Raise your weapon

      Отец всегда говорил ему, что настанет тот час, когда он станет ответственен за деяния их народа и потому править нужно умом, а вовсе не сердцем. Вот только возможно ли такое на деле? Разве можно отринуть все-все свои чувства, во имя принятия верных решений? Ему казалось, что нет… Ведь и сюда его привело сердце, нашёптывающее настойчиво, что, быть может, все старинные сказания об этих лесах правдивы. Древние, как сами Боги, легенды о том, что среди раскидистых тысячелетних деревьев, крепких, как Мьёльнир Тора, живут те, кто могут поведать человеку его будущее. Слишком многие не возвращались отсюда, страшась тех слов, что были произнесены в местах, где правит сама магия Богов. Поговаривали даже, что, умирая, воин оказывается в этих местах, в попытке отыскать священные золотые ворота в Вальхаллу, которые распахиваются величественно лишь перед храбрейшими.       Бьёрну был чужд страх. Он отринул его давным-давно, ещё в своём первом поединке, кажется, после которого его нарекли Железнобоким, даровав веру в самого себя и свои силы. И эти силы говорили ему, обостряя и без того развитое чутьё, что кто-то смотрит на него в этот самый миг, следит упорно и не выпускает из виду ни на миг, ожидая будто бы, что он вот-вот сдастся и отступит. Ещё ведь не поздно было повернуть назад и отыскать тропинку среди деревьев, устланную мелкими камнями с острыми гранями, ведущую по резковатому склону обратно к деревням.       Он уже взглядом голубых глаз мог узреть окружающий его тонкой паутиной туман, который с каждым его уверенным и размашистым шагом становился всё плотнее и плотнее, не давая узреть, если оглянуться, очертания пройденного пути. Отсекало бы будто это место все попытки сбежать уже, ведь решение идти вперёд, несмотря ни на что, было принято им в тот миг, как он поднялся на возвышение. Где-то вдали даже слышался тихий всплеск воды, делающий воздух влажным, вынуждающим дышать чуть более громко, выпуская пар изо рта, ведь температура резко снижалась. Но всё же, он ощущал капельки пота на шее, поправляя накинутый на мощные плечи мех, то ли мешающий ему, то ли спасающий — определиться он попросту не смог. Одно лишь знал точно… кто-то следовал за ним упорно, но не появлялся в поле зрения отчего-то.       — Кто здесь? — Бьёрн замер, оглянувшись по сторонам, а затем прищурился, старательно пытаясь теперь отыскать взглядом незримого преследователя, готовясь уже вот-вот списать всё на воображение.       Вот только совсем не ожидал, что ощутит прикосновение тёплого ветра к своим щекам, прежде чем услышит ответ:       — Всего лишь я.       Раздавшийся голос по его ощущениям мог принадлежать юной девушке, говорящей мягко и неторопливо, и всё же, этот голос не мог не насторожить его. Мышцы его крупного тела напряглись вмиг, а ладонь неосознанно сжала рукоять кинжала на поясе, готовясь пустить его в ход. И совсем не важно, кто предстанет перед ним.       — Кто ты? — потребовал он ответ, медленно оглядываясь и вслушиваясь с внимательностью истинного охотника, готовящегося при малейшей оплошности дичи напасть.       — Тебя называют Медведем, — голос её звучал по-странному приглушенно, доносясь будто бы сквозь толщу воды, обволакивая его плотно, словно дурман, и вынуждая стиснуть зубы крепко в ожидании опасного манёвра, ведь ответа на свой вопрос он так и не получил.       Бьёрн совсем не привык к такому. Услышать бы хоть шаги, увидеть бы силуэт, но нет… будто бы говорил с ним в этот миг призрак или незримая Богиня, чей покой он имел неосторожность потревожить. А она знала, кто забрёл в её владения, совсем не уточняя и не удивляясь, кажется. Он не услышал даже малейшего отзвука шагов, зато увидел появляющуюся меж деревьев фигуру, приближающуюся к нему всё ближе и ближе. Он сумел спустя пару секунд лишь разглядеть округлые формы женского тела и различить длинные тёмные волосы, сквозь окутывающий их туман. Пройдя ещё немного всё с той же медлительностью, свойственной хищным животным, она присела на корточки, касаясь пальцами сочной травы. Тёмно-зеленая ткань в её руках появилась будто бы из ниоткуда — он готов был поклясться, что не разглядел на том месте ничего, кроме растущей травы — и она поспешила накинуть её на себя, небрежным жестом запахивая на груди и прикрывая тем самым свою наготу.       