Год Фестрала

      На Хогсмид мягкими белыми хлопьями опускалось небо. Снежная мгла глушила звуки, делала почти неразличимыми фасады домов, превращала редких прохожих в зловещих призраков. У Филиппа душа ушла в пятки, когда чёрный силуэт громадной собаки пересёк улицу и неспешной рысцой двинулся к нему.       К счастью, при ближайшем рассмотрении страшный зверь оказался волкодавом, принадлежащим одному из здешних фермеров. Пёс на всю округу славился беспощадностью к диким зверям и удивительным дружелюбием к людям. Узнав Фила, он улыбнулся, помахал лохматым хвостом, ткнулся в ладонь мокрым холодным носом и потрусил дальше, по своим собачьим делам, не забыв пометить по пути фонарный столб.       Провожая волкодава взглядом, Фил остановился, чтобы перевести дух. Нет, собак он не боялся, но в этих краях нынче осенью объявился Грим.       Местные фермеры рассказывали об огромной лохматой чёрной собаке, безмолвной и жуткой, которую время от времени видели в лесу и на окраинах городка. Филипп убеждал себя, что это пустые сплетни, до тех пор, пока не столкнулся с чудовищным псом на заднем дворе собственной лечебницы. Теперь он боялся выходить на улицу после захода солнца, когда силы зла…       Ах, уважаемый, драгоценный сэр Артур Конан Дойл! Доводилось ли вам заглянуть в глаза проклятию рода Баскервилей? Нет?! Много потеряли!       К ужасу доктора Шартье, местные обыватели считали появление Чёрного Пса доказательством неизбежности штурма замка Хогвартс Тем-кого-нельзя-называть.       Итак, посёлок готовился к войне. Население дружно укрепляло дома, особенно подвальные помещения, запасалось продуктами и предметами первой необходимости. О магической защите тоже не забывали. Филипп только что прошёл мимо добротного двухэтажного дома, кирпичные стены которого загадочно мерцали сквозь снегопад лиловыми и лимонно-жёлтыми искрами. Потом по коньку крыши пробежали, еле слышно потрескивая, змейки молний — и всё стихло. Нужно быть маглом, чтобы не понять: хозяева подновляли защитный контур.       Кстати, на противоположной стороне улицы, во-он в том доме без вывесок и прочих опознавательных знаков, живёт лучший местный мастер-артефактор, мистер Болл. На днях в пабе, после очередной пинты пива, он громко жаловался, что пришлось нанять двух подмастерьев. Заказов на его голову, видите ли, навалилось столько, что мастерская не справляется, а ведь помимо мастера, там не покладая рук трудятся три его ученика.       Болл утверждал, что самым большим спросом в Хогсмиде нынешней зимой пользуются амулеты от инферналов. От одной мысли об этом у Филиппа шёл мороз по коже.       Доктор Шартье покосился на ярко освещённые окна мастерской артефактора, опасливо оглянулся, зябко повёл плечами, судорожно вздохнул и прибавил шагу.       Благоразумие подсказывало целителю, раз уж нет возможности покинуть эти края, немедленно заняться обеспечением безопасности собственной лечебницы. Загвоздка была в том, что в его заведении постоянно присутствовали Упивающиеся Смертью. Скрыть от них подобную деятельность не представлялось возможным, а значит у сильных мира сего неминуемо возникнут вопросы, отвечать на которые очень не хочется.       Но надо же было что-то делать!       Когда в прошлую субботу с традиционной инспекторской проверкой в лечебницу нарисовался Мальсибер, Филипп, к слову, спросил, а не стоит ли ему, единственному в этих краях колдомедику (если не считать школьной медиковедьмы, конечно), взять пример с жителей Хогсмида и как-то обезопасить здание на случай возможных эксцессов?       На это заявление Мальсибер беззлобно рассмеялся и сказал, что уж кому-кому, а доктору Шартье беспокоиться не о чем. В случае, как он выразился, эксцессов, неизбежно будут пострадавшие, надо же их где-то лечить, так? Не в Мунго же их тащить из Шотландии! Да и кто же знает, что там, в Мунго, будет происходить, случись что?       И, между прочим, у Упивающихся Смертью есть ещё одна причина беречь эту лечебницу от всяческих бед и возможных неприятностей. А что, Снейп ничего не говорил? Нет? Видать, запамятовал. Надо напомнить.       На том Мальсибер откланялся, спешил куда-то. Но время на разговор с зельеваром у него нашлось.       Директор Хогвартса почтил визитом скромную лечебницу доктора Шартье уже вечером следующего дня, то есть, в прошлое воскресенье.       В тот день Фил был в Мэноре, но Мари не застал. Накануне девушка простилась со своей опекуншей, неожиданно отбывшей в Москву, была глубоко опечалена разлукой, и, желая побыть в одиночестве, на целый день сбежала в лес к своим любимым фестралам, разрази их гром. Доктор Шартье хотел было последовать за ней, но вспомнил Грима и передумал. Это у Мари есть дурная привычка гоняться по лесам за всякой пакостью, а Фил не колдобиолог, он порядочный колдомедик, он пойдёт домой.       Вернувшись, Филипп уединился в личном кабинете с бокалом и бутылочкой бордо. Он разжёг камин и уютно устроился в любимом кресле, намереваясь обдумать очень важный для себя шаг. Ему необходимо было серьезно поговорить с Мари, и чем скорее, тем лучше.       Неожиданно он услышал откуда-то справа подозрительный шорох.       Мышь? Крыса? Здесь, в лечебнице? Невозможно! Двум эльфам-подросткам Филипп строго-настрого приказал следить, чтобы грызунов не было, и мальчишки справлялись лучше любого кота.       Целитель медленно поставил бокал на стол, и замер, сжимая в руке волшебную палочку.       Каково же было его изумление, когда на абсолютно гладкой стене между двумя стеллажами с книгами, где висела гравюра с изображением Эйфелевой башни, появились очертания двери. Очертания на глазах превратились в щель, скрипнули петли, качнулась гравюра, дверь открылась. Из темноты потайного хода в комнату шагнул Северус Снейп, на ходу отряхивая с волос и мантии паутину и пыль.       Снейп был до противного официален и до омерзения краток. Кивком поприветствовав хозяина, он безо всяких предисловий буднично сообщил, что этот потайной ход был сооружён давно, ещё директором Диппетом. Тяжело заболев, пожилой профессор не счёл нужным извещать о своём недуге студентов и коллег, а потому предпочитал консультироваться у местного лекаря.       