Трое

1.       Несколько дней всё было спокойно, но не так спокойно, когда всё хорошо, а так, будто это затишье перед бурей. Жизнь казалась самой обычной, домашней и уютной, но из-за того, что оба продолжали чувствовать неподъёмную вину, всё счастье виделось сквозь пелену фальши.       Шерлок изводил себя чувством вины, когда вспоминал, как бессердечно он врал Джону, притворяясь, что ничего не понимает. Призраки того разговора преследовали его ежедневно. Когда он заходил в ванную, то единственное, что видел — это себя, стоящего склонённого над раковиной, тяжело дышащего от того огромного веса лжи и отвращения к самому себе после того разговора. В гостиной он опять видел себя, который с такой лёгкостью придумал эту историю, будто он оскорблён, и каким-то образом вынудил Джона почувствовать вину. Он всё ещё недоумевал как так получилось, что, будучи виновным, он перевернул всю ситуацию с ног на голову и заставил страдающего Джона извиняться. Ужасней всего было то, что Джон старался вообще не говорить о работе, видимо, всё ещё считая себя виноватым.       Несмотря на такую бурю в личной жизни, работы для ума катастрофически не хватало. Мозг Шерлока оставался без работы, и он начинал ржаветь, сводя с ума не только самого Шерлока, но и давно привыкшего к этому Джона. Шерлок уже несколько часов лежал на диване в гостиной, разглядывая, как на занавесках переливается узор от закатного солнца и света уличных фонарей, когда услышал Джона:       — Шерлок, я возьму твой телефон, чтобы позвонить себе? Не могу найти свой.       — Хорошо.       Через несколько секунд, после того, как прозвучал звук разблокировки телефона, Джон подошёл к Шерлоку, протягивая ему телефон.       — Бери.       Шерлок с недоумением взял телефон и увидел новое сообщение от Роба: «Как насчёт хорошего дела?». В этот момент Шерлок практически почувствовал, как путы лжи затягиваются вокруг него и ему становится трудно дышать. Если сейчас он скажет, что не возьмёт дело, то это будет выглядеть странно, потому что всего пару дней назад он доказывал, что имел право на дружеские отношения с Робом, тем более сейчас он действительно медленно сходил с ума. Но ведь если он согласится, Шерлок был уверен в этом, что-то обязательно пойдёт не так и хрупкое равновесие в доме обязательно будет нарушено.       Пока Шерлок раздумывал, Джон поспешил заполнить молчание.       — Я не искал ничего в твоём телефоне, клянусь. Я только взял его, и сразу же пришло сообщение. Можешь даже проверить время.       — Я верю тебе.       Решив, что проще будет контролировать Роба, чем опять лгать Джону, Шерлок взял телефон и написал в ответ: «Жду подробностей. ШХ».       Дело оказалось действительно хорошим: кто-то пытался отравить студентку юридического факультета, которая во время практики узнала немного больше, чем ей следовало. Сейчас она лежала в больнице, и врачи пытались понять, каким ядом её отравили, чтобы начать лечение. Роб, вспомнив, что Шерлок дипломированный химик, решил обратится к нему за помощью, и через несколько часов они уже были в лаборатории в Бартсе, где Шерлок склонился над пробирками и микроскопом.       — Всё хорошо?       Шерлок оторвался от окуляра.       — А что-то не так?       — Нет, ты просто какой-то молчаливый.       — Потому что я работаю.       Шерлок вернулся к изучению крови, но его опять отвлекли.       — Шерлок, что случилось?       Он почувствовал прикосновение к своей руке и дёрнулся, забирая её.       — Джон. После вечеринки, когда я пришёл домой, мы поговорили.       — Он что-то заподозрил?       Эти слова будто пощёчина ударили Шерлока.       — Нет, потому что ему нечего подозревать.       Роб улыбнулся в ответ.       — Если ты так яростно отрицаешь это, значит, всё же есть.       Шерлок вспыхнул и поспешил отвернуться к микроскопу.       — Не мешай мне работать, я пытаюсь помочь тебе.       Шерлок тщетно пытался настроиться на работу, когда вновь почувствовал, что Роб прикасается к его руке. Шумно вдохнув и сжав ладонь в кулак, Шерлок хотел вырваться, но Роб наклонился к самому его уху и заговорил низким голосом:       — Перестань, Шерлок. Ты же точно что-то чувствуешь, я вижу, как часто ты задышал и как ты покраснел. Я знаю, что не безразличен тебе, так почему ты это отрицаешь?       «Потому что есть Джон, которого я люблю и который любит меня», — мысленно кричал Шерлок, но так ничего и не произнёс.       — Посмотри на меня.       Шерлок заметил, что пальцы Роба дрожали, прежде чем они несмело прикоснулись к его подбородку, заставляя повернуться к себе.       — Ты сводишь с ума. И я не знаю, как это остановить.       