The world's greatest Show

      Хор сотен голосов начинает представление.       Единая волна звуков собирается в ритмичную мелодию со всей арены, состоящую из предвкушающих хлопков ладоней и постукивающих от безудержных эмоций ног.       Почти осязаемая музыка витает и кружится под пёстрым куполом, написанная сердцами людей.       — Леди и джентльмены, это момент, которого вы так долго ждали, — раздаётся тихий, но слышимый всюду голос человека, выходящего из-за кулис.       Если у вас захватит дух, не переживайте, здесь и сейчас вы можете побыть немного безумными.       Человек в ярком костюме представляет то, что вы не сможете забыть. Это не просто чудачество и странности: самые отважные люди приветствуют вас, люди любого цвета, размера и формы покажут вам то, о чём вы всегда страшились и подумать.       Это огонь, пожирающий всё на своём пути…       И это потоп, накрывающий вас с головой.       Это чистейшая свобода!       Невозможнейшее станет реальным и захватит вас, вскружит голову, заставит беспричинно улыбаться и смотреть на мир широко открытыми глазами. Это Величайшее Шоу!       — Это всё, о чём вы когда-либо мечтали…       — …это всё, в чём вы когда-либо нуждались, — Эрик Леншерр, не сдерживая эмоций, закружился на полу, закрыв глаза и размахнув руками, будто бы он уже сейчас стоял под зажжёнными софитами и кружащими в неспешном полёте вниз блёстками.       В тесной комнате раздались бурные аплодисменты двух самых важных зрителей в мире.       — Хей-хей, это ещё не всё! — Эрик развернулся лицом к весёлым родителям, громко скрипнув старыми ботинками по деревянному полу, — Там будут фокусники, гимнасты, представления с огнём, львы, слоны…       — И музыканты? — улыбнулась мама Эрика, беря за руку его отца.       — Ну-у, наверное, нет. Вы же знаете, все эти музыканты жуткие зазнайки, — словно по секрету поведал им Эрик, — Ведь их представления все любят, в отличие от наших.       — А как же те песни, о которых ты рассказал? — спросил Леншерр старший.       — Хм, — кажется, этого Эрик не продумал, — А сами артисты могут петь? Или танцевать? Или! — его осенило, — И то и другое?       — Тогда это точно будет самое чудесное представление, сынок, — взрослые засмеялись, притягивая сына к себе. — Ты ведь видел нашу труппу, заставить их дружно распевать весёлые песни и танцевать вместе невозможно…       Эрик, не долго думая, сел на скрипучий диван к родителям. В будущем он станет величайшим шоуменом, обязательно, а пока ему всего двенадцать лет, и его красный камзол с золотыми застёжками соткан лишь из мечтаний.       — Сынок, ты ведь знаешь, что тебе не обязательно идти по нашим стопам, — начинает мама, поглаживая мальчика по волосам, — Ты же такой умный, быстро всему учишься… Мы подкопим ещё немного, и ты сможешь ходить в школу с другими детьми.       Родители Эрика почти всю жизнь отдали бродячему цирку. Якоб Леншерр встретил Анну Эйзенхард, когда она уволилась из родного польского цирка и пришла проситься на работу в его труппу. Одинокой девушке-артистке было трудно выступать на сцене, а после иметь дело с часто пьяными зрителями или другими циркачами. Но это стало неважным, ведь она перестала быть одинокой, когда они нашли друг друга.       Леншерров устраивала их жизнь, но когда родился Эрик и, тем более, когда подрос, они стали беспокоиться о его судьбе. Хотя сам он был абсолютно счастлив, пока был со своей семьёй и мог жить в собственном мире из миллиона фантазий.       — Я знаю, знаю, — отмахнулся мальчик, — Но я правда хочу стать шоуменом! И я уж точно стану лучше этого противного начальника цирка, который у нас сейчас.       