Северус был намерен использовать ход с другой целью. Он собирался в случае возможных эксцессов эвакуировать этим путём студентов Слизерина. Владельцу помещения было предписано стенку не загромождать, антиаппарационных заклинаний не накладывать и держать камин открытым.       Сообщив это, гость счёл разговор завершённым и явно собрался восвояси. Разве Филипп мог отпустить его, не стребовав никаких объяснений? Ну уж нет! Он обязан был спросить, по крайней мере, когда тех самых эксцессов ждать. И спросил. На это директор Хогвартса только гадко ухмыльнулся и сказал, что эксцессы — они на то и эксцессы, чтобы происходить неожиданно. Но сам он не прорицатель, а всего лишь скромный зельевар, и посему не уполномочен строить догадки относительно будущего. Скупо кивнув на прощание, Снейп вышел, чиркнув макушкой по низкой притолоке, и плотно затворил за собой дверь.       Филипп, которого ответ на поставленный вопрос, мягко говоря, не устроил, ринулся следом, но от двери, ведущей в тайный ход, уже остался лишь еле заметный контур, да и тот исчезал на глазах.       Целитель провёл ладонью по абсолютно невредимым обоям с мелким цветочным орнаментом, и на минуту, грешным делом, даже засомневался в реальности визита Снейпа. Видит Бог, он списал бы всё на усталость, тревогу и выпитое вино, если бы не пыльные следы, оставленные на ковре треклятым зельеваром.       Погрузившись в воспоминания, Фил споткнулся о какой-то булыжник, скрытый под слоем свежевыпавшего снега. Это вернуло его к действительности.       А по какому, собственно, праву Снейп распоряжается в его лечебнице?       От досады и злости, причём не только на Северуса, но и на себя самого — за слабохарактерность и попустительство — доктор Шартье с размаху пнул припорошенный снегом камень ещё раз, и громко охнул: под снегом скрывался край гранитного бордюра. Проходившие мимо рослые парни в алых аврорских мантиях поинтересовались, не нужна ли доктору помощь.       «Нужна, чёрт побери! Очень нужна! — думал Филипп, — Только что вы можете? Ни-че-го! Волшебники, называется! Стражи порядка, ага!» — Нет, спасибо! — сказал он вслух.       Парни пожали плечами и быстрым шагом потопали в сторону «Трёх мётел». Обедать пошли, как тут не спешить!       Филипп проводил мракоборцев полным зависти взглядом. Он тоже шёл обедать, но не к Розмерте, а в «Кабанью голову».       Заведение Аберфорта Дамблдора Филипп Шартье начинал тихо ненавидеть. И дело даже не в полной антисанитарии, которую потомственный колдомедик с детства на дух не переносил. Дело в посетителях и некоторых, если можно так сказать, обитателях.       Дверь, ведущая в темные недра «Кабаньей головы», сколоченная из толстенных дубовых досок, открылась тяжело и со скрипом. Услышав этот отвратительный звук, Дамблдор младший обернулся, неспеша поднялся навстречу гостю из-за стола, где выпивал с каким-то жуликоватого вида субъектом. — О, доктор Шартье! Рад тебя видеть! — Обрамленное белоснежной бородой румяное лицо Аба сияло радушием, — ты не появлялся с прошлой недели, я уж думал, совсем забыл старика! — Ну что ты, — улыбнулся в ответ Филипп, — как можно! Некогда было зайти. Зима, простуды, работы много…       Целитель обвел взглядом полутемное помещение. Сегодня посетителей было четверо. Три очень подозрительных личности, не смотря на жар от ярко пылающего камина, прятали лица под капюшонами черных мантий и оживленно о чем-то шушукались в самом дальнем углу.       Четвертый гость, сегодняшний собутыльник Аберфорта, источал запах давно нестиранной одежды, пота, дешевого магловского одеколона и дыма дорогущей сигары, которую курил. Его мясистое, испещренное глубокими морщинами лицо расплылось в плотоядной улыбке. — Эй, Аб, он что же, взаправду дохтур? А на вид и не скажешь!       Мужчина сунул в слюнявый рот сигару, шумно затянулся, выпустил приличных размеров тучку едкого дыма.       Филипп мысленно содрогнулся от омерзения, и, повесив мантию на торчащий из стенки гвоздь, пристроился за любимым столиком возле окна. Оттуда хорошо просматривался весь зал паба, лестницы, ведущие не второй этаж и в подвал, а через окно — едва ли не половина Хогсмида.       С посетителями этого милого заведения Филипп предпочитал не связываться, а потому вежливо улыбнулся и приветливо кивнул незнакомцу: — Доктор Шартье, Филипп Шартье, к вашим услугам. Позвольте поинтересоваться, с кем имею честь? — О, прости, прости, Фил! — затараторил Аберфорт, — Позволь представить, Мундунгус Флетчер. Кхе… Коммерсант. — Это ты верно заметил, Абби, я коммерсант. Коммерсирую помаленьку. Или коммерсую? А Мерлин его разберет! Слышь, дохтур, тебе случайно не нужна желчь тигра? Нет? Корень женьшеня? Печень китайского дракона? А ты подумай, это прямые поставки из Поднебесной! Недорого отдам по знакомству-то…       Мундунгус Флетчер. Это имя Филиппу было смутно знакомо. Но откуда? Где он мог его слышать, причём совсем недавно? Фил чувствовал, что ответ лежит на поверхности, но вспомнить всё же не мог. Ему очень мешало сосредоточиться висящее над камином живописное полотно.       Когда Филипп вошел в «Кабанью голову», картина была пуста. То есть, изображенный на ней пейзаж — деревья, кусты, какие-то постройки — оставался, разумеется, на месте. Но он был всего лишь фоном для искусно выписанного портрета сестры «покойного» директора Хогвартса.       Сегодня Ариана отсутствовала, и это радовало. Потому что Филипп Шартье вынужден был признаться себе, что боится нарисованной девицы до холодного пота и колик в животе.       Ариана Дамблдор внешне была сущим ангелом: светлые волосы, светлое платье, светлые глаза, светлая улыбка. Казалось, вся она соткана из света, эта несчастная девочка с печальной судьбой. Казалось, казалось…       Однако присутствие Арианы на холсте вызывало у Фила чувство невыносимого дискомфорта. Со временем он понял, что виной всему её взгляд: цепкий, холодный, жёсткий. Французу казалось, что девочка видит его насквозь: все страхи, тайные мысли, привязанности и склонности, все его муки совести и мелкие грешки, без которых не обходится ни одна человеческая жизнь. Хуже всего было то, что девчонка очень скоро завела привычку не сводить с целителя глаз. Влюбилась, что ли? Интересно, может ли портрет влюбиться?       