Сердце Шерлока давно громко стучало у него в висках, чувствуя, что сейчас произойдёт нечто непоправимое и ужасное, и, кажется, пульс на мгновение остановился, когда Роб прижался к губам Шерлока. Так робко, боясь, что в эту же секунду будет отвергнут, а потом и вычеркнут из жизни вовсе. Шерлок всё ожидал, когда внутри него поднимется буря негодования и ужаса от происходящего, но единственное, что он чувствовал — абсолютное безразличие.       Роб, не получив сопротивления, повторил движение, но уже смелей, и Шерлок вдруг почувствовал лёгкое колыхание в своей душе, будто он хочет ответить. Роб, будто прочтя его мысли, ещё раз поцеловал Шерлока, наконец, получая долгожданный ответ.       Тепло разлилось в животе Шерлока, мурашки побежали от макушки к самому копчику, а мозг в панике бился о стенки черепа, вопя о том, как неправильно происходящее. Но, Господи, как ему было хорошо. Так хорошо, как бывает только с Джоном…       И это отрезвило его, будто на голову вылили ведро ледяной воды. Он резко открыл глаза, оттолкнул от себя Роба и, совершенно забыв про микроскоп, направился к выходу, слыша голос себе в спину:       — Я знаю, что ты ещё вернёшься.       Шерлок был слишком шокирован собственным поступком, поэтому позволил Робу оставить последнее слово за собой. А сам Шерлок, всё ещё разгорячённый, с пылающими от стыда щеками, решил пешком пойти до дома.       Была ли это минутная слабость? Или сокровенное желание, которое Шерлок просто пытался игнорировать, потому что боялся его? А перед глазами словно призрак стоял образ улыбающегося Джона, который сейчас был дома и продолжал винить себя за то, чего нет. Продолжал верить Шерлоку, который не достоин и мизинца этого прекрасного человека. Казалось, что теперь на плечах лежал в три раза увеличенный груз вины, а ведь хуже всего то, что с этим теперь придётся жить, потому что рассказать об этом Джону невозможно. Но как же ему хотелось извиниться, просто извиниться без объяснений, опять быть понятым и прощённым. Подойти, обнять такого родного Джона и сказать «прости», и это желание оказалось таким сильным, что Шерлок даже ускорил шаг.       Подойдя к дому, он увидел тёмные окна, что означало, что Джон уже лёг спать. Переступив порог, Шерлок нетерпеливо снял пальто и ботинки и, продолжая на ходу снимать одежду, направился в спальню.       Джон спал на своей половине, обняв подушку. Сердце защемило от боли, когда рядом с этой умиротворённой картиной всплыли воспоминания о той боли, о которой Джону только предстояло узнать.       Шерлок залез под одеяло, сразу же прижимаясь к Джону, и тот проснулся, зашипев при этом:       — Господи, ты почему такой холодный? Ты же был в лаборатории.       — Нужно было прогуляться, подумать.       Руки Джона растирали его спину, каждым прикосновением причиняя всё больше боли, которую Шерлок принимал с наслаждением, понимая, что заслужил это.       — И как, всё придумал?       Он отрицательно покачал головой, переплетая ноги с ногами Джона, опутывая его всеми своими длинными конечностями, будто стараясь спрятать от того ужаса, который он совершил и о котором Джон рано или поздно узнает.       Через несколько минут Джон расслабился, его дыхание замедлилось, и Шерлок тихо прошептал:       — Джон, ты спишь?       Джон лишь глубоко вздохнул во сне.       Шерлок приподнялся на локтях, нависая над лицом Джона.       — Я всё исправлю.       И наклонившись к самому лицу, одними губами произнёс:       — Прости меня.       Но желанного облегчения груза вины так и не последовало. 2.       Беспричинная радость вновь охватило всё существо Роба, только на этот раз причина была — Шерлок ответил ему. Он понимал, что выглядел нелепо со своей широкой улыбкой в середине расследования, когда девушка всё ещё находилась в опасности, но он ничего не мог с собой поделать.       Единственное, о чём он думал — Шерлок. Шерлок и его тёмные волосы, Шерлок и его длинные тонкие пальцы, Шерлок и его фарфоровые губы, к которым он наконец прикоснулся. Чувство, которое он испытал, было похоже на божественный трепет, будто он смог найти священный Грааль и этот Грааль был предназначен ему одному.       Он приказал себе ждать, потому что был уверен, что Шерлок вернётся сам. Шерлок любил его, просто сам ещё не знал этого, или боялся признаться себе, потому что у него есть Джон, которого он просто боялся обидеть, но которого никак не любил. А в том, что Шерлок не любил Джона, сомнений не было никаких.       Если бы он любил его, то у него в принципе никогда бы не возникло мысли и какого-то сомнения, да и Шерлок не смотрел на Джона так, как он смотрел на Роба, он совсем не говорил о нём, будто его не существует. Да и Джон не любил Шерлока, потому что если бы он любил, то никогда не позволил бы случиться такой ситуации, он бы зубами вцепился в свою любовь и ни за что не позволил бы Робу так просто сломать их священный цветок. Но если Робу удалось это сделать с такой лёгкостью, то, значит, и не была их любовь так гармонична и крепка, как казалось.       