NaPolA: Erinnerung

За письменным столом сидел седой мужчина лет тридцати с лишним. Прямая спина и колючий, ледяной взгляд голубых глаз, смотрящих сквозь закрытые шторы, выдавали в нём военного. Офицера. Он вздрогнул, когда хлопнула входная дверь — пришла жена, Марлен. Стрелка будильника медленно приползла к цифре семь.  — Виктор, ты дома?  — Да. Сухое и спокойное «да» без эмоций. Марлен осторожно вошла в полусумрак комнаты. Единственный источник света — большая настольная лампа — выхватывала из темноты когда-то сломанный во время поединка нос, выступающие скулы, тонкие и плотно сжатые губы, и напряженные плечи мужа, крепкие, со шрамами, руки; несколько скомканных листов бумаги — очередных черновиков, перо и чернильницу. Виктор казался больным в этом неярком свете, измождённым, каким-то… сломавшимся. Марлен молча села рядом и обняла его, стараясь не смотреть в голубые, как незабудки, глаза. Виктор всегда равнодушно-отрешенно смотрел на неё. Он на всех смотрел так. На знакомых, на неё, на красивых и молоденьких девушек. Человек-скала — таким ей казался муж — огромной черной скалой, твердой, но хрупкой где-то в самой глубине. Поначалу его высмеивали — мол, писатель, а потом стали уважать, прислушиваться. В каком-то роде он стал авторитетом в небольших кружках. Марлен не очень хорошо помнила, когда и где они познакомились. То ли зимой сорок третьего, то ли весной. Одной вьюжной ночью они столкнулись у её дома — хмурый, с ледяным взглядом офицер и дочка рабочего. Что-то между ними вспыхнуло, и вскоре их уже знали как чету Фоглер. Виктор ушел из одной национал-политической академии, как он рассказывал. Марлен не вдавалась в подробности, не ворошила прошлое, а просто наслаждалась спокойной жизнью, без войны. Она закрывала глаза на то, что у него был поддельный паспорт, что его ждал трибунал. К счастью, это пронеслось как летняя гроза, так и не разразившись дождём.  — Виктор, я не говорила, что Грета замуж вышла? — Марлен вопросительно и нежно взглянула на него.  — Нет. И как она?  — Прекрасно. Теперь она фрау Ваймер. Правда, мужа её я ни разу не видела. Интересно, кто он, ведь к нашей… -…Грете сложно найти подход, знаю. Погоди, как у неё теперь фамилия? — Виктор перебил её, и Марлен впервые заметила какой-то интерес в его колючих глазах.  — Ваймер. А что-то не так?  — Да так, вспомнилось кое-что. Не хочешь прогуляться?  — Хочу, — Марлен не понимала, что происходит с Виктором, потому что вытащить куда-то его было весьма проблематично. На улице гулял тёплый ветер, из-за домов нельзя было увидеть солнце, но лучи его танцевали по крышам. Виктор рассматривал сонную аллею, редких прохожих, а где-то на периферии сознания вместе с затухающей тоской и непонятным раздражением зарождалась странная, какая-то детская радость, но более спокойная, как наслаждение чем-то недосягаемым и прекрасным. Виктор давно тосковал, сам не зная, о чем или о ком. Он чувствовал себя потухшей свечой, которой не хватает искры, чтобы вспыхнуть и ожить. Но где его «искра», пропавшая шесть лет назад, он не знал. А Марлен… Марлен была горячей рукой, держащей свечу и дающей надежду на тепло. Она как бы невзначай взяла его под локоть и заглянула в оттаивающие глаза. Виктор все меньше напоминал хмурого ворона. Они молчали. Марлен вздохнула и поправила шляпку.  — Смотри, там Грета идёт, кажется, с мужем. Виктор прищурился и попытался разглядеть спутника маленькой Греты. С каждым шагом, сокращавшим расстояние между ними, он чувствовал какое-то смятение и тревожное возбуждение, как человек, которому пообещали сюрприз. У Виктора замерло сердце при виде до боли, до крови знакомых подрастрепанных ветром волос и зеленоватых, с искорками синевы, глазах. Юрген Ваймер. Шесть лет ему снились эти глаза в кошмарах, глаза, полные дикого страдания и ненависти ко всем вокруг и одновременно — ни к кому. Марлен испуганно остановилась, когда Виктор сорвался с места навстречу Юргену, как мальчишка.  — Виктор! Юрген сжал его в крепких, медвежьих объятиях. Сейчас он не уступал своему учителю ни в росте, ни в силе. На секунду Виктору показалось, что ему не хватит воздуха, но он предпочёл этого не заметить, потому что воспоминания, которые он пытался забыть, стереть навсегда, закрыли с головой. Марлен заметила, как по щеке Виктора катится слеза, а на губах появляется счастливая улыбка.