И пропадает в миллионах навек, когда-то Самый дорогой человек…
Соня несколько минут сидела в шоке. Выйти замуж по-серьезному ей ещё никто и никогда не предлагал, хотя отношения длились дольше, чем недолюбовь с Константином. Однако если в нем взыграла только жалость к несчастной девушке, оказавшейся в тюрьме? А потом, когда она выйдет, он бросит ее и найдет себе другую, послушную и без судимости. – Сонь, ты против? Если да, мы не будем... – Макс, ну вы, конечно, даёте, – она усмехнулась. – Полегче что-то нельзя было? Сам видишь, мой вид сейчас совсем не для замужества. – Я уверяю, Косте плевать. Он мне плешь проел, вчера про тебя спрашивал, мол, что ты, как ты, а сегодня с утра завел разговор: давай быстрее к Соне решать вопросы с замужеством. «Может, я ему тоже не безразлична?» – про себя подумала девушка. – Белое платье тоже сюда привезёшь? – улыбнулась она. – А в ЗАГС на лимузине поедем? – Успокойся, – Макс улыбнулся. – Сюда приедет сотрудник ЗАГСа, вы с Костей распишетесь прямо в этой комнате, только вот с первой брачной ночью напряг. Но я постараюсь, чтобы она у вас прошла как можно быстрее и, конечно, в другом месте. В камеру Соня возвращалась в приподнятом настроении. Если бы Полину не сменил Тележников, все было бы вообще идеально. У двери он вдруг развернул Соню и прижал к стене. – Какая-то ты слишком довольная, Егорова. Про должок не забыла? – Какой должок? – Сегодня ночью загляну к тебе – и узнаешь. Не надо было быть дурочкой, чтобы догадаться. Соня вздохнула. – Давайте как-то по-другому рассчитаемся. Могу хвалебный очерк о вас написать. Он резко выдохнул. – Ты, видимо, не понимаешь по-хорошему. Ну ладно, значит, будет по-плохому. Ночью зайду. Он втолкнул ее в камеру. Соня вздрогнула, услышав звук захлопнувшейся двери.***
Я слышу твоё сердце по ночам, Тобой пропитан каждый сантиметр, Я нахожу тебя во всех вещах. Константин в нетерпении постукивал пальцами по рулю, ожидая Максима. Внутри бушевала буря: сложно оставаться спокойным, когда дорогой человек в беде. Он чувствовал, что Соня страдает и мучается, и ненавидел себя за то, что опять не может помочь любимой женщине. Макс появился достаточно скоро. Он сел на пассажирское сиденье и внимательно посмотрел на Константина. – Одного не пойму. Зачем нужно было столько времени молчать о своих чувствах? Ты что, так хотел жениться в стенах СИЗО? – Макс, – Костя повернулся к другу, – ну что ты в самом деле… Знаешь ведь. – Знаю-знаю. Ты боялся предать память Ланы и ребенка, поэтому предпочел закрыться от всех женщин вообще. А тут появилась Софья… – Я боялся, что с ней тоже случится что-то плохое. Лучше уже она будет счастлива вдали от меня, чем как Лана… – Проблема в том, что не будет. Видел бы ты, как она обрадовалась, когда я предложил ей выйти за тебя. – Она согласилась? – А ты думал! – рассмеялся Максим. – Буду тогда с работником ЗАГСа на завтра договариваться. И все же, Кость, я тебя не понимаю… Ну она ведь тебе сразу понравилась, потом ещё столько вы над этим делом работали, столько раз ты ее из передряг вытаскивал – и отказывался признаваться. – Думал, что ещё будет возможность, что пока не время, потому что сам понимаешь, что происходит, – Константин вздохнул и положил голову на руль. – Да, только время, увы, не бесконечно, – философски сказал Максим. – Нечего переживать по Лане, ее ты этим не вернёшь. И ее память ты тоже не предаешь. – Знаю, Макс. Потому и согласился. Иначе я сам себе не прощу, если не буду рядом с Соней, пока она в тюрьме. Как она там, кстати? – Даже не знаю, говорить или нет, – Максим задумался. У Константина застучало сердце. – Ей плохо? Она заболела? Что? – Ее избили, видимо. – Сволочи! – мужчина изо всех сил ударил по рулю. – Вот же твари! Убью! – И