История их жизни.

И Гена действительно пришел, а Слава, кажется, был без ума от счастья. Он почти с первого раза записал свою часть их фита, а потом попросил Гену дать посмотреть его текст, пока Андрей «рвет глотку». Фарафонов давно не видел его таким — в гармонии с собой. Правда это была гармония только с самим собой и только, потому что в диалоге с Замаем у них выходил полный раздор. Они не находили общий язык и постоянно что-то требовали друг от друга, а не получая этого, переходили на личности, а затем на сплошные ругательства. Но исключая эти нюансы, можно было сказать, что Гена чувствовал себя здесь намного лучше, чем в баре. Больно домашняя атмосфера складывалась. Когда они записали все части трека, звуковик, радостно откинув наушники и выключив свет в кабине для звукозаписи, ретировался из студии со словами «ребят, все завтра» и на хриплые возгласы Замая о том «куда это ты, пидор, пошел?», ответил лишь: — Заходите послезавтра, примерно в тоже время, я покажу вам готовый вариант. Дубликат ключей у Андрея. Такой ответ устроил всех. — Недурно, Ген, — хмыкнул, Замай натягивая куртку. — Ты тоже неплох, даже вырезать не придется, — ответил Фарафонов. — И ты туда же, — выдохнул Андрей, эти шутки его порядком достали. — Бывайте, не разнесите студию, в наше отсутствие. — Пиздуй уже, — крикнул Слава Андрею и аккуратно обхватил руку Фарафонова своей.- А тебя, Геночка, я попрошу остаться. — По-моему, ты обещал испариться, как только я запишу с тобой фит. Разве не так, Слава? — Я сказал «как в сказке», а в сказках бывают неточности, — заметил Слава. — Я бы хотел продолжить начатое. — Тебе свое лицо совсем не жалко, что ли? — Гена дёрнул руку, но та все также находилась во власти Славы. Кажется, Гена попал в ловушку, наступил на те же самые грабли, грубо говоря — он серьезно попал. — Слав, правда, давай не будем, — уставшим тоном произнес Гена. — Почему нет? — удивился Карелин. — Ты не назвал ни единой причины. Слава почти что кинул Гену на диван и, заметив, что его взгляд математика мечется из одного угла комнаты в другой, сказал: — Не убежишь в этот раз, — в глазах Славы плясали черти и слабый свет давал волю воображению. — Андрей, сука, — процедил Фарафонов нахмурившись, слова «не разнесите студию» теперь звучали вполне правдоподобно. Слава, приблизившись, запустил свои руки под толстовку Гены, и тот как-то обречено выдохнул. — Блять, — удивился Слава. — Что? — уставился на него Гена, он явно не был доволен таким расположением дел, особенно тем, что горячие ладони Славы лежали сейчас прямо на его бедрах и поднимались вверх. — Это так ахуенно, — Карелин двигал своими руками так беспорядочно, что они то и дело перескакивали с одних частей тела Гены на другие: вот правая рука двигается по его шейному отделу позвонков, и в следующую секунду она уже абсолютно хаотично очерчивает незамысловатые рисунки на грудной клетке. На самом деле Карелин ахуел от того, что его лицо все еще оставалось в целости и сохранности, несмотря на хмурое выражение лица Гены. А вот периодически дергающаяся рука Фарафонова действительно напрягала Славу. Но напрягала не настолько, чтобы остановиться. Он продолжил водить руками по самым разным участкам торса Фарафонова, иногда спускаясь ниже, а моментами чересчур сильно и близко прижимаясь, словно отчаянно пытаясь удержаться за что-то; целуя все глубже и совершенно не прикладывая усилий, Слава замечал, как пальцы Гены сжимали ткань дивана (пусть лучше эти пальцы сжимают ткань, чем повредятся о его лицо). Слава был доволен, перед ним сейчас открывался самый лучший вид: щеки Гены то ли от духоты в студии, то ли от сложившейся ситуации, налились румянцем, тяжелые вздохи, исходящие от него, и блядско-розовые губы. Карелин бы все отдал за то, чтобы видеть эту картину как можно чаще и желательно вживую, желательно у себя дома и желательно в постели, а Гена в свою очередь отдал бы все, чтобы провалился сквозь землю, прямо сейчас. Но все же деваться ему было некуда. Слава, аккуратно сняв с него штаны, еще раз прошелся пальцами по его бедрам, по бедру сначала с внешней стороны, а