Они тушили огонь бензином

Лениво жую стряпню карги и втыкаю в телек, совершенно не вникая в суть происходящего на экране. И не потому, что фильм тупой, да и я его сто раз видел, а потому, что все та же карга мне тупо мешает хотя бы попытаться расслышать слова персонажей. Господи, да сколько можно пиздеть? — Представляешь, уже и права получил, и на подработку устроился. Работает в две смены, чтобы смочь прокормить семью. Он ведь единственный мужчина, отец-то от них свинтил… И ля-ля-ля и бла-бла-бла. Ебануться можно. Я этого парня даже вживую ни разу не видел, а уже его ненавижу. Гребаный мудила, да я о нем знаю больше, чем о самом себе, потому что 24/7 я слышу: «Эйджиро вчера сдал на отлично два экзамена. Эйджиро помог мне донести пакеты до дома. Эйджиро собирается учиться на права. Представляешь, Эйджиро после школы хочет поступать на педагогический. Так детей любит, ну оно и понятно, ведь у него четыре сестры, и как он только с ними справляется. Эйджиро, Эйджиро, Эйджиро…» Ааа! Сука, как же он меня бесит! — Блять, я смотреть пытаюсь! — рявкаю, когда уже в миллионный раз слышу «Эйджиро». Но разве в этом доме меня когда-нибудь, кто-нибудь слышал? Старуха продолжает пиздеть и снова варить какую-то хуйню, которая воняет похлеще мусора, и все говорит и говорит, что у меня уже башка раскалывается от ее болтовни. Как вообще можно столько говорить, да еще и о совершенно чужом человеке? Правда, в последнее время мне начинает казаться, что этот ЭйЖИРО ей роднее меня. Впрочем, так мне казалось всю жизнь. Единственное, из-за чего я точно знаю, что я не приемный, так это то, что я точная копия матери в мужском теле. Будь я девкой, нас бы вообще различить невозможно было. — Кацуки! — до меня доносится ор мамаши и я лениво поворачиваюсь в ее сторону. Судя по ее лицу, она мне уже не первый раз орала. — Че? — Вместо того, чтобы сидеть и как обычно нихрена не делать, лучше бы мусор вынес! Уже вторую неделю стоит воняет! Я и так тебя ни о чем не прошу… А, так вот че так воняло. А я-то думал… — Кацуки! Блять. Щас же не отъебется, пока я этот сраный мусор не выкину. Выкинуть бы и ее вместе с ним. — Да щас! — рывком поднимаюсь с места, дергая следом за собой стол, так что посуда гремит, а чашка не удерживается на краю и летит на пол, сразу же разбиваясь. Естественно, я вступаю в осколки и эту блядскую лужу, со злости запинываю тапок в угол кухни и в одном выхожу в коридор. Уже там накидываю ветровку, сую ноги в кеды и выхожу на улицу. Останавливаюсь на крыльце, стою несколько секунд не шевелясь и думаю, че я, блять, забыл. Потом вспоминаю, что не взял мешок с мусором, рычу от злости и захожу обратно. Разуваться не охота, так что прохожу прямо так, хватаю мешок и снова выхожу из дома. На самом деле я вышел не столько вынести мусор, сколько просто отдохнуть от мамаши. Заебала. Если я еще раз услышу это «Эйджиро», то оторву себе уши. Он типичный сын маминой подруги. Добрый, работящий, любящий, весь из себя идеальный, работает и учится, с детьми возится, старухам вроде моей мамаши помогает, сука, просто пиздецки охуенный парень! Если б он еще пользовался такой популярностью у противоположного пола его возраста. А то двадцатник скоро парню, а он или гей или импотент. Закидываю мусорный мешок в урну, сую руки в карманы и неторопливо топаю обратно. Домой идти не хочется, Токоями на все выходные укатил к предкам, которые жили в другом городе, потому