сам сядешь в соседнюю камеру. Перестукиваться через стенку охота? Лучше думать давай, что дальше делать. – Да, ты прав… Что там по делу? – Мои просмотрели записи с камеры наблюдения, которая установлена в магазине возле парка. Видно, как Соня выходит из него около девяти. А спустя десять минут в парк зашел мужчина, лица которого рассмотреть не удалось. А дальше непонятно... Кто-то взломал сервер и стёр данные. – Час от часу не легче, – Гецати задумчиво уставился в окно. Серый дождь молотил по лужам возле ворот следственного изолятора. – Да не расстраивайся! Зато удалось установить, откуда был произведен взлом. Не поверишь – офис «ПромСтройИнвест». А на шее Дениса обнаружены потожировые мужчины, близкого ему по ДНК. – Отец? – Константин был шокирован. – Думаю, да. Он старался убрать следы, протер шею сына, но, видимо, не до конца. – Здорово! – мужчина воспрял духом. – Значит, обвинения в убийстве можно снимать? – Ещё немного осталось. Думаю, Соня выйдет через дней пять, максимум семь. Но от женитьбы, – он поднес указательный палец к носу друга, – ты все равно не отмажешься. Константин рассмеялся.***
Едва наступил отбой, дверь в камеру лязгнула. На пороге появился Тележников: в свете из коридора Соня отлично рассмотрела очертания его крепкой фигуры. Тяжёлыми шагами он подошёл к ее нарам и толкнул в бок. Тело отозвалось болью. – Идём, чего разлеглась. Соня не знала, как реагировать. Встать и пойти, дать ему то, что он хочет? А как потом смотреть в глаза Косте? А если не пойти, есть ли шанс, что она доживёт до утра? «Хуже, чем есть, уже все равно не будет», – решила про себя Софья и ногой отшвырнула от себя Тележникова. Грохот разбудил всю камеру, девушки повскакивали с мест и закричали. Кто-то включил свет. Тележников лежал у противоположной стены. Неудачно ударившись, он упал и потерял сознание. Из головы шла кровь. – Еб твою мать, – произнес кто-то из зэчек. Тележников пошевелился, видимо, начиная приходить в себя. – Что, Егорова, проблем мало было? – сдавленно произнес он, вставая. – Не хочешь по-хорошему, значит. Ну, что ж, устроим тебе профилактику. Поморщившись, он вышел. Соня бухнулась на подушку. Заснуть ночью не удалось. Взбудораженные сокамерницы долго не могли успокоиться. Соня ворочалась, в голову лезли разные нехорошие мысли. Было страшно просыпаться завтра утром – что будет из-за Тележникова? Хотя что бы ни было, вряд ли может произойти что-нибудь хуже попадания в тюрьму. Даже смерть не так страшна – Соня уже считала себя умершей. Она закрыла глаза и, кажется, на несколько минут задремала. Во сне она увидела себя маленькой, идущей по весеннему парку рядом с папой. В руке у маленькой девочки была зажата огромная сладкая вата. Ласковое солнышко припекало с неба, кругом ходили счастливые улыбающиеся люди, было хорошо и спокойно. Не хотелось даже открывать глаза и возвращаться в отвратительно пахнущую камеру. Соня уставилась в темноту. Глаза слезились от боли во всем теле и грусти, которая лежала на сердце. Дверь с громким железным стуком распахнулась. В камеру вошли двое крепких мужчин и тяжелыми шагами направились к Сониным нарам. Девушка сжалась в комочек. – Егорова! С вещами на выход! – Куда? – она приподнялась. Один из мужчин схватил ее за волосы и стащил вниз. Соня с грохотом упала лицом на пол. В глазах потемнело, у девушки возникло чувство, что ей оторвали голову. – Встала, пошла, быстро! – сквозь звон в ушах услышала она и почувствовала, как ее пнули под ребро. Преодолевая темноту, Соня наощупь поднялась и поволокла ноги в сторону выхода. Дымка потихоньку расходилась, но боль не отступала. Во рту появился солоноватый привкус крови. По щекам потекли слезы. «Когда-нибудь это должно закончиться», – сказала сама себе