Он долго не мог разглядеть черты её лица, видя лишь пронзительный взгляд ярко-зелёных, как растущая здесь трава, глаз, смотрящих на него изучающе и настолько пристально, что он впервые ощутил себя некомфортно. Этот взгляд будто бы пробирался до костей, касаясь самой его сути. И только когда она наконец приблизилась к нему на расстояние вытянутой руки, он сумел прервать зрительный контакт, чтобы разглядеть её получше. Девушка, стоящая перед ним, была совсем невысокого роста, с полными бледно-розовыми губами, небольшой ямочкой на подбородке и заострёнными по-хищному скулами. Бьёрн счёл её красивой. Вот только красота эта была хищной и опасной, совсем не такой, какой он прежде видел в женских лицах.       Она по-прежнему молчала, позволяя ему себя рассмотреть, а затем шагнула резко навстречу, встречаясь вновь с ним взглядом. В её необычных глазах сверкал один-единственный вопрос, который озвучивать ей даже не пришлось. Ведь он будто бы зазвучал в его мыслях, спрашивая раз за разом тихо, но напористо: зачем ты пришёл?       — Я бы хотел кое-что узнать… — Бьёрн замолк на мгновение, отводя всё же взгляд от её ярко-зелёных глаз, всматривающихся будто бы прямиком в его душу, и заметил краем глаза, как она вздёрнула уголки полных губ, изгибая их по итогу в довольной усмешке, — Если бы я тогда остался с отцом, какая судьба меня ждала бы?       Этот вопрос не стоял в его списке первым, но почему-то сорвался с его языка, повиснув в воздухе. И напряжение в его теле стало куда больше в ожидании ответа. На её бледных, будто бы совсем обескровленных, губах не играла больше усмешка, а во взгляде не скрывалось и грамма удивления или какой-либо задумчивости. Будто бы она уже заранее знала, что же он спросит у неё и в каком именно порядке.       Придерживая одной рукой ткань, скрывающую её тело, она протянула медленно, но уверенно, к нему ладонь, сдвигая чуть в сторону его меховую накидку и касаясь крепкой груди сквозь тонкую рубаху, ощущая размеренное биение его сердца. Он ожидал, что руки её будут холодны, как и воздух вокруг них, но ладони её оказались тёплыми, согревающими приятным жаром его тело.       — А ты сожалеешь, что тогда принял решение побежать вслед за повозкой? — тихонько спросила она, вновь вынуждая вслушиваться в свой необычно звучащий голос, всё так же доносящийся будто бы издалека.       Бьёрн почувствовал, как она чуть сильнее надавила на его грудь, прежде чем провести кончиками пальцев и замереть как раз на том месте, где он получил свой первый шрам.       — Нет, — твёрдо и не колеблясь ни секунды произнёс он в ответ, едва осознал заданный вопрос, проникавший в мысли и сердце чуть дольше.       Она кивнула ему слегка, отнимая ладонь от его груди, а затем склонилась к нему ближе, переходя на доверительно-магнетический шёпот, напоминающий шелест листвы:       — Это и есть ответ, Бьёрн. Ты стал тем, кто ты есть сейчас, только благодаря принятому тогда решению, — совсем невесомая улыбка коснулась её губ, и он резко сделал вдох, ощущая, что кожа её пахнет чем-то хвойным и в то же время одурманивающим, как те травы, что можно встретить в Храме Уппсалы, — Ты стал мужчиной в тот миг, способным принимать сложные решения.       Он прикрыл глаза, стараясь освободить лёгкие от её аромата, но понял, что этот аромат, кажется, пропитал всё вокруг, проникая под кожу, как и её пронзительный взгляд, которым она гипнотизировала будто бы, скользя им изучающе по нему. Ему казалось, что он чувствует этот взгляд. Чувствует, как он осторожно скользит по его светлым волосам, по мелким шрамам на скуле, по широким плечам, мозолистым и грубым ладоням, отнявшим ни одну жизнь. Ему казалось, что она узнала о нём абсолютно всё. А он даже не знает, кто именно стоит перед ним и кого ему благодарить за такую щедрость.       — Что мне уготовано? — Бьёрн смело взглянул ей в глаза, стараясь разглядеть в них хоть намёк на эмоцию.       — Не боишься? — вздёрнув тонкую бровь, она вдруг сорвалась на тихий смешок, запутавший его окончательно.       Она ведь знала ответ на этот вопрос, попросту подшучивая над ним в этот миг, а, быть может, давала шанс уйти, пока не поздно. Ведь не каждый способен вынести правду о том, что же его ждёт.       — Нет, не боюсь.       