что работали там. А больше мне податься как-то было некуда. На учебе я хуи пинаю, причем иногда буквально, так что друзей у меня не так много. Токоями общается со мной еще со средней школы, просто привык ко мне, наверно. — О, Бакуго! Аж охаю от неожиданности и резко разворачиваюсь, намереваясь узнать, кто там такой отбитый, что добровольно призывает меня. Мне солнце в глаза ебашит, так что я этого чела почти не вижу, но когда чувак подходит ближе, я сразу его узнаю. Киришима Эйджиро. Скривившись, мельком гляжу на его волосы, которые, походу, являются единственными, что у него стоит. Да еще и эта идиотская острозубая улыбка. Чему он вообще рад? Придурок. — Че надо? Только попробуй сказать, что со спины меня за мать принял, я тебе ебало разобью. Киришима смеется, чем ставит меня в ступор и жутко бесит. Какого хрена? — А Мицуки нисколько не преувеличила, ты и правда грубиян, — говорит он, продолжая скалиться. Хочется ему все зубы по одному выдрать. — А кто дал тебе право эту жабу по имени звать? — Она и дала. А ты как-то слишком грубо говоришь о матери. — Слышь! Тебя спросить забыл! — У, Бакуго, не ори, аж в ушах звенит, — парень жмурит правый глаз и я успеваю заметить на веке небольшой шрам. — Че надо тебе от меня? — Да ничего, — пожимает плечами и пристально пялится на меня. Сука, как же бесит. — Просто хотел познакомиться, наконец. Все-таки месяц уже твою маму знаю, а тебя самого нет. — А я и не горю желанием с тобой знакомиться. Нахер ты мне не упал. Господи, какой же он нелепый. Эти тупые волосы, которые политы литрами лака, лыба от уха до уха, тупая футболка с тупым рисунком, и куртка его тупая, и кроссовки, и прет от него чем-то непроходимо сладким, как если бы идиот весь с ног до головы извалялся в старухиных клубничных духах. — Ты домой? — спрашивает Киришима и смотрит на меня с надеждой, что ли. Только вот на что? — Не знаю, — фыркаю и разворачиваюсь, возобновляя путь вникуда. За спиной слышу шаги. Блять, че серьезно? — Хули тебе надо? — Нам все равно в одну сторону, — замечаю, что эта скотина еще и подстраивается под мой шаг, чтобы шли нога в ногу. Ну точно ненормальный. — Я не домой. — А куда? Уже рычу от злости и едва сдерживаюсь, чтобы не заехать придурку по клыкастой роже. — В пизду! Даун он, что ли, потому что на него и это не действует, продолжает идти рядом, а потом вдруг начинает пиздеть о том, как он бы хотел со мной общаться. И нахера ему это? Я почти не слушаю, все надеюсь, что если я буду его игнорить, дебил отстанет, но он подвид особенный и даже этого не понимает. А я еще и наушники не взял. — Слушай, тебе домой не надо? Тебя ж поди сестры ждут, — говорю, надеясь спровадить его. Хуй там. — Уже все знаешь? — улыбается и чешет затылок. — Не, они на празднике, сегодня я свободен. Блять, за что мне это, Господи? — А на работу тебе не надо? — Выходной, слава Богу. — А еще куда-нибудь? — Бакуго, ты хочешь от меня избавиться? — Да! Блять, да! До тебя дошло, придурок, — иду быстрее, хочу оторваться, но Киришима упрямо пиздошит следом и, видит Бог, если он не отстанет, то завтра его найдут в помойке. — Ладно. Как хочешь. Но, если что, ты знаешь, где я живу. Замедляюсь и смотрю на него. Парень скалится, машет рукой и быстро перебегает на другую сторону улицы. Отвязался. Фыркаю и снова плетусь в сторону дома. Губу раскатал. Ну знаю я, где он живет и че? Можно подумать, я, блять, к нему зачем-то пойду.