Софья. В старой камере началась утренняя суета: зэчки одевались, умывались, ходили в туалет, застилали кровати. Соню встретили свистом и улюлюканьем. – Че, Телегу не удовлетворила? Не заценил твое мастерство? – спросил кто-то из зэчек. Соня прошла на свое старое место, которое оставалось свободным, глотая слезы, разложила матрас, залезла наверх и отвернулась к стене. – О-о-о, недотрога вернулась! – расхохоталась старшая по камере Зинка Тихая. – Отказалась сосать Телеге? По камере прошелся хохот. – Заткнитесь все! – рявкнула Соня, стирая слезы. – Чтоб вы сдохли, твари. – О-о-о, голос прорезался, – сокамерницы зааплодировали. Егорова вновь отвернулась к стене и прикрыла глаза, желая хоть немного спастись от этой боли.***
Константин волновался с самого утра. Он не знал, как идти на бракосочетание в СИЗО, как одеваться, нужно ли нести цветы. В конце концов, он решил сделать все, чтобы у Сони было чувство праздника: надел выходной костюм с белоснежной рубашкой и галстуком, заехал за букетом из бело-розовых роз с сиреневыми маленькими цветочками и декоративной травой-елочкой. Кольца закупил еще заранее, правда, Сонин размер пальца точно не знал, ориентировался лишь на свою память. В нужное время он уже стоял возле пропускного пункта и ожидал Максима с работником ЗАГСа. Машина друга появилась через несколько минут. – Привет молодожену! – воскликнул Макс, выходя из автомобиля. – Как дела? Готов к окончанию свободной жизни? – Готов, – буркнул Константин. За другом семенила на высоких каблуках женщина с затянутыми в пучок волосами. Он поздоровался с ней. Максим подошел к пропускному пункту первым, что-то сказал охраннику, а затем повернулся и махнул рукой Константину и сотруднице ЗАГСа. Мужчина, сжимая в руке цветы, направился за ним. СИЗО встретило его тусклыми мрачными коридорами с облупившейся краской. У Гецати сжалось сердце от осознания пустоты и ужаса этого места, где находится его любимая женщина. Еще несколько минут – и он увидит ее, вопрос только, в каком состоянии? Их провели в комнату для свиданий и сказали ждать, пока приведут Соню. Сердце мужчины застучало сильнее, а Максим и работница ЗАГСа, кажется, даже не волновались. Женщина буднично сжимала в руках кожаную папочку, друг смотрел на часы. Наконец дверь отворилась, в комнату вошла Соня. Костя взглянул на нее и ужаснулся: лицо девушки было покрыто синяками и ссадинами, хоть она и пыталась скрыть их тональным кремом. Хрупкие плечики казались поникшими, а в глазах потух жизнерадостный огонек. – Соня… – сдавленно прошептал он. – Костя… – Оставьте нас, пожалуйста, – повернулся к надзирателю Максим. Тот послушался и вышел за дверь. – Ну обнимитесь уже, что ли! – как можно веселее произнес Макс. Костя двумя резкими шагами подошел к Соне и легонько обнял ее за плечи. Она нерешительно подняла голову. – Милая моя, родная… Как же я скучал по тебе! – Я тоже скучала. Соня с опаской приникла к нему и уткнулась лицом в крепкую грудь. – Ты такой нарядный сегодня, а я… – Ты очень красивая. – Не придумывай, – на лице девушки появились ямочки. – Я вся в синяках и не нарядная. – Мне все равно на твои наряды, слышишь? – он склонился к ее губам и коснулся их робким поцелуем. Внутри все оборвалось от единственного прикосновения. – Так, все, заканчивайте целоваться, – Максим рассмеялся. – Давайте начинать процедуру, – он посмотрел на женщину. Та поспешно раскрыла папку. Костя и Соня, улыбнувшись и взявшись за руки, переглянулись. – Дорогие жених и невеста! Дорогие гости! – в этот момент сотрудница посмотрела на Максима. – Мы рады приветствовать вас на официальной церемонии бракосочетания Гецати Константина Константиновича, гражданина Российской Федерации, и Егоровой Софьи Сергеевны, гражданки Российской