Когти амура

Ничто не предвещало, что этим утром Отабек Алтын, девятнадцати лет от роду, студент третьего курса университета строительства и архитектуры, приличный юноша с виду и ещё более приличный в душе, так и не выпьет кофе. Хотя кофе он даже сварил и плеснул туда молока! Кофе и молоко в прозрачной чашке походили на иллюстрацию противостояния добра и зла, смешавшись в итоге в нечто среднее, как это обычно случается, если столкнуть эти две стихии. Отабек полюбовался, подхватил чашку, перемешал залитую кипятком кашу в тарелке, взял в зубы бутерброд с колбасой и — через маленький коридор и большую комнату — вышел на балкон. Повезло снять квартиру. Двухкомнатная, но по цене однокомнатной, потому что вторая комната заперта, там лежат хозяйские вещи, да она Отабеку и не нужна, одной с головой хватит. Далековато от университета, зато без пересадок, и конечная рядом. Он уже жил в середине маршрута, когда по утрам было не втиснуться, и если маршрутка останавливалась и даже каким-то чудом открывалась дверь, оттуда торчали одни задницы. И здесь кухня с хорошим холодильником и хорошей печкой. В прошлой квартире не работала духовка, и именно тогда, как назло, только и попадались рецепты запеканок и пирогов. И комната с большим раскладным диваном, и ещё оставалось место для стола и шкафа, а когда хозяйка увезла тумбочку с телевизором, то вместился ещё и вещевой стул. Точно не нужен телек, недоумевала хозяйка. Абсолютно, заверил ее Отабек. Но самым большим плюсом оказался, на удивление, вид с балкона. Отабек не отбирал варианты по такому критерию, это вышло само собой, но вот так повезло, и Отабеку, откровенно говоря, именно это понравилось больше всего. Балкон выходил на парк. Даже не парк, а сквер. С высоты шестого этажа, как на ладони открывалась центральная площадка с фонтанчиком и скамейками по кругу. Осень ещё не успела разгуляться, едва-едва началась, и сверху сквер выглядел живым зеленым пятном на сером бетонном теле города. Отабек пил здесь кофе уже четыре утра подряд и всякий раз думал, что когда он сам спроектирует город или хотя бы жилой комплекс, или ещё что-нибудь красивое и большое, он обязательно отведет место для парка в центре. Сегодня Отабеку подумалось, что даже и в обыкновенное здание, в одно, не комплекс, можно спокойно вставить зеленую площадку. Этого так не хватает в городах: зелени, свежести, воздуха. Воздух ещё по-летнему теплый, но по-утреннему прохладный. Отабек с удовольствием вдохнул поглубже. Где-то открылась балконная дверь, щелкнула зажигалка, но запах сигаретного дыма до Отабека не долетел, ветер — хотя утро почти безветренное, но только почти — унес его в другую сторону. На другом балконе звякнули банки, на третьем кому-то сказали, что надо поторапливаться. Отабек сжевал бутерброд, потянулся за кружкой, поднес к губам, коснулся края и тут… На него рухнуло сверху, ударило в плечо и ранило. Кружка выскочила из пальцев, грохнула об пол, кофе окатил Отабеку ноги. Он с воплем отскочил к двери, а рухнувшее отскочило к пустым полкам, вжалось в угол, сбилось в шар, зашипело и оказалось большим котом. Кот открыл пасть и издал: ш-ш-ш, потом с-с-с, а потом утробно закричал. —Тихо, — сказал Отабек. — Тихо, спокойно. И коту, и себе. С добрым утром. С добрым, мать его, утром! — Ты откуда взялся? Кот не ответил, зыркнул недобро и дернул ушами. Уши он держал плотно к голове, но теперь поднял, и они торчали, темные на фоне кремовой шерсти. А морда пепельная, и лапы, и ещё хвост. И хотя ошейника не было, или Отабек не мог разглядеть его в густом меху, кот к нему, очевидно, пожаловал абсолютно домашний. Чей-то. — У тебя всё в порядке? — спросил женский голос, и Отабек так резко обернулся, что стрельнуло в шею. Соседка по балкону, Марина, женщина лет сорока, с которой они познакомились два дня назад, когда Отабек мыл балкон, вышла в халате, с полотенцем на голове, и смотрела на Отабека с беспокойством. — У меня тут, — сказал Отабек, вытянул шею, но так и не понял видно ей или нет, и поэтому договорил: — кот. — Опять? — весело воскликнула Марина. — Да вроде первый раз. — Это у тебя первый. А вообще он тут регулярно приземляется. Это Юркин, с седьмого этажа. Сколько прошлый жилец с ними скандалил, раза три к нему кошак сваливался. По балкону, видно, гуляет, и задница перевешивает. Такая задница запросто могла перевесить. Кот уже сел, и Отабек догадывался, что вот это вот всё — не шерсть, а натурально живая масса. — Значит, — спросил он, — с седьмого? — Да, — кивнула