Вы меня на шашлыки или на оргию позвали?

Гена не знает, чем он вызвал такую любовь у Вани, но на всякий случай приобнимает его в ответ. — Тогда ладно, пусть тусят, — Гена дает добро, вот только кошкам не удается пообщаться, так как на данный момент всё их внимание забирают люди. Никита, как одержимый, прилип к Славиной кошке, периодически вслух удивляясь, что эти пушистые создания бывают дружелюбными, а не такими, как черная бестия, из-под дивана охотившаяся на его пятки, Слава, явно не желавший подходить к Алфавиту ближе, чем на пару метров и оставаться с ним наедине, за неимением иного выхода направился к охуевшей Багире, и только Гриша остался без внимания, зато с колокольчиком. Гена рассеянно кивает, и уходит помогать Светло, просто потому что почему бы и нет, заодно закидывается своими медовыми леденцами, в глубине души надеясь, что Слава ненавидит мёд и не полезет к нему со своим языком. Компания подобралась знающая, за исключением Светло, так что тот мог вполне позволить себе вольности. — А ты знал, что Гена ещё не знает о том, что знает Ваня? Ну я просто уточнил, вдруг ты забыл. Никита долго ждал, чтобы посмотреть на это лицо. Они по сути находятся на даче, откуда никуда не сбежать. Гена трезвый, а Алфавит затаил обиду. — Давай, наливай, — поводив взглядом по сторонам, он находит пару стаканов и с дружелюбной улыбкой протягивает их Карелину, так и не отпустив с рук его кошку. — Ты не переживай, я пока не планирую ему рассказывать. Хотя тут хорошее место для трупов. Никита действительно не был лапушкой. Гена ходит за Ваней хвостом, оглядывая территории. Днем на улице стало потеплее, так что можно действительно было не прятаться под крышей. Он не ожидает, что к нему подлетит Федя. — Блять, Букер, иди нахуй, — несчастный получает пару пинков для ускорения от скидывающего его Гены. Для начала он от души материт его, а уже потом задумывается, что за вопросы? Почему именно ему? В принципе, чисто гипотетически, тут было только два человека, способных потрахаться, и он был одним из них. Вопрос о выборе кандидатуры отпадает. Но остается другой, куда более важный. — Ты против незащищенного секса со своей рукой? Презерватив надеть быстрее, чем помыть руки, да? — отряхивает джинсы, недовольно зыркая. — Зачем тебе? — Блять, Ген, да давай быстрее, нам с Славиком срочно нужны, — У Федора в глазах отчаяние, желание, не терпеливость. — Гендос, ну нам всего два, дай по братски, Слава ждет, ну! Ваня честно терпит. Делает вид, что ему это не интересно, но ему жалко смотреть на Рики, да и тот отвлекается и Ванечке приходится все делать одному. Тем более, он любил отношения Гены и Славчика, и был против того, чтобы им кто-то мешал. — Не брат ты нам, соска цыканская, идите без гандонов ебитесь, — Светло вздыхает, и подает Гене подержать кастрюльку с водой, открывая несколько спиртных бутылочек. И ничего не предвещало беды. Только Федя, на глазах у Фарафонова, опрокинул за шиворот Ване литр горячего чая из термоса. На секунду наступает молчание. Светло оборачивается, и в глазах у него стоят скупые мужские слезы. — Сука ты, Федь. -сиплым, жалостным голосом. Букер смеется, и Ваня тычет ему в ягодицу шампуром. Крики слышно наверное в городе, и Федя выхватывает шампур у Вани, охваченный жаждой мести. Светло бросает бутылку, и бежит на своих двух в дом, попутно сбивая с ног ошалелого Славу. — Федь, извини, извини, Федь, не надо, — он не успевает закрыть дверь, или спрятаться, но врезается в Никиту, и прячется за него, уткнувшись мокрым лицом в широкую спину, тот, кажется, от неожиданности пролил на себя коньяк. — Где этот ебливый пидорас, блять, убью нахуй, — Он