Between two fires

Юри нравится Детройт. На самом деле, типичный американский город: гуляющий и шумный, где люди не спят двадцать четыре часа в сутки, а магазины и ночные клубы встречаются на каждому шагу. Со своими проблемами, маленькими суетливыми фуд-кортами, кофейнями и пробками, старыми окраинами и людьми, которые там живут. Юри, можно сказать, повезло, и он оказался не в самом шумном районе Детройта. Его дом был достаточно далек от центра, так, чтобы излишний шум города не надоедал ему, но и не слишком далеко, чтобы это причиняло какие-то проблемы. Кацуки все нравилось. А еще Кацуки нравился Пхичит Чуланонт, с которым они делили комнату. Пхичит был идеален для такого города, как Детройт, да и для всей Америки со своей культурой в целом. Шумный, улыбчивый, активный и очень жизнерадостный — маленькое солнышко, которое никогда не заходило за тучи и всегда радовало окружающих приятным и теплым светом. Если бы не Пхичит, то Юри так и провел все свое время в Америке дома, сидя за книгой, слушая музыку и бесцельно залипая в экран телевизора на кухне. Редкие прогулки в ближайший супермаркет — не в счет. Первое время было довольно сложно сойтись с человеком, но сложно оставаться никем, если вы ходите в один унитаз и половину дня проводите вместе. Молчать с Пхичитом было невозможно, и Юри потихоньку оттаивал, скидывал свой удушливый панцирь из смущения и излишней скромности и первым шел на контакт, пусть даже самый незначительный, вроде пожелания доброго утра и улыбки из-под мешающей челки. Кофе по утрам стал теплой традицией для обоих. Юри обожал кофе всей душой и сердцем, и если обычный человек на 80% состоял из воды, то у Юри вода была заменена на латте, капучино, американо, эспрессо и разбавлялось незначительным количеством зеленого чая. Ну, это так. Пхичит же в этом был полной его противоположностью. Если погода в Японии оставляет желать лучшего, и кофе мог служить для того, чтобы банально согреться в холода, то все ведь знают о погодных условиях Таиланда, верно? Солнце, еще солнце и дождь после обеда. Какой уж тут кофе? Пхичит обожал колу и, наплевав на нотации Юри о здоровье, пил ее литрами, иногда переходя на другие газировки. Чай он, кстати, тоже несильно жаловал. Пхичит полюбил кофе с утра. Для Юри, который обычно пил его в гордом одиночестве, было большим удивлением, когда в одно обычное утро Чуланонт приблизился к нему со спины, громко вздохнул и попросил налить ему чашечку. Бог свидетель, Пхичит тогда всерьез испугался, что бедного японца придется откачивать — так сильно и громко он кашлял. Но кофе сделал. Пхичит пил маленькими глоточками и жмурился так отчаянно, что губы сами растянулись в улыбке, а руки непроизвольно потянулись за телефоном, чтобы сделать фотографию такого милого Чуланонта. Эта привычка была свойственна самому тайцу, который телефон из рук не выпускал, но никак не Кацуки Юри, который, на удивление, оказался сносным фотографом. Юри понравилось. — Ты сфотографировал? — голос Пхичита звенел от удивления. — Вау, Юри, покажи! Телефон немедленно оказался в руках у парня, и сам он с восторгом смотрел в галерею, приоткрыв рот в немом шоке. — Юри! — Пхичит накрыл его руку своей и улыбнулся во все тридцать два с признательностью смотря на соседа. — Это же чудесно! Ты только посмотри на это, у меня никогда не было таких ламповых фото. Пхичит получился ожидаемо милым, а фотография была мгновенно опубликована в инстаграм, где уже появился один восторженный комментарий. — Спасибо, Юри, — голос Пхичита как-то неуловимо изменился, и Юри мог услышать в нем искреннюю благодарность за такой... пустяк, на самом деле. Но на душе стало очень спокойно и тепло. — И за фотку и за кофе, — поймав выразительный взгляд японца, Пхичит добавил, — он не ужасен. Парни рассмеялись, и уютно молчали потом, уткнувшись каждый в свою кружку. Когда приятельские отношения, позже приведшие к крепкой дружеской привязанности перетекли во что-то большее, не понял никто. Просто однажды, водя кончиком пальца по плакатам с божественным Виктором Никифоровым, Юри вздохнул как-то особенно тоскливо и понял, что так больше продолжаться не может! Он давно уже не маленький несмышленыш, черт возьми, Юри уже давно покинул период подросткового возраста, чтобы сходить с ума по