Шерлок просто привык быть рядом с доктором и, в силу своего характера, просто боялся перемен, но Роб предоставит ему время, и Шерлок вскоре сам всё поймёт.       На следующий день Роб всё ещё чувствовал внутри себя эту невероятную лёгкость, которая, казалось, ещё чуть-чуть и поднимет его над землёй. И ему показалось, что он действительно сейчас взлетит, когда вечером ему пришло сообщение от Шерлока, что он стоит на улице у Скотленд-Ярда. Лифт спускался непозволительно долго, люди вокруг были слишком медлительны, поэтому в самом деле хотелось просто взлететь, чтобы как можно быстрей оказаться с Шерлоком, который его ждал.       Суровый взгляд Шерлока немного опустил его на землю, но сердце не переставало радостно биться.       — Я полагаю, что это может помочь спасти девушку, — Шерлок протянул ему какую-то бумагу.       Роб развернул лист, увидел там какие-то слова, но так ничего и не поняв из-за ауры счастья вокруг, убрал её в карман.       — Полагаю, родственники девушки скажут тебе спасибо.       Шерлок пожал плечами и хотел уже развернуться и уйти, но Роб остановил его, и Шерлок выжидающе взглянул на него.       — Ты ничего не хочешь сказать?       — А что я должен сказать?       — Ну… Вчера…       — То, что произошло вчера — огромная ошибка, о которой я бесконечно сожалею. Поэтому да, пожалуй, я хочу сказать тебе прощай, и я надеюсь, мы больше не увидимся.       — Но ты ведь обманываешь сам себя.       Холодность и безразличие слетели с Шерлока, и он раздражённо заговорил:       — О нет, это ты строишь себе какие-то ложные надежды, впутывая меня в свою нелепую игру.       Видя в глазах Шерлока презрение, Роб ответил тем же:       — Но тогда зачем ты просил меня остаться? Почему не оттолкнул вчера? Я вижу лишь один ответ: я тебе далеко не безразличен, ты просто боишься признаться себе, что уже давно не любишь Джона.       Шерлок хмыкнул и презрительно улыбнулся.       — Что, я разве не прав? Тогда почему ты никогда не говоришь о нём? Да ты ведь всегда с каким-то недовольным лицом произносишь его имя! В конце концов, если бы ты его любил, то никогда не причинил бы ему такой боли.       Шерлок продолжал улыбаться во время этой речи, и, только услышав последние слова, улыбка сошла с его лица, и Роб понял, что попал в цель, и дальше говорил уже спокойней.       — Я хочу, чтобы ты был счастлив. Но сейчас ты страдаешь, и я не могу это выносить. Разберись в том, что тебе нужно, не делай поспешных выводов. Просто подумай.       Роб сделал небольшой шаг к Шерлоку и вдруг заметил, что из остановившегося кэба вышел Джон. Шерлок приоткрыл губы и набрал воздуха, чтобы ответить, но Роб не позволил ему, совершая либо величайшую ошибку, либо самое верное решение всей его жизни: он наклонился и поспешно прижался к губам Шерлока. Он сделал шаг назад буквально через мгновение, и, не в силах поднять глаза на Шерлока, или тем более ему за спину, произнёс:       — Подумай.       Он развернулся и поспешил скрыться в здании, чувствуя обжигающую волну стыда за то, что совершил. 3.       «Это Шерлок?» — удивлённо подумал Джон, выходя из кэба. — «Шерлок ведь уходил в лабораторию, почему он здесь? А перед ним стоит Роб?».       Дальше Джон не смог сделать ни шагу, потому что его сердце окаменело вместе со всем его существом, когда он увидел, что Роб наклоняется к Шерлоку и целует его, а Шерлок даже не пытался его оттолкнуть. Роб поспешил уйти, так и не увидев замершего Джона, а Шерлок смотрел ему в след ещё несколько секунд и развернулся. Они стояли метрах в двадцати друг от друга, и оба не могли пошевелиться.       Кто-то случайно задел Джона плечом, и это возвращает его к жизни. Тяжело вздохнув, он развернулся обратно к дороге и сел в кэб, который так удачно остановился у тротуара. Кажется, он слышал, как Шерлок звал его по имени, но Джон был даже не в силах взглянуть в окно. Водитель спрашивал куда ему ехать, и Джон называл адрес паба, в котором он хотел посидеть с Грегом.       Больно было везде и Джон боялся, что сейчас просто сломается от невозможности пережить это. Никому в жизни он не верил так, как Шерлоку, и никогда в жизни он не ошибался так, как ошибся в нём. И как долго этот обман продолжался? Неужели интуиция Джона не обманула, и он был прав ещё с самого начала, ещё даже до того злополучного разговора с Салли? И, получается, что тот разговор после дня рождения Грега — просто умело разыгранный театральный спектакль, в котором Джон играл роль самого главного дурачка, который повёлся на оскорблённого Шерлока и, господи, он ведь просил у него прощения.       