Так или иначе, когда Ариана смотрела на Филиппа, у него кусок в горло не шёл. После таких «гляделок» у него всё валилось из рук и чертовски портилось настроение. Он, было дело, столкнулся с дементором, ощущения были очень похожими. Или нервы у него стали ни к чёрту в последнее время?       Целитель был рад, что сегодня девочка где-то гуляет, и в тайне надеялся, что прогулка продлится ещё хотя бы полчаса. Увы, Филипп не успел разделаться даже с поданным ему салатом, когда краем глаза заметил какое-то движение в глубине пейзажа. Обитательница полотна вернулась.       По счастью, Ариана пришла не одна. Где-то по пути к ней присоединился Альбус. Девочка по своему обыкновению молча уставилась на доктора, но постоянно отвлекалась на брата, который, как выяснилось, пришёл по делу. — Привет честной компании! — весело сказал он, оглядев зал поверх очков-половинок, — моё почтение, братец! О, доктор Шартье! Рад видеть! Как дела? Всё также лечите подручных Волдеморта? Ну, разумеется! У вас и выбора нет, целительские обеты — это очень, очень серьёзно, верно? Ничего, мой мальчик, потерпите! Думаю, скоро всё закончится! О! Привет, Дуду! Какая удача, что я тебя здесь встретил! Как дела?       Филипп едва не поперхнулся: Дуду, ну надо же! Хотя… Нелепое прозвище Флетчеру подходило. — Отлично, как всегда! — жулик отсалютовал бывшему директору стаканом с остатками огневиски, — Здорово, Альбус! Неужели у великого светлого волшебника появилось дело к скромному, как твой братец выразился, коммерсанту? — У портрета великого светлого волшебника, всего лишь у портрета, друг мой! — проникновенно и печально произнес нарисованный бывший директор, — да и какое там дело, мой мальчик, всего-то вопрос. Так, безделица. Скажи, Дуду, правда, что ты был с Аластором Муди в час его гибели?       Ого, так вот откуда Филиппу знакомо это имя! Вот так встреча! — Я не виноват в его гибели, Альбус, клянусь здоровьем мамочки! — соврал Флетчер, — я и сам в ту ночь едва не погиб! — Конечно, конечно, дорогой мой, тебя никто не винит! Я хотел спросить вот о чем: ты уверен, что Аластор мёртв? — Никаких сомнений! — Флетчер глубоко затянулся, — говорят, босс Упивающихся чем-то заехал ему в голову. Каким заклинанием — не знаю, но в тот момент мы были очень высоко. Так что, даже если его только ранили, он все равно свалился с метлы, значит, разбился. Нет, Альбус, он точно мертв! — Ал, у тебя что, сомнения возникли? В газетах же писали… — вклинился в разговор Аберфорт. — Это в Пророке что ли? Имеешь в виду официальное заявление от Амбридж? Да, мне известно об этом. — Неужели читал? — Ну что ты, Дуду! Сам подумай, как я мог что-то прочесть — там? — он красноречиво указал пальцем куда-то вверх, -на «Ежедневный пророк», равно как и на любое другое издание, мне не подписаться. Меня проинформировали. К счастью, у меня много друзей, и среди живых, и среди недавно почивших. Печально, да.       Минуты две все скорбно молчали. Всё это время Ариана, загадочно улыбаясь, не сводила глаз с Филиппа. Француз изо всех сил делал вид, что этого не замечает, но в итоге подавился чаем.       Вне всякого сомнения, Дамблдор видел, чем занимается его сестра, и, кажется, это его забавляло. — Видите ли, друзья мои, — продолжил бывший директор, кашлянув, чтобы скрыть смешок, — некоторое время назад, путешествуя по своим многочисленным портретам, я очутился в одном незнакомом мне доме. Небольшой такой домишко, стены бревенчатые, потолки низкие, обстановка скромная, но книг много. Камин там примечательный. Такой маленький, что сетью не воспользуешься, да он, я думаю, и не подключен. Зато жарко горит, — нарисованный волшебник поёжился, — даже чересчур. На каминной полке — ваза с цветами. На стене, прямо над камином — колдофото, чей-то портрет на фоне дикого пейзажа. Никому такое место не знакомо? Нет? Жаль!       Филипп похолодел. Не трудно было догадаться, что Дамблдор говорит о Мэноре. И его, Филиппа, он там видел! Не поэтому ли и разговор завёл? Только этого не хватало! Целителю захотелось очутиться как можно дальше от «Кабаньей головы», но его неожиданный уход сейчас выглядел бы более чем подозрительно. К тому же стоило узнать, что ещё известно Дамблдору об их тайном убежище. — Моё присутствие заметила очень миловидная и необыкновенно хорошо одетая домовушка, — продолжал Дамблдор, — в тот же миг какая-то женщина, лица которой я не видел, совершила удивительно нелепый поступок. Она вырвала из журнала страницу с моим колдофото и швырнула её в камин. Как вы понимаете, друзья мои, я вынужден был спешно покинуть портрет, но кое-что всё же успел увидеть.       В комнате, кроме женщины и домовушки, присутствовал ещё один хорошо одетый домовик и трое мужчин. Двоих я не рассмотрел, они сидели спиной к окну, а в окно светило солнце. Но третий… Вы же помните, как выглядел Грозный Глаз? Обознаться, приняв за него кого-то другого невозможно! — Твоя правда, Альбус! У Аластора было столько особых примет, что на вскидку все-то и не перечислишь. Один этот его глаз чего стоит!       Дамблдор рассмеялся. — Предположим, местонахождение знаменитого глаза мне известно. Его прибрала к рукам Долорес Амбридж, и использовала, кто бы мог подумать, в качестве дверного глазка в своём кабинете. Потом его похитил Гарри Поттер. Но Аластора и без этого артефакта невозможно не узнать. И я готов поклясться, что видел в том доме именно его. — То есть, Аластор жив? — Не знаю, брат, не знаю. Обознаться я не мог, но в моём нынешнем положении… К тому же, как я уже говорил, мой портрет был брошен в огонь. Вы не представляете, что я при этом испытал! Не исключено, что у меня могли быть галлюцинации. А если нет? Если я его действительно видел? — Постой, Альбус. Неужели ты думаешь, что, если бы Аластор каким-то чудом выжил, он не подал бы весточки о себе никому из наших? — А что если он не может этого сделать? Если он ранен или находится в плену? — Ох! — Поэтому я и хочу, чтобы вы кое-что проверили. Найдите мне этот дом! — Но, Альбус… — Найдите! Там больше нет моих портретов, поэтому сам я попасть туда не могу. Но я приблизительно знаю, где