Превратности судьбы. Ангел на крючке

Саманта открыла коробочку, глядя на перстень с желтым бриллиантом. Прикрыла губы пальцами, издав восхищенный вздох: — Господи, Майк! Это же мое кольцо! Как? Где ты нашел его? — слезы радости потекли по лицу женщины. Майк достал платок из кармана, вручил любимой с улыбкой: — Утром мне позвонили из полиции, кольцо украла Эрика. Она пыталась обменять его на крупную партию героина, на чем и попалась. — Зачем ей это? — Не знаю, милая… То, что рассказали Майку в полиции о намерениях Эрики и всех эпизодах ее преступной деятельности, привело парня в ужас. Он решил не озвучивать это Саманте. Достаточно было и того, что она перенесла по вине этой женщины, да еще и с молчаливого согласия матери. Лишние треволнения ей были не нужны. — Сэмми, а где ты хотела бы провести свадебную церемонию, здесь, в Анкоридже, или дома, в Нью-Йорке? — Дома, если ты не против… Я с детства мечтала о церемонии в Большом Кафедральном Соборе Святого Патрика. — Да, я помню это место, я был там однажды, когда ездил с родителями к родственникам. Шедевр неоготики, он прекрасен. **** Саманта стояла перед огромным зеркалом в рост, невольно поворачиваясь из стороны в сторону, рассматривая свое отражение в стеклянной поверхности. Образ, что она видела в данный момент, казался нереальным. Белое шелковое платье, расшитое по лифу и длинным рукавам гладью и жемчугом, мягкими волнами облегало стройную фигурку с мягкими изгибами, переходя от колена в мягкий, слегка расклешенный к низу, вариант, который, в свою очередь, плавно переходил в шлейф. — Господи! Только крыльев не хватает… Сущий ангел! — Дебора приложила платочек к глазам, вытирая покатившиеся по щекам слезы. — Да будет тебе, мама. Не плачь, а то и я разревусь. — Саманта поправила локон, выбившийся из высокой прически, украшенной жемчужинами и бледно-лиловыми орхидеями. С улицы прозвучал сигнал подъехавшего лимузина. Сэмми улыбнулась и, взяв в руки свадебный букет и пристегнув к запястью шлейф, в сопровождении родителей вышла навстречу своей судьбе. Шикарный белый лимузин подъехал к ступеням Собора Святого Патрика. Высокие, устремленные в голубое солнечное мартовское небо, шпили, казалось, сейчас проткнут небо. Длинные узкие стрельчатые окна забраны витражами на библейские сцены. Саманта под руку с отцом поднялась по ступеням в собор. Заиграла органная музыка и девушка, положив холодные от волнения пальцы на рукав смокинга отца, шагнула через порог. Майк в очередной раз пригладил лацканы смокинга, нервно смахнул пылинку, поправил цветок в петлице, бросая взволнованные взгляды на дверь. По обе стороны от прохода сидели немногочисленные родственники и приглашенные, в нетерпении ожидая появления невесты. Заиграл орган и в распахнувшиеся двери вошла Саманта, под руку с Патриком Уоррингтоном. Девушка плыла по проходу, медленно переставляя ноги под ритм свадебного марша. Майк в нетерпении переступил с ноги на ногу, глубокий протяжный вздох вырвался из груди. Саманта, похожая на ангела, сошедшего с небес, плыла по проходу, не отрывая взгляда карих глаз от любимого мужчины, стоящего у кафедры рядом с улыбающимся Риком. От волнения в груди зародился трепет и пополз организованным строем мурашек по спине и рукам до кончиков пальцев. Всю ночь Майк ворочался, не мог уснуть, перемалывая и перетряхивая багаж событий и треволнений за последние три месяца, с момента знакомства с Сэмми и Риком. Эти твинсы настолько прочно вошли в его жизнь, что мужчина не представлял, как жил до знакомства с этими двумя раньше. Патрик приблизился к Майку, передавая руку дочери и словно вручая сердце: — Ну, Майк, теперь я передаю все полномочия по ее защите тебе, — сурово глядя на будущего зятя. — Не подведи… И без того еле стоящий на ватных от волнения ногах Майк враз побледнел, кадык резко дернулся. Патрик умиленно улыбнулся на такую реакцию парня: — «Значит, волнуется…» Передав дочь ее любимому мужчине, он отошел в сторону и встал рядом с Риком. — А вы когда узаконите отношения с Джоном? — спросил у сына шепотом. — Прости нас, папа, мы уже оформили брак. И, опережая твой вопрос, скажу: «нет, торжества не было, и венчания тоже не будет, не кощунствуй». Была короткая гражданская церемония у нас дома, в Анкоридже, в присутствии судьи и персонала в доме. — Не иначе, это было твоим решением. Не так ли? — Да, пап, и Джон со мной согласился, даже не споря. Мужчины замолчали и вновь повернулись к венчающимся. Пастор произносил речь, приятный тембр голоса католического священника погружал присутствующих в негу и умиротворение. Саманта