UNe

      Мир жесток.       Всегда был и всегда будет, независимо от того, сколько стараний ты прилагаешь, чтобы изменить его. Можешь даже не пытаться. Можешь задохнуться в своей скорлупе, как невылупившийся птенец. Можешь разбиться, пытаясь взлететь. Можешь умереть от ледяного ветра. Исход один. Так что, какая разница?       Утро начинается без четверти пять. Курода Натсуми просыпается легко, вот только в сердце знакомая пустота и вечное чувство безысходности. Ранним утром ей всегда кажется, что она и не просыпается вовсе. Это тело встаёт с кровати, двигается, учится, служит, а она сама парит где-то, сидит в скорлупке, мёрзнет от вечного сна. Не проходящее чувство, неистребимое, неестественное. Некому рассказать о нём — никто не слушает, не с кем поделиться — родных и друзей у Натсуми нет. Каждый человек — враг, каждый причинит боль, каждый обидит её, а обижать есть за что…       Натсуми поднимается с жёсткой кровати, быстро одевается в чёрные штаны и кофту с золотой отделкой по краям. Ткань грубая, колючая, но Натсуми уже привыкла к ней, смирилась с тем, что удобных вещей ей не дадут. Ботинкам уже несколько лет, они давно стоптаны и не спасают ни от холода, ни от воды. И к этому Натсуми привыкла. Удивительно, сколько неудобств может принять человек, убеждённый в собственном ничтожестве.       Впрочем, не так уж она и одинока в этом мире. У неё есть один родной человек… вроде того. Дедушка, от которого Натсуми достались тёмные волосы. Сейчас он седой, но как-то раз Натсуми видела его фотографии в молодости, когда старость не коснулась его, на плечах были погоны, а сам он не был таким страшным. На волосах сходство кончалось. Натсуми сожалела, что совершенно не похожа на него, на Кокуджоджи Дайкаку, или, как известно остальному миру, на золотого короля. Может быть тогда их отношения не были бы такими прохладными. Во внешности Натсуми было много изъянов. Во-первых, её глаза были золотистого цвета, и это было бы красиво, если бы левый глаз не был гораздо светлее правого. Из-за этого Натсуми сама себе казалась мутантом, а люди, наверное, думали, что она на один глаз ослепла. Во-вторых, всё её тело было в шрамах, что казалось ей нормальным. В золотом клане соблюдается железная дисциплина, и за провинность предусмотрено суровое наказание, особенно если провинившийся — стрейн. В-третьих, эта самая особенность — стрейн. В-четвёртых, самые обыкновенные прыщики. Натсуми не смотрелась в зеркало. Она и без него знала, что безобразна.       Подъём, обязательное медицинское обследование с проверкой глаз(врачи уделяют пристальное внимание «слепому» глазу), проверка на рефлексы, сдача крови, проверка давления и прочие унизительные процедуры, на которых Натсуми показывает своё безобразное тело безликим докторам. Для неё все люди на одно лицо и каждый день похож на предыдущий. Единственное, что менялось — Зяблик иначе себя вёл, иначе мурлыкал, иначе вилял хвостом. Маленький, своенравный и свирепый комнатный хищник без которого Натсуми, уже заблудившаяся в этом холодном мире, потеряла бы и себя.       Зяблик никогда не оставлял её одну. Натсуми всегда знала, что она находится под пристальным кошачьим присмотром даже вне стен приюта для стрейн. Это утешало. Зяблик был самым тёплым и единственным дорогим существом для неё в этой безграничной душевной пустоте.       — Король ждёт тебя у себя сегодня в семь вечера, — равнодушно, но довольно строго и твёрдо проговорил один из представителей золотого клана. Они все носили маски, так что Натсуми и при желании не узнала бы этого человека. — Не опаздывай.       Как будто я хоть раз куда-нибудь опоздала, — пожала плечами Натсуми, но кивнула после некоторого колебания. Внешне она оставалась спокойной, хотя сердце застыло, объятое ледяным ужасом. Дед. Что ему нужно? Что на этот раз он придумал? Лицо Натсуми было как всегда печальным, с опущенными уголками рта, а руки тряслись. Дедушку она боялась сильнее смерти. Он один приходил к ней в ночных кошмарах и осуждал, ругал, рвал волосы на ней за непослушание, оглушал звонкой пощёчиной. Может быть, для всех Кокуджоджи Дайкаку и считался справедливым королём, но только не для родной внучки, которой было страшно даже подумать о нём.       