замечает за Никитой Ваню, и прямо идет к ним, но перед Алфавитом останавливается, потому что блять он не бессмертный, хоть и злой. — Некит, отойди нахуй, дай сюда этого гнома. «Гном» сжимает пальцами чужую футболку, и совсем осмелев, показывает Букеру фак через плечо Алфавита, чувствуя, как вода течет под футболку. — Бля, Вань, нашел за кого прятаться, он тебя сам сейчас отпиздит сверху, — Слава, вставив свое слово, понимает, что где-то там Гена один, и уходит к нему, притягивая к себе за плечи. — От тебя дымом с мангала пахнет, — Карелин задевает губами мягкую шею, и целует, так, что на молочной коже остаются розовые отметины. Он практически трезвый, поэтому не заходит дальше, улыбаясь в теплые глаза удивленного придурка. — Не сходишь со мной прогуляться? — Случай, а что… — договорить ему не удаётся. Удивленно приподняв бровь, Гена смотрит, как на глазах меняется лицо Вани, которого облили горячей водой. Тот явно решил не оставаться в долгу. За всей перепалкой Рики смотрит с едва ли не дергающимся глазом. Светло очень быстро потерял все набранные пункты, теперь Гениным фаворитом из антихайпа был Замай. Он, походу, единственный, у кого детство в жопе не играло. Ну или Гена его просто плохо знал. — Долбоёбы. Решив, что еда сама себя не приготовит, Рики с растерянным видом начал заниматься тем, в чём теоретически должен был помогать Фаллену, пока тот отправился на поиски защиты от Букера, вооруженного шампуром вместо шашки. И Никита не подписывался на это. Он вообще приехал, потому что его Гена попросил. Слава, почувствовавший запах проблем, тут же ретируется, так толком и не ответивший на его угрозы рассказать всё в самый неподходящий момент, и это его очень огорчило. — Блять, нахуй оба, — Никита дергается, чувствуя, как намокает его футболка. — Федя, я тебе этот шампур в жопу запихну и над костром повешу. Совсем долбоём, он же острый, хули ты с ним носишься? Букер получил первый просто потому что именно ему не повезло стоять перед Алфавитом. — Ты какого хуя мокрый? Что с вами вообще не так? Во избежание убийств, Никита всё же остается стоять между двумя конфликтующими сторонами, позволяя Фаллену спрятаться за собой. Мельком в окно он видит, как Слава подходит к Гене со спины и тот чуть дергается от неожиданности, рефлекторно шугается, но быстро успокаивается, не сопротивляясь объятиям. — Смотрите, гомосятничать пошли, — наверное, наблюдать, как твоего лучше друга обнимает его злоебучий парень (бля, пацаны, он его что ли целовать полез?) было не очень прилично. — Кстати, Гена всё ещё не знает, что ты знаешь. Ты посмотри, какой у него ебальник недовольный. Как Никита смог с расстояния метров в пятнадцать идентифицировать степень Гениного недовольства оставалось загадкой. Тем не менее, Рики закидывает в рот очередной леденец, которые он уже скорее использовал, как конфеты, а не лекарство, и следует за Славой. — А жрать кто должен готовить? — он наконец отрывает взгляд от окна и смотрит на оставшихся под его ответственность недомерков. Слава, сражаясь со своим топографическим кретинизмом, стремительно шел вперед. Где-то сзади плелся недоумевающий Рики, и Карелин всерьез думал о том, чтобы взять его за руку, иначе этот колобок умудриться упасть, или где-нибудь потеряться. — Еба ты золушка, Ген. Аккуратнее, говорю, — за руку не берет, но ухабистая, непроходимая дорога, со временем выравнивается в тоненькую, разветленную в разные стороны, тропинку. Кусты, редкий цветок Борщевика, опасливо выглядывающий из широких листьев, и они отдаляются от компании уже на приличное расстояние. В лесу, в отличии от открытой местности, ветра не было, морозные крылья