Марина, уже уходя в квартиру, — сейчас прибегут за ним. Но никто не бежал. Отабек, опасаясь, что кот в квартире забьется в труднодоступное место, быстро вышел с балкона, так же быстро вошел с ведром, тряпкой и веником. Смел осколки, замыл пятно. А за котом всё не шли и не шли. Часы подбирались к семи пятнадцати, кот как сидел у полок, так и сидел. Хотя нет, теперь лег, лизал лапу и тер себя за ушами. — А ты тут как дома, да? Кот глянул высокомерно, и Отабеку на долю секунды показалось, что сейчас закатит глаза, но нет, он просто опять лизнул лапу и погладил себя по голове, потом задрал мохнатый окорочок и принялся обстоятельно прочесывать шерсть языком. — Ну, знаешь ли!.. Ничего подходящего, во что бы завернуть кота и потом легко очистить это от шерсти, Отабек не нашел, поэтому на страх и риск подошел и попытался взять его на руки просто так. Кот, на удивление, не дал деру. — Ничего себе. Может, тебя ещё на бархатную подушку положить? Теперь показалось, что он пожмет плечом, но он не пожал, и Отабек справляясь с замками одной рукой, вышел с ним в подъезд, поднялся на этаж выше и, мысленно ругая на все лады неизвестного Юрку, который безответственно относится к прирученному существу, позвонил в крытую лаком деревянную дверь. Звонок у Юрки был громкий. Кот на руках забеспокоился, и Отабек взял его обеими руками под лапы, чтобы не вывернулся и не рванул вниз по лестнице. Раз уж принес — надо отдать. Дверь как стояла, так и стояла, и ни шагов за ней, ничего. Отабек позвонил опять. В глубинах квартиры отчетливо и звонко крикнули: Юрка, господи, да открой! Хлопнуло, стукнуло, прошлепало влажно, и через четыре щелчка двух замков дверь, наконец, отворилась. Первое, что Отабек подумал, он никогда не открыл бы в трусах, даже если их почти прикрывает длинная майка. Она же, правда, не прикрывает плечо и ключицу. Второе, что челка так лезет этому парню в глаза, что ему захотелось почесать свои. И прочесать это дикое гнездо, которое торчало во все стороны, и выглядело настолько нелепо, что могло бы быть продуманной прической какой-нибудь эпатажной звезды кино или музыки. Изо рта, прямо из белой пены, торчала зубная щетка, и парень, плюясь и кусая её, завопил: — Пётя, мохнатый говнюк, ты опять наебнулся! Из комнаты раздалось ещё звонче: — Что, опять кот сбежал? — Да! — крикнул Юра. — Прикинь! — А я говорю, от твоего характера, Юрочка, даже кот сливается. Ответом на реплику был жест, которого говорившая увидеть никак не могла, и Отабек подумал, что слава богу. Кот, к слову, так и сидел у него на руках. Отабек присел и опустил его через порог, к босым ногам хозяина. Кот, задрав хвост трубой, затрусил мимо ног и открытой двери ванной на кухню. Сосед Юра достал щетку, вытер с губ пену тыльной стороной ладони и сказал: — Спасибо. Глаза, совсем щелочки, когда он открыл дверь, теперь нормально раскрылись, и Отабек подумал, что правда, иногда хозяева и животные бывают похожи настолько, что нет нужды выискивать сходств характера, всё написано на лице. — С ним бывает, выйдет на балкон и… — сосед показал рукой, что «и». — Не увидел, как он выскочил. Блин, извини, серьезно. Если что, если опять вдруг, стучи по батарее, я сам прибегу. — Ничего, — сказал Отабек, — страшного, — и сам себе удивился, что говорит чистейшую правду. Разве случилось что-то страшное? Мелкий инцидент, даже забавный. Животное не виновато, и хозяин не виноват, может случиться с каждым. Сосед кивнул, протянул руку, потом резко одернул, вытер о майку, поддернул лямку на плечо, протянул опять. — Юра. — Отабек. Рука всё равно была влажная. — Ты теперь тут живешь? Клево. До тебя такой мудак жил, не любил котов. — Это ужасно. Юра закивал. Переступил ногами. Отабеку даже в кедах, правда, без носков, ощутимо тянуло по ногам, и он спохватился: — Пойду. — Юра, — позвали уже другим голосом, мужским и низким, голос звучал глухо, из-за двери в комнату, которая в квартире Отабека была заперта на ключ, — что там такое? — Всё нормально, деда, — откликнулся Юра. — Пётя опять сбежал. За дверью выругались. Юра прибавил: — Его принесли! Ответа ни из одной комнаты не последовало. Отабек поднял руку, прощаясь, всё не зная, как вежливо уйти, таким распахнутым взглядом на него смотрели, а потом протянули вдруг руку к шее. Отабек от неожиданности отшатнулся, но Юра настиг его, тронул шею пальцами. — Херасе, — выдохнул, — это Пётька тебя так? Во меховой говнюк, а! Щас, погоди, обработать надо. — Нет, — сказал Отабек