***
– Я все прибрала, фрау Шимкова, как вы просили, – прислужница по имени Марта сделала неуклюжий книксен. – Только там и убирать-то нечего, только пыли немного. – Хорошо, иди, – легким наклоном головы Матильда Шимкова отпустила служанку восвояси. – Что ж, для того, кто отсутствует всю ночь и возвращается лишь под утро, отсутствие беспорядка в спальне не является самой необычной особенностью его натуры, – произнесла она вслух, уже обращаясь лишь к себе самой. Этот весьма странный господин уже чуть больше месяца арендовал принадлежащий ей дом, и ни разу, что она заходила его проведать, он не попался ей на глаза. Фрау Шимкова вообще видела его всего лишь однажды, когда он внес залог за дом на шесть месяцев вперед, и, хотя о деньгах она могла не беспокоиться, сам загадочный арендатор, представившийся графом фон Кролоком, весьма занимал ее. Мужчина он был, судя по всему, богатый, а его наружность, хотя и не была образцом мужской красоты, могла именоваться приятной. Сама же фрау уже год как овдовела, и, несмотря на уже почтенный возраст двадцати восьми лет, могла и хотела увлекаться мужчинами вроде загадочного графа. Когда ее попытки случайно столкнуться с ним не получили успеха, она принялась расспрашивать о нем прислугу, следуя известному правилу: если хочешь узнать о ком-то побольше, спроси его слуг. Фрау Шимкова не прогадала и получила о делах графа весьма подробный и увлекательный отчет. Его видели только рано утром и поздно вечером, дни он проводил в своих покоях, а вот ночами куда-то пропадал. Граф был аккуратен, вежлив и щедр со слугами, при этом производил впечатление человека нелюдимого, и что было еще более странным, ничего не ел, так что кухарка готовила только на немногочисленный штат прислуги. О графе шептались, но на его необычные особенности не сетовали, ибо работы он доставлял мало, даже свечи в комнате почти не жег. Подобная характеристика делала ее загадочного постояльца еще более интересным, и в этот раз фрау Шимкова специально пришла навестить его под утро, пока за окном еще не рассвело. Она сидела в деревянном кресле в гостиной, перелистывая страницы книги, но не обращала внимания на то, что там написано. Фрау не могла позволить себе расслабиться, ее спина была прямой, словно натянутая тетива, а лицу она постаралась придать задумчиво-печальное выражение, которое казалось ей выигрышным у мужчин подобных графу. Наконец, ее долгое ожидание было вознаграждено. В передней послышался шум, и фрау Шимкова поспешила туда, на ходу оправляя платье, специально приготовленное для этой встречи. Она застала графа как раз тогда, когда он сгружал длинный атласный плащ в руки лакею. – Ваше Сиятельство! – воскликнула фрау. – Ну, наконец-то мне удалось поймать вас. Граф смерил ее взглядом со смесью удивления и надменности, однако, когда он заговорил, голос его звучал вежливо и даже дружелюбно. – Доброе утро, любезная фрау Шимкова, – произнес фон Кролок, склоняя голову в изящном поклоне. – Чем обязан? Вероятно, у вас ко мне есть важное дело, раз вы так долго пытались меня «поймать», – когда мужчина произнес последнее слово, губы его невольно сформировали усмешку, но он быстро подавил ее. Замечание графа привело фрау в замешательство, в своем истовом желании встречи с ним она совсем забыла придумать благовидный предлог. – Никакого срочного дела у меня к вам нет, – «созналась» женщина. – Я просто хотела вас повидать, чтобы убедиться, что вы хорошо устроились. – Если дело только в этом, – фрау могла поклясться на Священном Писании, что услышала в голосе графа издевку. – То я весьма польщен, что вы решили лично убедиться в моем благополучии, и спешу вас заверить, у меня все прекрасно, ваш дом весьма удобен, а слуги заслуживают всяческих похвал. А теперь, прошу прощения, вынужден вас оставить. До свидания! Граф развернулся и, не дав своей хозяйке вымолвить и слова, чтобы задержать его, поспешил вверх по лестнице, туда, где располагались его покои. Фрау Шимкова недовольно скривила губы, но ничем иным не выдала своего раздражения, как-никак ее могли в любой момент увидеть слуги. Она подозвала лакея и приказала немедленно подать ей плащ и подкатить ко входу карету. Женщина была зла, но подобное поведение графа лишь сильнее распаляло ее пыл. Она выбрала его жертвой, и пусть теперь он ушел от нее, фрау Шимкова не была намерена прекращать охоту.***
