомню, — Сонёль непроизвольно передёрнул плечом, словно отгоняя непрошеное воспоминание. — Меня вообще практически парализовало, стоило первый раз увидеть. Я потому и не мог прийти в себя. Словно под воздействие сильного гипноза попал, — признался честно Менсу. — Как-то картинка совершенно не совпадала, с тем, что я видел раньше, и то что увидел сейчас. И вроде головой понимаю, что передо мной Ухён, а внутренний голос кричит, что это совершенно другой человек. Такое очень сложно принять. — Таким образом, мы подошли к самому главному — третьему пункту, который точно даёт понять, что это никакая не болезнь. Бог с ним со стилем поведения, странной одеждой и прочим. На всё это можно было бы закрыть глаза, если бы не кое-что ещё. И именно эта деталь наводит меня на определённые не очень радужные мысли. — И что же это за деталь? — Сегодня Сонгю обронил одну фразу, после которой меня словно током прошило. Когда я сказал, что он отлично играет на балалайке, он ответил, что был первым парнем на деревне, и за ним девки бегали табунами, а он никого не видел, кроме Ухёна, — Сонёль перевёл дыхание и продолжил, — Понимаешь, он это говорил так, словно реально был такой эпизод в его жизни, словно это давнее воспоминание. — Но ведь такого с Сонгю произойти не могло, — заметил Менсу, уже понимая, куда клонит Сонёль. — Не могло. А с другим человеком, который жил в то время, хорошо играл на балалайке и любил одну единственную девушку, очень даже могло. — Хочешь сказать, что… — В теле Сонгю находится другая душа, как и в теле Ухёна. И вроде бы Менсу был готов услышать нечто подобное, но всё равно фраза прозвучала слишком страшно, не смотря на свою неправдоподобность. — Ещё день назад, я на такое заявление покрутил бы пальцем у виска, но не сейчас, после увиденного мной сегодня, — произнёс Менсу, задавая ещё один вопрос, который его очень занимал. — Ведь у тебя есть помимо этого какое-то наблюдение, которое навело на такие мысли? Сонёль кивнул: — Их имена — Ухёнка и Гюван. Из чего я могу сделать вывод, что в Ухёне душа девушки Алёнки, а тело Сонгю занял парень Иван. — Непонятно другое — почему имена в таком половинчатом варианте? Ведь по логике, должны бы быть полностью на русский манер. — Возможно потому, что подселенцы занимают лишь часть сознания. Именно по этой же причине Ухён говорит о себе в мужском роде, — предположил Сонёль. — Всё же остальное происходит от лица девушки. Что даёт надежду на то, что Ухён с Сонгю не пропали полностью, и их можно вытащить. Менсу выдохнул. Да, если так рассуждать, всё выходило очень даже логично. И определённо оставляло надежду на благополучный исход. — И что же нам делать, если вдруг твоя догадка подтвердится? — задал логичный вопрос Менсу, надеясь, что у Сонёля имеется хоть какое-то решение. Но тот только тяжко вздохнул, из чего Менсу сделал вывод, что идей у него на этот счёт нет никаких. — Я искренне хочу верить, что заблуждаюсь, но всё, что я уже успел сегодня увидеть не даёт мне и толики надежды на это. Я просто в замешательстве. Вообще без понятия, как выходить из ситуации, если вдруг всё окажется правдой. Столько фильмов смотрел в своё время про одержимость и переселение душ, но так чтобы самому столкнуться с этим в реальности…такое мне не могло присниться даже в страшном сне. Но если на чистоту, я не стал бы пользоваться продемонстрированными в фильмах способами по изгнанию духов, потому что они вообще не внушают доверия. — Что же делать? — спросил Менсу скорее больше обращаясь к себе, не надеясь на ответ друга. Ситуация приобретала масштабы катастрофы и грозила остаться неразрешённой. И от этого понимания накатывало какое-то дикое отчаяние, вслед за которым в голове рождались мысли о походе к самому настоящему экзорцисту. Всё, что угодно, лишь бы помочь парням вернуть себя прежних. Менсу сильно зажмурился, вновь открывая глаза. Господи, он раньше вообще не верил в мистику и всякую паранормальщину, и на тебе! Как насмешка судьбы. Не даром же говорят, что жизнь очень любит подкидывать сюрпризы. Но чтобы такие! Боже упаси! — Знаешь, я думаю завтра попробовать связаться с Дону и Сонджоном, быть может они нам смогут помочь чем-нибудь. Пусть хотя бы советом, — сказал Сонёль. — Тут техника плохо работает, чтобы не сказать вообще отказывается, — ответил Менсу. — Если помнишь, до того, как мы наткнулись на избу, у тебя часы вышли из строя. — Чёрт, я совсем об этом забыл, — прикусил губу Сонёль, невесело хмыкнув. — Вот тебе и ещё один аргумент за мою теорию. В местах, где наблюдается паранормальная активность, техника всегда очень сильно сбоит. Но… мы можем попробовать найти место, где она более менее сносно работает, — выдвинул рациональное предложение он. — Наверняка на возвышенности какой-нибудь она будет функционировать лучше. Да и вероятность словить сигнал там в разы выше. — Ладно, допустим мы найдём такое место, но что именно ты собираешься говорить ребятам? — спросил Менсу. — Я бы, на их месте подумал, что это прикол. Нет, серьёзно, Сонёль. Ты уверен, что это хорошая идея? — Не знаю, что в данном случае хорошая идея, но я могу тебе сказать что — плохая. Плохая — ничего не предпринимать и надеяться на то, что всё разрешится само собой. — Я понимаю, просто в это очень трудно поверить. Я бы сам никогда бы не воспринял всерьёз такую информацию, если бы лично не удостоверился, — произнёс Менсу в своё оправдание. Сонёль был согласен с другом, но он также понимал и другую простую истину: — Мне придётся подыскать нужные слова, потому что выбора как такового нет. Или мы найдём выход или… Даже думать не хочу, что будет в противном случае. — Тогда попробуй этот вопрос обговорить с Сонджоном. Он как раз-таки в эти вещи очень даже верит. Может, он подумает, как нам можно помочь. — Да, ты прав, ему точно можно такое рассказать, без страха, что он вызовет неотложку. Дону, конечно, тоже так вряд ли поступит, но он у нас в принципе парень очень весёлый по жизни, может просто подумать, что мы его разыгрываем. — Значит, завтра пытаемся вызвонить ребят, — подвел черту Менсу. — Да, пока что так. Дальше будем смотреть по обстоятельствам. На минуту парни замолчали, думая каждый о своём. — Знаешь, — нарушил тишину Сонёль. — Когда Гюван сегодня говорил об Ухёнке, это было так… — Трепетно и с огромной любовью, — подсказал Менсу. Сонёль кивнул: — И его взгляд в этот момент был такой… хотел бы я, чтобы на меня смотрели так, — с лёгкой завистью в голосе произнёс Сонёль. — На тебя так смотрят… просто ты не замечаешь, — чуть слышно отозвался Менсу, встречаясь с глазами друга. Понимание пришло мгновенно. — Менсу… — выдохнул Сонёль. — Не нужно слов, — придвинулся вплотную к другу Менсу, кладя ему руку на щеку. — Давно? — задал единственный вопрос Сонёль. — Как только увидел, — шепнул Менсу ему в губы и накрыл их своими в нежном осторожном поцелуе, на который Сонёль решительно ответил, чувствуя как он набирает обороты. И до дрожи хотелось продолжения, но Сонёль отчетливо понимал, что не время и не место, так же как это понимал и Менсу. Поэтому они с большим трудом прервали сладкую пытку и крепко обнялись. В тишине комнаты было так хорошо и уютно, что хотелось так лежать вечно, ничего не делая. Жаль, что такие моменты были слишком скоротечны. И всё же здесь и сейчас ребята чувствовали себя счастливыми и могли позволить себе на этот короткий мимолетный миг насладиться одним теплом на двоих. — Спасибо тебе, Ёлли, за то, что рядом со мной. Это самый лучший отдых за всю мою жизнь… не смотря ни на что… — произнёс Менсу, легонько поглаживая Сонёля по спине, и чувствуя как долгожданный сон забирает его в свое царство. — Тебе спасибо, — услышал он на краю сознания, прежде чем крепко уснуть. Открыв глаза по утру, Сонёль не сразу сообразил, где он находится. Незнакомые стены, непривычно мягкая пружинистая кровать, и очень старая на вид мебель, формата прошлого века. И лишь спустя пару мину мозг подогнал воспоминания о событиях прошлого дня и всего, что ему предшествовало. Сонёль, повернул голову, надеясь увидеть Менсу, но не обнаружил друга. Место рядом с ним пустовало. Сонёль приподнялся на локтях, прислушиваясь к посторонним звукам, и выловил какое-то копошение за стеной, затем за этим самым копошением послышались шаги, и секунду спустя в комнату вошёл Менсу, уже одетый и явно посвежевший, из чего Сонёль сделал вывод, что друг встал значительно раньше, и уже успел привести себя в порядок. — Доброе утро, — произнёс Менсу, подходя к Сонёлю. — А доброе ли? — пробормотал Сонёль, вновь уронив голову на подушку. — Что такое? Голова беспокоит? — усмехнулся Менсу полностью возвращаясь к своей привычной уверенной манере общения. — Да вроде нет, — отозвался Сонёль, прислушиваясь к своим ощущениям. Удивительно, но кроме жуткого сушняка больше ничего не наблюдалось. Что, конечно, не могло не радовать. То ли водка была хорошая, то ли он выпил не так много, но общее физическое состояние вполне себе радовало, в отличие от эмоционального. И на то имелась причина — сегодня надо было начинать что-либо предпринимать в отношении Сонгю и Ухёна. Время поджимало. И вот от этой уже не новой мысли голова неожиданно действительно напомнила о себе слабой, едва наметившейся болью. — Будь другом, подай водички, — попросил Сонёль Менсу, отчего тот понимающе усмехнулся, и протянул руку к кувшину, наливая воду в стакан, который без промедления отдал товарищу. Как для человека, который пил вчера наравне с Сонёлем, он выглядел неприлично хорошо. Хотя, о чём это Сонёль, Менсу даже загримированный под побитого человека, умудрялся выглядеть звездой. — Смотрю, ты сегодня решил встать пораньше, — произнёс Сонёль, с жадностью припадая к спасительной жидкости. — Выработанный временем режим, — ответил Менсу, наблюдая за тем, как по подбородку Сонёля скатилось пару капель воды. — У меня он что-то не работает. Хотя, справедливости ради, хотелось бы заметить, что и я проснулся не в обед. Не в обед же? — поинтересовался Сонёль, вдруг испытав некоторые сомнения на сей счёт. Менсу не сразу ответил, на секунду подвиснув, но в следующее мгновение, стряхнув с себя неуместную заторможенность, улыбнулся Сонёлю: — Нет, не в обед. Вечер уже, — пошутил он, чем заслужил неожиданный тычок по руке. — Дурачина, — не смог не улыбнуться в ответ Сонёль, понимая, что друг говорит несерьёзно. Странно, но после вчерашнего разговора, если можно было назвать таковым разговор состоящий из нескольких предложений, между ними словно ничего не изменилось. Хотя Сонёль был уверен, что какие-нибудь метаморфозы непременно должны были произойти. Однако, не было совершенно ничего, что так или иначе намекало бы на то, что