Право на то, что больней

Когда Сэм был маленький, у него в коробке из-под телевизора жил славный рыжий хомячок, и звали его… Впрочем, не важно, как его звали, это к делу не относится. Просто однажды утром Сэм обнаружил в той самой коробке вместо любимого питомца ошмётки свалявшегося бурого меха. Хомячка сожрали обитавшие на чердаке крысы. Поэтому — если, конечно, Амелия не против — Сэм заколотит люк на чердак. Детская травма, Амелия должна понять. Вдруг их замечательного пса тоже покусают эти твари, сбегутся на запах крови? Амелия до того растрогана, что готова замуровать ещё пару комнат в придачу, если Сэму так спокойнее. И Сэм наглухо забивает чердак, укладывая рейки стык в стык. Не то, что крыса — блоха не проскочит. Для подтверждения легенды Сэм шпаклюет и щели в полу. Нехорошо начинать отношения с обмана, но не объяснять же девушке про издержки профессии. Как у всякого охотника, с чердаками, подвалами и прочими нежилыми помещениями у Сэма вполне конкретные ассоциации. Было, правда, ещё одно — Южная Дакота, треугольный потолок под прохудившейся крышей и диван со склеенными паркетинами вместо ножек. Они с Дином часто забирались туда в грозовую погоду, и Сэм, прижимаясь к лопаткам брата, слушал мечущийся по углам ветер. Ничего не уцелело, обвалившийся шифер врос в землю и теперь зацветает мхом. Прах к праху. Вообще на прощание со старой жизнью у Сэма уходит часа два, не больше. Он пылесосит салон Импалы, вытряхивает соль с половичков, а то вечно скрипит под ногами. Поцарапанные кассеты с наклейками, старенькая затёртая карта, тут и там прорванная на сгибах, визитки мотелей, целая стопка визиток, — всё летит в чёрный пластиковый пакет. Накопилось же хлама. Сэм вспоминает дом Лизы, Дин там разве что на сковородках демонские ловушки не рисовал. С одной стороны, разумная предосторожность, с другой — если на стене висит ружьё, то однажды оно непременно выстрелит. Да и когда их спасали эти ловушки? А ещё Сэм больше не хочет кромсать себя ножом, хватит. Амелия говорит, что у него руки самоубийцы со стажем. И не надо, чтобы она поняла, насколько близка к истине. В принципе, Сэм бы продал Импалу, но, во-первых, кто ж её купит, а во-вторых, это всё-таки не его машина. Поэтому Сэм просто сохранит её для хозяина, если тот когда-нибудь вернётся. Сэм не любит Амелию, но это не имеет никакого значения. Он слишком хорошо помнит, что такое любовь, смесь какого мёда с каким дерьмом, чтобы второй раз подписаться на такое, надо иметь в запасе ещё десяток жизней. Сэм умирал три раза, и он знает, о чём говорит. Им с Амелией просто нужно время, будет какое-то иное чувство, и совершенно не обязательно придумывать ему название. Счастье, как известно, в простых вещах. На вопросы Амелии о том, что приготовить на ужин, Сэм первое время улыбается как дурак и не находится с ответом. Его об этом спрашивала только Джессика, но сколько лет прошло. Ещё удивительно каждый день засыпать и просыпаться в одной и той же постели. И придумывать планы на выходные. Пусть городок маленький, всех развлечений, что полторы пиццерии, один кинотеатр да крошечный парк со скрипучими каруселями, но Сэму нравится, именно этот мир он спас когда-то. На досуге Сэм читает книги про мальчика по имени Гарри Поттер, который пожертвовал собой, чтобы победить могущественного чёрного мага, но потом воскрес, женился на любимой девушке, и жили они долго и счастливо. Эта история в очередной раз убедила Сэма, что ошибки не было. Сказки не врут, по крайней мере, в главном. Всё хорошо, подводят только сны. Сэм знал, что от этого не избавиться, но он думал, будет другое — будут сбитые простыни, сдвинутые кровати, запотевшие стёкла, поцелуи со вкусом солода, хриплое «Сэмми» вместо и лучше всякого «люблю». Но подсознание замыкается на иное. Сэму тринадцать, и он попадает на клыки вервольфа. Ничего действительно опасного, но у Сэма распорото бедро, кровь впитывается в матрас, как в губку. Джон возится у стола, прокаливает над зажигалкой кривую иглу, полощет в спирте зубную нить, а потом, примериваясь остриём к середине раны, сердито бросает Дину: «Дай ему что-нибудь в зубы». Чтобы, значит, не кричал. У Дина, стоящего на коленях в изголовье кровати брата, ближе всего его собственная рука. И он затыкает Сэма ребром ладони. Хотя, надо было вынуть ремень из джинсов или сунуть Сэму в рот угол подушки вместо кляпа. Возможно, Дин просто не соображает. А, возможно, хочет разделить боль. Всю ночь, и последующие несколько ночей, Дин проводит на полу у постели Сэма, баюкая распухшую руку. По первому требованию подносит стакан с водой, сам поит Сэма, гладит по липким от пота щекам. «Ты не виноват», — говорит ему Сэм. Дин отворачивается, трёт рукавом глаза. Нет, Дин не виноват. Но Сэм не виноват тоже. Он выполнил этот идиотский квест, остановил Апокалипсис, он всё сделал, война окончена, и самое время писать рапорт об отставке. Бог, или кто там сейчас на вакантном месте, свидетель, Сэм отыскал бы Дина, вытащил из любого огня, если бы тот его потом отпустил. Дал бы, блядь, вольную. Но Дин не отпустит, и он в своём праве. Потому что когда-то, сгорая от стыда и желания, Сэм сказал: «Никого, кроме тебя». Сказал, чтобы получить Дина, чтобы раздвигать потом перед ним ноги и сосать его член. Ему надо было Дина внутримышечно, внутривенно, внутри. К тому, чем это обернётся вовне, Сэм оказался не готов. Но ведь каждому по силам его, не так ли? Сэм теперь один, сам себе и прокурор, и судья, и адвокат. Видимо, это незаконченное образование даёт о себе знать, потому что есть статья, по которой у Сэма не выходит себя оправдать. Если бы Дин пришёл к нему без души, как Сэм тогда, равнодушный, пустой, с шуточками про клюшки для гольфа, — вернись Дин таким, Сэм пошёл бы за ним? Предай его Дин, отдай вампирам, Сэм простил бы? С учётом даже всех смягчающих обстоятельств? Сэм не знает ответа. Отсюда, наверное, и сны. Он не побоялся сигануть вместе с Люцифером в ад, но боится возвращения Дина. Боится, что Дин не простит. И что простит, боится тоже. В такие моменты Сэм противен самому себе. Он мечтает, чтобы ему приснился тот чердак, чтобы лил дождь и немели губы. Но снится игла крючком и глаза Дина, в которых от страха и соли проступает кровяная сеточка. Что ж, Сэм это заслужил.