Она в ответ на столь непоколебимое заявление лишь пожала плечами, а затем приблизилась к нему уверенно и так мягко ещё на несколько шагов, смотря на него всё так же пристально из-под густых и длинных угольно-чёрных ресниц. Казалось, совсем не стеснялась того, что из одежды на ней была разве что тёмно-зелёная накидка, которую она придерживала ладонью. Её полную грудь прикрывали лишь взлохмаченные пряди каштановых волос, в которых можно было заметить запутавшиеся листики и сочные травинки. Переплетение странных символов и изогнутых линий, украшающих её бледную кожу, вынудили его чуть прищуриться, в попытке понять, какая же из легенд ходящих об обитателях этих мест правдива.       Коснувшись узловатыми пальчиками кинжала на его поясе, она взметнула вновь взгляд на его лицо, общаясь будто бы вновь с ним при помощи этих ярко-зелёных глаз, приказывая, а вовсе не прося, довериться ей. И потому Бьёрн не шелохнулся даже, когда с тихим лязгом она вытащила кинжал, поудобнее беря его за рукоятку и поднося лезвие прямиком к сердцу. В его голубых глазах блеснула настороженность, и она заметила, как напряглись мышцы его массивного тела. Он и впрямь напоминал медведя.       Одним уверенным движением она подцепила ткань его рубахи, разрывая её ровно посередине, чтобы обнажить кожу его груди и живота, где виднелись десятки шрамов. Самых разнообразных: от мелких и едва заметных, до устрашающе крупных, зашитых будто бы когда-то на скорую руку. Бьёрн ей казался поистине крепким, и несомненно он был опасен, вот только совсем не для неё. И он понимал это, следя с осторожностью за каждым её жестом, и даже не поморщился, когда она оставила порез как раз в том месте, где касалась пару минут назад ладонью, прямо напротив сердца.       Встретившись с ним взглядом, смотря немного пугающе исподлобья, она приблизилась вплотную, втягивая носом аромат его крови, прежде чем скользнуть по ране языком, собирая алые капли и прикрывая на мгновение глаза, позволяя ему разглядеть несколько символов на коже её век.       — Ты жаждешь странствий, а совсем не завоеваний ради золота… — зашептала она, находясь к нему так близко, что он мог ощущать жар её дыхания на своей груди, чувствуя, как по телу скользит тонкой струйкой его кровь, — Разумеется… приключения и опасность, — резко распахнув глаза, она вынудила его едва заметно вздрогнуть, а затем вновь попасть в плен этих ярко-зелёных омутов, — Ты оставишь след в истории, Бьёрн. Великий след. Твоё имя будут прославлять. Даже больше, чем имя твоего отца. Но большего тебе я не скажу, иначе ты допустишь ошибку и погубишь свою судьбу. Я бы этого не хотела.       — Мой отец ещё вернётся? — выпалил вдруг он, хотя не жалел совсем задавать этот вопрос, уверяя себя, что отца не стало для него в тот день, когда тот отказался от родного дома.       — Да, — она подкрепила слова кивком, — Его возвращение станет твоим самым главным испытанием, — девушка нахмурилась слегка, разглядев мельком появившийся страх в его взгляде, — Совсем как тогда, когда ты раздумывал: бежать ли за повозкой? В тот день ты поймёшь истинность своего пути, Бьёрн Железнобокий. И тогда ты поймёшь, в чём твоё предназначение. Но не стоит забывать о том, о чём всегда твердил тебе отец.       — Править нужно умом, а не сердцем, — пробормотал он отстранённо, — А что… — Бьёрн резко замолк, не увидев перед собой зеленоглазую провидицу, которая, казалось, растворилась попросту в тумане, будто бы её здесь и не было никогда, вынуждая тем самым усомниться в реальности произошедшего между ними.       Лишь воткнутый во влажную рыхлую землю кинжал, обагрённый его кровью, и небольшой порез на коже груди у самого сердца твердили ему о том, что всё это произошло на самом деле. Странная незнакомка и впрямь стояла здесь, прикасалась к нему, смотрела на него и изгибала полные губы во всезнающей усмешке. И как напоминание о себе, которое он отныне никогда не забудет, она оставила маленькое и странное переплетение линий, образующих вереницу замысловатых символов, проявившихся на следующее утро. Как раз на том месте, где касалась она его кожи языком, пробуя кровь на вкус. И это являлось напоминанием ему о том, что лишь в его руках находится его собственная судьба, которую всегда можно изменить, приняв верное решение.