они разговаривали на тему их взаимоотношений. И уж тем более ничего, что указывало бы на то, что они поцеловались. Просто обычное, свойственное только им двоим общение, с забавными пикировками и взаимной поддержкой. Сонёля даже на секунду кольнуло разочарование, потому что для него тот разговор имел огромное значение, и теперь, узнав о чувствах Менсу, у него прямо-таки пальцы зудели притянуть парня ближе и, запустив ему руку в волосы, впиться в губы напористым поцелуем. А Менсу словно и не помнил о знаменательном событии прошлой ночи, и вёл себя слишком невозмутимо. С другой стороны он реально мог не помнить о вчерашнем, потому что у многих людей после попойки наблюдалась амнезия, и некоторые эпизоды подчистую стирались из памяти. Но, возможно, Менсу не поднимал эту тему, потому что по справедливости считал, что сейчас было не самое удачное время? — подумалось Сонёлю, и последняя мысль его немного успокоила. В любом случае, решил он для себя, как только они решат острую проблему, связанную с одержимостью Сонгю и Ухёна, он непременно вернётся к этому вопросу. Тут уж Менсу не сможет отвертеться. — Смотрю, ты уже успел умыться. Что там за пределами комнаты сегодня? — спросил Сонёль, не надеясь сильно на какие-либо изменения. — Вроде бы ничего особенного. — подтвердил его прогнозы Менсу. — Когда вышел к умывальнику, слышал как парни разговаривали на повышенных тонах. — Интересно о чём, — заинтересовался Сонёль. — Я не особо разобрал, слишком беглая была речь. Но вроде бы что-то про лес. — Не слишком содержательно, — фыркнул Сонёль. — Ну, уж прости, — развёл руками Менсу. — Я и так по ощущениям с ума сходить начинаю от обилия новых слов. Чего ты от меня хотел? — Честно, ты тут совершенно не при чём, — ответил Сонёль. — Просто я хочу, чтобы всё это поскорее закончилось. Вот нервишки и сдают. Менсу понимающе кивнул. — Давай придерживаться намеченного плана. — Плана? — Ну да, того который обсудили вчера ночью, — пояснил Менсу, отчего теперь уже подзавис Сонёль. — Ты помнишь, о чём мы говорили вчера? — поинтересовался он. — Конечно, а должен был забыть? — удивился Менсу. — Просто мы вчера много выпили, — ответил Сонёль, отметая теорию с амнезией. — Не настолько, чтобы у меня отключилась мозговая деятельность, — улыбнулся Менсу. — Поэтому вставай, пойдём воплощать план в жизнь. Сонёль благоразумно проглотил вопрос касательно того, всё ли помнил Менсу, и выполз из-под одеяла. Вставав с кровати, он сделал пару шагов по направлению к шкафу. Сзади послышался шум заправляемой Менсу постели. Сонёль широко зевнул, с удовольствием потянувшись. — Так, где там мои брюки? — вопросил он, поворачивая голову в поисках своей одежды. — На стуле, — хрипловато проговорил Менсу, привлекая этим внимание Сонёля. Парень повернулся и резко застыл, напоровшись на жадный взгляд друга. Менсу, совершенно не стесняясь, буквально пожирал его глазами, облизывая ими каждый миллиметр красивого тела. От этого взгляда Сонёля бросило в жар, потому как он заставлял чувствовать себя совершенно голым. Стараясь прогнать наваждение, Сонёль потянулся за брюками и стал судорожно пытаться их надеть, то и дело не попадая в пройму. Когда ему всё же удалось это сделать, он надел штаны и взялся за пуговицу. Неожиданно в нём взыграл интерес, и Сонёль с вызовом посмотрел в глаза Менсу, продолжая застегивать брюки. Тот и не думал отворачиваться, продолжая сводить с ума своим невозможным взглядом. Сонёль легонько хмыкнул, и потянулся за рубашкой, которую нарочито медленно, рукав за рукавом, натянул на своё тело, замечая, как дернулся в нервном жесте кадык Менсу. Ситуация была более чем пикантной, и выдавала истинные желания всех участников данного действия. А главное, что понял для себя Сонёль, это то, что Менсу всё помнил, даже если и старался не показывать своего явного интереса. — Ну, я почти готов, осталось только умыться и почистить зубы — произнёс Сонёль, надев напоследок теплый свитер, и захватив из рюкзака пасту с зубной щеткой. — Подожди меня пару минут, я очень быстро. Менсу медленно кивнул, соглашаясь. Сонёль направился на выход, и когда хотел было уже открыть дверь, на косяк легла рука друга, совершенно неслышно подкравшегося сзади. — Изверг, — протянул шёпотом Менсу в область шеи Сонёлю, и от его тёплого дыхания у того сыпануло мурашками по телу. — Не понимаю, о чём ты, — прикинулся веником Сонёль. — Ещё как понимаешь, — послышался ответ, в котором явно проступала улыбка. Сонёль понял, что не имеет желания больше играть в загадки. Хотелось хоть какой-нибудь конкретики. — Понимаю, и предлагаю вернуться к этому вопросу после того, как мы решим другой, который не терпит отлагательств. Менсу кивнул, немного отстраняясь, и пропуская Сонёля. Но напоследок легко, едва касаясь, скользнул рукой по его ягодице, отчего могло показаться, что этого движения и вовсе не было. Стараясь не думать о своём скачущем в районе горла сердце, Сонёль открыл дверь, практически вываливаясь за порог. Через десять минут парни были полностью готовы, и решили для начала поздороваться с хозяевами, направившись на кухню, где Менсу и слышал утренний разговор. Настрой на предстоящее решение проблемы был более чем серьёзный, поэтому ребята как по команде переключились на ту самую проблему, которая по-прежнему заставляла нервную систему быть в постоянном напряжении. Но это неудобство пришлось задвинуть на второй план, потому что время шло, и с каждой пройденной минутой шансы на благополучный исход уменьшались. — Доброго утра, — произнёс Сонёль, входя в светлое помещение, и встречаясь с удивлёнными глазами хозяина. — Батюшки, и чего вам, соколикам, не спится-то? Повскакивали ни свет ни заря! — справился Сонгю. — Ну, мы вроде бы выспались. Комната, где вы нас положили на ночлег, очень уютная, да и кровать удобная. — Благодарствую. Сам отстраивал избу, глядел, чтобы всё по совести было. Но и без помощи Ухёнки было бы шибко тяжко. Всё вместе делали, рука об руку. Упомянутый Ухёнка, суетился возле печи, доставая из грубки чугунок с едой. От невероятного аромата у ребят моментально наполнились слюной рты. Пахло просто божественно. — Идите к столу. — позвал он парней. — С ночи, поди, животы от голода сводит. — Ребята перекинулись взглядами и молча направились к своим стульям. Как-то сразу бросилось в глаза, что настроение у Ухёна не очень-то и радужное, в принципе, как и у Сонгю, который неожиданно посмурнел, стоило всем приступить к трапезе. Слишком большой контраст ощущался по сравнению со вчерашним вечером. От былого веселья не осталось и следа, и Сонёль на пару с Менсу никак не могли понять, в чём причина. Оставалось только предполагать. Одним из вариантов была ссора, которая произошла между Сонгю и Ухёном с утра. Та самая, которую услышал Менсу, когда ходил умываться. Но что такого могло послужить поводом? По наблюдениям Сонёля, ещё вчера ничего не предвещало, а сегодня всё резко изменилось. Воздух словно наэлектризовался, не позволяя завести хоть какую-нибудь мало-мальски незначительную беседу. Так все и сидели, не произнося ни слова, опустошая свои тарелки, пока тишину не разрезал звонкий голос Сонгю: — Вот что, соколики, — неожиданно произнёс он, отставляя пустую посуду в сторону. — Мы с вами давеча про друзей ваших разговоры водили. Я покумекал, и так и сяк и порешал, по первости сам в лес пойти. Чай не одну зиму на зверя дикого хожу, по следам мастак. Дом тот, куда дружков ваших занесло, сыскать раз плюнуть, близёхонько он должон быть. Ежели прыткой поступью идти, управлюсь в два счёта. А там уж видно будет. А вот вы, молодцы, в такой холод долго не протянете. Да и ногу тревожить почём зря видано ли дело? Тут надобно в лес углубляться, снега там по пояс, силушки надобно довольно. — Но как же? — запротестовал Сонёль. — Мы ведь их хорошо знаем, в отличие от Вас. Как Вы их найдёте? Сонгю усмехнулся: — Ну так по говору заморскому и опознаю, молодчиков то ваших. Много ль таких в наших лесах водится? Сонёль хотел сказать, что не надо ходить, да только какие слова он станет говорить, пытаясь объяснить причину, почему этого делать не нужно? Вот тут была большая загвоздка. С другой стороны, возможно и к лучшему было, что Сонгю собирался пойти в лес один. Ну не найдёт он никого, так вернётся назад, только и всего. А им с Менсу очень нужно было время, чтобы связаться с Сонджоном и Дону, и сделать это надо было желательно не сильно заметно, чтобы опять же таки не вызвать подозрения. Значит, пусть идёт. К тому же, рассудил Сонёль, охотником и следопытом этот Гюван был отличным. О чём тут волноваться? — Хорошо, — кивнул Сонёль. — Но только если это действительно для вас не сложно. — Обижаешь, — гордо вскинул голову парень. — Я лес знаю, как облупленный. Во всякую непогоду ходил и всякого зверя видывал. Да и мне гостям дорогим подсобить завсегда в радость. Сонёль бросил взгляд на Ухёна и заметил как сильно тот сдвинул на переносице брови. Видимо ему совсем было не по душе, что Сонгю собирался уйти в лес. И тем не менее он и слова не произнёс, а просто сидел мрачнее тучи, поглядывая на мужа своего. Сонгю тем временем встал и подошёл к печи, беря в руки собранный увесистый рюкзак, в котором Сонёль сразу признал свой подарок Гю на день рождения. Тот самый, с которым он и поехал в Россию. — Ну, раз мы всё порешали, пойду я, пожалуй. Негоже время разбазаривать. До темноты надобно бы успеть. — Не пущу никуда, — неожиданно перегородил ему дорогу, подскочивший Ухён. Вид у него в этот момент стал настолько воинственным, а взгляд острым, что Сонёль невольно вспомнил, как Наму встретил их в этой избе впервые. Только сейчас он выглядел еще более агрессивным, отчего Сонёль с Менсу немного подались назад, чтобы ненароком не схлопотать по голове, если что-то вдруг пойдёт не так. Сонгю такой поворот событий не сильно обрадовал и он тоже стал хмуриться, показывая своё недовольство. — Мы уже потолковали о том, чего да как. Я от своего слова не отказываюсь. Как сказал, так тому и быть, — произнёс он, пытаясь обойти Ухёна. Но тот стоял скалой, не собираясь отпускать Сонгю ни в какой лес. — Не пойдёшь и всё тут! И хоть режь меня али жги — не пущу всё одно! — топнул ногой Ухёнка. — Да что ж за напасть. Никак бес в тебя вселился? — вопросил Сонгю, непроизвольно повышая голос. Но на этом моменте Сонёль подумал, что слышать это от человека, который сам наверняка одержим, было очень странно и где-то даже смешно. — Сон мне дурной наснился… Беда приключится! Не свидимся больше, ежели пойдёшь! — прикрикнул Ухён. — Глупости это всё! — отмахнулся Гю, по шажочку отвоёвывая расстояние до дверного проёма. — Чего мне сделается? — Да мало ли чего? Не буди