Из груди Джона вырвался болезненный стон, но он поспешил его проглотить, боясь, что будет услышан водителем.       В пабе Джон пустым взглядом смотрел на принесённое ему пиво и не знал, что ему делать дальше. Он не знал абсолютно ничего: стоит ли ему пить это пиво, стоит ли разговаривать с Грегом об этом, хочет ли он видеть Шерлока теперь вообще.       Лестрейд вовремя его спас, появившись как раз в момент, когда Джон уже хотел уйти, так и не притронувшись к напитку.       — Привет! — радостно сказал он, но увидев лицо Джона, сразу же опустился напротив. — Господи, что случилось?       Джон поднял на него взгляд, не зная, как описать то, что он увидел сегодня. Язык отказывался поворачиваться и произносить эти ужасные слова, будто, произнеся их, это всё действительно окончательно и бесповоротно станет правдой.       — Шерлок…       Джон замолчал и сжал пальцы так, что у него хрустнули костяшки.       — Что опять натворил этот идиот?       Опять Джон оказался в ситуации, когда любой вариант ответа казался ужасным и никакая фраза не смогла бы описать произошедшее так, чтобы не ранить Джона ещё больше.       — Они с Робом…       Волна ненависти поднялась внутри него, стоило ему произнести это имя. Грег ответил ему, желая сделать легче, но наоборот доказывая, что Джону было о чём волноваться, а он был так слеп.       — Не стоит волноваться, Джон. Роб отличный парень, он никогда не сделает какого-то низкого поступка. Ты просто себя накручиваешь.       Джон болезненно поморщился, понимая каким идиотом он был всё это время.       — Я видел их сегодня возле Скотленд-Ярда. Случайно абсолютно. Я поехал к тебе, чтобы, как и договаривались, вместе поехать сюда, но…       Джон замолчал, когда перед глазами опять встала картинка, где Роб наклоняется к Шерлоку, а тот даже не пытается ничего сделать.       — Ну да, Шерлок помогает Робу с его делом, они, наверное, встретились, чтобы обсудить что-то. Расслабься, мы же говорим о Шерлоке. Да, они неплохо сплотились, потому что оба умнее нас с тобой вместе взятых, но мы же оба знаем, кто для Шерлока дороже всех остальных людей. Не ревнуй напрасно, ну, не целовались же они там…       Грег замолчал, увидев взгляд, который бросил на него Джон при этих словах. Улыбка медленно сползала с его лица, и спустя почти минуту молчания он сказал лишь:       — Нет.       Джон нервно рассмеялся, откидываясь на спинку стула.       — Безумие, правда?       Джон уставился в потолок, разглядывая узоры на тёмном дереве.       — Подожди, не хочу тебя обижать, но ты уверен? В смысле, мы же говорим про Шерлока. Про нелюдимого Шерлока, который до встречи с тобой даже дружеских отношений не имел. Ты уверен в том, что видел?       — Да, — Джон посмотрел опять на Грега. — Я сам не верю, что это происходит.       К ним подошла девушка, взяла заказ у Грега, а когда она оставила их одних, Джон понял, что ему необходимо выговориться.       — Знаешь, ведь Салли предупреждала меня. И я поговорил с ним, но как полный кретин повёлся на его спектакль и потом даже извинялся ещё. Я не понимаю… Зачем он так? Зачем ему нужно было врать мне всё это время? Неужели он не понимает, что обманом делает мне ещё больней? Он мог бы рассказать мне всё сразу, мне было бы больно, но, господи, не настолько же, как сейчас. Я просто не понимаю, почему он поступает так жестоко…       Джон уткнулся лицом в ладони, боясь, что Грег заметит его влажные глаза.       — Джон… Мне кажется, ты сейчас слишком обижен, делаешь слишком поспешные выводы. Тебе нужно успокоиться и подумать обо всём. Потому что я знаю Роба, я знаю Шерлока, и я знаю, что ни один из них не стал бы так поступать с тобой.       В это время Грегу принесли его пиво, и Джон убрал руки от лица, наконец, отпивая из своего стакана.       — Завтра утром я на пару дней уезжаю из города по работе…       — Вот и отлично, отвлечёшься там, подумаешь ещё раз обо всём. Я поговорю с Шерлоком, хотя понимаю, что, скорее всего, потерплю фиаско… С Робом встречусь, пойму, что за игру он ведёт. А сейчас я предлагаю тебе забыть об этом и поговорить на посторонние темы.       Джон благодарно улыбнулся Грегу, в ответ прикасаясь своим бокалом к протянутому Лестрейдом. 4.       Всё запуталось, и Шерлок не имел никакого понятия, как всё исправить.       Единственное, что он почувствовал, когда Роб поцеловал его — недоумение, ведь ничего не вело к этому, Шерлок уже готов был ответить, что он давно всё обдумал и пришёл к выводу, что не желает видеть Роба в своей жизни, и вдруг случилось это. Он не хотел слышать его ответ? Или это был самый обычный жест отчаяния? Все мысли и вопросы вылетели из головы, когда Шерлок повернулся и увидел замершего Джона.       