Граф фон Кролок закрыл за собой дверь, запер ее на замок и занялся ставнями: надо было убедиться, что ни единый лучик смертоносного света не проникнет в его комнату, и никто из слуг не посмеет вторгнуться в его опочивальню. Фрау Шимкова непозволительно долго задержала его, и действовать ему приходилось поспешно, он уже чувствовал, как тяжелеет его тело, когда мешком рухнул на постель и погрузился в тяжелый ежедневный сон. Поднялся фон Кролок, как обычно, с заходом солнца. Слуги уже привыкли ни о чем не спрашивать его, одевался он сам, есть не просил, и им оставалось только убирать его комнату и чистить одежду, работа эта явно не соответствовала их жалованью, но фон Кролок готов был платить и больше, лишь бы его не трогали и не задавали лишних вопросов. Если бы граф мог делать все, что ему заблагорассудиться, то он давно бы употребил фрау Шимкову на ужин. Однако кошмар, некогда настигший его в собственном доме, прочно закрепил в его сознании необходимость не вызывать никаких подозрений у окружающих. К обязательной осторожности всегда добавлялась потребность быть готовым хорошо платить. Богатого и щедрого аристократа с большей вероятностью сочтут просто-напросто эксцентричным, чем богатого и высокомерного скупердяя. И последний пример со слугами фрау Шимковой это ярко доказывал. Кролок поднялся и переоделся в чистую одежду. На столе он обнаружил письмо от сестры, которое он, похоже, не заметил вечером. Алиса регулярно писала ему раз в месяц, с часовой точностью представляя подробные отчеты о том, что происходит с Гербертом – графским единственным сыном и наследником. Несмотря на то, что свободного времени у графа было не много, Кролок вскрыл письмо и внимательно прочел его, в конце тяжело вздохнув. Состояние сына печалило его, и он не мог отделаться от дурного предчувствия в отношении виконта. Герберт много времени проводил в одиночестве, со сверстниками почти не общался, учился из рук вон плохо, хотя раньше подавал большие надежды, получая регулярные похвалы своему живому уму. Граф был уверен, что его сын далеко не глуп и мог бы освоить вбиваемые в него науки с легкостью, но вместо этого он целыми днями предавался праздности дома или, если погода позволяла, скакал по окрестностям на своей любимой пегой кобыле, которую отец подарил ему на последний день рождения. Фон Кролок положил себе в ближайшее время написать ответ на письмо и убрал его в ящик изящного секретера, который немедленно запер на ключ. Граф накинул на плечи плащ и вышел на улицу, где гонимая ветром пылила подсохшая к вечеру грязь, которая осталась после недавнего дождя. С главной улицы, куда, разумеется, выходила дверь дома фрау Шимковой, вампир тут же свернул в темный узкий переулок. Он предпочитал не слишком-то попадаться на глаза людям, поэтому избегал чересчур оживленных мест, выбирая для своих передвижений мрачные закоулки, которые больше подходили к самой его сущности. В цивилизованном человеческом обществе граф фон Кролок был изгоем, и сам же неукоснительно придерживался этой роли. Вампир шел быстро, почти не глядя перед собой, потому что за месяц уже успел хорошо запомнить дорогу, которой следовал каждый вечер в одном и том же направлении – в храм знаний, самую богатую библиотеку Европы, которая и послужила целью его приезда в Прагу. Вот уже много месяцев Кролок путешествовал по Старому Свету с целью узнать, кто же он такой. Он знал о себе уже достаточно, чтобы понять, что он вампир – немертвое существо, питающееся человеческой кровью и страшащееся дневного света, но в остальном его познания были довольно скудны, ибо до сего времени источником сведений для него служили народные легенды, которые только безумец мог бы назвать надежным кладезем знаний. Кое-что Кролок