лихо, доколе оно тихо. Не ходи, родненький… — в голосе Ухёна послышались умоляющие нотки, но Сонгю, видимо уже твердо решил помочь парням, потому обхватив Ухёна за плечи, он слегка отодвинул его в сторону, и направился на выход. — Христом Богом заклинаю, не ходи! — сорвался с места Ухён, желая во что бы то ни стало остановить мужа. Сонгю замедлил шаг и, повернув голову к Ухёну, серьёзно выдал: — Я досель не страшился никакой напасти, бывал в такой непроглядной глухомани, где и черт не бывал ни разу. И всякий раз ноги меня домой приносили целёхоньким. И теперяча так будет… не нагоняй смуту! — Значит, не переменишь решение? — вопросил Ухён, которого уже всего трясло от переполнявших его эмоций. — Чего наметил, тому и быть, — заверил Сонгю. — Пущай так. Но коли бренное твоё тело волки разорвут аль медведь какой, слезинки не пророню, так и знай! — в сердцах выпалил Наму. На минуту в комнате воцарилась такая гробовая тишина, что стало тошно. Сонёль с Менсу сидели сбоку, не шевелясь и практически не дыша, наблюдая, как Сонгю замер с расширившимися глазами, в которых сейчас плескалась такая невероятная растерянность вперемешку с обидой, что сердце невольно сжалось, словно Ухён сказал это не ему, а всем присутствующим. Гю печально усмехнулся, опустив глаза в пол, а затем, пронзительно посмотрев на Ухёна в последний раз, ни слова не говоря, быстрым шагом покинул дом. Лишь только за ним громко захлопнулась дверь, Ухён рухнул на стул и залился слезами, положив голову на сгиб локтя. Сонёль немного не понимал причины столь бурной реакции, ведь Гюван действительно не один раз ходил в лес, и знал там чуть ли не каждую ямку. А если верить всем плохим снам, так нервов никаких не хватит. И всё же, успокоить друга очень хотелось. Поэтому он на родном языке обратился к Менсу: — Может быть, ты посидишь с ним, пока я попытаюсь наладить связь с ребятами? — А ты далеко собрался? — поинтересовался Менсу, наблюдая за Ухёном и сильно за него переживая. — Видел в метрах десяти корявое дерево. Я бы мог попробовать на него взобраться. И с высоты поймать сигнал. — Боюсь тебя одного отпускать. Вдруг страховка понадобится, а рядом никого не будет. Да к тому же у тебя нога болит. — Уже всё прошло, — заверил его Сонёль. — и я буду очень аккуратным. Обещаю. Менсу перевёл на друга испытующий взгляд, словно пытался проанализировать, насколько можно верить его словам. Но по итогу согласился. Сонёль всегда тщательно взвешивал все риски, и если что-то решал, то подходил к делу очень скрупулезно, со всей ответственностью. Поэтому Менсу и не стал долго спорить. — Если сможешь связаться с парнями и поговорить, сразу иди ко мне. Надо будет решать, как быть дальше. — Мог бы и не говорить об этом, ты же знаешь, что без твоего совета я вообще никогда ничего не делаю, — ответил Сонёль, поднимаясь со своего места. Уже в дверях он обернулся и увидел, как Менсу взял Ухёна за руку в попытке успокоить. «Боже, пусть всё обойдётся, — подумал про себя парень. — пусть эта история закончится хорошо.» Выйдя за порог, Сонёль сразу направился к дереву, которое заметил ещё в первый раз на подходе к избе. Оно привлекло его внимание своей ветвистостью. Кроме того, ветки были очень сильно изогнуты, вследствие чего походили на своеобразные ступеньки, что было сейчас очень на руку Сонёлю, который решил во что бы то ни стало взобраться на самый верх. По его предположению, именно там связь могла быть на порядок лучше, чем в радиусе нескольких десятков метров. Да и уходить далеко от избы он не решился, вспоминая, как они с Менсу наткнулись на неё изначально. Возможно, здесь преобладало какое-то временное искажение, и если попробовать рискнуть отойти от избы на приличное расстояние, можно было вовсе не вернуться назад. Ввиду сразу нескольких аргументов, Сонёль и сделал свой выбор, и теперь, подойдя ближе, смотрел на дерево вблизи, прикидывая, как будет добираться до верхушки. Как ни странно, проблем с этим не возникло, и он достаточно быстро смог вскарабкаться на приличную высоту. Спасибо урокам скалолазания, и хорошей физической форме. Только однажды у него соскользнула нога, но слава Богу, прекрасная реакция и тут очень помогла, не позволив кулем рухнуть вниз. Как только Сонёль оказался наверху, он смог перевести дух, стараясь немного отдышаться. Мороз, по ощущениям, крепчал, да и небо решило порадовать неожиданно начавшимся снегом. Это не особо обнадёживало парня, потому что могло означать, что времени у него ещё меньше, чем он думал. Поэтому, не желая больше терять ни одной драгоценной секунды, Сонёль достал из кармана куртки телефон, запуская видео мессенджер. Сначала телефон сильно подвисал, и даже выдал пару помех, но в результате соединение всё-таки смогло установиться, и через пару тройку секунд пошли длинные гудки, оповещая о том, что вызов готов быть принят, а ещё через секунду появилось окно с видео изображением. Сонёль готов был благодарить всех и вся, потому что он до последнего сомневался, что сможет дозвониться до друзей. И пока шёл вызов, он практически не дышал, умоляя Господа, чтобы ребята смогли ответить сразу. Молитвы были услышаны, и первый кого увидел Сонёль в окошке на экране был Сонджон. — Боже, неужели вы вспомнили о том, что у вас есть друзья? — поругал не всерьёз парень. — А мы уж с Дону подумали, что всё! Пропали на веки вечные, забыли обо всём на свете. — Никогда и ни за что, — ответил Сонёль искренне. — Мы одна семья, а в настоящей семье все друг друга любят и помнят. Ну и, конечно, переживают. — Так вы с Менсу переживали за нас с Дону? — поинтересовался Сонджон, сделав умильную мордашку. — Конечно, а как иначе? — отозвался Сонёль, понимая, что нужно переходить к сути разговора. Вот только глядя в беззаботное лицо Сонджона, вдруг неожиданно для себя решил, что не станет рассказывать парням о том, что приключилось с вокальным сердцем «Инфинит», а попробует зайти с другой стороны. Просто не хотелось портить парням отдых. Помочь они всё равно ничем не смогут, а вот нервы себе попортят, узнай они правду. Хватало и их с Менсу шокового состояния, втягивать Сонджона с Дону было бы явным перебором. Придя к окончательному решению, Сонёль задался другим вытекающим отсюда вопросом. А как тогда вызнать нужную ему информацию? И под каким соусом подать вопросы, которые вертелись на языке, но которые нельзя было задавать с отсылкой на Сонгю и Ухёна? — Эй, кто это у нас тут? — спросил, широко улыбаясь, подошедший внезапно Дону. — Я уже думал, что вы с Менсу решили обустроить дом прямо в море, потому и не звоните. — Если честно, мы уже немного устали от моря и всего, что с ним связано, — признался Сонёль, ничуть не соврав. Последние дни ему реально надоело видеть перед собой однообразный пейзаж, и хотелось хоть какого-нибудь разнообразия. Если бы знал, какое разнообразие в итоге получит, подумал бы десять раз, прежде чем хотеть. — Как можно устать от моря? — удивился Дону. — Это же уму не постижимо! — Согласен, — поддакнул Сонджон. — Мне кажется, на него можно смотреть вечно. Красота необыкновенная. — Мне по душе больше…- начал было Сонёль, но Сонджон закончил за него. — Мы прекрасно знаем, что тебе больше по душе, Сонёль. И куда ты хотел поехать изначально. — Хотел… — Настолько сильно хотел, что силой мысли вызвал циклон? — спросил Сонджон. — В смысле? — не понял Сонёль. — Ну, просто у тебя в экране падает снег. Или мне это только кажется? Сонёль чуть слышно выругался. Он подчистую забыл о том, что не только он видит парней, но и они его очень хорошо видят. И, безусловно, замечают всё, что происходит на фоне видео. — Не кажется, — ответил Сонёль, — Не понял, — захлопал ресницами Сонджон. — То есть… — Мы с Менсу сейчас в России, — пришлось признаться Сонёлю. Выбора не было. — Да лааадно, — не поверил Дону. — Как так то? Мы же вроде пришли к общему знаменателю в вопросе того, кто где будет отдыхать. А теперь получается, что вы с Менсу решили всё-таки поехать в Россию, променяв море и солнце на лютый холод? — Так получилось, — отозвался Сонёль, стараясь не выдать себя и свои тревожные мысли голосом. — Вы к Сонгю и Ухёну приехали, или отдельно решили отдохнуть? — задал следующий вопрос Сонджон, внимательно глядя на Сонёля, который боролся с собой, и пытался ни коим образом не проговориться. — К ребятам заехали, — произнёс он буднично. — Не знаю, я в последний момент подумал, что им может быть тяжело в России. Всё-таки они не знают русского языка, да и с традициями знакомы очень плохо. Моя помощь могла бы им пригодиться. Ну, вот мы с Менсу и решили поехать к ним. И ведь практически не врал, так оно на самом деле и было, просто вторую часть правды он посчитал нужным не произносить вслух. — Нашли без проблем? — поинтересовался Сонджон. — Да, почти сразу, — соврал Сонёль, решив, что если уж сочинять, то по полной программе. — Ребята наверное удивились, когда вас увидели? — растянул губы в улыбке Дону. — Представляю их лица. «Тебе бы наши лица видеть в этот момент. Картина, достойная руки мастера.» — подумал Сонёль, но произнёс нейтральное: — Было дело… — Ага, ясно. И вы теперь отрываетесь все вместе? — спросил Дону. — Здорово, я вам даже завидую немного. «Ага, отрыв от реальности, причём полный и безоговорочный…» невесело усмехнулся Сонёль… — Ну теперь понятно, почему вы на связь не выходили, — сказал со знанием дела Сонджон. — Да тут особо и связи то нет, — ответил Сонёль. — Правда? А с нами ты сейчас как разговариваешь? — удивился Сонджон. — Мне для этого пришлось залезть на дерево. — Шутишь? — открыл рот от изумления Дону, полностью повторяя реакцию Сонджона на произнесённые слова друга. Сонёль опустил телефон экраном вниз и продемонстрировал, где находится, услышав из динамика громогласное — Офигеть! — Как-то так, — заключил он, возвращая телефон в исходное положение. — Потому я и не мог связаться с вами. Как ни крути, а это рискованно, каждый раз лезть на дерево для того, чтобы позвонить. — Прости, — выдохнул Сонджон, — если бы мы знали, и слова бы не сказали. — Да ничего, — отозвался Сонёль, по-прежнему перебирая идеи того, как получить совет, за которым шёл. Его жутко раздражало, что когда не нужно было, гениальные мысли атаковали его чуть ли не ежеминутно, а когда он нуждался в одной единственной светлой идее, мозг начинал играть с ним в молчанку. Ситуацию неожиданно спас Дону, который полюбопытствовал: — Если у вас так плохо со связью, как же вы там развлекаетесь? Вы же даже фильм посмотреть в случае чего не сможете. А одними прогулками по лесу вряд ли можно ограничиться. Из вышесказанного Сонёль моментально зацепился за слово «фильм», и его озарило. — Ну, фильмов у меня на