Превратности судьбы. Ангел на крючке

Пит Грейсон мерял шагами кабинет загородного дома, истекая гневом и злобой. Он рвал и метал от злости на эту дуру Эрику. Женившись восемнадцать лет назад на «денежном мешке», на этой психически ненормальной Кейт Грейсон, он считал что деньги и власть Грейсонов у него в кармане, что они откроют для него все двери. «А в итоге всю жизнь получал подачки и впахивал, как проклятый. И что в итоге? Получил то, что хотел? Нихера! Эта сумасшедшая тварь оставила все своей дочери, малолетней проститутке Эрике!» — Пит сплюнул под ноги на дорогой абиссинский ковёр. — «А я ещё и фамилию сменил, чтобы угодить чокнутой супруге». Звонок телефона прервал его мысли: — Да! — заорал в трубку, не скрывая ярости. Подхватил стакан с двенадцатилетним скотчем и опрокинул в рот. Услышав в трубку голос Эрики, зло рыкнул «легка на помине» и успокоился, и даже расцвел радостной улыбкой, когда понял, что сука попалась на наркоте. «Пусть сидит, там ей и место. И адвокат ей обломится», — налил ещё скотча и, смакуя, развалился в кресле. ***** Саманта проводила полным слез взглядом медсестру. Голова — единственное, чем она могла двигать в данный момент и единственная, которая болела так, что хоть на стену лезь. Сэм прикрыла веки и сделала несколько глубоких вдохов, чтобы унять накатывающую тошноту. Сквозь шум в голове, как сквозь толщу ваты, женщина услышала, как открылась дверь, и легкой поступью в мягких туфлях к кровати подошел обещанный врач. Саманта открыла глаза и уставилась на симпатичную низенькую женщину, больше похожую на ребёнка, хотя сеточка морщинок вокруг глаз и губ выдавали реальный и довольно преклонный возраст. — Здравствуйте, Саманта! Я рада, что вы наконец пришли в себя… — Почему я привязана к кровати? — прервала врача на полуслове девушка. — Давайте по порядку, — доктор вздохнула. — Так и мне будет легче объяснить, и вам понять меня. — Хорошо, слушаю очень внимательно. И, пожалуйста, давайте без утаек — честно и откровенно. — Конечно, — доктор взяла стул у столика под окном и присела возле кровати, напротив Саманты. — Разговор будет долгим, — вздохнула, собираясь с мыслями. — Я не знаю все предыстории и всех причин случившегося, да это мне и ни к чему. Вас привезли на скорой: в результате ДТП вы перевернулись на машине брата и врезались в дерево. У Вас была серьёзная травма брюшной полости… И, Саманта, плод пришлось удалить. У вас развивалась эктопическая беременность. Она нежизнеспособна и грозила вам летальным исходом… Саманта слушала рассказ врача, затаив дыхание. Ей казалось, что все это происходит не с ней и не сейчас, а в какой-то другой жизни и с совершенно с другим человеком. Слезы катились по вискам девушки, запутываясь в густых платиновых прядях волос, оставляя мокрые дорожки. Грудь мелко вздрагивала, а дрожащая нижняя губа отбивала нервное стаккато по мелким ровным зубам. — Поплачьте, не держите эмоции в себе. Это очень хорошо, что есть возможность избавиться от негативных эмоций. Тогда реальность, какой бы она не была, принять намного легче. Кроме того, в результате аномального кровотечения вы едва не потеряли возможность иметь детей. Но рада сказать вам, что все оказалось поправимо. Мы нашли донора для вас, и теперь вы благополучно идете на поправку. Шанс иметь детей в будущем довольно высок, так что не отчаивайтесь, — Фелиция похлопала Саманту по руке успокаивающим жестом. — Я думаю, вы хотели бы увидеться с родственниками. Все трое — очень упрямые парни, провели здесь все три дня, что вы находились без сознания. Доктор мечтательно улыбнулась, видно примеряя парней к своей занятой работой жизни. Не было в ее жизни места мужчинам и семье, она была замужем за своей работой, и такую однобокую жизнь смог бы разделить с ней только такой же трудоголик, как и