познал опытным путем, но блуждание в темном коридоре наощупь ему порядком надоело, он предпочитал твердо ступать по ярко освещенной улице. Его поиски, однако, пока не увенчались успехом. Книг о вампирах, демонах и ведьмах было предостаточно, но содержалась ли в них правда, проверить было трудно. В этом отношении научные труды не многим отличались от фольклора, и часто мифы оказывались точнее, а иногда правда очень сильно отличалась от того, что предлагали ученые мужи или народные сказители. За свою еще пока недолгую нежизнь фон Кролок столкнулся с настоящим вампиром лишь однажды, если не считать тех его созданий, которые уже несколько лет спали вечным сном на кладбище, и которых граф не жаждал пробуждать к жизни, да и не знал толком, как это правильно сделать. Та памятная встреча случилась, когда еще была жива его жена. Фон Кролок охотился в одном из дальних селений, тогда он еще не был так осторожен, поэтому, бросив труп на улице, направился домой коротким путем через лес. Шел он быстро, но это не мешало ему прислушиваться к тому, что происходило вокруг, окунаясь в пугающие звуки ночного леса. Тем не менее, отчаянный хруст веток и дикий животный рык застали вампира врасплох. Резкий звук ударил по чувствительным ушам, и граф сам не заметил, как оказался прижатым к земле. Яростно сжимающее плечи графа чудище, что напало на него, оказалось с ним лицом к лицу, и образ этого монстра надолго врезался фон Кролоку в память. Длинные волосы, цвет которых определить было невозможно, свалялись и напоминали собой птичье гнездо. Кожа, такая же мертвенно-бледная как у Кролока была испачкана, а из искривленного рта торчали длинные смертоносные сабли клыков. Глаза упыря были полны дикого безумия, и человека он напоминал лишь отдаленно, даже варвар в сравнении с ним показался бы образцом воспитания. – Пусти, – рявкнул Кролок, пытаясь скинуть упыря с себя, однако ответом ему послужило лишь безумное рычание. Кажется, нападавший совсем не понимал человеческого языка или начисто забыл его. Граф не мог взять в толк, видел ли этот упырь в нем жертву или конкурента, в любом случае, фон Кролок был в опасности, ибо его соперник действовал лишь на инстинктах, хотя и у самого графа времени продумывать тактику боя просто-напросто не было, решение нужно было принимать молниеносно. Загвоздка была лишь в том, что фон Кролок, как истинный дворянин, едва ли умел драться врукопашную. Он хорошо владел шпагой и мечом, но ни того ни другого не носил при себе, уверенный, что зубов ему вполне будет достаточно для самообороны. Однако теперь он оказался перед опасностью практически беззащитным, и Его Сиятельству графу фон Кролоку пришлось вспоминать свои давние детские драки, которые он вел с крестьянскими мальчишками, ибо ничего иного ему не оставалось. Будь то человек, можно было бы попробовать его придушить, но против немертвого это, наверняка, не возымело бы никакого действия. Тем не менее, фон Кролок выставил руки перед собой, уперся ладонями в подбородок противника и изо всех сил надавил. Упырь взвыл, но продолжал удерживать графа за плечи и тянуть свой перекошенный от крика рот к его шее. Фон Кролок удвоил усилия. Его соперник, по всей видимости, был голоден, и изначально граф видел это преимуществом для себя, но выходило все как раз наоборот, голод будто бы придавал упырю сил. Кролок, продолжая все так же яростно давить, завертел головой в поисках того, что могло бы ему помочь. Две руки с длинными черными ногтями сжимали плечи Кролока, вдавливая их в землю по обе стороны от его лица. Граф дернулся, потянулся и прокусил одну из этих рук, разрывая зубами запястье. От неожиданности противник завизжал, его сопротивление ослабло, и шея смачно хрустнула под натиском Кролока. Граф скинул противника с себя и вскочил на ноги. Упырь катался по влажной земле, продолжая истошно вопить, голова его болталась на сломанной шее, будто мешок с картошкой, но он и не думал умирать, ибо нанесенных Кролоком повреждений было явно недостаточно. Пользуясь моментом, граф огляделся и отломал