воздуха со свистом застревали в высоких, темных кронах деревьев, и не трогали спокойную, тихую погоду таежного климата. — Ты когда-нибудь рядом с лесом жил? Чем дальше они идут, тем становится влажнее, прохладнее. Лишь вдалеке, где небо не застилали колючие ветки, виднелся открытый участок разгулявшегося солнца, предвещающий, что идут они прямо на него. А вот сколько еще идти — не предвещало ничего, кроме сосредоточенного, посвежевшего ебальника Славки. Похоже, их путешествие все же имело конечную цель. И еще какую. Когда кусты расступились и они внезапно оказались на берегу озера, Слава подумал, что он, наверное, ужрался в хлам и лежит сейчас в одной из питерских подворотен, сочиняя этот момент в бэдтрипах. Потому что сейчас — это просто красивое место. А пару лет назад — любимое пристанище его девушки, ярого фотографа, охочего на яркие уголки природы, спрятанные в самых неожиданных местах. И романтики в порыве придти сюда было меньше, чем в том же желании взять Фарафонова за руку, чтобы он не наебнулся на кочке или коряге. Просто если и есть место, где их не найдет Алфавит и неадекватная свора, то это то самое, и пожалуй, единственное, на ближайшие 20 километров. А может, и не меньше. В темной воде отражалось сумеречное небо и неясные очертания перистого облака, пока еще слишком бледного. По озеру стелилась дымка, и даже с расстояния в несколько метров было понятно, насколько теплая в нем вода, не смотря на погоду. Но вряд-ли коммунист проделал весь этот путь, чтобы искупаться. Тем более, он помнил, что краснощекий, растрепанный, но недовольный Генка все еще чутка болеет. — Я ебал тебя целовать, какой-то сладкой фигней изо рта несет, — он наклоняется, тянется к спелому, как вишня, лицу, но морщится в нескольких сантиметрах и хмурит брови, всерьез думая, что Рики где-то нашел и схавал пару банок меда или варенья. — Карлсон ебаный. Он недовольно отпрянул, и не став целовать, пошел вдоль берега, обходя небольшие заболоченные бочаги и целые снопы камыша. Они преодолели даже небольшое бревно, на котором, развалившись, отдыхала довольная, блестящая на солнце лягушка. Он оборачивается, кивает Рики в сторону высокой листвы, и ныряет в куст, ожидая, пока за ним последует парень. — Текста здесь пишутся просто на раз-два, особенно летом, — назойливый, раздраженный голос выравнивается в спокойный, и даже становится чуть осипшим. Ну любит русскую природу коммунист, патриотизм гастролирует по венозным артериям вместо крови, что с него взять. Для него это сейчас новый светлый момент в жизни, и новая, совершенно еще не испробованная доля романтизма, между ним и сопровождающим его юношей, реакция которого его интересовала больше, чем озеро, лес и блестящая мокрая лягушка. Ждет, пока за спиной шумит потревоженная Геной листва. Ему действительно была интересна эстетическая реакция с его стороны на это место. Там, со всех сторон скрытая кустами, росла плакучая ива. Ствол ее изгибался так, что почти парил над обрывом с водой. Карелин привычным движением соскользнул по шершавой коре и уселся на нее, похлопав по стволу рядом с собой. Поплескал под ногами пенящую воду, и не смог сдержать умиротворенной, счастливой улыбки. — Сфоткаемся, м? Рики вытаскивает из кармана телефон и проверяет, есть ли сеть. Потому что ну хуй знает, куда его ведут, и точно ли Слава сможет оттуда выйти, а так хоть позвонить смогут или в интернете чекнуть. Топографическим кретинизмом Гена не страдал, он четко понимал, в каком направлении находится дачный посёлок, из которого они вышли, но вот в тропинках, по которым его вели, уже заблудился. Они выходят к берегу озера, и Гена засматривается