после аккуратно с внутренней, словно убеждаясь — нет ли там следов «от их брачной ночи с Никитой». И их не было. На Гене были надеты смешные боксерки, больше похожие на маленькие пляжные шорты, нежели на полноценные трусы, и Слава вспомнил, что он приехал к ним в студию из дома. — Очень мило, — заметил он. — Заткнись Карелин, скажи спасибо, что я, блять, вообще все еще здесь. — Спасибо, принцесса, — наклонившись и поцеловав куда-то в уголок губ, сказал Слава. Он действительно был благодарен ему, хотя бы за то, что сейчас его ебало не разбито к хуям, так же как и студия. Эти смешные боксерки тоже полетели к штанам, а Гена был повален лицом в диван. — Блять, — на выдохе произнес Гена. Сейчас Слава был рад тому, что когда-то он уговорил купить Андрея и Федю этот диван. — Удобно? — наклонившись к левому уху, спросил Слава, хотя ответ был и так очевиден. Очерчивая пальцами сначала мышцы спины и постепенно переходя на ребра и низ живота, Слава, обхватив член своей ладонью, начал медленно двигать ею. Тихие, приглушенные стоны Фарафонова и то, как мило он зарывался головой в мягкую подушку, пожалуй, были сейчас для него лучшей наградой за ожидание и терпеливость. Но и его терпение у Славы все же не бесконечное. Он подготовил Гену, и входя в него как можно медленнее, заметил, как сильно сжимает подушку Гена. Пожалуй, слишком сильно, даже костяшки его руки стали непривычно бледными. Карелин аккуратно освободил его пальцы от подушки, обхватил их своей ладонью. Не в его манере делать такое, но ему совсем не было похуй на ощущения Гены. В конце концов, сейчас они трахаются по его инициативе. Чем быстрее начинался двигаться Слава, тем сильнее его руку сжимали пальцы Гены, тем громче были его стоны, которые, как он не старался, не получалось скрыть в подушке. И, кажется, на этой руке точно останутся синяки, после того, как они закончат. — Этот синяк будет моим воспоминанием о тебе, когда ты в тур двинешь, — рассматривая раскрасневшуюся ладонь и довольно улыбаясь, говорит Слава.- Ген, ну ты же не злишься? Но Фарафонов все так же лежал, отвернувшись от него, только уже в одежде и с телефоном в руках. — Ге-е-е-ен, — Слава сидел рядом с ним на диване, пытаясь как-нибудь привлечь его внимание. — Ну прости меня. — В жопу свои извинения засунь, — пробубнил Гена. — Иронично. А вот сказать такое было ошибкой со стороны Карелина, потому что за этой репликой последовал удар в плечо и пинок, который скинул его с кровати. — Бля, больно. Откуда в тебе столько силы? — Последние на тебя потратил, дибил, — Гена продолжил в карман телефон и протянул руку славе. — Встать помоги. И хоть в этой ситуации Гена был благодарен Славе, что он не проронил ни слова, а потом помог ему сначала сесть на диван, а затем подняться. — Пешком же не дойдешь, — сказал Карелин. — Давай я тебя к себе отвезу. — Хуй тебе, я такси заказал. Поможешь добраться до него и будешь свободен. — Так может мне с тобой поехать? — Нет. — Ты же, блять, даже не подумал! — возмутился Слава, все-таки отказов он не любил, особенно от Гены, особенно сейчас. — А должен был? — удивляется Фарафонов. — Блять, да! Естественно должен, — взмахивает руками и Слава и Гена, который использовал его как опору, пошатнулся и чуть не упал обратно на диван, если бы его руки не схватились за плечи Славы. — Карелин, ты даун? — Не лишняя хромосома, а запасная, — улыбается Слава, Гена, наверное, еще никогда не был так зависим от него. — Так что насчет приглашения? Хотя Славе не нужно было приглашения, он бы и так вломился к нему в квартиру. Но Гена — порядочный мальчик, так что Слава сделал исключение. — А, ладно, похуй, — махнул Гена свободной рукой. — Только у меня дома бардак. — Так ты из-за этого меня приглашать не хотел? — Слава так залился смехом, что опять чуть не упустил момент с падающим Геной. — Все, иди нахуй, заебал, — пробубнил Гена и освободив Славу, сам поплелся к выходу держась за поясницу. Наверное, сейчас Карелин был самым счастливым человеком на планете. Догнав Фарафонова, он все же помог тому добраться до такси. В квартире у Гены действительно был бардак.