Семь вечера. Целых двенадцать часов до смерти. Натсуми даже хотела притвориться простуженной, но знала, что это только усугубит ситуацию, и поэтому решила пойти на занятия. По крайней мере, там Натсуми хоть иногда хвалят. Учёба давалась ей с лёгкостью, хотя заниматься она не хотела. Делала это только чтобы дедушка хоть разок улыбнулся ей или похвалил, да и чтобы отвлечься от этой вечной, холодной и всеобъемлющей пустоты.       И сегодня был один из редких удачных дней.       Время от времени в приют для стрейн заглядывала одна девушка. Натсуми запомнила её по красным волосам, большим очкам и развязности, которой внутренне невольно завидовала. Красная королева Ёсикава Юкико. Королев учителя характеризовали неоднозначно, и никто не мог дать чёткого объяснения, чем они являются. У них есть Дамокловы Мечи, стрейн лучше с ними не связываться, и они как-то очень сильно воздействуют на королей. Впрочем, Натсуми было всё равно. Королевой она всё равно никогда не будет, а вот присутствие Юкико действовало на детей странным образом. К ней тянулись, хотели хотя бы подержать её за руку и даже обнять. Натсуми чувствовала исходящее от красной королевы тепло, но всегда сторонилась его, чувствуя себя недостойной быть рядом с таким человеком.       И вот Юкико заглянула снова.       — Малышня, — прошептала она в тихой классной комнате, привлекая внимание детей. — Привет.       Она нацепила белоснежную бороду, красную кожаную куртку с шипами и несла за плечом увесистый мешок. Самый странный Санта-Клаус в жизни Натсуми. Странный и первый.       До этого тихий класс взорвался одобрительными и радостными визгами. Даже Натсуми улыбнулась, но быстро спрятала улыбку в раскрытую ладонь.       — Ёсикава-сан, — подскочила учительница с места. — Вообще-то, сейчас учебное время.       — Естественно, учебное! — воскликнула Юкико. — Если бы я пришла в другое время, у меня не было бы таких оваций!       — Я прошу вас удалиться.       — А я ненадолго, — хихикнула Юкико. — Малышня, налетайте, — она опустила мешок на первую парту и развязала золотой бант. — С опозданием, но с Новым годом!       Натсуми тоже подошла. Не могла не подойти. Пускай, она и чувствовала себя ничтожеством, но ей тоже хотелось что-нибудь получить от Юкико и чем-нибудь ответить взамен. Другие дети-стрейн, способные творить чудеса, или просто рукодельники дарили Юкико плоды своих трудов: оригами, шарик из стальной проволоки, разноцветную рыбку из старого жёлудя. Натсуми протянула Юкико свою серьгу. Обыкновенный гвоздик с серебряным камушком. Юкико протянула Натсуми бумажный мешочек с конфетами и часы на цепочке. Красивые. Натсуми никогда в жизни не видела ничего подобного. Медные, а циферблат спрятан под крышкой, на искусно вырезан металлический цветок. Задняя стенка была украшена крупными и мелкими шестерёнками. Натсуми ещё не знала, что стиль, в котором были выполнены часы, называется стим-панк, но само сочетание грубого часового механизма и грациозного искусства приводило её в восторг. Даже она, мутантик, не была проигнорирована, даже ей был приготовлен подарок.       — Ёсикава-сан, — не унималась учительница, хотя уже звучала менее убедительно и злобно. — Они же на диете.       — Тогда пусть меня арестуют за сердечный порыв, — безмятежно улыбалась красная королева. — Вы тоже угощайтесь, Митсунага-сенсей. Я Санта и для детей, и для взрослых, хо-хо.       Дети захохотали. Учительница, обречённо вздохнув, взяла из мешка маленькую конфетку.       — К тому же, мой король, узнав, что я опять страдаю от филантропских чувств, явно взбесится, — она говорила с таким ярым восторгом, взрывным, что заражала своим оптимизмом. — Но ничего. Я дала ему Королевскую Битву и ближайшую неделю он точно не выйдет из дома. Малышня, вы тоже почитайте, — подмигнула она, улыбаясь. — И пускай взрослые будут брюзжать, что книга вам не по возрасту…       — Ёсикава-сан!       — Ну что? — вздохнула Юкико. — Неужели вы никогда не хотели убить собственных одноклассников? С тем классом, что был у меня, я бы сделала такое!..       — Я не об этом, — в отчаянии подняла раскрытые ладони Митсунага-сенсей. — Это всё… очень дорого. Я сообщу королю, и… красный клан будет вознаграждён за тёплое отношение.       — В смысле? — Юкико заулыбалась и подмигнула учительнице. — Здесь не было никого из красного клана. Здесь был Санта! К тому же, у меня уже есть сокровища, — она бережно убрала подарки от детей в карманы куртки. — Это их улыбки. Сегодня будет салют. Выходите во двор после семи вечера, — улыбалась Юкико, а после, грациозно махнув рукой, исчезла ярким лучом алого света, оставив после себя облако красного дыма. — Увидимся.       Семь вечера. Натсуми невольно улыбнулась, сжимая худыми руками часы. Смелость Юкико, её развязность и улыбка вдохновляли. Интересно, все ли королевы такие же вдохновляющие? Натсуми хотелось бы присоединиться к одной из них…       Закрыв за собой двери приюта, Юкико вытерла пот со лба и стянула с лица колючую бороду. Её телефон завибрировал и ещё до того, как она нажала на кнопку, вызов принялся сам собой. В светлом пространстве над телефоном появилось окошко с жутковатым, безликим аватаром.       — Весьма миленько.       — Придушила бы за такое чувство юмора.       Из динамиков раздался сдержанный смех. Юкико не знала ничего о звонившем, кроме того, что это был очень вежливый и расчётливый человек, которому необходима её помощь. В последний раз, — думала Юкико, — в последний раз я помогаю кому-либо и транжирю свою доброту.       — Я просто хотел сказать, что восхищён вашей смелостью, — по голосу было слышно, что собеседник улыбается. — Ваше великодушие воистину не знает границ. Вы не только явились к золотой королеве, но и пытаетесь уберечь других детей от её угрозы. Не в моих правилах вмешиваться в судьбу других людей, и поэтому подобная дикость вызывает у меня восторг.       Юкико почувствовала себя неловко от долгой хвалебной речи. Лесть на неё действовала всегда и весьма успешно, мгновенно меняя её точку зрения. Неизвестный человек, позвонивший ей прошлой ночью, дал ей часы, предназначенные исключительно для золотой королевы и предупредил о предстоящей катастрофе. Уровень Вайсманна приближается к критическому значению, — говорил незнакомец, — и уже достигнута невозможная для стрейн граница. Следующий вечер станет роковым. Мы не можем проникнуть на территорию золотого клана, но у вас, полагаю, доступ есть…       — Ладно, забыли, — ответила она со вздохом. — Надеюсь, вы не ошиблись в своих расчётах.       — Ошибки мне не свойственны, красная королева.       — Как и скромность, зелёный король.       Она сбросила вызов и убрала телефон в карман, злобно потирая виски. Голова раскалывалась от адреналина и чувства скорой опасности, но Юкико была предупреждена, а значит, у неё был шанс обмануть судьбу. Золотая королева признана самой разрушительной из существующих, но была такой скромной и забитой, что Юкико не сказала бы ничего подобного. Единственное, что может разрушить Курода Натсуми — это саму себя.       Громко мурлыча, о ноги Юкико тёрся пушистый, пыльный котяра, которого язык не поворачивался назвать котом или котиком. Самый настоящий хозяин улиц, суровый и злобный, с ободранным правым ухом, тёрся о её ноги, жмурясь от удовольствия. Его звали Зяблик, но Юкико было явно не до этого.       — Беги отсюда, малыш, — улыбнувшись, Юкико погладила это грозное, но ласковое и кокетливое существо. — Беги на алый салют, который будет сегодня вечером. Я тебе рыбку пожарю.