он находится. На противоположном от Хогвартса берегу озера, приблизительно в полумиле к западу от нашей лодочной пристани. — Но, Альбус, ты не хуже меня знаешь, там нет никаких строений! — Ты часто бываешь в тех краях, Аб? — Я?! Зачем? Я не охотник, не рыбак и не зельевар, что мне делать в лесу? — Вот и мне совершенно нечего было делать там в последние годы. А для любого мага построить небольшой домик при достаточном количестве стройматериалов — плёвое дело! Леса там предостаточно, как и камня для фундамента. Не удивлюсь, если новый дом вырос минувшим летом, уже после моей кончины. — Но, Альбус, посмотри, сколько нынче снега! Давно такой зимы не было! Как я до туда доберусь? Я же старик, как и ты, ногами не дойду. И аппарировать… — Твоё отношение к аппарации я знаю. Поэтому тебя я ни о чём и не прошу. Мундунгус, об этом маленьком одолжении я попросил бы тебя. У тебя-то с аппарацией всё замечательно! К тому же твоя анимагическая форма, тебе с ней удивительно повезло! Если там действительно кто-то живёт, никто не обратит внимания на воробья, верно? — Помилуй, Альбус! В такой снегопад, в такой холод… — Такой снегопад не может длиться вечно, Дуду, — голос Дамблдора сделался вкрадчивым и обманчиво мягким, — насколько мне видно через это изумительно грязное окно, он уже утихает. К тому же никто не гонит тебя туда прямо сейчас. Если дом на той поляне есть, то за ночь он никуда не денется. Отдохни как следует, выспись. Надеюсь, у Аберфорта найдётся свободная комната. — Но, Альбус! — Ты сделаешь это, Мундунгус Флетчер, а я, возможно, забуду, что именно ты был с Аластором в момент его гибели, но толком не знаешь, что произошло!

***

— Да, именно так! И ещё он сказал, что по свежей пороше лучше видны следы!       Покинув «Кабанью Голову» Филипп хотел рвануть в Мэнор немедля, но его задержали дела. До дома на берегу он добрался, когда уже стемнело. Снегопад к этому времени закончился, небо прояснилось, на его чёрный бархат высыпали звёзды. Стало холоднее.       Мари опять задерживалась на службе, но Аластор, как всегда, был дома. И ещё в этот вечер в Мэнор в кои-то веки наведался Снейп. Он ни словом не обмолвился об их недавней встрече, зато заставил целителя вспомнить сегодняшний день в мельчайших подробностях. — Я давно говорю тебе, Аластор, что спрятать под защитой дом — это только полдела, — возмущался зельевар, выслушав Филиппа, — неплохо бы хоть как-нибудь замаскировать и тропинки! Посмотри, какую дорогу вы протоптали до той коряги! — Не без твоего участия, Снейп! — парировал Муди, — ничего, спрячем. Мы всё спрячем, и немедленно! Ты, Фил, говоришь, Флетчер сегодня прилично выпил? Значит, будет дрыхнуть до полудня. Он и трезвый отродясь рано не вставал, а уж с похмелья — пиши пропало! Я всё успею, пока он зенки свои проколупает! — Дело касается не только Флетчера, Муди! Рано или поздно в этих краях появятся егеря. Я удивляюсь, почему их до сих пор здесь нет! Так вот, когда они появятся… — Чего ты хочешь, Снейп? Чтобы мы за порог носа не казали? — Я хочу, чтобы вы проявляли осторожность и заметали за собой следы! Ещё эти ваши проруби… — А воду где брать? — Примени Агуаменти или снег растопи! — Чтобы я пил чай, заваренный на наколдованной или талой воде?! Сам топи и сам пей эту гадость! — Проруби за собой замораживать не пробовали? Где твоя «постоянная бдительность», Муди? — ворчал Снейп. — Ладно, хватит! Ишь, раскомандовался! Молод ещё мне указывать! — осадил его Аластор, — Значит, точкой аппарации с сегодняшнего дня будет прихожая. Слышал, Фил? Кингсли напишу в блокноте. Мэри придёт, я ей скажу. — Что это такое ты мне скажешь, Аластор? — колокольчиком прозвучал знакомый весёлый голос.       Мари вернулась. Наконец то! Филипп уже начал волноваться. — Добрый вечер, господа! Простите, я задержалась!       Девушка подошла к камину, протянула озябшие руки к огню. Шартье вскочил ей навстречу, протянул букет алых роз в изукрашенном блёстками целлофане. Муди хмыкнул в кулак, Снейп картинно закатил глаза. Зато девушку букет совсем не заинтересовал. — Люси! Цветы в воду поставь! Итак, Аластор? — Я хотел тебе сказать, что с сегодняшнего дня точкой аппарации будет прихожая. — Прихожая так прихожая! Что случилось? — Нас завтра ожидает проверка силами твоего любимого чирикающего анимага. Сомневаюсь, что он появится здесь раньше полудня, но следы я утром замету все и проруби ликвидирую. Только пусть твоя любимица прежде сделает запас воды из родника денька хоть на три, хорошо? — Легко! А инициатор инспекции, разумеется, Дамблдор, и он тебя ищет. — Угу. — Хорошо, договорились. Люси всё сделает. Завтра на рассвете можно? — Само собой! Не ночью же ей в лес тащиться! — Разумеется. Вы уже поужинали? — спросила Мари и внимательно уставилась на Снейпа, отощавшего за последние недели сверх всякой меры. — Только что со стола убрали. Сама-то есть будешь? — Не сейчас, Аластор. Мистер Снейп, давно меня ждёте? — Прилично, — кивнул зельевар, — если не ошибаюсь, у вас какое-то дело ко мне, мисс? — Не ошибаетесь. — Я вас слушаю! — Простите, я предпочла бы с глазу на глаз. — Допустим. В таком случае проводите меня, — сказал, поднимаясь, Северус, — видите ли, я совершенно не располагаю временем, чтобы… — Да, конечно. Я готова. Идемте.       Они наскоро оделись и, ни на кого не глядя, вышли на мороз. — Что это сейчас было? — проводив возлюбленную взглядом, спросил Филипп. — Мордред их разберёт! — рассмеялся Муди, — у неё к нему какое-то важное дело. Как с дедом своим встретилась, так ко мне и привязалась: напиши да напиши Снейпу. Этот такой же. Я ему только вчера черкнул, что девчонка его ищет — тут же примчался! Не бери в голову. Вернётся — спросишь. Слушай лучше, что мне сегодня Снейп порассказал. — Подожди, Аластор! Меня больше интересует, что он сейчас говорит моей девушке! — Ревнуешь, что ли? — отставной мракоборец расхохотался, — это ты зря. Поверь, романом там и не пахнет. — Тебе-то откуда знать? — Оттуда! Я не слеп, не глух, и не настолько стар, чтобы этого не видеть! — рассердился Муди, — но если тебе так интересно, выйди и послушай, только аккуратно, чтоб не замели.       Филипп хорошо подумал и остался в гостиной.