потверже, вспомнил о времени, его, наверное, уже впритык, и в этой квартире никто уже не спит, всем куда-нибудь надо. — Я сам. Ничего страшного, правда. Всё нормально. Юра смотрел с сомнением, повторил: — Блин, извини. — Хохотнул: — Вот это утречко, да? — Да. — Отабек отшагнул к лестнице, соступил и перед тем как поставить ногу на следующую ступеньку, оглянулся, Юра высунулся через порог и смотрел исключительно на его царапины, и шея уже саднила. — Удачного дня, — сказал он, обернувшись с пролета, но в эту секунду дверь как раз и закрылась. Дома шея уже не просто саднила, а горела, и Отабек понять не мог, как не почувствовал этого раньше, а когда глянул в зеркало, стало ещё хуже. В сантиметре от уха брали начало не царапины, а вспухшие борозды, концы их прятались в вороте футболки. Капли крови уже запеклись и стали похожи на мелкие зерна граната. Ради аптечки пришлось порыться в ещё не разобранных вещах. Коротко поразмышляв между перекисью и спиртом, Отабек остановился-таки на спирте, щедро полил ватный диск — осталось ещё полпачки, он их подкладывал, когда натирала новая обувь — и быстро протер царапины. Борозды загорелись по-настоящему. Отабек с шипением помахал на них ладонью, смочил новый диск и протер опять. Из царапин проступила свежая кровь. Ты прям, хмыкнул он полуголому отражению, боец. Непонятно за что боролся, но раны отхватил настоящие. Завтракать уже было некогда. Разбухшую и остывшую кашу Отабек спрятал в холодильник, пить новый кофе, даже и растворимый, уже совершенно не успевал, поэтому выпил воды из кувшина с фильтром и понадеялся, что без утренней дозы кофеина не разболится голова. Прежде чем надеть футболку накрыл царапины марлевой салфеткой и залепил по контуру пластырем. Выглядело ужасно и смахивало на то, что на него напал неадекватный вампир, мало того, что промахнулся, так ещё и не сразу заметил это. — Спасибо, Пётя. Сверху, будто в ответ, что-то стукнуло. Отабек кивнул: да-да. Сунул ноги в кроссовки, но когда уже завязал один, опомнился, что не закрыл балкон. Поленился развязывать, так что допрыгал на одной ноге через всю комнату и подумал, поворачивая ручку: прости, приятель, если наведаешься днем, придется тебе посидеть на свежем воздухе. Подхватил рюкзак, тубус и выскочил из квартиры куда быстрее, чем с котом на руках. Пластырь стягивал кожу, под повязкой неприятно щипало. Хорошо, что сегодня не физра, потеть со всем этим, наверное, противопоказано. По пути на остановку Отабек смутно припоминал, что царапины от кошачьих когтей всегда заживают плохо, потому что когти у кошек смазаны, ну, не ядом, конечно, но чем-то малоприятным. Чтобы, наверное, ловчее терзать добычу. С другой стороны, спасибо, что не укусил, хотя мог от испуга. Да, вроде, и не был он так прямо сильно напуган, Отабек куда больше. И орал, наверное, не зря же соседка выскочила. Неловко. Ну, может быть, привыкнет со временем. От него и не скрывали, в общем-то, что это, скорее всего, был не последний раз. И… И ладно. Должны же у идеального варианта квартиросъема быть какие-нибудь издержки. Это мог быть злющий соседский питбуль или соседи-арахноведы, от которых постоянно убегали бы тарантулы. Или быдло, которое пришло бы предъявлять ему за неславянский фенотип. А эти соседи хорошие. Отабек никого не видел из них, кроме Юры, но по Юре уверился, что это просто отличные люди. И кот у них ничего. Он на ходу тронул повязку, подумал, что после дня в универе, на улице и в транспорте она будет черная, почему не производят черную марлю, как было бы удобно в условиях города! Отабек оббежал клумбу у магазина, втиснулся между углами домов, выскочил у хлебного киоска, едва дождался зеленого на светофоре, обогнал на зебре двух школьников. Сосед Юра, интересно, ходит в школу? Похож на десятиклассника. В школу Отабек ходить не любил, то ли дело универ, там всё, ну, почти всё, интересное, а неинтересное ради конечной цели можно и потерпеть. Вскочил в автобус. Сидячих мест не было, но получилось удачно встать на задней площадке, и когда уже тронулись и выехали с кольца, Отабек увидел, прежде чем они повернули возле канцелярского магазина, как бежит через зебру на уже мигающий зеленый сосед Юра и с досадой взмахивает рукой. Обидно, подумал Отабек, отметив, что либо Юра учится не в местной школе, которую они только что проехали, либо уже и не в школе вовсе. Надеюсь, ты не слишком опоздаешь, я вот, вроде бы, ещё успеваю. И, не зная, видит его Юра или всё-таки нет, помахал удаляющейся фигуре рукой.