вложила озябшие от волнения пальцы в руку Майка, прижала к своему бедру. Большая, горячая ладонь любимого мужчины приносила успокоение расшалившимся нервам. Заледеневшие пальцы, сжавшие большую руку, стали медленно расслабляться. Горячая волна побежала по телу девушки, разгоняя кровь. Майк поглаживал пальцем запястье хрупкой женской ручки. — Согласна ли ты, Саманта, взять в мужья Майка Сазерленда? Любить и почитать его в болезни и здравии, в горе и радости, пока смерть не разлучит вас? Не доверяя собственному голосу, Саманта хрипло произнесла «Да» и кивнула в подтверждение. — Согласен ли ты, Майк, взять в жены Саманту Уоррингтон? Любить и почитать ее… У Майка от счастья кружилась голова. Замечтавшись, и не отрываясь глядя на улыбающуюся Саманту, он едва не пропустил момент, когда на вопрос священника он должен был подтвердить согласие. Он надел на палец, теперь уже жены, венчальное кольцо, тонкий золотой ободок плотно обхватил палец любимой, знаменуя собой начало новой вехи в жизни двух сердец. Обняв свою жену, Майк произнес, — «Саманта, я люблю тебя!» — глядя в глаза, блестящие навернувшимися от счастья слезинками, и накрыл губы женщины нежным затяжным поцелуем. Эпилог — Это совершенно бесполезно, Майк… Сколько клиник мы с тобой посетили за последние годы? Я уже перестаю во все это верить. Похоже, завести ребенка, имея только шанс в пятьдесят процентов, попросту нереально, — Саманта подхватила сумочку, выйдя из кабинета очередного медицинского светила и в сопровождении мужа покинула гинекологическое отделение медицинского центра Нью-Йорка. «Врачи твердят, что Сэмми совершенно здорова, но сдвигов никаких. Желание иметь ребенка остается несбыточной мечтой вот уже восемь лет. Я тоже проходил обследование на активность спермы, и нареканий нет, она достаточно активна. ЭКО тоже результатов не дало — один выкидыш за другим. Скорее всего, как и задумали, будем усыновлять. Я, конечно, пока не говорил об этом Сэмми, но справки навел и подготовил пакет документов, за исключением нескольких справок с определенным сроком годности». — Давай заедем в книжный магазин, купим несколько книг для Сэма и Джоуи, — дети Рика и Джона были очень живые и непоседливые, но стоило взять в руку книгу, мальчики тут же успокаивались. Чтение они могли слушать часами. Причем, сидели тихо и, порой, не шелохнувшись. Майк помог Саманте сесть в машину, закрыл дверь, сел за руль. — В какой книжный тебя отвезти? На пятой авеню? — Да, давай сначала туда. Если ничего стоящего не найдем, то поедем в Бронкс. Вновь приближалось Рождество, холодный морозный воздух, подперченный ветром с Гудзона, пронизывал насквозь. А тут, в машине, тепло и сухо. Саманта прикрыла ноги пледом, который отец всегда возил с собой. — Знаешь, Майк, я начинаю задумываться об усыновлении, — Саманта посмотрела на мужа, желая видеть его реакцию. Майк с улыбкой на губах посмотрел на нее: — Я тоже думал об этом и хотел поговорить с тобой. Саманта, я навел кое-какие справки и собрал пакет необходимых документов. Мы можем наведаться в приют и поговорить с директором или советом попечителей. Это можно сделать уже на днях, пока мы в Нью-Йорке. Единственный вопрос, который меня интересует, какого возраста ребенка мы будем усыновлять? — Я бы предпочла до года. Ты только не обижайся, но нам придется чем-то жертвовать. Я предлагаю приобрести дом, чтобы у малыша была своя комната. Не будем же мы жить в пентхаусе вечно. На следующий день к большому трехэтажному зданию из красного кирпича с узкими, но довольно высокими, окнами подъехал черный Chevrolet Captiva. С самого утра Саманта не находила себе места. Все мысли были только о предстоящей поездке в приют. Майк согласился, что ребенку будет лучше, если он будет думать, что Саманта и он — настоящие родители. И вот теперь, подъехав к приюту, сердце женщины готово было вырваться из груди. Сэмми почувствовала на себе взгляд. Казалось, будто кто-то ее зовет. Этот внутренний зов тянул, просил оглянуться, взывал раскрыть сердце и душу навстречу тому, что должно произойти сейчас. Саманта медленно оглянулась и столкнулась с взглядом больших синих глаз, опушенных густыми длинными ресницами. Выхватила его из окружающей действительности, чтобы уже не отпускать, не отдавать никому. Весь мир померк и утратил краски по сравнению с синевой этого взгляда. Узенькое к подбородку личико в форме сердечка, бледная, почти прозрачная, кожа едва ли не светилась на солнце и волосы, практически белые, как расплавленное серебро, мягкими волнами окаймляющие лицо. Длинная косая челка упала на один