от дерева толстую ветку, чтобы использовать ее в качестве хоть какого-то оружия. По-хорошему, ему следовало скорее бежать отсюда, но такое поведение было не в характере графа, более того, он не мог оставить обезумевшего упыря охотиться возле своих владений. Тем временем соперник фон Кролока поднялся, он осторожно придерживал голову, но та уже не болталась бесконтрольно, хотя в ее положении и было что-то определенно неправильное. Упырь двинулся на графа, хищно скалясь и шипя. На этот раз ловчее оказался фон Кролок, ибо, как он успел заметить, сил у нападавшего было предостаточно, но с наличием мозгов были проблемы. Граф неожиданно поднырнул вниз и головой ударил упыря в грудь, тот с ревом повалился, и, не давая противнику возможности очухаться, Кролок изо всех сил ткнул его острым концом палки, ломая ребра и пробивая сердце. Послышался хруст и неприятные булькающие звуки, и графу на мгновение показалось, что упырь затих. Кролок отпустил палку и сделал шаг назад, однако тут же пожалел об этом. Поверженный хищник зарычал, поднял руки и заводил ими в воздухе, будто бы пытался понять, что же так мешает ему. Так и не найдя причину неудобства, упырь встал и пошел на замешкавшегося графа, палка по-прежнему торчала у него из груди. Если бы фон Кролок был еще жив, его наверняка бы вырвало, столь неприятное зрелище представлял собой упырь: шея у него, кажется, уже срослась, но вышло это криво, и монстр был похож на урожденного урода, глаза безумно блестели, а оставшиеся от одежды лохмотья развивались на ветру, словно саван покойника. Из раны на груди торчали осколки ребер, и текла темная густая кровь. Кровь пахла горечью, но, несмотря на это, заставила спящего внутри Кролока зверя довольно заурчать. Граф сделал несколько шагов назад, пытаясь принять решение о дальнейших своих действиях, а немертвый тем временем продолжал надвигаться на него. Фон Кролок шагнул в сторону, надеясь обойти своего противника, но тот не выпускал графа из виду, упорно следуя за ним. Какое-то время они так и продолжали кружить на небольшой поляне среди деревьев, граф отступал, стараясь зайти своему противнику за спину, но эта тактика не приносила ему успеха. Понимая, что ходить кругами можно еще довольно долго, фон Кролок резко дернулся в сторону, проделав пару шагов, словно бы собирался бежать прочь. Упырь среагировал молниеносно и тут же кинулся за ним, граф подался вперед, схватил торчащую из противника палку и дернул на себя. Орудие осталось у него в руках, однако упырь зашатался, теряя равновесие. Сообразив, что действовать надо немедленно, Кролок ударил соперника палкой под коленями, тот пошатнулся и рухнул наземь. Прекрасно сознавая, что времени у него считанные секунды, граф подскочил к упырю, обхватил его голову руками и изо всех сил крутанул. Затрещали кости, кожа натянулась, фон Кролок надавил сильнее. Ему самому было противно от того, что ему приходилось делать, но выбора у графа не было, ибо ничто другое на упыря не действовало. Кролок чувствовал, что кости все уже давно сломаны, но кожа и мышцы лишь натягивались, оставаясь внешне не поврежденными. Противник стал брыкаться, и граф, не сбавляя напора, хватанул зубами его плечо. Это помогло немного утихомирить упыря, но ненадолго. Шипя от ярости, фон Кролок сделал еще одно усилие, послышался звук похожий на тот, что бывает, когда лопается кожа на барабане, дальше прозвучало нечто напоминающее треск, брызнула кровь, заливая землю, одежду и руки графа. Кролок скривился, но, несмотря на испытываемое отвращение, продолжал крутить, и через несколько минут граф держал в своих руках оторванную голову противника, с которой дождем капала кровь. Граф передернулся и отшвырнул страшный предмет в сторону, словно тот жег ему руки, и закашлялся. Сил смотреть на это у него больше не было, он развернулся и пошел прочь, даже не позаботившись о теле. С той встречи прошло чуть меньше десятка лет, а картинка все еще живо стояла перед глазами графа. Мыслями он часто возвращался к тому поединку, задумываясь, есть ли еще на Земле