на водную гладь. Он не так часто в своей жизни находится в таких отдаленных уголках природы, поэтому замирает, чтобы рассмотреть всё. Он вспоминает о Славе и думает, что тот наверняка куда-то уже ушел, не заметив вставшего спутника, но тот оказывается рядом, так же наблюдающий за водой. Гена тянется в ответ, но в самый последний момент Карелин воротит нос, уворачиваясь от поцелуя. — Значит, как ты накуришься и лезешь ко мне — это нормально, — он почти обижается. Прыжки между камышами всё ещё отдаются неприятной болью под ребрами, но он не жалуется. Когда Слава залезает на дерево, Рики тратит ещё пару секунд, чтобы молча поглазеть по сторонам и, взяв разгон, ловко залезает вслед за Карелиным. Он на проверку немного пружинит, и идёт вперед только когда убеждается, что ствол выдержит ещё пять таких же Ген, как он. Сев вплотную, он отрешенно уставился, как Слава мутит воду подошвой кроссовка. — А я думал, что самым романтичным моментом в наших отношениях так и останется тот минет в 1703, — Гена закидывает в рот очередной леденец и пожимает плечами, протягивая свой телефон. Он не очень любил фотографироваться, но пожалуй им всё же нужно хотя бы парочку совместных фото. — Уронишь телефон — уроню тебя. Он корчит серьёзные и хмурые ебальники, больше похожие на гримасничество, упорно не улыбаясь. Озеро за ними действительно смотрелось крайне живописно, и он, всё же повинуясь атмосфере, делает со Славой пидорское фото, положив подбородок тому на плечо. В конечном итоге они начинают всё же спорит о необходимости фото, на котором они будут сосаться, чтобы отправить его Алфавиту, и телефон действительно почти выскальзывает из рук, когда Гена пытается его забрать, пока Слава не отправил какое-нибудь из их творений Джарахову. Они оба рефлекторно тянуться за девайсом и Гена успевает перехватить телефон. Но не успевает перехватить Славу. Он философски наблюдает, как тот с головой уходит под воду и на секунду даже пугается, что там глубоко, а не факт, что Карелин умеет плавать, но тот почти тут же появляется на поверхности. Оказывается, вода доходила ему до локтей, а Гена умел смеяться в голос. Он почти плачет, едва не давясь конфетой, продолжая в одной руке сжимать смартфон с включенной камерой, другой вцепившись в кору, чтобы не повторить полёт. — Ебать ты лошара, — по Славиному лицу вполне видно, что тот может сделать, Рики мгновенно затихает, смотрит почти серьезно, но не прекращает периодически вздрагивать от сдерживаемого смеха. — Слава, нет, мне нельзя, я болею. Он задирает ноги, чтобы Карелин уж точно не смог до него дотянуться и встает на дереве, пользуясь случаем, фотографирует. — Вот это я понимаю тесное общение с природой, — всю грудную клетку ломит после смеха, но Гена не обращает на это внимание, быстро спускаясь с дерева и ожидая, пока Слава закончит со своими водными процедурами. Тот подходит настолько мокрый и несчастный, что его почти жаль. Рики больше не смеется, только улыбается, когда притягивает парня к себе за рукав, но очень оперативно упирается руками в плечи, не позволяя прижаться к себе мокрой одеждой. Приходится привстать на носочки, чтобы дотянуться до чужого лица, при этом не наклонив Славу и всё ещё держа его в десятке сантиметров от себя. На чужих губах чувствуется неприятный привкус озёрной воды, но Гена очень быстро решает эту проблему, вместе со своим языком протолкнув медовую конфету и тут же отстранившись. Не нравится ему запах, видите ли. — Давай я тебе толстовку дам, всё равно я ещё в футболке, — у него всё ещё иногда трясутся плечи, но в остальном Гена старается оставаться серьезным. — Не грузись, всё могло бы быть хуже.