моём ноутбуке полно. Только вчера поставил Менсу какой-то фильм про переселение душ, еле осилил половину, — стал сочинять на ходу Сонёль. — Что за фильм? — спросил явно заинтересовавшийся Сонджон. — Не помню. Помню только общий смысл. Что-то вроде того, что в двух парней вселились духи, и никто не мог понять почему так вышло, и, главное, как их изгнать. Сонджон задумался, скорее всего, стараясь вспомнить, что за фильм описал друг. — Что-то не припомню такого, — с сомнением произнёс он. — Возможно ты и не видел его. Мне показалось, что это какой-то второсортный малобюджетный фильм. Потому я его и не досмотрел. На самом деле я вообще не очень люблю такой жанр. Слишком уж нереалистично. Ну сам подумай, зачем призракам вселяться в людей? С какой целью? — Ну, причин может быть множество, — ответил Сонджон. — Каких причин? Заскучали? Поговорить не с кем? — Не обязательно, — улыбнулся Сонджон. — А что же тогда? Просвети меня, ты ведь у нас эксперт по этим вопросам. Сонджон закатил глаза, видимо припоминая, как парни не единожды подкалывали его на эту тему, но всё-таки ответил: — Причин действительно много, и все они по-прежнему рассматриваются как своего рода теория, потому что до сих пор никто не может дать ответ на вопрос, что же из себя представляет душа. Но если обратиться к тому же кинематографу, и вспомнить большинство отснятых видеокартин, можно заметить один важный момент. И он часто оговаривается как в художественных фильмах, так и в научных. А именно — неспособность души обрести покой. — Поясни, — по инерции подался немного вперёд Сонёль. — Это когда человек умер раньше срока, не успев доделать какое-то важное дело. И этот самый незакрытый гештальт не позволяет ему вознестись. Бытует версия, что душа того самого умершего человека вынуждена проживать один и тот же момент каждый раз, снова и снова, иногда в разных вариантах, но неизменно с одним исходом. Как в фильме «День сурка» А это подобно аду. — То есть, другими словами, прослеживается некая цикличность. Движение по кругу. — Точно. Но это не всё. Здесь индикатором могут послужить эмоции человека перед смертью. Если он отпустил ситуацию, то его душу ничего не держит, но если, к примеру, он испытывал чувство обиды, отчаянья, сильного сожаления, тоски, то тогда он застревает на Земле в бестелесной форме. — А что насчёт людей? Я так и не понял, зачем духам люди? — Затем, чтобы попытаться исправить ситуацию находясь в их телах. Ведь в бестелесной форме этого сделать нельзя. — Получается, они будут двигаться по кругу, проживая одно и то же событие пока что-то или кто-то им не поможет изменить ситуацию? — вполголоса проговорил Сонёль, начиная понимать что к чему. — В общем и целом да. — Но ведь это ерунда какая-то… Это ведь всё равно не поможет воскресить человека. — В данном случае не это важно. Душа должна обрести покой, понимаешь? — ответил Сонджон, — Оторваться от якоря, который держит её на земле. Иногда достаточно одного слова, которое не было произнесено или же действия, которое не свершилось. — А если этого не случится? То призрак, заселившийся в тело человека… — Будет продолжать проживать свой адский цикл, используя человека, как проводника. — Но ведь это может причинить вред человеку в теле которого обитает дух, разве нет? — задал вопрос Сонёль, предвосхищая не сильно обнадёживающий ответ Сонджона. И тот его не разочаровал: — Думаю в этом случае, при самом печальном исходе, дух отыщет новую жертву. И так будет продолжаться до тех пор, пока не найдётся та самая лазейка, способная освободить его из плена. У Сонёля после последних слов словно всё оборвалось внутри. Он стал складывать кусочки паззла и по телу пробежали мурашки от осознания, что к чему. Только теперь он понял истинные масштабы проблемы. — Но это, разумеется, только теория. Явных доказательств и подтверждений ни у кого нет, — вставил своё слово до этого внимательно следящий за разговором Дону. — Что-то вы ребятки слишком серьёзно подошли к разбору идеи фильма. Такое ощущение, что реальную ситуацию обсуждаете. Это же просто кино! Про каких-то там двух парнишек, которым не повезло попасться под руку призракам. Вот если бы это касалось, не дай Боже, кого-то из нас, тогда я бы понял. А так… Сказанная несерьёзно фраза, заставила Сонёля вскинуть в отчаянии глаза, что не могло укрыться от Сонджона, который в один миг переменился в лице: — Сонёль… Что происходит? — Я не… — парень хотел попытаться придумать отговорку, но понял, что Сонджон уже считал ненужную информацию. — Что-то с ребятами? Что с ними? — начал повышать он голос. — Они живы и здоровы… — Тогда что не так? — голос парня задрожал. — Я только предполагаю, — ответил без утайки Сонёль. — Но скорее всего ошибаюсь. — Просто скажи как есть! — прикрикнул Сонджон. — Я бы мог тебе что-то сказать, если бы сам знал! — несильно огрызнулся Сонёль. — А пока что у меня кроме догадок и сомнительных теорий ничего нет. И пока я не выясню, что да как, я ничего не могу тебе сказать. — Но обрисовать то ты ситуацию можешь? — не успокаивался Сонджон. — У нас нет на это времени. Я и так непозволительно долго общаюсь с вами. Мне очень нужен был твой совет, но я не хотел вам ничего рассказывать, пока не буду на сто процентов уверен. — Поклянись, что с ребятами всё в порядке, — потребовал Сонджон. — В относительном порядке, — поправил друга Сонёль. — Вы поэтому сорвались с Менсу со своего отдыха? Сонёль кивнул: — Они долго не выходили на связь, и я запаниковал. Мы с Менсу быстро собрались и приехали сюда. А когда нашли парней… В общем это было очень странно… — В каком смысле странно? — поинтересовался Сонджон. — Ты говоришь загадками. Вместо ответа Сонёль скинул фотографию с изображением Ухёна в сарафане, которую успел сделать исподтишка, во время их небольшой пирушки. За первым фото отправилось второе, где на фото красовался уже Сонгю. — Матерь Божья! — только и смог выдавить Сонджон во все глаза глядя на шедевральное перевоплощение своих друзей. Дону же не смог сдержаться и стал давиться от смеха. В его случае всё было так же, как и в случае с Сонёлем. У парня просто началась банальная истерика, на нервной почве, потому что смешно в общем и целом не было от слова совсем. — Теперь понимаешь?.. — произнёс Сонёль. — И это ещё полбеды. Они говорят на старом русском языке. Да с такими словесными вывертами, что даже я охренел, и до сих пор не могу в себя прийти. Про Менсу вообще молчу. Он и так сильно быстрой реакцией не славится, а здесь так и вовсе практически в кому погрузился. — Мы приедем, — неожиданно заявил Сонджон, настроенный слишком решительною. — Нет, — отрезал Сонёль. — Даже не вздумайте. Мы и так с огромным трудом втёрлись к ним в доверие, потому что как ты уже понял, они нас не узнают, и поначалу думали, что мы пришли с плохими намерениями. Если ещё и вы приедете, то шанс что-то решить полетит к чертям. — Предлагаешь сидеть сложа руки и ничего не предпринимать? — Просто прошу. Мне так будет спокойнее. Не хочу, чтобы и вас с Дону случайно зацепило. Я обещаю, как только что-то прояснится, я выйду на связь. — А вдруг что-то пойдёт не так? Мы могли бы помочь… — Вы и так уже помогли. Ты мне дал отличный совет, сам того не осознавая. Дальше я постараюсь решить проблему. От вас требуется только сидеть спокойно и ждать от меня звонка. Сонджон помолчал, но в итоге кинул: — Хорошо. Только пожалуйста, позвони сразу, как только сможешь. — Обязательно, — заверил Сонёль, чувствуя, как усилился ветер, и снег стал идти в разы сильнее, чем когда он поднялся наверх. Надо было срочно сворачиваться, иначе он мог вообще не спуститься назад. — Ребят, мне надо идти. Если вы заметили, погода здесь не особо радует. — Будь осторожен, очень прошу, — попросил взволнованно Сонджон. — Мы будем возле телефона всё время, — добавил Дону, резко став серьёзным. — Спасибо, парни. Это всё, что мне нужно было знать. Завершив разговор, Сонёль очень осторожно, стараясь не поддаваться спешке, спустился вниз, и преодолевая небольшое расстояние до избы, сопротивляясь неожиданно начавшемуся ветру, который то и дело норовил бросить в лицо очередную порцию снега, забежал в дом. Немного приведя в норму дыхание, он направился туда, где оставил Менсу с Ухёном. В голове выстроилась определенная причинно- следственная связь того, почему с Сонгю и Ухёном произошло подобное событие. И если верить словам Сонджона, то теперь становилось понятно, почему подселенцы решили занять тела друзей. Единственное, что по-прежнему оставалось загадкой — это то, как долго это должно будет продолжаться. И что за событие должно произойти, чтобы круг замкнулся. Придя на кухню, Сонёль увидел парней. Менсу по-прежнему сидел рядом с Ухёном и держал его за руку. Тот уже не плакал, но выглядел настолько подавленным, что Сонёлю без слов было всё понятно. Истерика закончилась, оставив после себя чувство опустошения. — Как вы? — поинтересовался Сонёль, присаживаясь рядом. — Я относительно нормально, — ответил Менсу. — Относительно? — переспросил Сонёль. — Относительно Ухёна, — пояснил он. — По-прежнему переживает? — Да, есть такое. Ты смог связаться с ребятами? — справился Менсу, переходя на другую интересующую его тему. — Да, и выяснил много чего интересного. — Это может нам помочь? — с надеждой в голосе спросил Менсу. — Если выясним один важный момент. Причину, которая заставила духов заселиться в тела ребят. — А поподробнее? — Должно было произойти какое-то событие, которое не позволило душам умерших успокоиться. Если мы сможем узнать, что это, и попытаемся изменить это, то ребята станут свободными от призраков. — Как же мы узнаем? — задал логический вопрос Менсу. — Это может быть всё, что угодно. Да и на поиски ответа может уйти не один день. — Мне так не кажется, — задумчиво произнёс Сонёль. — Сонджон сказал, что это обычно какой-то небольшой жизненный эпизод, в котором и произошло то самое непоправимое. А учитывая, что Сонгю с Ухёном здесь уже достаточно давно, я думаю что-то должно произойти вот-вот. — предположил Сонёль, глядя на измождённое лицо Ухёна, который практически не подавал признаков жизни, уставившись глазами в одну точку. — Как ты вообще ребятам об этом сказал? — спросил Менсу. — Надеялся, сделать это обходными путями, не посвящая их в то, что проблема связана с Сонгю и Ухёном, но в итоге Сонджон догадался. — И как отреагировал? — А ты как думаешь? Так же, как и мы, впервые увидев всё своими глазами. Дону тоже был в шоке, но его пробрало на смех. Я его понимаю. У меня была такая же реакция с самого начала, просто я себя сдерживал всеми силами. Сейчас на смех не тянет совершенно. Как подумаю, что парни в безвыходном положении, так