такие, как он сам разумные вампиры? Или все они такие же одичалые, как тот упырь, что стали ближе животному, нежели человеку? Мысль о собственной уникальности удручала его. Легенды говорили, что после укуса вампира, его жертва тоже обзаводилась клыками, однако опыт показывал, что это не так, ибо все оставленные им многочисленные трупы так трупами и оставались. Потом ему попался на глаза трактат о том, что для обращения вампир должен влить свою кровь в рот жертве. Фон Кролок тут же захотел проверить эту теорию на практике, но никак не мог определиться с подходящим кандидатом, пока не наступила ночь смерти его жены, и граф не обзавелся собственной маленькой армией немертвых, которая теперь спала в своих гробах, ожидая, когда хозяин вновь позовет их. Если бы не печальные обстоятельства его вызвавшие, этот эксперимент можно было бы назвать удачным. Так, методом проб и ошибок, он познавал себя, но знаний ему катастрофически не хватало. Всему он учился сам, и на обучение уходило непростительно много времени. Кролок не возлагал большой надежды на книги, но надеялся найти в них хоть что-то, хоть малую крупицу драгоценных знаний, которые могли бы оказаться полезными. В библиотеку он как обычно вошел через черный вход, который по явному недосмотру не охранялся и не был заперт на ключ. Как хозяину обширных земель и господину целого штата прислуги Кролоку пришла в голову мысль, что за такое разгильдяйство он приказал бы выпороть виновника, а то и вовсе выставить его вон. Однако теперь такое пренебрежение своими обязанностями было графу на руку, и он лишь порадовался, что смотритель библиотеки оказался не слишком строг. Граф поднялся по небольшой лесенке, преодолел узкий коридор и оказался в книгохранилище, таком же темном и пустом, каким оно являлось перед Кролоком каждую ночь. Книги ждали графа в том же месте, где он оставил их прошлым утром. Не теряя драгоценного времени, вампир погрузился в работу, продолжая при этом внимательно прислушиваться. Ему с трудом верилось, что помещения ночью оставались без присмотра, но, скорее всего, охрана располагалась только со стороны главного входа. Кто бы ни заведовал теперь библиотекой, его трудно было назвать предусмотрительным. Фон Кролок уже с час просидел, углубившись в чтение, как ему показалось, что он слышит едва различимые шаги. Человек, их совершавший, явно ступал не в полную силу, либо и вовсе плыл по воздуху, слегка касаясь ногами пола. Кролок поднял голову, всмотрелся в темноту и принюхался. Человеческого запаха он не ощутил, и это насторожило его. Граф замер, буквально превратившись в статую, но звуки больше не повторялись. Фон Кролок, тем не менее, продолжал внимательно прислушиваться, он не верил, что эти загадочные шаги лишь игра его воображения. Видений у немертвых не бывает. Вампир оказался прав, через некоторое время звук вновь достиг его ушей, доносясь со стороны основного входа в книгохранилище. Граф поднялся и, неслышно ступая, направился навстречу, кому бы то ни было. – Кто здесь? – спросил он. Немедленного ответа не последовало, вместо него перед лицом Кролока возник некто столь же бледный и болезненный, как и он сам. Водянистые глаза незнакомца смотрели снизу вверх, ибо мало было людей, которые могли взирать на высокого Кролока иначе, однако во всем выражении этого таинственного посетителя читалось превосходство, которое он бы никому не позволил оспаривать. – И вас, любезный господин, я хотел бы спросить о том же самом, – мягко произнес незнакомец. Голос его звучал низко, однако приятно, будто бы уши оборачивали бархатом. – Простите, – ответил Кролок, уже решившись идти ва-банк. – Но я задал вопрос первым. Более того, вы не очень-то похожи на здешнего служащего или стража. – Что ж, вы не столь просты, как кажется. Извольте, мое имя – Витольд Шёнберг. А теперь, будьте так добры, ответьте и на мой вопрос. – Граф фон Кролок, – вампир поднялся. – Что вы делаете здесь? – А вы любознательны, граф. И не так просты, как я полагал. – Вот уж не думал, что кажусь простачком, – усмехнулся Кролок. Эта