она. И что это была бы за жизнь, когда супруги, как соседи по коммуналке, встречаются лишь на кухне, и то не всегда? — Трое? — вопрос Саманты ворвался в мечты доктора Фелиции. — Да, Рик с Джоном, очень красивая пара, — улыбнулась она. — И Майк. Милый мальчик совсем плохо выглядит. Осунулся, прям как-то постарел за эти дни. Он и сейчас сидит на полу под дверью вашей палаты. Я ни разу не видела, чтобы он отходил больше, чем на пять метров. Даже есть не ходит. — Меня можно развязать? И я хочу видеть брата. — Да, конечно, — освободив путы, Фелиция вышла в коридор. Саманта с трудом оторвала от кушетки затекшие руки, рассматривая синяки на сгибе локтя, оставленные системами внутривенных вливаний. Открылась дверь, и на пороге появился улыбающийся твинс. Саманта рассматривала брата, словно не видела, как минимум, год. — Сэмми, детка, как ты? — Рик… — к горлу подкатил комок, глаза наполнились слезами. Парень бросился перед кушеткой на колени, обнимая сестру: — Не плачь, милая, все хорошо, главное — жива, — Рик гладил растрепавшиеся по хлипкой подушке волосы сестры, одновременно пытаясь распутать их пальцами. Саманта поморщилась: — Прекрати, твинс, ты мне волосы повыдергиваешь! — в голосе сквозило недовольство. — Вот теперь узнаю тебя, милая. Там Майк у двери мнется, тебя видеть хочет. Поговори с ним, не отталкивай. Вам обоим устроили мастерскую ловушку. — Я видела эту ловушку, Рик. Они шикарно смотрелись вместе, — из уст Саманты сочился яд сарказма. — Ты не права, поверь мне, я не стал бы защищать того, кто предал. Дай ему объясниться, а потом уже принимай решение. Пообещай, что выслушаешь. Рику было больно видеть, как боль недоверия разрывала Саманту на части. Он знал, что ее и Майка связывает не просто влечение, а глубокое, всепоглощающее чувство. И разобраться в случившемся они смогут, лишь поговорив и выслушав друг друга. Поцеловав сестру, Рик вышел в коридор, плотно прикрыв за собой дверь. — Сэмми согласилась выслушать тебя. Я хочу ее видеть счастливой, Майк. И надеюсь, ты все сделаешь правильно, — голос парня был суров и резок, когда он отступил в сторону, позволив Майку пройти в палату. ***** Специальный агент Стюарт Вилсон скрестил руки на груди, прислонившись к металлическому столу, прикрученному к полу. Морщинки, залегшие на лбу и вокруг глаз, выдавали дикую усталость. Подозреваемая, сидящая перед ним, отказывалась напрочь идти на контакт. После ареста в доке и дикого ора всю дорогу, пока ее везли в контору, сделав единственный звонок адвокату, Эрика, наконец, заткнулась, словно воды в рот набрала. Стюарт кивнул головой, прошептав одними губами «выйди», глядя в зеркало напротив. Поднялся и, пристегнув подозреваемую наручником к ножке стола, вышел в коридор. Агент Виктор Зиммер потер лицо ладонью и пошел в коридор, к ожидающему напарнику. — По-видимому, игра в плохого и хорошего полицейского ничего не даст. Тут надо что-то другое, Виктор, — Вилсон почесал в затылке и поправил динамик, выпавший из уха. — Может посадить ее к тем девицам, что идут на вторую ходку? Они быстро ей язык развяжут, — устало улыбнулся Зиммер. — А почему бы и нет? — отчаявшийся Вилсон довольно крякнул. — Даже как-то жаль ее. — Не стоит… — парни довольно ударили по рукам и разошлись. Эрика вперила остекленевший взгляд в зеркало напротив. Она никогда не выглядела настолько ужасно. Длинные, всегда ухоженные волосы висели сейчас спутанными прядями. На некогда идеально черной водолазке от кутюр какие-то белесые разводы. После звонка «папочке», этому махровому карманнику и пидору, который трахал в жизни все, что ползает, в том числе и ее последние лет семь, поняла, что помощи не будет. И адвокат ей будет только государственный. А это хреново, ой, как хреново! Вошедший охранник выдернул ее из мыслей, причем буквально. Вел ее