Федерации. Она сделала паузу, а затем с выражением продолжила: – Любовь – это большое сокровище, дарованное человеку. Ваша жизнь как песочные часы, два хрупких сосуда, связанных невидимой нитью времени. Эта нить связала вас, ваши судьбы. А сегодня ваши сердца заключают союз биться рядом, неразрывно на всю последующую жизнь. На лицах новобрачных сияли улыбки. Слова врывались в сердце и душу, достигали самых нежных струн. У Сони из глаз потекли слезы. – Перед тем как официально заключить ваш брак, я хотела бы услышать, является ли ваше желание свободным, искренним и взаимным, с открытым ли сердцем, по собственному ли желанию и доброй воле вы заключаете брак? Прошу ответить Вас, жених. Соня, кажется, со страхом посмотрела на Константина. Тот сжал ее ладошку еще крепче и ответил: – Да! – Ваш ответ, невеста? – Да! – отозвалась Соня. – В соответствии с семейным кодексом Российской Федерации ваше взаимное согласие дает мне право зарегистрировать ваш брак. Прошу скрепить подписями ваше желание стать супругами. Она положила на грубый деревянный стол готовый документ и ручку. – Прошу Вас, невеста. Соня подошла к столу и чуть дрогнувшей рукой поставила подпись. – Прошу Вас, жених. Костя, легонько перехватывая из пальцев любимой ручку и придерживая ее за талию, тоже подписал документ. Теперь уже точно навсегда. – А про кольца не читать, я так понимаю? – поинтересовалась у Максима она. – Их ведь забрали… – Можно сразу дальше, – сказал он. Женщина опомнилась и продолжила: – Дорогие Константин и Софья, обменявшись обручальными кольцами, вы скрепили свои брачные обеты. Это означает, что отныне вы не две половины, а единое целое. Храните свою любовь и не нарушайте дружбу меж собой. Ибо супружество есть дружба в высшем ее проявлении. Всегда подавайте друг другу пример любви и заботы, чтобы, глядя друг на друга, вы всегда видели только хорошее. Достичь этого очень просто: в первую очередь думайте о другом, а затем уже о себе. Поступайте так, и жизнь ваша будет радостна и продолжительна. Я вручаю вам ваш первый совместный документ и поздравляю вас с рождением вашей семьи, – она передала свидетельство о заключении брака в руки Константина. – Ну а теперь вы можете поздравить друг друга! Новобрачные повернулись и посмотрели друг другу в глаза. – Поздравляю тебя, любимая жена, – прошептал Константин и наклонился к ее губам, нежно и мягко захватывая их своими. – И я тебя поздравляю, любимый муж, – отозвалась Соня, когда поцелуй закончился. Их оставили наедине. Костя присел на скамью и притянул к себе Соню. Та молча приникла к нему. – Ну что, как ты тут? Она уткнулась в его пахнущую одеколоном шею. – Чувствую себя ребенком, который уехал в лагерь и которому там не нравится. И вот он звонит родителям, просит забрать, а те не могут. Константин поцеловал девушку в макушку. – Максим говорит, дело движется, скоро тебя должны отпустить. Зато у меня пока есть время продумать планы на наш медовый месяц. Куда бы ты хотела? – Смеешься? – Соня улыбнулась. – Пока хочу только домой, в свою теплую мягкую постельку. Как там, на воле, дела вообще? Как Аркаша? – Аркаша прекрасно, будит меня по утрам. У Максим с твоей Ирой, кажется, что-то наклевывается. – О-о-о, рада за них. А как там… дело? – Нашли запись с камер, там видно, как ты выходишь из парка, а потом туда заходит какой-то мужчина. Провели экспертизу тела Дениса еще раз – твоих следов там нет. – А сына Алены нашли? – Нашли. Я его даже видел. Хороший такой мальчик, светлый. Там все сложнее, конечно, но, уверен, мы справимся. Все, хватит об этом, иди сюда, – он вновь поцеловал ее в губы. – Больше тебя здесь никто не обидит, слышишь? Я тебя никем не заменю, Внутри меня как будто гаснет свет, Срываюсь и опять тебе звоню…