словесная перепалка доставляла ему странное удовольствие. Давно у графа не было возможности поговорить с кем-то равным. – Что вы, конечно же, нет, – Шёнберг улыбнулся. – И раз уж вы делаете некие выводы о моей натуре, то, осмелюсь предположить, наблюдали за мной, – фон Кролок склонил голову и внимательно взглянул на собеседника, ожидая ответа и недоумевая, чем он мог заинтересовать эту странную личность. При этом, осознание того, что за ним следили, возможно, даже продолжительное время, заставило вампира напрячься, словно бы в спину ему уткнулся острый клинок. – Вынужден признать, – вздохнул Шёнберг. – Я уже несколько дней присматриваюсь к вам, но вот показаться вам решил только сейчас. Видите ли, я давно привык иметь эту библиотеку в полном своем распоряжении в ночные часы. – Что ж, – граф пожал плечами. Правила хорошего тона подсказывали выразить сожаление и извиниться, но Кролок не стал этого делать, ибо тем самым слукавил бы против правды. – Я полагаю, места здесь хватит нам обоим. Но… – граф осекся. – Говорите, – снисходительно произнес Шёнберг. – Вы явно намеревались что-то спросить. – Простите мне мое любопытство, но как вы попали сюда? – Как и большинство посетителей, через парадный вход, - Шёнберг ухмыльнулся, словно знал, каким образом Кролок пробирался сюда, и насмехался над ним. – Привратники пускают вас? – изумился граф. – Да, – Шёнберг продолжал улыбаться. – Вы их покупаете? – Нет, любезный граф, я просто заставляю их думать, что они меня и вовсе не видели. Порядочная экономия, знаете ли. – Но как? – фон Кролоку не нравилась эта игра, ведь Шёнберг прекрасно понимал, что граф хотел бы узнать, но в тоже время изображал родителя, поманившего ребенка сладостью и отказавшегося ее давать. – Сколько вам лет? Точнее, как давно вы обратились? Фон Кролок не ответил, лишь недоуменно уставился на собеседника, который теперь вместо хождения вокруг да около предпочел задать прямой вопрос. – Я думаю, мы с вами вполне можем называть вещи своими именами, – он слегка улыбнулся. – Уверен, вы уже давно поняли, кто я, да и я прекрасно знаю, кто вы. Обычные смертные не посещают сей прекрасный храм знаний по носам, да и не читают трудов по демонологии. – Что ж, – граф рассеянно пожал плечами. – Я обратился десять лет назад, когда мне было тридцать три года. – Хм, срок не такой уж и маленький, хотя, конечно же, в контексте вечности это крупинка, – тон Шёнберга становился все более и более снисходительно-наставительным. Он беседовал с графом, словно тот был зеленым студентом, и внутри у Кролока начинало закипать раздражение. – Удивительно, что вы так мало знаете о своей природе. Что сталось с вашим создателем? – У меня нет создателя, – произнес Кролок почти шепотом. История собственного обращения всегда пугала и озадачивала графа. – Как это нет? – возмутился Шёнберг, словно бы Кролок нес несусветную чушь. – Кто же передал вам темный дар? – Никто, – повторил граф. – Я умер и очнулся уже таким. – Но это невозможно! – воскликнул Шёнберг. – Сколько я уже существую на свете, но не встречал такого. Вы совершенно уверены? – Совершенно, – кивнул фон Кролок. Глаза Шёнберга странно блеснули, он облизал губы кончиком языка и, положив руку на плечо графу, изрек: – Вот уж не ожидал! Я был уверен, такое бывает только в народных легендах, но воистину, любезный граф, вот вы стоите передо мной. Теперь мне понятно, почему у вас так мало знаний, – его рука крепко сжала плечо фон Кролока. – Не печальтесь, теперь, когда вы встретили меня, я готов стать вашим проводником в мире немертвых. – Я очень благодарен вам, – сдержанно произнес фон Кролок. Рука на его плече раздражала графа, но в тоже время Шёнберг оказался для него именно тем, кого он искал на протяжении последних лет, поэтому Кролок старался сохранять дружелюбный тон. – Не стоит благодарности, любезный граф, это доставит мне столько же удовольствия, сколько вам пользы. Позвольте мне быть вашим учителем. – Я буду рад, – сухо поклонился граф. – А я буду рад не меньше вашего, – довольно улыбнулся Шёнберг.