Увидев его, у Шерлока закружилась голова и потемнело в глазах — настолько неожиданным это было. Непростительно долго он стоял не в силах пошевелиться. Позже он ещё долго корил себя за промедление, ведь, возможно, шагнув к Джону он чуть раньше, он бы успел поймать его и не дал бы сесть в кэб. И сейчас он не метался бы по городу, как раненый зверь, который всё никак не мог найти то, что его успокоит — своего Джона.       Проверив места, куда мог отправиться Джон, и нигде не обнаружив следов его присутствия, Шерлок отправился домой, решив, что даже если Джон больше никогда в жизни не захочет видеть Шерлока, то ему всё ещё нужно где-то ночевать.       Прошло, наверное, несколько часов с тех пор, как Шерлок пришёл домой и сел в кресло гипнотизировать череп, который упрямо молчал в ответ. Когда внизу послышались звуки открывающейся двери, Шерлок вцепился в подлокотники, что ткань под пальцами жалобно заскрипела. С каждым шагом по лестнице сердце Шерлока подпрыгивало вверх, одновременно желая и не желая видеть Джона.       Он готовился увидеть презрение, обиду, ненависть в глазах Джона, но увидел самое ужасное, о чём даже не мог подумать: абсолютную пустоту и безразличие.       — Джон, — он поднялся из кресла и хотел шагнуть к нему, но замер, когда Джон поднял руку, останавливая его.       — Не надо.       Шерлок, не отрываясь, следил за движениями Джона, пытаясь угадать момент, когда тот решит сбежать, чтобы можно было его остановить и всё же поговорить. Но он не убегал, наоборот, стараясь оставаться спокойным, он прошёл в кухню, налил себе воды и сделал несколько глотков. Шерлок так и стоял на месте, боясь шевелиться.       — И как давно меня обманывают?       Он спросил это, уставившись в стол, видимо, не в силах смотреть на Шерлока.       — Смотря что ты называешь обманом.       Джон сморщился и устало посмотрел на Шерлока.       — Просто скажи мне правду, какой бы она ни была.       Вина всё увеличивалась в весе на плечах Шерлока, когда он разглядел этот усталый взгляд, эту внутреннюю боль и обиду.       — Ты — самый дорогой для меня человек, — Джон на это горько усмехнулся. — Это правда, которую ты просил. Я люблю тебя, а он… — Шерлок не смел произносить это имя. — Он — это какой-то сбой в работе моего жёсткого диска.       Джон сверлил его суровым взглядом, будто пытаясь прочитать мысли.       — Почему ты не оттолкнул его сегодня, если это просто сбой?       — Я сам не ожидал, что это произойдёт.       — То есть это было впервые?       Вместо ответа Шерлок поджал губы, и Джон, верно прочитав этот жест, провёл несколько раз ладонями по лицу, при этом говоря:       — Боже, какой я идиот. Просто отвратительно, что я повёлся на всё это и чуть не повёлся сейчас.       Он развернулся и хотел пойти в сторону спальни, но Шерлок остановил его, шагнув следом:       — Это было вчера в лаборатории. Он просто… Я сам не понимаю, почему я позволил это и… И меня душит это чувство вины, но разве мог я рассказать тебе об этом? Я думал, что смогу разобраться во всём сам, и у меня почти всё получилось, но он вдруг сделал это… — вдруг Шерлока осенило. — О, ну конечно! Я стоял спиной и не мог тебя видеть, а вот он наоборот. Это всё объясняет.       Шерлок увидел, как немного просветлело лицо Джона на короткое мгновение, но его взгляд вновь стал холодным, и он произнёс, покачав головой:       — Прости, Шерлок.       — Что ты имеешь в виду?       Шерлок поспешил за ним в комнату и застыл на пороге, увидев, как Джон достаёт дорожную сумку.       — Что ты делаешь?       — Если бы я был на твоём месте, то ты обязательно ответил бы мне «Разве не очевидно?», — передразнил он Шерлока.       Сделав шаг вперёд, Шерлок вырвал у него что-то из рук и бросил на кровать мимо сумки и жёстким голосом повторил:       — Что ты делаешь?       — Я завтра утром уезжаю, помнишь? Грег предложил переночевать у него, и я не вижу причин, чтобы отказаться. Он ждёт меня внизу.       — Нет, — Шерлок вырвал у него из рук футболку и прижал к груди, умоляюще смотря на Джона.       Джон положил свою руку поверх руки Шерлока, будто хотел забрать футболку, но при этом даже не прикасался к ней.       — Мне нужно время. Пожалуйста.       И опять Джон просил его о чём-то, хотя должен был только ненавидеть и презирать. Он всё ещё искал в своей душе силы на прощение, которого Шерлок не заслуживал, но так желал принять. Он нерешительно повернул ладонь, сжимая руку Джона. Футболка упала к их ногам, но они не обращали внимания, вглядываясь в глаза друг другу. Шерлок всеми силами пытался показать, что он сожалеет, что он сейчас предельно честен с ним, но Джон выдохнул, забрал руку и молчаливо продолжил складывать вещи.       В такой же тишине Шерлок молчаливо следил за его перемещениями по квартире, не помогая, но и не мешая собираться. Через десять минут, так не сказав ни слова, Джон вышел из квартиры, прикрывая за собой дверь. В тишине ночи Шерлок отчётливо слышал, как машина отъезжала от дома. 5.       