по коридору, но вовсе не в ее одиночку, а в обезьянник, где ее товарками будут те рецидивистки, которых привезли вчера. Втолкнув Эрику в камеру, охранник запер дверь со словами: — Приятного времяпровождения! — и, хохоча, ушел по коридору. — Спасибо, — протянула она сквозь зубы, глядя на товарок тяжелым взглядом. ***** Майк вошел в палату и нерешительно замер у двери. Саманта глазами полными слез смотрела на любимое лицо: худое, осунувшееся, с пропавшим из глаз блеском и темными кругами вокруг них. Как же ей хотелось позвать его, прижать к груди, успокоить, сказать, что все будет хорошо, что они вместе, и со всем справятся. Но она так боялась ошибиться. Сэмми вздохнула. Она обещала Рику выслушать его. Она выполнит обещание и даст ему шанс объясниться. — Майк! Подойди! Не будем же мы говорить, крича на все отделение. Майк вздохнул и двинулся к кровати, во все глаза рассматривая любимую женщину, которую чуть было не потерял. Присел и, взяв руку Саманты в свою, вздохнул. Сэмми безумно устала, у нее не было сил даже выдернуть руку из ладони Майка. «Черт с ним, если ему так легче». Прочистив враз охрипшее горло, Майк заговорил: — Что произошло в день аварии, знаю только со слов Рика. Я не помню ничего с того момента, как пил в баре. Ты не отвечала на звонки, мать, словно воды в рот набрала. И я напился до чертиков в глазах. Разбудила меня мать на следующий день, заставила привести себя в порядок и ехать сюда, к тебе. Я нашел ключи, что дал тебе, и прочел СМС только на следующий день. — И кольцо? — Что? — Я оставила на тумбе в прихожей свое обручальное кольцо, — неприятный холодок пробежал по спине. Предчувствие неприятного накрыло как-то сразу, поселившись где-то в груди. — Кольца там не было… Думаю, я знаю, кто взял кольцо… А уже здесь, в больнице, я от Рика узнал, что с тобой произошло. О ребенке, — глаза Сэмми тут же наполнились слезами. — Саманта, я знаю — ты злишься на меня, но я скажу, — Майк вдохнул, будто собирался погружаться под воду. — Не имеет значения, будут дети или нет, но я уверен — будут. Я люблю тебя и хочу, чтобы ты была рядом, каждый день, час, мгновение. Всегда… Я сделаю для тебя все, что захочешь. И бизнес свой я решил продать Рику и Джону. Саманта подняла руку и пальцами прикрыла Майку рот: — Помолчи, Майк. Ничего продавать и никуда уезжать тебе не надо. Майк побледнел. «Она отказывает мне?» — Я получила работу здесь, — Майк бросился к Саманте, заключив ее в объятия, прижался к груди, вздрагивая в беззвучном рыдании. ***** Эрика сидела на полу карцера, куда ее притащили два охранника. В этом каменном мешке не было окон и стульев, и стола тоже. Ничего не было. Лишь старая покачивающаяся кушетка, да и та не нужна. Эрика рассмеялась собственным мыслям. Эти сволочи привели ее в обезьянник, чтобы эти кривые бабёнки научили ее жизни. А вышло-то наоборот. Ее оттаскивали трое, когда она придушила товарку внутренним шнурком брюк так же, как придушила и Франческо, своего тренера по фитнесу, когда он запустил свои длинные руки в ее карман, пытаясь обчистить ее счет и смыться. «Сволочь!» — девушка грубо, по-мужски сплюнула на пол. Железная дверь заскрипела, заставив Эрику вздрогнуть и зажмуриться от яркого света лампы в коридоре, длинным прямоугольником распоровшим тьму карцера. В проеме вновь появились два вооруженных охранника. Подхватив Эрику под руки, вновь потащили на допрос. Теперь, как говорится «с новыми открывшимися обстоятельствами дела», свобода ей уже не светит. А государственный адвокат — не помощник, это и ежу понятно. Лишь только помощь следствию поможет ей самой. Эрика и сама это понимала. Ее не били, не запугивали, лишь задавали вопросы и волком смотрели в четыре глаза. Вины своей девица не признала, и вновь была выведена из допросной и препровождена в прежнюю одиночку.