***

      Тем временем девушка и зельевар медленно шли по тропинке к коряге на берегу. — Итак? — нетерпеливо начал он. — Я на днях виделась с мистером Велесовым. Он просил вам передать вот это, — Марья вытащила из кармана помятый сборник кроссвордов, — обещанный самоучитель парселтанга, иллюзия снимается простым Фините. Себе копию я уже сделала. — Мерлинова борода! Какая срочность! Какая таинственность! И ради вот этого… — Нет. Есть еще кое-что. У меня почти закончился… умиротворяющий бальзам. — Простите, что? Я не ослышался? Как часто вы его принимаете? — Часто. Очень часто. Амбридж затеяла приглашать меня на чай каждый вечер. Сегодня тоже, поэтому я так поздно. И каждый раз я боюсь, что она… Да она и добавляет. Всегда. Простите. — Великолепно! Замечательно! — голос зельевара был полон сарказма, — вы вообще в курсе, что большинство зелий вызывает привыкание? Что вы будете делать, если мое снадобье вам однажды не поможет? Молчите? Ну, хорошо. Я сделаю для вас еще одну порцию. Но, если хотите знать мое мнение, бросайте к дьяволу работу в министерстве немедленно! Долорес Амбридж многие недооценивают. Она сама создала себе образ недалекой девочки-переростка, на деле же эта женщина весьма умна и очень опасна. Берегитесь ее! — С чего вы взяли, что я ее недооцениваю? Будь она дурочкой, не сделала бы такой карьеры! Я всё понимаю! Я брошу службу в ближайшее время. Скоро рождественские каникулы, после их окончания я не вернусь в министерство. — Что мешает вам уйти сейчас? — Нужно кое-что доделать. — Вас так занимают материалы расследований исчезновения людей предположительно в результате нападения оборотней в районе Хогвартса и Хогсмида? Бросьте! Это сейчас никому не нужно! Неоправданный риск и пустая трата времени!       Марья украдкой улыбнулась. Позавчера ей, наконец, удалось добраться до зала, где хранятся личные дела авроров: Лили Поттер, урожденной Эванс, Джеймса Поттера, Алисы и Фрэнка Лонгботтомов. Здесь же, только на другом стеллаже, она обнаружила досье на предателя и убийцу Сириуса Блэка, на якобы убитого им Питера Петтигрю, а также на Упивающегося Смертью и по-совместительству шпиона, Северуса Снейпа. В этой папке она нашла даже письменное поручительство Альбуса Персиваля Вульфрика Брайана Дамблдора, датированное декабрём 1981 года, на основании которого уголовное дело против Снейпа было приостановлено, а затем и вовсе прекращено. Все эти документы Марья должна была досконально изучить, чем, собственно и занималась, когда позволяло время. Но читала она урывками, потому что приходилось соблюдать крайнюю осторожность. Получалось медленно. — Вы совершенно правы, — ответила девушка, — но я стараюсь не рисковать, и работу до Рождества не брошу. Я, видите ли, небогата. Жалование за декабрь лишним не будет. Кроме того, уход со службы и мнимый отъезд за границу лишит меня свободы передвижения, а мне очень нужно кое-что купить. — Эти ваши дамские штучки? — В некотором роде. Мне нужно кое-что из одежды. Ненавижу делать такие покупки под оборотным зельем, тем более в магловской части Лондона. Каюсь, сглупила, не продумала заранее. — Вам мало Диагон-аллеи? — Мне что, в мантии по этому лесу ходить? За теплой курткой и брюками я туда собираюсь. Перед Рождеством будут распродажи, там все намного дешевле.       Северус промолчал, только хмыкнул: он и сам часто поступал так же. — А коллегам и Амбридж я скажу, что на каникулы уеду в Россию, — продолжала девушка, — меня и искать не станут, хватятся только в январе. — Допустим, это может сработать. Но учтите, что Амбридж прицепилась к вам не просто так. Она ничего просто так не делает. У нее на вас какие-то планы, и вряд ли она поделится ими, пока для отступления не станет слишком поздно. Я по своим каналам попробую что-нибудь узнать, но нет гарантии, что мне это удастся.       Снейп надолго замолчал, а потом заговорил глухим, незнакомым голосом: — Я бы хотел, чтобы вы уехали отсюда навсегда, как можно скорее и как можно дальше. Для вашей же безопасности. Рискну предположить, что Шартье намерен предложить вам, — он усмехнулся, — руку и сердце. Лучше бы вам принять его предложение и уехать вместе с ним. Это не его война. И не ваша. — Гоните меня отсюда? — Вы поразительно догадливы. Гоню. И всё ещё надеюсь на ваше благоразумие. — Почему? — Ну, вы же не Гриффиндор окончили! Следовательно, у вас должна быть голова на плечах. — Не притворяйтесь, Северус. Вы прекрасно меня поняли. Вы не появляетесь в Мэноре, настаиваете на моём отъезде. Я хочу знать, чем моё присутствие вам так мешает?       Снейп тяжело вздохнул, сцепил руки за спиной, прошёлся взад-вперёд по берегу. — Пока здесь всё спокойно — ничем. — Вы считаете, Тёмный Лорд всё же попытается захватить замок, да?       Снейп кивнул. — До недавнего времени мы подозревали, что это входит в его планы, теперь мы уверены, что в ближайшее время он постарается взять замок штурмом. Мирный захват власти его не устроит. — Почему? Что-то произошло? — Я всё рассказал Аластору, надеюсь, что… Нет, лучше расскажу сам.