Подъехав к Бейкер-стрит, Грег ещё несколько минут сидел в машине, собираясь с мыслями, прокручивая в голове слова, которые он собирался сказать Шерлоку. Он постарался максимально подготовить себя, представив несколько вариантов развития событий, но всё равно нервничал, потому что, ну не каждый же день ты касаешься личной жизни Шерлока Холмса.       Дверь открыла миссис Хадсон.       — Доброе утро!       — Здравствуй, дорогой.       — Шерлок у себя?       Миссис Хадсон пропустила его, при этом приговаривая:       — Знаете, они вчера с Джоном, кажется, поссорились, да так, что Джон ушёл прямо посреди ночи. Не представляю даже, что у них случилось такого ужасного. Думаю, Шерлок сегодня не в настроении. Всё утро там тишина, я даже боюсь подниматься.       Грег приободрил её какими-то словами, поднимаясь по лестнице с чувством, будто идёт на эшафот.       Постучав несколько раз в дверь, он так и не услышал ответа, поэтому с осторожным: «Шерлок», он аккуратно заглянул в квартиру. В гостиной никого не было. Он прошёл дальше, оглянулся ещё раз, повернул на кухню, увидел микроскоп и кучу неубранных склянок и химических инструментов, которые будто только что оставили. Покачав головой и делая ещё шаг, Грег даже немного вздрогнул, увидев руку Шерлока, который лежал на полу без сознания у самого стола.       — Шерлок!       Он кинулся к нему, проверяя пульс и дыхание, второй рукой доставая телефон, чтобы вызвать врачей.       Когда через пятнадцать минут врачи уже укладывали Шерлока на носилки, Грег взглянул на записи рядом с микроскопом, увидел имя девушки, которая лежала в больнице уже несколько дней, и над делом которой и работал Роб. Грег даже облегчённо выдохнул, сделав вывод, что Шерлок не хотел себя травить — просто работал над противоядием, но что-то вышло из-под контроля.       Отправляясь в больницу, он захватил с собой тетрадь с этими записями, и решил, что нужно позвонить Робу, чтобы узнать больше о том случае. Но перед этим нужно было сделать ещё один важный звонок — позвонить Джону и сказать, что разговора с Шерлоком так и не получилось. 6.       Звонок Грега застал Джона примерно через полчаса, как поезд тронулся. Стоило лишь услышать слова «Шерлок» и «больница» в одном предложении, Джоном немедленно было принято решение сойти на следующей же станции и вернуться в город в кратчайшие сроки. Ни о какой работе не могло быть и речи, все обиды мгновенно забылись, остался лишь один Шерлок, который находился в опасности.       Дорога до города, а потом ещё и до больницы показалась целой вечностью, и Джон чувствовал себя невероятно глупо, появившись там с дорожной сумкой, которую просто негде было оставить.       Грег встретил его в холле:       — Только не сердись. Роб тоже здесь.       На мгновение Джон сильнее сжал ручку у сумки, но тут же приступ злости его отпустил, когда он вспомнил про Шерлока.       — Плевать. Что с Шерлоком?       Грег повёл его по коридорам больницы, при этом рассказывая:       — Сейчас он в отделении интенсивной терапии, он без сознания, никого не пропускают, но только что приехал Майкрофт, его, кажется, готовы пропустить.       — Что случилось?       — Как мы понимаем, Шерлок решил на себе проверить действие того яда, которым отравили ту несчастную девушку, которая, кстати, лежит в этой же больнице. Он помогал Робу с поиском противоядия, вчера принёс ему какие-то формулы, но потом, видимо, сам решил приготовить его. Сейчас его жизни уже ничего не угрожает, потому что ему уже ввели антидот, поэтому врачи настроены оптимистично.       Джон немного успокоился, услышав такое желанное «жизни ничего не угрожает», и даже облегчённо улыбнулся:       — А ведь он называет себя гением.       Грег улыбнулся ему в ответ, и они повернули, оказываясь у дверей в отделение интенсивной терапии. Там сидел Роб, и Джон замер, тяжело задышав, вспоминая вчерашний вечер. Роб чуть приподнял голову, чтобы увидеть, кто пришёл, и, увидев, кто именно пришёл, он сразу же выпрямил спину, а его взгляд потемнел — то ли от страха, то ли от злости, или от всего вместе.       Грег поспешил встать между ними и развёл руки в стороны:       — Так, нет, ребят, вы не собираетесь здесь устраивать разборки.       Джон, прочистив горло, ответил:       — И не думал об этом.       Джон опустился на стул напротив Роба и вперил в него суровый взгляд. Первые несколько минут Роб храбрился, отвечая ему тем же взглядом, но потом начал сдавать позиции, сначала отвернувшись, затем опять спрятав лицо в ладонях, при этом ёрзая на месте, потому что Джон продолжал осуждающе смотреть на него. Ещё бы, ведь Джон успел натренироваться в игру в гляделки с Шерлоком. Это испепеление взглядом прервала открывшаяся дверь, из которой вышел Майкрофт. Джон и Роб сразу же встали со своих мест, Грег сделал шаг вперёд, а Майкрофт замер, увидев столько глаз, направленных на него.       