волосы на голове рвать хочется. Настроение ниже некуда, под стать жуткой погоде. И в довершении всего Ухён сидит горем убитый, как будто бы что-то произошло или должно… Сонёль резко осёкся, не завершив мысль, и похолодел: — Твою мать! — зарылся он пальцами в волосы. — Что? — не понял Менсу, встрепенувшись. — Господи, ну конечно! И как я сразу об этом по подумал? Какой же я идиот! Сонёль вскочил на ноги, и стал мерить шагами комнату. — Менсу, что если событие, которое должно произойти — это смерть мужа Алёнки??? Ведь нам сегодня давалась подсказка, а мы не обратили на это внимания, — с досадой произнёс Сонёль. Черт, если бы он раньше поговорил с Сонджоном, возможно они могли бы задержать Сонгю под любым предлогом. А теперь… — Хочешь сказать, что Сонгю не сможет вернуться назад? — Да. Не знаю причин, но уверен, что так и будет. Что-то случится в лесу. И в итоге, Алёнка не увидит его снова… А если вспомнить, что они расстались пребывая в ссоре, то понятно почему их души застряли на Земле. Вот теперь Сонёлю стало всё понятно, и он уже ни капли не сомневался в правильности своего предположения. Событие — смерть Ивана после расставания с Алёнкой, причина по которой души не могут успокоиться — ссора перед расставанием. Та самая сильная эмоция, про которую говорил Сонджон. Всё сходилось. — Если мы сможем предотвратить его гибель, то есть шанс, что весь этот кошмар скоро закончится. — Но для этого нам нужно привести Сонгю обратно, чего мы сделать не можем, потому что он в лесу, неизвестно в какой стороне. — Мы обязаны вернуть его во что бы то ни стало, — решительно сказал Сонёль. — Как? Мы совершенно не ориентируемся в лесу. Если мы пойдём куда глаза глядят, то просто заблудимся, — справедливо рассудил Менсу. Он был готов в любую непогоду идти за другом, но каков был шанс, что они его реально отыщут в необъятном сибирском лесу? Никакого. Такой поход вслепую приравнивался к самоубийству. — Мы можем его найти по следам. Ведь он оставил следы, — предложил Сонёль уже готовый сорваться с места. — В снегопад с метелью??? — вопросил Менсу, резко поднимаясь вслед за другом, и хватая его за руку. — Ещё два часа назад этот вариант возможен был, но не сейчас. Там уже всё занесло. Мы пройдем максимум полпути, а дальше не сможем, потому что нить из следов оборвётся. — Что же делать? — Сонёля начало бить отчаяние. И ведь он прекрасно понимал, что Менсу прав по всем пунктам, но и сидеть в ожидании неизбежного было невыносимо. — Если мы срочно что-то не предпримем, то в лесу на этот раз погибнет не только Иван, но и Сонгю, в теле которого он находится, — повысил голос Сонёль, чувствуя что его начинает накрывать самая настоящая истерика. Менсу понимал, и судорожно пытался придумать хоть что-то. Он повернулся к Ухёну, и присел рядом с ним на корточки. Внезапная мысль, что быть может он им сможет помочь, натолкнёт на какую-нибудь идею, посетила его голову. — Ухёнка, скажи, пожалуйста, ты знаешь, в каком направлении Гюван решил пойти? Быть может вы сегодня с ним это обсуждали? Ухён поднял глаза на Менсу и, скривив подрагивающие губы, мотнул головой: — Сказал, дело решённое, и языком молоть не пристало, коли муж сказал… Я уж и так и сяк пытался, а он ни в какую. Закинул свою дивную котомку на плечо и был таков. — Дивную котомку? — переспросил Менсу, не понимая о чём Ухён говорит. — Ага. Я не ведаю, отколь он её приволок. Да токмо дюже дивная вещица, — шмыгнул носом Ухён. — У нас отродясь таких не бывало. — Наверное, он говорит про рюкзак, — сказал Менсу, поворачиваясь к Сонёлю. После произнесённой фразы Сонёль подпрыгнул не месте, вскрикнув: — Рюкзак! Он же взял его с собой, а я про эту деталь совсем забыл. — И чем нам это поможет? — задал вопрос Менсу, поднимаясь в полный рост, и подходя к взвинченному другу. — Рюкзак ничем, а вот маячок, который я ему туда положил, и по которому мы его искали, когда только приехали — очень даже! Боже, только был он был там, — засуетился Сонёль. Менсу впервые за долгое время почувствовал, что цепкие лапы страха за жизнь друга немного разжались. До полного облегчения, конечно, было как до Луны пешком, но маленькая хилая надежда стала теплиться внутри. Возможно, ещё не всё потеряно. Вот только… — Как ты собираешься его активировать, если он всё же окажется в рюкзаке? Здесь же связи нет совершенно. Сонёль раздумывал всего две секунды: — Нам придётся покинуть избу, и отойти от неё на приличное расстояние. Что достаточно рискованно, ведь мы не знаем, в какой зоне она находится. Возможно, покинув её, мы больше не сможем отыскать её прежнее местонахождение. Но сделать это надо, Менсу. И если ты не пойдёшь, то я постараюсь справиться сам. — Мы пойдём вместе, я тебя одного никогда не оставлю, — бескомпромиссно заявил парень. — Спасибо, — приобнял друга Сонёль. Менсу кивнул, добавив: — Если всё пойдёт как надо, то маячок укажет местоположение Сонгю, а назад он уже сам поможет нам добраться. Уверен, эта изба гораздо охотнее нас примет, если мы придём с её хозяином. В который раз Сонёль был согласен с доводами Менсу. И что ему нравилось в друге, так это то, что он говорил, как правило немного, но всегда так точно и по делу, что мог двумя предложениями расставить всё по местам. Вот и сейчас, озвучив свои соображения, он волшебным образом помог Сонёлю структурировать хаос из мыслей и понять, как действовать дальше. Оставалось только взять с собой всё необходимое, и как можно скорее отправляться на поиски Сонгю. Управившись в кратчайшие сроки, парни вышли на улицу, готовые биться до последнего за своего друга. Много вещей с сбой не брали, да и нужно ли было много? Главное, что им могло понадобиться в поисках — это верёвка, фонарик, ружьё, которое им дал на всякий случай Ухён, предварительно показав, как им пользоваться, деревянная палка, похожая на посох, чтобы прощупывать почву под снегом и, не дай Бог, не свалиться в какую-нибудь ловушку, которая предназначалась для зверей и ставилась в сезон охоты. Вот собственно и всё. Единственное, на что надеялись про себя парни, что Сонгю не ушёл слишком далеко в лес, и что выданным ружьём не доведётся воспользоваться. Всё остальное не должно было вызвать сильных затруднений. Ну а когда они отыщут Сонгю, там уже вообще никакие препятствия не будут страшны. Как и предрекал Менсу, следов Сонгю на снегу уже не наблюдалось, спасибо погоде, которая в этом вопросе поспособствовала. Но зато метель унялась, и снег теперь падал спокойно, крупными хлопьями, не пытаясь залететь в глаза и лишить нормальной видимости. План у Сонёля с Менсу был прост — покинуть избу, и постараться отойти от неё на достаточное расстояние, не важно в какую сторону, всё время проверяя работу техники. Поначалу она ожидаемо отказывалась работать, но когда парни потеряли из виду дом, вот тут телефон Сонёля подал первые признаки жизни, запускаясь без особых проблем. Дальше идти ребята не стали, остановившись на том месте, где появился сигнал. Не хотелось ненароком уйти не в том направлении. Лишь только экран засветился всеми цветами радуги, Сонёль запустил приложение по активации маячка, задержав при этом дыхание. Менсу тоже смотрел во все глаза, про себя повторяя как мантру всего лишь одно слово — «Пожалуйста!» Следующие пару секунд показались парням непозволительно длинными, но когда на экране высветилась синяя капелька указатель, они смогли выдохнуть, правда, лишь на время. — Из хороших новостей — мы знаем, где находится Сонгю, — произнёс понуро Сонёль. — А из плохих? — сглотнул Менсу. — Из плохих — он не двигается. Указатель просто стоит на одном месте. Су… это значит… — голос Сонёля дрогнул. — Это значит, что мы не должны терять времени и буквально бежать. Любое промедление может стоить Сонгю жизни. Фраза оказалась волшебной, и Сонёль снова преисполнился решимости, вследствие чего парни зашагали к цели в два раза активнее, не забывая проверять почву на наличие скрытых ловушек. Не смотря на то, что с момента ухода Сонгю прошло чуть больше двух часов, он успел сильно углубиться в лес, что в данном случае ещё больше усложняло задачу. И хоть снег практически перестал идти, за время метели его навалило слишком много. По этой причине парни передвигались не так быстро, как могли бы в условиях более пригодных для прогулок по лесу. И тем не менее, они шли на пределе своих физических сил, подгоняемые надеждой на то, что ещё не слишком поздно, и Сонгю можно спасти, если сделать всё от себя зависящее. Такое рвение в итоге было вознаграждено и, когда Сонёль в очередной раз посмотрел на экран телефона, он понял, что до долгожданной цели осталось метров десять, не больше. Он повернулся к Менсу и, сделав два судорожных вдоха-выдоха, произнёс: — Почти на месте. Смотри в оба. Мы не знаем, что нас ждёт, когда мы подойдём вплотную. — Буду внимателен, как никогда, — отрапортовал Менсу, пытаясь восстановить сбившееся дыхание. Последние метры дались парням тяжелее всего пройденного пути вместе взятого. Возможно по той причине, что им было до ужаса страшно подходить к тому самому месту. Перед их глазами могла предстать совершенно любая картина, и что Сонёль, что Менсу, откровенно говоря не были готовы к тому, что могли увидеть. Но не обращая внимания ни на что, они так или иначе целенаправленно шли к цели, не снижая скорости передвижения. И когда расстояние сократилось до двух метров, Сонёль вдруг остановился, произнося: — Смотри. Менсу увидел практически сразу. Впереди, среди необъятного снежного покрова, темнел кусок деревянного настила. Поломанный и торчащий под неправильным углом. — Яма, — прохрипел Менсу. — Пожалуйста, пусть волчья, а не медвежья, — взмолился Сонёль, и в два раза быстрее, срываясь практически на бег, если в данном случае вообще было уместно это понятие, двинулся к своей цели. Менсу не отставал ни на шаг. Сердце ухало в груди, словно он страдал каким-нибудь сердечным заболеванием, и к горлу подкатывала тошнота. Только бы Сонгю был жив, только бы… Остановившись возле ямы, Сонёль превозмогая панику, склонился над ней и устремил взгляд вниз… Сонгю… разумеется, это был он, ведь именно за ним ребята и шли, ведомые маячком, который не смотря ни на что, каким-то чудом продолжал работать. Сонгю полулежал полусидел на земле, уже прилично занесённой снегом, со съехавшей на бок шапкой-ушанкой, и был настолько мертвенно-бледным, что у Сонёля на миг остановилось сердце. Нет-нет-нет, пожалуйста, не надо. Он повернулся к Менсу и прикрикнул: — Держи наготове верёвку, я спускаюсь вниз. Менсу без слов понял, что они нашли того, кого искали, но выражение лица Сонёля при этом ему совершенно не понравилось. Ему бы спросить, что с Сонгю, но язык