кумиру, который не знает о его существовании. Это было все слишком наивно и глупо, чтобы продолжаться из года в год и до сих пор. Нет, Виктор был все еще прекрасен, его внешность идеальна, а фигурное катание неподражаемо, но это было... не то. Виктор — мечта, и мечты не сбываются у обычных мальчиков, вроде Кацуки Юри. Можно вечно сидеть и вздыхать, смотря на плакаты, а можно снять наконец розовые очки влюбленности и посмотреть вокруг через призму реального мира, а не надуманных романтических фантазий. Виктор никогда не будет с ним, и это было настолько очевидно, что почти не причиняло боли. Только совсем чуть-чуть, да и боль была такой, что с легкостью заглушалась подушкой, а слезы — всего лишь вода. Пхичит обнаружил Юри на полу в комнате в кучке сорванных плакатов. — Юри! — встревоженный голос тайца резанул воздух в комнате. — Что произошло? Юри тихонько всхлипнул и повел плечом, не зная, с чего и начать. Что на него, спустя столько лет, наконец снизошло озарение? Или это обострившаяся депрессия от неудачной любви? Юри совершенно не разбирался в терминах, но одно мог сказать точно — Пхичит пришел очень кстати. — Почему ты сидишь в куче плакатов с Виктором? Он что, дал интервью, где сказал, что ненавидит всю Японию во главе с Кацуки Юри? Несмотря на всю плачевность ситуации, Юри чуть улыбнулся и встретился взглядом с Чуланонтом, который и впрямь выглядел взволнованным. — Хуже, — Юри усмехнулся и взглядом указал на пол рядом с собой. Пхичит уселся прямо на лицо Виктору, — просто понимаешь... когда живешь и любишь одного человека на протяжении многих лет, очень сложно признаться самому себе, что все это бесполезно, а твоя любовь в некотором роде картонная и смысла в этом нет никакого. — Не понимаю, — честно и откровенно ответил Пхичит. — Но хочу понять. — Хорошо, что ты не понимаешь этого, — грустно улыбнулся японец. — Почему ты сорвал плакаты, Юри? — Сложно объяснить. Виктор — пройденный этап, я стараюсь так думать, на самом деле. Хочется пожить так, где нет постоянного чувства, словно тебя бросили и выпотрошили изнутри. Пхичит молчал пару секунд, после чего развернулся и взглянул на задумчивого Юри в упор. Кацуки обнаружил свои ладони в руках Чуланонта. — Пошли в кино, — тихо сказал он. — Что? — переспросил Юри, удивленно моргая. — Я давно хотел позвать тебя на этот фильм, и раз уж такой случай... Новую жизнь надо начинать с приятного. Позже они смотрели фильм, и ели карамельный попкорн, постоянно соприкасаясь кончиками пальцев в ведерке с лакомством. Юри не мог сосредоточиться на фильме, его мысли упорно возвращались к Пхичиту, который, кажется, был с головой поглощен сюжетом фильма, и не замечал осторожных взглядов Юри, который тот кидал на него каждый пять секунд. Возвращаться в квартиру, где на полу его ждали сорванные постеры, отчаянно не хотелось. Но еще больше Юри не хотелось видеть расстроенные глаза друга, который думал, что ему лучше благодаря сеансу хорошего фильма. Юри не жаловался, нет, но осадок не мог пройти после посещения кинотеатра. Он бросил Пхичиту, что идет спать, и почти запрыгнул на кровать, забравшись под одеяло и крепко-крепко жмуря глаза, чтобы не видеть того, что творится в паре метрах от него. Уснуть было правда сложно, но измотанные нервы и усталость сделали свое дело. Юри проснулся от собственного крика. Он подскочил на кровати, тяжело дыша и хватаясь за сердце, которое билось так сильно, что готово было вот-вот выскочить из груди. Испуганные карие глаза были ровно напротив, а секунду спустя Юри внезапно обняли сильные руки, заключив в кольцо объятий. — Юри, — горячий шепот тайца отдавался прямо в затылок, — все хорошо, милый, тебе просто приснился кошмар. Не бойся, хороший, я с тобой, это просто сон... Лежа в объятиях друга на такой узкой и неудобной кровати, Юри неожиданно почувствовал, как страх медленно отпускает его, а сердце колотится столь быстро вовсе не из-за паники, а из-за того, кто его сейчас обнимает и нашептывает эти успокоения, постоянно чередуя их с ласковыми словами. С Пхичитом было хорошо. — Поспи со мной, — голос Кацуки звучал слишком хрипло в вязкой темноте этой ночи. — Конечно. Спи, Юри. Кошмары больше не мучили его этой ночью, а спать на одной плоскости с Пхичитом оказалось, на удивление, приятно.