Он повернулся к Джону, своим цепким взглядом окинул всю его фигуру, прекрасно замечая не только то, что Джон сошёл с поезда, но и то, что эту ночь он спал не дома.       — Здравствуйте, Джон, — он кивнул ему, стягивая с плеч накинутый медицинский халат.       — Как он?       — Даже в почти бессознательном состоянии отправил меня куда подальше, — улыбнулся одними губами Майкрофт. — Значит, с ним всё хорошо, сейчас его переведут в обычную палату.       Все облегчённо выдохнули, услышав эти слова, а Майкрофт обратился к Джону, и голос его при этом был по-настоящему разочарованным.       — Как вы могли оставить его наедине со смертельно опасными ядами? Вы же знаете, что он как ребёнок — вечно тащит в рот всякую гадость.       Джон нервно улыбнулся в ответ:       — Больше не оставлю.       Было видно, что Майкрофт всё ещё не простил ему такой ошибки, но сдержанно сказал:       — Я сегодня ещё зайду.       Он попрощался с Грегом одним лишь взглядом и кивком, а, переведя взгляд на Роба, заинтересованно сощурился, потом перевёл взгляд обратно на Джона, опять на Роба, и, как-то загадочно улыбнувшись, пошёл к выходу. 7.       Роб обхватил себя руками и стоял, боком опираясь на стену, чувствуя на себе тяжёлый взгляд Джона.       Ему было неловко от той явной любви и обеспокоенности, которая плескалась в собственном взгляде, когда он смотрел на двери интенсивного отделения. Он пытался успокоить себя, вспоминая слова того высокого человека со странным именем, который оказался братом Шерлока: «Его жизни уже ничего не угрожает». Это должно было успокаивать, но успокоить его мог только сам Шерлок — хотя бы один короткий взгляд на него, чтобы лично убедиться, что он всё такой же невероятный гений, каким был совсем недавно.       Роб чувствовал, что держится из последних сил — внутри всё стенало от боли, которую он не знал, как прекратить. Он бесконечно винил себя в том, что именно из-за него пострадал Шерлок. Шерлок бы не был сейчас здесь, если бы Роб не совершил ужасную глупость: поцеловал его на глазах у Джона. Или если бы он вообще не давал ему такое опасное задание. Или если бы он вообще не стал тревожить жизнь Шерлока своими глупыми фантазиями и надеждами.       Роб с сожалением понимал, что только эта трагичная ситуация открыла ему глаза и показала, что он лишь придумал себе сказку, в которой Шерлок не безразличен к нему. Роб заставил Шерлока думать будто нужен ему, но это были мысли Роба — не выбранное Шерлоком решение. Поэтому Роб находил во всей этой ситуации виновным только себя одного — он один виноват в обмане себя и окружающих.       Сердце тревожно сжималось не только при взгляде на двери интенсивного отделения, но и при взгляде на Джона, который мужественно и молчаливо переживал эту ситуацию. Роб не только подверг опасности этот чистый гений, но и сильно ранил этого абсолютно невинного человека. Роб представлял себя на месте Джона, что если бы кто-то другой посмел даже как-то косвенно навредить Шерлоку, Роб не смог бы сдерживать свой гнев и злость, а Джон мог. Сурово сверлил его бесконечно осуждающим взглядом, но молчал.       А ещё Роб не был уверен, что смог бы просить самого Шерлока за подобный проступок. Ведь он видел и любил только придуманный образ Шерлока: его шёлковый голос, его напускное высокомерие, его невероятный ум, его идеальность во всём, к чему бы он не прикасался. Смог бы он смириться с тем, что его личный бог не так идеален, как ему казалось и тоже может совершать ошибки? Он задавал себе этот вопрос и не находил на него ответ.       А Джон вот любил, по-настоящему любил. Простил все обиды, и сидел сейчас рядом с Робом, продолжая сверлить его глазами. Роб бросил на него короткий взгляд, чтобы проверить это, и встретился с голубыми глазами Джона. Вдруг Джон отвёл взгляд, выдохнул и поднялся на ноги.       — Ужасно хочу пить. Здесь где-то был автомат?       Грег указал куда-то за угол, и Джон направился туда. Помедлив несколько секунд, Роб пошёл за ним.       Джон повернулся на шаги и вопросительно поднял брови. Роб замер в нескольких метрах от него.       — Я… Я хотел извиниться.       Джон точно не ожидал подобного, и на его лице отразилось непонимание.       — Что?       — Я поступил очень подло, причём не один раз. В первую очередь, это то, что произошло вчера. Я не должен был этого делать, но почему-то я решил, что это может меня спасти. В итоге моё решение привело нас сюда, — он развёл руками, имея в виду больницу и вообще всю ситуацию. — И я извиняюсь за это.       