словно прирос к нёбу, не позволяя этого сделать. Поэтому он, не произнося ни звука, отыскал крепкую верёвку, которую они перед выходом из избы закинули в рюкзак, и подошёл к Сонёлю вплотную. — Значит так, я сейчас спускаюсь в яму, обвязываю Сонгю, затем лезу назад и мы вместе поднимаем его наверх. Всё понятно? — пояснил Сонёль. Менсу кивнул, готовый к активным действиям. — А ты пока следи, чтобы ничто нам не помешало. Это — лес, он невнимания не прощает, — горестно закончил Сонёль, снова устремив взгляд вниз, при этом замечая небольшие впадины по бокам вырытой ямы, и радуясь про себя, что они есть. Очень было похоже на то, что их сделали специально с расчётом на то, чтобы человек имел возможность в случае чего без проблем подняться наверх, чего не могло сделать попавшее в западню животное. Спуститься получилось без особого труда, яма сама по себе была не сильно глубокой — метра два и рассчитанная явно на небольшого зверя. Лишь только ноги Сонёля коснулись земли, он кинулся к Сонгю. Упав возле него на колени, он избавился от перчатки, и приложил пальцы к шее парня. Буквально на один короткий миг ему показалось, что пульса нет, но в следующее мгновение пальцы Сонёля почувствовали едва уловимые удары. Пульс был очень слабый, но он был. От накатившего облегчения Сонёль едва сам не потерял сознание, но быстро взял себя в руки, крикнув: — Жив!.. Менсу, он жив! Ответом Сонёлю был слабый отголосок сверху, похожий ни то на всхлип, ни то на судорожный выдох. В следующий момент Менсу кинул в яму один конец верёвки, которую Сонёль тут же подобрал, и стал обвязывать торс Сонгю. И пока он это делал, не переставал разговаривать с другом:  — Держись, дружище… Всё будет хорошо. Мы выберемся отсюда, приведём тебя в порядок и поедем домой. У нас ещё столько планов. Не время заниматься глупостями. Надо думать о светлом будущем, которое у тебя всё ещё есть. Ты нам очень нужен, и мы тебя никуда не собираемся отпускать, слышишь меня??? Сонёль не уверен был, что Сонгю его слышал, но он не мог остановиться, нашёптывая слова, и искренне веря, что они помогут Сонгю задержаться на Земле. — Ты наш лидер, а без лидера мы не группа «Инфинит», а так, кучка случайно собравшихся когда-то ребят. Ты обязан следить за нами и направлять нас. Мы же твои дети, в конце концов. Неразумные в некоторых вопросах, нуждающиеся в твоём совете и поддержке. Ты же нас не оставишь? Не можешь так с нами поступить, мы без тебя пропадём. Завязав двойной морской узел и убедившись, что всё надежно закреплено, Сонёль постарался немного приподнять Сонгю, но неожиданно его взгляд упал на что-то белое сбоку. Он пригляделся, и когда пришло осознание, что именно перед ним, его глаза расширились. Этим «чем-то» оказались человеческие кости. И Сонёль прекрасно понял, кому они принадлежали. Бедный парень Иван когда-то давно ушёл в лес, да так и не смог вернуться, упав в яму, которая и стала ему могилой. Никто не пришёл ему на помощь, и он так и остался в ней навсегда. Но не смотря на то, что выбраться из неё можно было, видимо, при падении он сильно пострадал, потому и потерял возможность подняться наверх. Сонёль не знал, насколько сильным был Иван, сразу ли умер или какое-то время боролся со смертью, но он прекрасно знал Сонгю. Человека со стальным стержнем и очень сильным характером. Настолько сильным, что мог дать сто очков вперёд всем ребятам из группы вместе взятым. И даже если он иногда и мог показаться слабым, делал это больше для вида, развлечения ради. Поэтому он никогда не выйдет проигравшим из этой ситуации и будет бороться до последнего за свою жизнь. Потому что в этой жизни его любили и ждали — его родные, и они с ребятами — его самые лучшие друзья, которые были ему второй семьёй. — Прости, Иван, но Сонгю останется с нами, — сказал Сонёль, глядя на кости. — А тебе пора увидеться со своей женой и сказать ей то, что не успел. Встав с колен, Сонёль очень шустро взобрался наверх, и подойдя к Менсу, кивнул ему, давая знак, приступать к действию. Приложив все свои усилия, ребята, схватившись за верёвку, стали тянуть её на себя, вытаскивая Гю из ямы. Не теряя времени, стараясь как можно скорее попасть домой, они подхватили Сонгю под руки и двинулись по направлению к избе, следуя по протоптанным следам и преодолевая обратный путь казалось бы с гораздо большей скоростью, чем когда шли в лес. Желание как можно скорее помочь Сонгю делало своё дело, и очень скоро перед глазами показалась изба. Последние метры парни практически летели, забыв про препятствие в виде снега, про неудобство в виде тяжелого тела наперевес, забыв вообще обо всём. Переступив порог избы, Сонёль скомандовал: «на кухню!» и они ринулись туда, где их, выбежав навстречу, перехватил Ухён. — Гюван, родненький! — крикнул он, кинувшись к мужу. — Водку сюда, живо! — прикрикнул Сонёль, повернувшись к нему на секунду, укладывая Сонгю прямо на пол. — Его надо хорошо растереть. Он просто ледяной. Дважды повторять не пришлось, и Ухён мигом метнулся к столу, хватая с него бутылку с огненной жидкостью. Сонёль тем временем стянул верхнюю одежду друга, и оставив его торс полностью обнажённым, щедро плеснув на руку водки, принялся растирать. — Менсу, осмотри его голову, он мог сильно удариться при падении, — попросил Сонёль, тщательно массируя тело Сонгю. Парень быстро оказался рядом и осторожно приподняв голову друга, прошёлся пальцами по всей поверхности, сразу же натыкаясь на большую гематому. — У него шишка, — произнёс он, спускаясь ниже и проверяя шею на наличие выходящих за пределы нормы признаков, свидетельствующих о том, что была получена ещё одна травма. — Плохо, — отозвался Сонёль, продолжая довольно жестко растирать Гю. Тревожные мысли продолжали атаковать мозг, и Сонёль ощущал, что с каждой пройденной минутой обездвиженного состояния друга, у него начинают дрожать руки. Пульс у Сонгю был, да и тело начало согреваться, но парень по-прежнему не подавал признаков жизни, что было очень плохим сигналом. И, видимо, так думал не только Сонёль, потому что Менсу в этот момент совсем поник, не зная, что предпринимать, а Ухён и вовсе начал скулить, глядя на то, что муж не шевелится, и скорее всего думая, что он уже одной ногой на том свете. Всё это ужасно сказывалось на душевное состоянии Сонёля, который и так уже был на переделе, и организм которого последние сутки работал на износ. Он оставил тело Сонгю в покое, и подлез ближе к его лицу. — Давай, Сонгю, — стал приговаривать Сонёль, начав тихонько похлопывать его по щекам. — Ну же, очнись, приди в себя! Постепенно удары стали усиливаться и у Сонёля окончательно сдали нервы. — Ну же!!! Ты можешь!!! Давай же! — стал повышать голос он, теперь уже слишком ощутимо нанося удары ладонями. — Уйди! — прикрикнул Ухён, с силой отталкивая Сонёля в сторону, и падая возле Сонгю. — Родненький, душа моя, открой свои очи, ненаглядный, дай мне посмотреть в них, пущай в последний раз. Без тебя свет померк, без тебя жизнь не мила, и хоч в омут с головой, — зашептал он, но не в состоянии совладать с собой, сорвался на крик — Вернись ко мне, молю! Всё отдам, по миру пойду, токмо с тобою! А ежели нет — сгину без тебя, пропаду пропадом!!! — зарыдал парень, положив голову на грудь Гю. Сонёль смотрел на душераздирающую сцену и чувствовал, как у него из глаз ручьём текут слёзы. Всё внутри сжималось от переизбытка эмоций. Это был край. Все силы в миг иссякли, и осталась только телесная оболочка, заполненная тоской. Незаметно на его плечо легла рука, и Сонёль поднял глаза на Менсу, на щеках которого, как и на его собственных, блестели мокрые дорожки. Сонёль помотал головой и вновь посмотрел на двух своих друзей. Внезапное движение руки он заметил сразу, и слегка дёрнулся вперёд, пытаясь понять не померещилось ли. Или может, он принимает желаемое за действительное? Но нет, рука Сонгю действительно пришла в движение и легонько легла на спину плачущего Ухёна. — Ухёнка… — еле слышно прошептал он. Тот резко поднял голову, и его глаза засветились от счастья: — Родненький… — улыбнулся он сквозь слёзы… — Я уж было подумал… — Рано Богу душу отдавать, — улыбнулся в ответ Сонгю. — доколе не скажу, что на сердце лежит, не пойду… Ухён затаил дыхание. — Ты меня прости, дурака… Не послушал тебя, всё по совести порешать хотел… А оно воно как вышло… — Не ты винен, а я… Языком молол лишь бы что, обиду нанёс… Не думал не гадал, что лихо за дверьми притаилось… — Я обиду не держу… Ты ить жизнь моя, завсегда так было и завсегда будет, хоч в раю, хоч в аду… — Сердечко моё, — по лицу Ухёна снова побежали слёзы. — С тобой пойду за тридевять земель. Моя душа — твоя, навеки вечные… Парень взял руку Сонгю и переплёл свои пальцы с его, заслужив тёплую, полную любви улыбку. Внезапно комнату озарила яркая вспышка света, и Сонёль с Менсу в изумлении открыв глаза, и не веря до конца в происходящее, увидели, как из тела Сонгю и тела Ухёна воспарили две души. Души Алёнки и Ивана, которые светло улыбаясь, летели взявшись крепко за руки, и поднявшись под самый потолок, растворились без следа, словно их и не было. Удивительное сияние исчезло так же резко, как и появилось, и комната вернулась в прежний вид. Такое короткое по своей продолжительности явление, но настолько нереальное и потрясающее, что Сонёль с Менсу сидели не двигаясь ещё с минуту, не в состоянии пошевелиться. Было ощущение, что они находятся где-то в другой, принципиально отличной реальности. Но постепенно чувства начали возвращаться в норму, и парни стали понемногу приходить в себя. И это могло бы продолжаться ещё очень долго, если бы не послышавшийся голос со стороны, который в один миг сбросил оставшееся оцепенение. — Что… Что произошло? — спросил очнувшийся Сонгю, и схватился за голову, простонав. — Моя головааа… Сразу вслед за ним открыл глаза Ухён и, поднявшись на локтях, немного растерянно оглядевшись, напоролся взглядом на сидевших совсем недалеко от них, словно чем-то тяжёлым пришибленных, друзей. — Сонёль? Менсу??? — его глаза в удивлении расширились, и он ошарашенно поинтересовался — Что… Как вы здесь оказались? Я не понимаю. Сонгю, услышав знакомые имена, на миг забыл о боли, и тоже во все глаза уставился на друзей: — Не понял… Вы тут откуда? Вас же здесь не было. Вы разве не на море должны быть??? Сонёль заторможенно смотрел на пришедших в себя друзей, слушая сыплющиеся как из рога изобилия вопросы, и вдруг его прорвало. Он громко зарыдал, и повернувшись к Менсу, крепко его обнял, чувствуя как тот вместе с ним обливается слезами. Потому что да, они смогли. Они вырвали Сонгю с Ухёном из рук призраков, отстояли жизнь Сонгю, и теперь видели со всей очевидностью, что это те