***

— Я возвращаюсь в Японию. Знали бы вы, сколько сил потребовалось Юри, чтобы сказать эти четыре слова. — В Японию? — тихо переспросил Пхичит и отложил телефон в сторону, что говорило о серьезности его намерений. — Ты уверен? — Да, — Юри кивнул и потупил взгляд, не находя в себе силы, чтобы говорить это прямо в глаза своему парню. — И я считаю, что нам, ну... — Надо расстаться? — голос Пхичита был все так же тих, а в глазах застыла такая боль, что Юри тысячу раз пожалел о том, что вообще затеял все это. Он зажмурился, посчитал до пяти и продолжил: — Пхичит, мне очень жаль, что так вышло, и ты ведь знаешь, что ты просто замечательный, и мне так жаль, ками-сама, просто я чувствую, что действительно должен лететь в Японию сейчас, и это очень важно для меня. Я не хочу тянуть на себе еще груз отношений... — Юри, — голос Чуланонта прозвучал неожиданно мягко для такой напряженной ситуации, — мой хомячок, я понимаю. — Правда? — медовые глаза Кацуки загорелись в надежде на то, что они смогут сохранить хотя бы дружеские отношения. — Конечно. Тебе надо двигаться дальше, и если ты знаешь, что тебе сейчас нужно быть в Японии, то я не в силах помешать этому. — И ты... не ненавидишь меня? Пхичит рассмеялся и кинул на Юри взгляд, а-ля дурачок-Кацуки. — Совсем нет. Я никогда не буду ненавидеть тебя, Юри. Люди расстаются каждый день. — Пхичит! У Юри от переполняющих его эмоций задрожал голос, а слезы были готовы вот-вот хлынуть из глаз. — Иди сюда. Кацуки влетел в объятия своего парня, уже бывшего, и крепко прижался к нему, вдыхая родной запах и кладя черноволосую голову ему на плечо. — Детройт, эта комната и ты навсегда в моем сердце. — Звучит, как отличная цитата для инстаграма. Растешь на моих глазах, — Пхичит хихикнул, и Юри облегченно улыбнулся следом. — Самолет завтра в двенадцать. Поможешь собрать вещи? — наигранно бодро спросил Юри. Чуланонт хмыкнул и покачал головой. Юри не сомневался, что несмотря на то, что они вроде как расстались, Пхичит непременно поедет с ним в аэропорт, чтобы посадить на самолет до Японии. Он оказался прав, и таец действительно решил отправиться с ним. Уже сидя в такси и в последний раз глядя на дом, где Юри провел последние несколько месяцев, он почувствовал глухую тоску по этому месту, хотя все еще находился напротив подъезда. Он точно будет скучать. — Готов лететь? Юри был совершенно точно не готов к этому вопросу, но четко настроен на сам перелет. — Я буду скучать, — прошептал он, обнимая своего милого Пхичита в последний раз. — Я тоже, мой хомячок. Я люблю тебя. Юри робко поцеловал раскрасневшегося тайца в щеку, глуша ненужные сейчас слезы. Он резко развернулся и уверенной походкой направился прочь, понимая, что как бы он не старался, он не мог ответить Пхичиту ответным признанием, а врал Кацуки всегда ужасно. Посадка на самолет через пять минут.