глаз мальчика, в голубой футболке и темных до колена бриджах стоящего на подоконнике. Малыш, на вид, лет пяти, не моргая и не отрывая взгляда, смотрел на Саманту. Маленькая розовая губа пухлого ротика дрожала, глаза наполнились слезами. — Майк, посмотри… — едва Сэмми сделала шаг по направлению к парадной двери приюта, малыш спрыгнул с подоконника и побежал по коридору. — Кев! Кевин, ты куда? А ну, остановись! — женщина средних лет в строгом темном платье попыталась поймать мальчика. Этот постреленок уже не раз сбегал, все твердя, что искал маму. Хотя каждый в приюте знал, что мальчишка лишился матери в момент рождения. Кевин обогнул женщину, раскинувшую в стороны руки, и, проскользнув, что называется «сквозь пальцы», рванул на лестницу. Саманта шла так быстро, как позволяли приличия. Едва открыв дверь, она столкнулась с тем ураганом цвета расплавленного серебра, который менее минуты назад сидел у окна. Чуть было не упав, она ухватила его покрепче и прижала к себе. Худенькое, как у эльфа, тельце вздрагивало в разрывающих душу рыданиях. Ребенок обхватил ноги Саманты и, прижавшись щекой к животу, шептал без остановки: «Мама!.. Мамочка!.. Моя, мама!» Слезы текли по щекам мальчика и капали на бежевое пальто Сэмми, оставляя влажные пятна. Саманта опустилась на одно колено перед ребенком, вытирая мокрые щеки и сама не сдерживая слез, целовала ребенка: — Не плачь, сынок! Все хорошо будет. Мы с папой тебя домой заберем… — малыш, порывисто всхлипнув, уткнулся заплаканным личиком в меховой воротник, икая и нервно вздрагивая. Женщина подняла заплаканные глаза на Майка, с немой мольбой глядя на него. Мужчина с улыбкой кивнул, пряча слезы, и пошел в кабинет директора. Сэмми подняла малыша на руки и, пройдя по коридору, села на ближайший стул у стены, украшенной художественными работами детей. Малыш сидел на коленях, так ни разу и не подняв глаз. Саманта гладила худенькие детские плечи: — Как тебя зовут, малыш? — постаралась говорить как можно тише, чтобы не испугать ребенка. — Кевин Уинслет, — все еще уткнувшись в шею, прошептал он. — А я — Саманта! — улыбаясь сквозь слезы. — Нет, нет, — Кевин поднял заплаканные глаза. — Ты моя мама! — крупные, как жемчужины, слезы вновь покатились по детскому личику. — Чшш, — Саманта подняла голову, глядя на идущего по коридору мужа в сопровождении полной низенькой женщины. — Вон и папа идет. Спустя еще полчаса, оформив все документы и собрав нехитрый детский скарб в маленький рюкзак, Майк и Саманта с малышом на руках покинули приют. Шесть месяцев спустя. Саманта поморщилась от вновь накатившей усталости и тошноты, голова кружилась. Она привалилась к дверному косяку в кухне. Подозрения конечно были, но она боялась говорить, да что там, боялась думать, мечтать, отталкивая мысли. Если она права, то уже на пятом месяце беременности. Взяв со стола телефон, набрала Майка: — Привет, милый! Ты не мог бы отвезти меня в больницу в обеденное время? — улыбнулась, положив ладонь на живот, и почувствовала шевеление. — Что случилось, Сэмми? Что-то с Кевином? — Нет, с Кевином все хорошо, это мне надо. Звонок прервался, Сэмми растерянно посмотрела на потухшую трубку. Попыталась набрать снова. Майк трубку не взял. Не прошло и пятнадцати минут, как у дома завизжали тормоза внедорожника Майка. И сам глава семейства ворвался в кухню через переднюю дверь. Саманта улыбнулась: — Быстрый ты, только свистни! — Что случилось? Где болит? — Нигде не болит… Я беременна, — улыбка поползла по лицу Саманты. Майк, сияющий от счастья, кинулся в объятия жены. — Боже, Сэмми, любимая! — глубоко втягивая носом теплый, нежный аромат любимой женщины. — «Я догадывался, но ждал подтверждения Сэмми». До Клинического Медицинского центра Анкориджа доехали минут за двадцать, пока отвезли Кевина к Рику. Заполнив анкету на ресепшене, Майк и Саманта поднялись на второй этаж в кабинет «Ультразвукового исследования». Саманта лежала на кушетке с задранной вверх футболкой. Майк сидел рядом на стуле и держал ее за руку. Врач в белом халате и белом же головном уборе, одев презерватив на щуп индикатора, водила по смазанному гелем животу Сэмми. И вот уже более пяти минут, в полной тишине, регистрировала данные и записывала их в журнал. Майк нетерпеливо ерзал на стуле рядом с кушеткой: — Сэмми, почему доктор молчит? — произнес громким шепотом. — Когда она скажет пол моего сына? Плечи Саманты затряслись в беззвучном смехе, из глаз покатились слезы. Доктор подняла взгляд без какого-либо намека на улыбку и произнесла: — Пол вашего сына — девочки! Поздравляю вас, Майк, у вас двойня!