самые родные и близкие парни, с которыми они столько всего прошли, и с которыми надеялись пройти ещё столько же, даже больше. Но только на сей раз хорошего, и торг здесь был неуместен. Сонгю с Ухёном даже растеряться толком не успели от странной картины плачущих друзей, как ребята, оторвавшись друг от друга, подползли к ним ближе и, притянув их с Ухёном, прижали к себе, да так, что аж кости захрустели. — Я, конечно, знал, что вы по нам скучали, но даже не подозревал, что настолько сильно, — отозвался хрипло Сонгю, чувствуя крепкий захват руки Сонёля у себя на спине. — По твоей широкой душе, — отозвался Сонёль, шмыгая носом, и растирая свободной рукой слёзы. — А по моей? — почти обиделся Нам. — И по твоей, дружище! Да так, что Вы себя и представить не можете. Пришлось даже приехать к вам. Сонгю выпутался из объятий и нахмурился, силясь вспомнить. — Просто провал в памяти… Вообще пусто… Когда вы успели? — Это уже не имеет значения. — Это странно, — согласился с лидером Ухён. — Я ведь тоже совершенно ничего не помню. Помню только как мы с Сонгю сидели на кухне, отмечали приезд, ели еду, пили водку, потом пошли спать…и всё. — Получается, что мы всё это время были в отключке? — шокировано выдохнул Сонгю. — Можно и так сказать, — кивнул Сонёль, умалчивая о том, как именно себя проявляла эта отключка. — Ясно. Ну, что можно сказать… Водку я больше пить не буду. Сонёль широко улыбнулся, а затем глянул на Менсу, глазами давая понять, что вся правда останется при них, и Сонгю с Ухёном будет гораздо лучше думать, что во всём виновата русская водка, которая настолько крепкая, что может своими градусами выключить на довольно продолжительное время сознание. Сонгю тем временем повернулся к Ухёну, и его брови поползли вверх, выражая полное недоумение: — Боже, что это на тебе надето, Наму? Что за нелепый вид? Ухён в изумлении уставился на своё одеяние, видимо только сейчас заметив, что одежда немного не соответствует той, в которой он себя запомнил. — Я… — Вылитая Ухёнка, — выдал Сонёль, чувствуя, как губы разъезжаются в улыбке. — Кто? — переспросил Наму. — Девушка, изображённая на шоколадке, только с твоим лицом, которую тебе прислали фанаты. Ухён не до конца понимая, наивно распахнул глаза, настолько сильно став похожим на ту самую Ухёнку с шоколадки, что Сонёль с Менсу, не сдержавшись, расхохотались в голос.

***

Следующий день ознаменовался сборами в родную Корею и заботой о Сонгю, который сильно ушиб голову. Сонёль с Менсу бегали вокруг него и каждые пять минут справлялись о его самочувствии, вследствие чего Гю не выдержал и прикрикнул на обоих, заявив, что он просто немного потерпевший, а не смертельно больной. Это немного сбросило режим супер-няньки до заводских настроек, и парни малость подуспокоились. Отчего Гю выдохнул с облегчением. На самом деле он действительно чувствовал себя вполне неплохо, если не дотрагивался до шишки, которая появилась у него во время падения. Вот только как это падение произошло, Сонгю по-прежнему не помнил. Возможно он так сильно ударился, что ему напрочь отшибло память? Но тогда как можно было объяснить амнезию у Ухёна? Сонгю не мог ответить на этот вопрос. Видимо, действительно водка сделала своё гнусное дело. Ну, это было уже и не важно. Отдых подошёл к концу, и теперь оставалось только собрать все свои пожитки и помахать рукой России, сохранив в воспоминаниях прекрасный отдых. Ухён не был до конца согласен с Сонгю, потому как ему оказалось безбожно мало этого времени, и отпуск из-за случившегося инцидента с провалом в памяти, казался каким-то ополовиненным. Словно они не на полторы недели приехали, а на два дня. Утешало только то, что Сонгю был рядом и всю дорогу не отходил от него, став настолько непривычно заботливым, что подобная фетаморфоза заставляла очень сильно удивляться. Хотя это могло вполне просто объясняться. Они наедине побыли не так уж и долго, и не успели толком насладиться обществом друг друга. Потому и стиль общения лидера немного изменился, заставив его сменить холодную рассудительность на повышенной степени тактильность и ласку. Сонёль с Менсу только улыбались, глядя на то, как Сонгю то и дело берёт Ухёна за руку и прижимается к нему подобно лисе, которая тянется к солнышку. И это обстоятельство постепенно успокоило Ухёна, который решил, что всё, что ни делается — то к лучшему. Впереди ждала Корея и очень много плодотворной работы. Об этом и надо было думать. А в Россию, если они снова захотят, могут поехать в следующий раз. Дай Бог, чтобы этот отпуск выпал в скором времени. — Ты всё ещё собираешься? — спросил Сонгю входя в комнату, где Нам упаковывал вещи. Тот повернул голову и слегка нахмурил брови: — Почему ты не отдыхаешь? — спросил он, придирчиво оглядывая Сонгю с ног до головы. Тот только закатил глаза, простонав: — Прошу, не уподобляйся этим двум ненормальным! Я себя хорошо чувствую и если снова лягу на кровать, то больше с неё не встану. Да и какой смысл, если мы совсем скоро выезжаем? — Может, ты себя и хорошо чувствуешь, но сильно уж бледный, — справедливости ради заметил Ухён. — совсем ничего не беспокоит? Сонгю вздохнул, но всё же признался: — На самом деле голова и, правда, практически прошла, но вот тело… так ломит, что у меня ощущение, будто его активно эксплуатировали дня три не меньше — Кто бы это мог быть? — хохотнул Ухен. — уж не русский ли дух? Хотя нет, вряд ли. Вы бы с ним вместе просто не ужились. — Йяя, прекрати делать из меня тирана! — возмутился Сонгю, нахмурив забавно брови. — Да это я любя, — поспешил успокоить его Ухён, ласково похлопав по руке. — А вообще, это было бы очень занимательно, если бы оказалось реальностью. Как представлю, что какой-то там Иван берёт твоё тело в аренду, и уходит в отрыв… смешно. Услышав знакомое до боли имя, Сонгю уловил отголосок какого-то неожиданного воспоминания. Стол, Ухён в том самом странном одеянии, в котором его увидел Сонгю, очнувшись после падения, и Сонёль с Менсу, сидящие напротив. Но это воспоминание мелькнуло настолько быстро, словно вспышка, что моментально исчезло, не оставив после себя ничего, кроме ощущения смутного дежа-вю. — Эй, — позвал Ухён, обратив внимание на подозрительное состояние Гю. — всё в порядке? Сонгю быстро кивнул, не став зацикливаться на странной картинке. — Да, всё в полном порядке. Просто думаю, что если бы такое произошло, ты бы очень быстро заскучал без меня оригинального. — Ты прав, — не стал отпираться Ухён. Другого такого Сонгю нет, и быть не может, а всякие чужаки пусть идут лесом. Сонгю после этих слов подошёл ближе и прижался к Ухёну всем телом. Тот, по-прежнему не в состоянии привыкнуть к такому открытому Гю, снова выпал в осадок: — Кто ты, и куда дел настоящего Ким Сонгю? — вопросил он, поворачиваясь в кольце рук лидера. — Ещё немного, и я реально начну думать, что твоим телом завладел русский дух. Сонгю снова недовольно нахмурился, пробурчав: — Ещё немного, и я вообще не стану больше к тебе прикасаться. — О, а вот и неповторимый ледяной принц вернулся! — широко улыбнулся Ухён, ни на секунду не поверив в абсурдную угрозу. — А насчет твоих слов, даже не знаю как долго ты сможешь продержаться. Давай делать ставки? Сонгю мотнул головой, признавая, что с последним заявлением погорячился: — Просто… Я подумал, что мы сейчас вернёмся домой, снова всё закрутится, завертится, и у нас с тобой практически не останется времени на что-то кроме работы… Ухён посмотрел на бровки домиком напротив, и только сейчас в полной мере осознал, что Сонгю далеко не так спокойно отнёсся к тому, что их отдых получился столь скомканным, и теперь переживал, что у них с Ухёном не останется времени на нормальное полноценное общение. — Не переживай, — постарался он успокоить Гю, для верности сопровождая свои слова прикосновением к щеке лидера. — Было бы желание, а место и время всегда можно найти. — Уверен? — спросил Сонгю, накрывая ладонь Ухёна своей. — На все сто! — кивнул Ухён. — Только мы? Без третьих лиц? — Именно, — улыбнулся провокационно Нам, заставив Сонгю нервно сглотнуть. Он воровато огляделся по сторонам, словно проверяя, не спрятался ли кто-нибудь под стулом или в шкафу, и убедившись, что им с Ухёном ближайшие пару минут никто не помешает, наклонился к нему, прикасаясь своими губами к его, в лёгком поцелуе. — Халтурщик, — усмехнулся Ухён, стоило Сонгю отпрянуть. — Давай покажу, как надо. — Сонгю даже возмутиться толком не успел, сломленный бескомпромиссным напористым поцелуем Ухёна, который, в отличие от Гю, совершенно не переживал, что их могут увидеть. Сонёль, складывал вещи в походный рюкзак, готовясь к скорому возвращению на Родину, и напевал русскую народную песню, которую ему когда-то посоветовали знающие люди. Слова были не очень сложными, да и мотив ему сразу пришёлся по душе. И он ещё тогда решил, что обязательно выучит эту композицию, что и сделал в кратчайшие сроки. Вот только никак не предоставлялась возможность спеть. А сейчас ему вдруг нестерпимо захотелось исполнить её, пусть и наедине с собой, пока Менсу отлучился на минутку. Момент тоже казался вполне подходящим, соответствующим словам в песне. «Выйду ночью в пооле с конёооом, ночкой тёмной тиихо пойдёооом, мы пойдёооом с конёоооом, поо полю вдвоёоооом, мы пойдём с конём по пооолю в двоёоооом…» Сонёль так погрузился в умиротворение, что совершенно не заметил, как в комнату вошёл Менсу. — Очень красиво, — похвалил он в момент паузы, чем напугал Сонёля, который от неожиданности подпрыгнул на месте. — Боже, у меня сердце чуть не остановилось, — Сонёль приложил к ускорившемуся сердцу руку, чувствуя какую адскую дробь оно выдаёт. — Серьёзно? После всего того, что нам пришлось пережить, тебя всё ещё можно напугать такой мелочью? — удивился Менсу. И безусловно был прав. После всех событий, приключившихся с ними, Сонёль должен был быть непоколебимым как скала, и не реагировать вообще ни на что. Но парадокс заключался в том, что именно после всего, он стал слишком чутко прислушиваться к каждому шороху, ожидая любого подвоха. Наверное, ему просто должно было понадобиться время, чтобы нервная система, разодранная в клочья, снова вернулась в нормальный режим работы. — Ну, знаешь ли, эффект неожиданности ещё никто не отменял, — отозвался он на слова Менсу, который приблизился к нему и заглянул в рюкзак, смотря на практически полностью упакованные вещи. — Знаешь, я удивлён немного. — Чем? — Ну, тем, что после всего, ты поёшь русские песни и спокойно, не предаваясь панике, собираешь вещи.  — А что ей теперь-то предаваться? Всё самое страшное уже произошло, и если мы по-прежнему крепко стоим на своих ногах и разговариваем, значит волноваться не о чем. А насчёт песен, ты прекрасно знаешь, что я очень люблю всё, что связанно с Россией. — И произошедшее ни коим образом не притупило это чувство? — поинтересовался Менсу. — Ты мог запросто охладеть к этой стране. — Не поверишь, но я не только не охладел к ней, у меня ещё больший интерес проснулся. А уж про то, что я тут эксклюзивную языковую практику получил, я вообще молчу. — И опыт определённого рода, — добавил Менсу, без пояснений, намекая но то, о чём именно ведёт речь. Сонёль слегка поморщился: — Не дай Бог кому-нибудь ещё такой опыт. — произнёс он хмуро, невольно вспоминая, но в следующую секунду расслабился, заключив, — С другой стороны, отрицательный опыт — тоже опыт, и, видимо, нам надо было его получить. Я лично для себя это воспринял как своего рода проверку на прочность чувств к России. И доволен тем, что ничего в моём восприятии не поменялось. Может быть, если выпадет ещё одна возможность, я приеду сюда снова, но только уже нормально, а не вынужденно, и постараюсь перекрыть плохие воспоминания, принципиально новыми светлыми. — Хорошо, что парни ничего не помнят, и им не придётся перекрывать свои воспоминания другими. — произнёс Менсу. — Может и не помнят, но Сонгю на меня иногда так смотрит, как будто бы в чём-то подозревает. — Пусть подозревает, главное, чтобы ты не проговорился, — заметил Менсу. — Никогда, — ответил решительно Сонёль. — Это только наша с тобой тайна. И мы должны оставить её при себе. — Это да, — кивнул Менсу. Безусловно, им придётся хранить это в секрете, ведь о таком вслух не расскажешь. Но скорее всего однажды ему или Сонёлю захочется кому-нибудь поведать об этой страшной истории. Но на этот случай Менсу успокаивал себя мыслью, что у них были Сонджон с Дону, которые тоже невольно стали заочными свидетелями мистических событий. К слову, о Сонджоне… — Кстати, ты спросил у нашего дорогого макнэ, когда именно за нами приедет машина? — Да, он сказал, чтобы мы выдвигались к трём часам, он всё проверил, человек реальный, надёжный, не призрак, — позволил себе шутку Сонёль. Менсу, оценив юмор, усмехнулся: — Слава Богу, ещё одного призрака я бы не вынес. — Согласен с тобой. Ещё один был бы явным перебором, именно поэтому я поручил все организационные вопросы Сонджону. Он в этих делах настолько дотошный, что порой до абсурда доходит. Может целое досье на человека собрать, лишь бы свести все риски на ноль. — Ну, я думаю. Он же после твоего первого звонка места себе не находил, а после второго, когда ты ему сообщил, что всё обошлось, решил стать нашим личным телохранителем, — усмехнулся Менсу. — Чувствую, теперь мы под надёжной защитой. — Его вполне можно понять. Он настолько близко к сердцу всё принял, что потребовал у меня ссылку на сайт, которым воспользовались Сонгю с Ухёном при заказе коттеджа под съём. Хотел вынести им всем мозг, чтоб неповадно было. И знаешь, что? Сонёль вспомнил последний разговор с Сонджоном и у него снова пробежали мурашки по коже. — Что? — спросил Менсу, приблизительно предполагая, каким будет ответ. — Такого сайта не существует. Мы проверили десять раз. Я даже у Сонгю с Ухёном спросил, ошибки быть не могло… Но… Без понятия, как парни попали на этот адрес, однако чем больше я думаю об этом, тем больше мне не по себе. От этой истории с самого начала веет мистикой… — Давай не будем об этом больше, — вздрогнул Менсу, у которого самого волоски на руках дыбом встали. — Главное, что всё закончилось, и мы едем домой. — Да, ты прав. Не будем ворошить всё это. Давай о более важном — ты свои вещи проверил? — переключился на другую тему Сонёль. — Да, десять раз. — Ну, тогда сходи к ребятам, скажи, что через два часа мы будем выдвигаться. — Понял. Менсу уже практически дошёл до двери, когда Сонёль неожиданно произнёс: — Знаешь, а я ведь понимаю его… Ивана. — Серьёзно? Даже не смотря на то, что из-за него чуть не погиб Сонгю? — изумился Менсу, который слишком остро воспринял такой поступок призрачного знакомого. — Я его понимаю в том, что он слишком сильно любил свою Алёнку и не представлял своей жизни без неё. А существовать вот так вот, между мирами, и не иметь возможности соединиться со своим любимым человеком… Это страшно… Если бы с парнями что-то произошло, я бы не знаю, что делал, а если бы с тобой… я бы вообще умер, — вполголоса сказал Сонёль. Менсу оказался рядом мгновенно, и с силой прижал Сонёля к себе. — Я рядом, слышишь? И никуда не денусь от тебя! Это всё, о чём ты должен помнить… — заверил он. — Обещаешь? — с надеждой спросил Сонёль. — Ни за что на свете не сможешь от меня избавиться, — улыбнулся Менсу. — Дурень, — покачал головой Сонёль.  — Может быть, зато…твой? — полувопросительно сказал Менсу, с надеждой заглядывая в глаза другу. — Мой, — утвердительно кивнул Сонёль, позволив наконец-то себе долгожданный поцелуй. Когда все были собраны, до выхода оставалось около часа. Куда себя деть парни не знали, но, посовещавшись, решили пойти на кухню и побыть там. Не в лесу же, в самом деле, себе морозить все без исключения части тела! Да и водитель наверняка вряд ли приедет раньше времени. Обычно, когда дело касалось всех видов такси, такое понятие, как пунктуальность, пропадало напрочь. Опоздать — это всегда пожалуйста, а вот во время приехать — нет, не слышали. Поэтому выбор был очевиден. Да и часы с кукушкой, висевшие не стене, позволяли следить за ходом времени и не пропустить ненароком момент, когда нужно будет выдвигаться. Кухня встретила их приятный теплом, и ребята расселись по стульям, затихнув, прямо как после слов: «Ну, присядем на дорожку». — Может, выпьем немного? — предложил Сонёль, внося конструктивное предложение. — Чтобы разогнать кровь перед выходом из дома. На самом деле, причина крылась в другом. Ему просто захотелось, чтобы ребята немного расслабились, а то сидели так, словно им не домой ехать, а в бой идти. — Неее, — замотал головой Сонгю. — Я больше не пью. Хватит с меня русских попоек. Весь отпуск из-за этого пропустил. — Можно выпить чая из самовара, если алкоголь не хотите, — предложил Сонёль.  — Это тот, который с сапогом сверху? — вопросил Ухён, вспоминая чудный прототип чайника.  — Да, но сейчас сапога там нет, — отозвался Сонёль. Сонгю поморщился, вспоминая как друг впервые рассказал ему про этот самый самовар. Гю тогда всё никак не мог взять в толк, как можно пить чай, после того, как сверху вместо крышки на нём побывал стоптанный, не первой свежести, сапог. Он бы в жизни не стал пить такой чай, будь он хоть трижды превосходным на вкус. — Я не буду, — категорично отказался Сонгю, — но если ты очень хочешь, Сонёль, я могу одолжить тебе свой сапог. Без него хорошего чая не выйдет. Ухён с Менсу застряслись от смеха, Сонёль же, закатив глаза, окинул снисходительным взглядом во всю улыбающегося лидера, но тоже не смог сдержаться, от души рассмеявшись. — Ладно, никто ничего не хочет. Тогда какие у вас есть предложения, мои дорогие мемберы? — А давай, ты нам расскажешь сказку, — предложил Менсу. Ухён с Сонгю тут же заинтересованно подались вперёд, всем видом демонстрируя желание услышать от Сонёля одну из тех историй, которые он им уже не один и не два раза зачитывал. — Ну, хорошо, — выдохнул Сонёль, рассудив, что это поможет скоротать оставшееся время. А затем, подумав хорошенько над сюжетом, приступил к рассказу, используя в речи заметно пополнившийся запас старых русских слов. — Давным давно жили-были, не тужили в одной маленькой деревне добрый молодец да красна девица… До нужной машины, парни добрались на удивление быстро. Координаты водителя отслеживал Сонёль при помощи своего телефона. Правда, для этого им с ребятами пришлось снова уйти на приличное расстояние от избы, потому как здесь по-прежнему не работала техника, из чего Сонёль сделал вывод, что место это было действительно очень непростым, и перекрывало любого рода сигналы. Зато дальше, стоило только уйти поодаль, техника с большим удовольствием включилась в работу, выводя ребят прямёхонько к нужной им машине. Водитель, мужчина средних лет, вылез из автомобиля и поздоровался с парнями на английском. А затем помог загрузить вещи и, открыв дверь в салон, пригласил ребят внутрь, куда они с нескрываемым удовольствием залезли. — Ну, что, понравилось вам у нас? — спросил он, заводя машину, и ожидая когда нутро машины немного прогреется. — Не то слово! — ответил Сонёль с большим ажиотажем в голосе. — Значит, отдых получился хороший? — Поистине волшебный, — снова взял на себя ответственность говорить за всех Сонёль. Потому что это «волшебный» в данном случае действительно касалось всех парней, сидящих в машине. — Ну, приезжайте к нам ещё. Можно и летом, в эту пору года здесь красота необыкновенная.  — Обязательно, — снова отозвался Сонёль. Менсу, слушая не в меру говорливого водилу, немного повернул корпус тела назад, желая посмотреть напоследок в заднее стекло на лес, который они покидали. И когда он это сделал, его глаза расширились от изумления. Посреди дороги, в метрах ста от них, стоял огромный медведь. Самый настоящий русский бурый медведь, который смотрел пристально на их машину. Менсу настолько был шокирован, что потерял дар речи, и только рука непроизвольно стала дёргать Сонёля за рукав, дабы привлечь его внимание. Но когда Менсу понял, что тот не реагирует на него, продолжая отвечать на вопросы водителя, он повернулся обратно и немного громче обычного быстро выпалил: — Ребята, посмотрите назад… Все как по команде повернулись вместе в Менсу, но… ничего не увидели, кроме дороги. Медведя не было. — Что там? — спросил Сонёль, приподнимая брови. — Да так… ничего… просто показалось, — медленно произнёс Менсу, пытаясь понять, куда делось животное, и не находя на этот вопрос ответа, но абсолютно точно понимая, что ему не могло это привидеться. — Вы, смотрю ребята хорошие, таким гостям мы всегда рады, — продолжил тем временем нудеть водитель. Признаться, всем уже порядком поднадоело слушать его говор. Хотелось ехать в тишине, а не тратить силы на разговоры. И когда уже Сонёль было открыл рот, чтобы вежливо попросить водителя позволить им толику той самой тишины, как гром среди ясного неба, прозвучал голос Сонгю: — Довольно языком молоть, утомил ты нас, сил никаких нет. Вези нас возничий, да поживей! На старорусском хорошо знакомом наречии… Ухён в недоумении посмотрел на лидера, не разобрав ни слова из того, что он сказал. Сонёль же с Менсу уставились на Гю расширившимися от ужаса глазами. А Сонгю, обведя взглядом всех собравшихся, довольно хохотнув, пропел: — Пора в путь-дорогу! Водила хмыкнул, что-то про себя пробормотав, и тронулся с места, увозя парней из холодной, но очень гостеприимной Сибири. -