***

— Ты, Шартье, француз, твоё дело — сторона. К тому же политикой ты не интересуешься. Но даже ты знаешь, что в этой стране полно волшебников, которые никогда не поддерживали Дамблдора, но и к Тому Реддлу присоединяться не спешат.       Аластор налил Филиппу чай, подвинул к нему поближе тарелку с печеньем. — Жить хотят, вот и не присоединяются ни к тому, ни к другому, — ответил Фил, утянув печенинку и перемазав пальцы в сахарной пудре, — можешь осуждать меня, Муди, но я на их стороне! — С чего бы мне тебя осуждать? — хмыкнул отставной мракоборец, — Ты не аврор, не боевик, ты целитель, к тому же иностранец. Да будь ты даже и англичанином, война — это не твоя забота, понимаешь? Но нашим аристократам, нашим лордам, их нейтралитет неминуемо выйдет боком, не сейчас, так немного погодя, помяни моё слово! — М-да, Тот-кого-нельзя-называть не бездействует. — Ага. Но и не особо преуспел, замечаешь? У него, конечно, подход к людям весьма эффективный, но уж очень своеобразный, ну, ты в курсе. Только знаешь, дружище, напугать до полусмерти можно грязнокровку. Полукровку какого-нибудь, если повезёт. Но твёрдо стоящего на ногах главу древнего рода так просто не возьмёшь. Наши сиятельные лорды при желании сами кого хочешь запугают! — Извини, Муди, но это ещё как посмотреть. Я видел, что этот монстр делает со своими соратниками. Как он ведёт себя с противниками — представить страшно! — Тут, Фил, вот какая штука. С какой-то стороны ты, конечно, прав, но так вот взять и вломиться в мэнор — большой риск. Не знаю, как у вас, во Франции, у нас на каждом особняке понавешано защитных чар, и не какого-нибудь там ширпотреба, а родовых, на крови. Снять их, конечно, можно. Любые чары можно снять, вопрос, какой ценой. А там, внутри, в доме этом, хозяева, которые тоже не лыком шиты. Они, заметь, боевую магию не только в Хогвартсе изучали. И они будут защищаться, да так, что от нападающих пух и перья полетят!       Том своей шкуркой рисковать не станет, он туда своих боевиков пошлёт. Если совсем уж приспичит. Он своих людей никогда не жалел, но вот так отправлять их на верную смерть тоже расточительно. Лорд своих подданных лучше сам до полусмерти запытает! — И получит при этом удовольствие! — Вот именно! Так что с аристократами наш старина Том попытается договориться полюбовно. Снейп мне сегодня рассказал, что с месяц назад Тёмный Лорд дал поручение какому-то меченному, — заметь, не из ближнего круга, — выяснить, какого рожна надо нашим аристократам, чтоб они ровным строем встали под его знамёна, добровольно приняли метку и отдели за него жизнь. — Я так понимаю, он это поручение выполнил. — Куда он денется! Не знаю, как ему это удалось, но отчёт представил, да.       Аластор набил трубку и с наслаждением закурил. — И в нём содержалось нечто удивительное, раз уж об этом зашла речь! — напомнил о своём присутствии целитель. — О, да! Наши аристократы хотят реформ. — Тю-у! — разочарованно протянул Филипп, — Реформ все хотят! — Твоя правда, только они хотят очень серьёзных реформ, и много. Но это ещё не всё. У них есть к Тому Реддлу претензии личного характера. Догадаешься, какие? — Его зверства, разумеется. Но не в них же дело, да? Погоди! Неужели его сомнительное происхождение? Реддл, говорят, полукровка! — Не угадал! Его происхождение ни при чём. Он хоть и полукровка, но по матушке Гонт! Последний потомок одного из древнейших волшебных родов Британии! Это делает его происхождение вполне приемлемым. Еще варианты есть?       Филипп пожал плечами: больше в голову ничего не приходило. Муди выпустил к потолку семь аккуратных дымных колец, проводил их взглядом. — Не знаешь, значит? И не догадаешься, не трудись! — махнул рукой мракоборец, — Амбиции у Тома о-го-го какие, к власти рвётся, а сам? Лучший выпускник Хогвартса за сколько-то там десятилетий, а ни в одной области магии мастерства не получил, не счёл нужным. Собственного дома у него нет. Живёт в домах своих сторонников, то у одного, то у другого. Супругой до сих пор не обзавёлся, наследником тем более. А раз так, он для наших аристократов никто, нуль без палочки, будь он хоть трижды Гонт и десяток раз потомок Слизерина. Это, кстати, ещё доказать надо. Так вот. Реддл, не будь дураком, решил исправить эти досадные недостатки. — Я слыхал от людей, что он страшный как смертный грех. Кто за него пойдёт? — Не боись, Шартье! Погоди, ещё очередь выстроится, и первой в очереди будет Беллатриса Лестрейндж. — Она же замужем! — Это временное явление. Да и пошли они к Мордреду! Сами разберутся! Мастерство он получит тоже без проблем, может, и не одно, может, уже получил. Есть кое-что поинтереснее. Том Реддл выбрал себе мэнор. То есть, мэнор для него — это, конечно, мелковато. Он выбрал замок. Догадаешься, какой, или намекнуть?