Джон нахмурился, не зная, что он должен говорить, и Роб, видя, что его слушают, набрался немного смелости и продолжил:       — И до этого я в принципе не должен был влезать в ваши отношения. Я не знаю, поймёшь ты меня или нет, но я хочу верить, что ты сможешь. Когда я его увидел впервые, у меня голова кругом пошла, я подумал, что обязательно должен получить от него хоть каплю внимания, но, видимо, я слишком сильно взволновал его, запутал, и за это я тоже извиняюсь.       Роб вдохнул и отвернулся, зная, что не сможет сказать следующие слова, смотря на Джона.       — Я говорил ему, что он обманывает себя и на самом деле не любит тебя. Я говорил, что ты не любишь его, потому что позволяешь ему слишком многое, никак не борешься за свою любовь, но сейчас я вижу насколько я ошибался. А ещё я обвинял тебя, что ты подверг его опасности. Помнишь, несколько месяцев назад, когда он пошёл ловить какого-то психа? Но тогда ты даже не знал об этом, а я, думая, что лучше тебя, прекрасно знал об этом яде, и всё равно Шерлок оказался здесь.       Голос Роба дрогнул, и он зажмурился, вжимая голову в плечи, ожидая какого-то потока злости, который выльется на него, но спустя почти минуту молчания он услышал спокойный голос.       — Ты не мог знать, что он примет этот яд. И я тоже не мог этого знать, даже если бы сидел в соседней комнате. Как и сказал Майкрофт, Шерлок — это большой ребёнок, который вечно суёт в рот всякую гадость.       Роб на эти слова улыбнулся, поднимая глаза на Джона.       Джон не злился, не выглядел так же сурово как несколько минут назад, и сердце Роба застонало ещё сильней, потому что он понял, какой прекрасный человек любил Шерлока. Именно Шерлока — не его придуманный образ, а именно Шерлока со всеми его несовершенствами. Роб понимал, что у него никогда бы не хватило сил простить Шерлока, а особенно — кого-то другого, кто посмел бы прикоснуться к их светлейшему чувству. А Джон смог.       Роб мгновенно принял решение, которое было единственно правильным, таким правильным, что ему сразу же стало легче, стоило подумать об этом.       «Я больше не посмею ранить их обоих», — произнёс он в голове, а вслух только извинился перед Джоном ещё раз и поспешил уйти. Теперь навсегда. 8.       Помедлив несколько секунд у двери в палату, Джон толкнул дверь от себя.       Боясь нарушить хрупкий сон Шерлока, стараясь ступать как можно тише, Джон аккуратно, задумываясь над каждым последующим шагом, двигался к кровати, где лежал его такой родной Шерлок. Единственное, что выдавало в нём какую-то болезненность — слишком тёмные тени под глазами, а во всём остальном он был так же прекрасен, как и прежде.       Джон не смог удержать своего порыва и почти невесомо коснулся запястья Шерлока, испытывая тот же трепет, что и испытывает мать, когда склоняется к своему ребёнку, боясь потревожить сон дитя, но всё же не в силах устоять, прикасается к нежной коже. Шерлок ответил в то же мгновение глубоким вздохом и чуть дрогнувшими ресницами, ослабевшими пальцами поймав руку Джона и потянув его на себя. Джон поддался этому движению, утыкаясь в изгиб шеи Шерлока, чувствуя вместо запаха Шерлока безумный коктейль из различных лекарств.       В этот момент Джон понял, что очень сильно влип, потому что сердце вновь затрепетало, когда он почувствовал обнявшую его в ответ руку. Он не просто любил Шерлока — он готов простить ему всё, но не потому, что у него такое доброе сердце, а потому что это Шерлок, который просто должен быть рядом, чтобы можно было вновь и вновь испытывать это трепещущее в груди сердце. И не любить Шерлока — это как дышать под водой, то есть абсолютно невозможно.       Сознание Шерлока всё ещё было затуманено лекарствами и он плохо контролировал своё тело, поэтому с особым усердием приходилось концентрироваться на объятиях Джона в этот момент. Ему захотелось снять с себя эту дымку от препаратов, чтобы сказать Джону всё, что он хотел ему сказать, но он не был уверен, что смог бы это сделать, даже будучи в полном сознании — языковой барьер, не позволил бы ему высказать всё, о чём он думал. Он считал, что должен быть выставлен к позорному столбу, а не нежиться сейчас в лучах любви Джона, его всё ещё мучила совесть за то, что он сделал с их священным чувством. Но впервые за множество недель он почувствовал себя спокойней, потому что больше не нужно было ничего скрывать, он был абсолютно беззащитен и не имел никаких козырей, но несмотря на все ужасные ошибки, Джон всё же обнимает его, словно самое дорогое сокровище. Он прощён, и пусть он сам не простил себя, он знает, что вместе они смогут найти выход из этого положения, потому что их любовь к друг другу независима от обстоятельств, она бесконечна и существует и в прошлом, и в настоящем, и в будущем.