Настоящий бродячий цирк совсем не походил на мечты Эрика. Здесь артисты не были дружны, малочисленные животные были замученными, выступления не содержали души, а зрители порой засыпали от скуки. Их начальник интересовался лишь деньгами, не уделяя внимания удобству работников. И Эрик планировал поменять такой уклад. Люди ещё не видели настоящего шоу, но, возможно, однажды он…       — Мы поддержим любую твою мечту, Эрик, — говорит Якоб и тянется за любимой лампой Эрика, — Ведь ты необыкновенный, сынок, твоя судьба в любом случае будет особенной.       Эрик смеётся и легко тычет отца локтем в бок, зная, что будь он даже простым как два гроша, родители поддержали бы его. Но он действительно не был простым ребёнком.       — Самый необыкновенный, — шепчет, улыбаясь, Анна и смотрит, как Эрик раскручивает металлический узорчатый обод зажжённой лампы одним взглядом.       Блики невероятных форм кружатся по стенам и потолку, заставляя Эрика восхищённо вздохнуть, как будто бы он видит это впервые, а его родителей подумать, что он настоящее чудо. Даже если обычные люди этого никогда не поймут.       А спустя полгода их цирк обанкротился, что дало начало крушению счастья маленького Эрика Леншерра.       — Пожалуйста, мне очень нужно пройти! Мои родители там и…       — Мальчик, ещё раз тебе говорю, посещения закончились, — отрезала женщина в приёмной единственной на городок больницы. К грязному и уставшему Эрику грозно подошёл охранник и чересчур сильно вцепился ему в плечо.       — Знаем мы вас, нищих, — сплюнул он, когда вытолкнул Эрика с лестницы, — Наворуете ещё!       Эрик смог подняться не с первого раза. Он очень устал. Эту зиму они провели почти бродяжничая, отец трудился грузчиком за гроши, а мама с Эриком подрабатывали в районной прачечной, но на нормальное жильё и тёплую одежду денег всё равно не хватало, поэтому Анна и Якоб Леншерры друг за другом слегли в больницу.       Эрик злобно покосился на охранника, подумывая свалить на него карниз от окна, но мысли о том, что на это сказали бы родители, сдержали его. Он поплёлся на другую сторону больницы, намереваясь в любом случае проникнуть внутрь.       Добравшись до заднего двора, Эрик поискал взглядом, за что бы ему зацепиться. Отыскалась пожарная лестница, но она была задрана слишком высоко, поэтому мальчику пришлось искать опору. Он увидел большую ржавую бочку и без долгих размышлений стал притягивать её к себе. Эрик понимал, что если кто-то узнает про его способности, у него будут большие неприятности, но сейчас ему было всё равно, и он вскочил на бочку, дотягиваясь до лестницы. Щеколда на ближайшем окне была железной, так что большой сложности по проникновению в больницу не возникло.       Свои способности Эрик открыл несколько лет назад, когда одно из креплений чуть было не свалилось прямо на выступающих. Хорошо, что тогда никто не понял, что это он, испугавшись, оттолкнул балку прочь от людей. Мальчик был напуган и обрадован одновременно, когда стал испытывать свои внезапные силы на следующие дни, но родители, когда он сказал им — а он, конечно же, сказал им, ведь между ними не было секретов — испугались и запретили ему делать это, если он точно не удостоверится, что рядом никого нет. Только после этого разговора Эрик понял, что эта странность происходит только с ним, и поэтому она влечёт за собой больше опасности, чем удовольствия. Немного повзрослевший Эрик рассматривал свои силы уже с некоторым оттенком печали и думал, неужели, он и правда единственный в своём роде… Но сейчас мысль остаться одному без родителей пугала его больше, чем быть одному со странными способностями.       Он уже приходил сюда, поэтому знал, где находится нужная палата, но для начала нужно было незаметно пройти рядом с кабинетом, где сидели врачи. Мальчик крадучись прошёл мимо кабинета, который, почему-то пустовал. Но затем он увидел, что врачи выходят как раз из той палаты, где лежали его родители, и спрятался в другой части коридора.       — Им необходимо то новое лекарство, что привезли неделю назад, — покачал головой один из них, и второй громко фыркнул.       — Вот ещё тратить дорогое лекарство на каких-то клоунов и оборванцев, — с отвращением сказал он, и первый поддатливо хмыкнул в ответ, после чего они зашли в другую палату.       Эрик не верил своим ушам.       Он ещё некоторое время стоял в тёмном углу коридора, чувствуя себя так, будто бы он трескается, как то большое зеркало, которое нечаянно уронили когда-то в гримёрной. Такая жестокая судьба не могла настигнуть его маленькую, но крепкую семью.       Эрик на дрожащих ногах, наконец, зашёл в эту проклятую палату и подбежал к маме. Она была ужасно бледной и долго фокусировала свой взгляд на нём.       — Сынок… — она протянула к нему слабую руку, и Эрик тут же обхватил её своими ладонями.       — Я здесь, мама, — он оглянулся на соседнюю койку, но отец, кажется, спал и не осознал его прихода, — Они не пускали меня, но я пролез, я…       — Пролез? Ну зачем же, — она закашляла, и Эрик сжал её руку сильнее, — Если тебя поймают…       — И что? — Воскликнул Эрик, возможно, громче, чем нужно. — Они ничего не смогут мне сделать. Никакая дверь или решётка не страшна мне, я избегу наказания, — продолжал взволнованно он.       — Нет, Эрик, пожалуйста, — женщина покачала головой, умоляюще глядя на сына, — Никто не должен узнать о твоих способностях! Слышишь?       — Но люди и так относятся к нам как… — Эрик пытался подобрать слова, но ком в горле мешал ему говорить, — Как к отбросам!       — Это хорошие люди, сынок, — хрипло заверила его Анна Леншерр и зашлась в новом приступе кашля, — Они… они вылечат нас с папой.       Эрик уже собирался сказать ей, что он слышал в коридоре, но встретив взгляд матери, просто не решился. Возможно, здесь правда есть хорошие врачи, а не только те двое. Возможно, родители выздоровеют и без этого лекарства, и не стоит её расстраивать. А возможно, стоит угрожать этим лицемерам, чтобы они вылечили их, но Эрик снова отмёл эту мысль, он не мог не оправдать доверие матери.       Вдруг в коридоре послышался топот ног и какое-то живое обсуждение. Кажется, обнаружили открытое окно!       — Уходи, — попросила Анна, привстав на руках, — Мы в порядке, сынок, уходи. — Мальчик попятился к окну, сомневаясь в правильности этого решения, но больше не в силах находиться здесь в таком подавленном состоянии, — Всё будет хорошо, Эрик, — улыбнулась его мама, — Всё будет хорошо.       Эрику пришлось выбираться через окно в палате, которое он тут же закрыл обратно на задвижку, чтобы внутри не стало холодно. Он ещё раз посмотрел на родителей, прежде чем спуститься вниз, и всю дорогу до их съёмной комнаты мысленно повторял слова матери, пытаясь убедить себя в них.       Но ничего уже не было хорошо.       Всего неделю спустя этого разговора, ему сообщили, что Якоб и Анна Леншерры погибли вместе с другими пятью бедняками из-за острого воспаления. Сказали, что врачи не успели спасти их, хотя мальчик знал, что на самом деле они не хотели.       Но Эрик даже не мог злиться, он просто бродил по улице, не в силах осознать случившееся. Совсем недавно казалось, что стоит о чём-то помечтать, и ты достигнешь этого рано или поздно, потому что у него были его родители, его планы на будущее, его ощущение собственной необыкновенности.       — Но, возможно, всё это только пустые слова, — пробормотал Эрик, глядя в ночное небо. Теперь с ним осталось только его одиночество и проклятые силы, которые не помогли спасти его родителей и только ещё больше отделяли его от остальных людей. — Возможно, все эти глупые мечты ничего не стоят.       Возможно, этот мир вовсе не ждёт таких, как он и его семья, и его судьба — точно так же умереть от лихорадки забытым в палате для бедняков.       Сердце Эрика Леншерра в эту ночь начало каменеть, но с тихой надеждой, что однажды оно вновь сможет забиться от переполняющих голову фантазий и планов.