***

— Хогвартс!       Снейп кивнул. — Теперь вы понимаете, почему я настаиваю на вашем немедленном отъезде?       Они сидели рядом на сухой коряге, глядя на сверкающий бесчисленными огнями замок. Отсюда Хогвартс выглядел мирным, наивно-беспечным, почти праздничным, похожим на рождественскую ель. Вифлеемской звезды на верхушке Астрономической башни не хватало. — Теперь не понимаю, — сказала Марья, — штурма же не будет, так? — Штурма теперь не избежать, — покачал головой Снейп, — это вопрос времени. — Стоп, стоп! А логика где? Вы — Упивающийся Смертью, и вы директор этой школы. Под вашим руководством, насколько мне известно, работают профессора, принадлежащие вашей во всех отношениях замечательной организации. Сколько их, двое? Им ничего не стоит открыть ворота замка и впустить внутрь кого угодно, если вы снимете защиту, а в ваших способностях я не сомневаюсь. Где логика, Северус? — Вы не видите логики, потому что не всё знаете, хотя, в принципе, вы правы. Я в любой момент могу снять защиту, открыть замок и впустить туда кого угодно. Помощники мне для этого, поверьте, не нужны. Но Тёмного Лорда такое развитие событий не устраивает. Ему нужен штурм. — Зачем? — Закономерный вопрос. Я думаю, мисс, вам известно, каким способом возможно прибрать к рукам волшебную палочку так, чтобы она слушалась вас, как ваша собственная? — То есть, вы хотите сказать, что замок…- Марья нервно рассмеялась. — Именно так, — спокойно кивнул зельевар, — замок нужно взять штурмом, после чего провести несложный ритуал привязки. Прецедентов немало, в Средние Века недвижимость часто переходила из рук в руки таким способом. С тех пор, хвала Мерлину, законы изменились, поэтому в наше время жильё принято покупать. Видите ли, мисс, частью данного ритуала являются человеческие жертвы, для этого использовались, разумеется, пленники. Тут есть пара любопытных деталей. Во-первых, маглы для этого не годятся. Во-вторых, чем больше замок, чем сильнее источник, тем больше требуется жертв. А Хогвартс… ну, вы понимаете. — Какой ужас! Я о таком даже не слыхала! — Я тоже. Интересы, знаете ли, другие. Но пришлось кое-что почитать, найти кое-какие документы. Так что штурм будет, и, надо полагать, очень жестокий. Кэрроу, оказывается, ищут в замке ритуальный зал, и, я думаю, ищут не там. Если к тому времени, как начнётся штурм, алтарь не будет найден, Лорд здесь камня на камне не оставит. Ему ведь не башни нужны, не стены. — Но там же дети! — Около двухсот человек, — кивнул Снейп, — вы же не думаете, что Лорда это остановит? Такое количество заложников, родители которых сделают всё, лишь бы чада остались невредимы! Для Лорда их захват станет большой удачей. К тому же не забывайте, что ему понадобятся человеческие жертвы. — Но дети, Северус! — Да хоть грудные младенцы, была бы магия! Возраст жертв ни в одном источнике не прописан. — Чудовищно! — Угу. Поэтому я ищу пути для эвакуации. Кое-что уже есть, но недостаточно, потому что уходить, скорее всего, придётся очень быстро. — Я могу вам чем-нибудь помочь? — Безусловно. Собирайте вещи и убирайтесь отсюда во Францию, в Россию, в Австралию, в Антарктиду, на Луну, к чёрту на рога — и немедленно! Да, и Шартье с собой прихватите, а то он, знаете ли, трусоват.       Марья криво усмехнулась: щазз, держи карман шире! — А если я откажусь? — Воля ваша. Только уясните для себя, наконец, одну простую истину. Вы, бесспорно, талантливая ведьма, и очень неплохой боец, пока дело касается учебного поединка. Ну, хорошо, хорошо, вы способны за себя постоять и даже, может быть, одержать верх в дуэли, благодаря своему нестандартному мышлению. Но схватка, в которой будут принимать участие по доброй сотне человек с каждой стороны, плюс нелюди, плюс нежить — это не для вас. — Да понимаю я… — Оч-чень хорошо! Следовательно, в грядущей битве за Хогвартс вы можете принимать участие исключительно в качестве зрителя. Смотрите, какой хороший отсюда обзор! Что, нравится? Там будут огонь, кровь и смерть. Вы натура чувствительная, и я не хотел бы…       Это она-то чувствительная натура? Вот ведь, нашёл кисейную барышню, ага! То, что у неё рука не поднимается причинить серьёзный вред живому существу, ещё ни о чём не говорит! На своём веку Марья много чего повидала, и обмороков с ней пока что не случалось! — Вы, очевидно, забыли, что какое-то время я работала в Аврорате, — напомнила она, — думаете, я ничего такого не видела? — Да видели, видели! — снисходительно отмахнулся Снейп, — только не в таких масштабах. Магическая схватка, в которой принимает участие хотя бы человек по десять с каждой стороны, зрелище малопривлекательное, уж поверьте. Там не до красот, не до изысков, бьют чем попроще и наверняка. А уж если соберётся целая армия… Я очень не хочу, чтобы вы…       Северус замолчал, провёл рукой по лицу. — Значит так. Вы сейчас, немедленно, дадите мне слово, что ни при каких обстоятельствах не ввяжетесь в битву, если таковая произойдёт. Вы дадите мне слово, что не ринетесь спасать Муди, Шеклболта, или, хуже того, меня, если вам вдруг взбредёт в голову, что в этом есть необходимость.       Вот это да! Он бы ещё непреложный обет потребовал! — А если я не дам вам такого обещания? — В таком случае я даю вам слово, что найду способ увезти вас отсюда силой и запереть в надёжном месте до окончания войны. И уж поверьте, я способен установить такие охранные чары, что вам их не снять, даже если мне хватит ума оставить вам палочку! — Вот даже как! Вы забываетесь, профессор! Я не ваша студентка, и мне давно не шестнадцать лет! У вас нет права принуждать меня к чему бы то ни было, и… — Есть право, нет права! Плевать я на это хотел! У меня хватает забот и помимо обеспечения вашей безопасности!  — Я вас об этом и не прошу! — А вашего мнения никто и не спрашивает!       Марья задохнулась от возмущения: нет, ну каков нахал, а?       Господи, как же ей хотелось наговорить зельевару гадостей, наорать, отвесить пощёчину, а потом развернуться и с гордо поднятой головой уйти в Мэнор. И дверью хлопнуть на прощание.       Но к тому времени, как к ней вернулся дар речи, девушка одумалась. Посмотрела на Снейпа: на кого тут орать? Исхудалый, невыспавшийся, усталый до невозможности, нахохлившийся от холода в своей поношенной, слишком тонкой для зимы мантии…       М-да. И, между прочим, он прав, участия в массовой драке ей не потянуть. Она там только под ногами путаться будет. Ага, пока не затопчут. Да и кидаться на помощь… Можно, конечно. Это очень благородно, очертя голову бросаться на помощь ближнему. Только кабы её саму тогда спасать не пришлось.       Она пообещает Северусу не ввязываться в бой, не рваться на помощь, единственно для того, чтобы ему не пришлось беспокоиться хотя бы о ней. Что делать, сущность его такая, готов закрыть собой всех и каждого. А его кто собой закроет? Желающих, похоже, нет!       А вот непреложный обет она бы не дала, и магией клясться она не станет! Никто же не знает, как всё может повернуться, верно? — Хорошо, Северус Снейп. Я даю вам слово, что близко не подойду к месту сражения без крайней необходимости, и не ввяжусь в битву, что бы ни случилось. — Хвала Мерлину, дошло, наконец! — Не смейте меня перебивать! Я ещё не закончила. Вы тоже должны мне кое-что пообещать. — Я? Должен? С какой стати я вам что-то должен?       Теперь настала его очередь лишиться дара речи от возмущения. Марья почувствовала себя отомщённой. Это было приятно. Её понесло. — Вам не нравится слово «должны»? Хорошо. Тогда обязаны. — Да как вы смеете… — Смею! Вы неделями не показываетесь в Мэноре, всё это время от вас нет никаких известий. Вам никогда не приходило в голову, что кто-то может опасаться за вашу жизнь, нет? — Уж не вы ли, мисс, так печётесь о моей скромной персоне? Не помню, чтобы я вас об этом просил!       Голос зельевара сочился ядом. Ну, ну! — Скромной, говорите? Ого, профессор! Не знала, что всё в этом мире должно происходить по вашему повелению! Страдаете манией величия? Кто бы мог подумать! Ладно, давайте ближе к делу. Вы сейчас же должны мне пообещать… — Какая мелодрама! Какая экспрессия! Знаете, мисс, я предпочёл бы обойтись без тех банальностей, которые вы намерены… — Банальностей, значит! Любопытно, что такое вы себе вообразили? Ну как же, как же! Вы, безусловно, ждёте, что я брошусь перед вами на колени и буду умолять вас беречь себя! Что, угадала? Угадала! А вот не дождётесь! Буду я тут ещё языком без толку чесать, ага! Вы же всё равно в самое пекло полезете, вас должность обязывает!       Я хочу попросить вас о маленьком одолжении. Надеюсь, вы ещё не забыли, что у вас есть сквозной блокнот? Вон он, у вас из кармана торчит. В этом блокноте есть и моя страница. И я прошу вас, нет, я требую, время от времени, хотя бы раз в день, пишите на этой страничке хоть что-нибудь! — Это ещё зачем? — Чтобы я знала, что вы живы, и с вами всё в порядке. — Ну и что, позвольте спросить, вам это даст? — Определённость. Я, знаете ли, устала от неизвестности, просто сил уже нет. — И поэтому я обязан ежедневно отчитываться перед вами о своих действиях?! — Вот ещё! Да делайте вы там, что хотите, мне-то что? Я вас прошу черкнуть пару строк, если вы обо мне вспомните. Не важно что: расписание уроков, список ингредиентов, любую ерунду. Можете цветочек нарисовать, если захочется! — Вы знаете, что почерк легко подделать? Если воспользоваться прытко пишущим пером, имитацию будет невозможно отличить от оригинала! — Ха! Северус, по-моему, вы выпускаете из виду то, что мы с вами маги. Да, подделка может быть идеальной. Можно абсолютно точно скопировать форму букв, наклон строки, интервалы между словами, тут вы правы. Но каждый из нас вместе с чернилами оставляет на бумаге следы своей магии. Вы учили меня кое-каким заклинаниям, лазили в моё сознание, иногда без спроса. Неужели вы думаете, что я не узнаю вашу руку?       Снейп усмехнулся и в свою очередь надолго замолчал.       Магию его она считает, ага! А почему бы, собственно, и нет? Он никогда не пытался читать человека по рукописному тексту, надо бы попробовать: мысль интересная. Девчонка позволяет себе слишком много, что есть, то есть, но её просьба легко выполнима. Северусу, конечно, плевать на её душевный покой, с какой стати ему должно быть до этого дело? И вообще, ему сейчас не до неё! Хотя…       Хотя не исключено, что ему может понадобиться с ней связаться, и было бы лучше, чтобы она этого ждала. Ну, хорошо. — Имейте в виду, я не намерен потакать вашим капризам, мисс… — В таком случае я оставляю за собой право наведаться в Хогвартс, чтобы удостовериться, что с вами всё в порядке! — Только попробуйте! И, кстати, кто дал вам право меня перебивать? Да, мне нет никакого дела до ваших капризов, но вашу идею я нахожу полезной. В некотором роде. Я обещаю, что буду иногда оставлять пару слов на вашей страничке, но при одном условии. Что бы ни случилось, вы ничего не станете мне писать, если я вас об этом не попрошу. И немедленно ответите мне, если я этого потребую! — Ну-у, это разумно. Хорошо, договорились. Безопасность превыше всего, всё правильно. — Надеюсь, на сегодня у вас всё?       Снейп встал, отряхнул мантию от налипшего снега, выжидательно глядя на девушку. Марья замялась. — Ну?! — Я думаю, Тёмный Лорд не нападёт на замок ни в Рождество, ни в новогоднюю ночь. — Вот как! С чего вы взяли? — Чувствую. — Просто… чувствуете? Не слишком весомый довод, не находите? — Я же вам говорила, дар предвиденья у меня есть! Да, слабенький, да, ненадёжный, но всё-таки! — Ого, да вы прямо вторая Сивилла Трелони! Может быть, предскажете мне мучительную безвременную смерть? Марья вновь замешкалась с ответом. Она вдруг почувствовала себя не в своей тарелке, но солгать не посмела. — Смерть не предскажу, но в Сочельник будьте осторожны! — выдавила она из себя, глядя в пустоту. — В таком случае, не поминайте лихом, если что! — мгновенно посерьёзнев, холодно бросил Снейп, кивнул на прощание и аппарировал.