Амнезия

      «Какой приятный сюрприз…», — мы играем в гляделки всего несколько секунд, прежде чем она отводит взгляд, машинально избавляясь от прядей, щекотавших лицо. На миг ее спокойное и невозмутимое лицо меняется. Только на мгновение впрочем, я не успеваю проследить за переменой этих эмоций.       — Извини, я не следила за дорогой, — уже во второй раз извинилась девушка, не изменив своей привычке улыбаться настолько ярко, что слепило глаза, — не думала, что встречу кого-то знакомого в такое время.       — Все нормально. Аналогичная ситуация, — откровенно говоря мне было неуютно в её компании. Не могу найти этому объяснения. Это чувство просто есть, как будто само ее присутствие рядом вызывает волнение внутри меня. Такого не случалось раньше. Скорее всего, не потому, что я не общался с кем-то иным, а скорее потому, что было с кем сравнивать. В компании Мао, Ашии, Чихо, Судзуно и Эми, две последние вызывали во мне точно такую же нервозность. Сложно объяснить, но вот к девушкам из нашей компании или той же Чихо я подобного не испытывал. Возникает вопрос: что же это? И по каким критериям оно определяется?       Она подняла голову, чтобы видеть мои глаза и задержала взгляд, будто хотела о чем-то спросить, но воздержалась, сохранив тишину. То ли передумала, то ли просто решила умолчать. Однако на миг разомкнувшиеся губы, тут же сжавшиеся в тонкую линию, выдали ее. Мне стало любопытно.       — Что-то не так?       — Мм… Нет, — она отрицательно качает головой, однако взгляда не отводит, слово чего-то ожидая.       Медленно, меня начинает напрягать это молчание. И всё бы ничего, но что-то внутри меня говорило, что надо продолжить диалог. Как-то разбавить гнетущую атмосферу. Хотя мне и ничего не мешало просто пойти дальше своей дорогой. Да и Черныш в моем рюкзаке начинал уже нервничать. Я ощутил их — лапки с острыми коготками, протыкающие ткань рюкзака толстовки и упирающиеся в мою спину. Я мысленно матюкнулся, пообещав заняться когтями пушистой животины. Если понадобится, отстричь нафиг. Возвращаю внимание на одноклассницу, и отмечаю, что она по-прежнему рассматривает меня. Отчего становится не по себе.       Будь мы более-менее знакомы, такой ситуации бы не возникло. Но нам не посчастливилось быть в одной компании. А ещё ребята ранее мельком ввели меня в курс дела, разъяснив общие аспекты, и посвятив о каждом в моем классе. У них нашлось время рассказать и о нерадивой однокласснице, предпочитающей оставаться в одиночестве. Думая об этом сейчас, почему-то я вспоминаю о инциденте в библиотеке. И это заставляет меня взглянуть на девушку уже под другим углом. Не совсем красиво подглядывать, согласен, но кто же тогда знал, что мне повезет увидеть их разговор с президентом. И… Это почти объясняет то, почему она всё время одна и не присоединятся к компаниям. Впрочем, я не могу смело заявлять, что это так. Я ничего не знаю, да и встречаемся мы лишь второй раз нос к носу.       Все еще немного сомневаюсь, а стоит ли мне вообще уделять этому внимание. Но… никакая информация лишней не бывает. И даже я не знаю, как в будущем буду вести себя с ней. Быть может я смогу найти общий язык, а может буду придерживаться совета ребят, и не стану лишний раз приближаться. Не зря ведь ходит слух, что она бывшая девушка президента. А с такими связываться — себе врагов наживать. Но кто ж меня знает?       — Ты куда-то спешишь? — Решаю всё-таки разорвать томное молчание, и, если появится возможность, пока скрыться от этих пристальных глаз под первым попавшемся веским предлогом. Не хочется мне оставаться подле нее больше положенного. Не по себе.       — Ах, нет, — она вновь надевает чистейшую улыбку и прикрывает глаза, — Свои дела здесь я уже закончила. Уже ухожу. Ты, видимо, спешишь, а я задержала тебя. Прошу за это прощения, — вежливо извинилась, сделала шаг назад и коротко поклонилась.       Не то чтобы я, сорви голову, рвался в кабинет психолога. Да и не записывался на прием, так что не факт, что меня вообще пустят. Поэтому и извиняться ей не за что.       — Не заморачивайся. Я лишь надеюсь проскочить зайцем.       — Вот как, — она поднимает голову, с пониманием кивает, хотя в глазах и застывает вопрос, — тогда я пойду. Увидимся, — вот так легко распрощавшись, слегка наклоняет голову, и проходит мимо, обдавая запахом цветочных духов.       Я чуть расслабляю плечи, и, сдерживая желание обернуться, иду дальше по коридору. Я чувствую, как мельком голубые глаза стреляют мне в спину. Изо всех сил делаю вид, будто не замечаю этого, и сворачиваю налево. Тяжелое чувство сразу же пропадает и из груди вырывается вздох облегчения.       Меня все еще терзают смутные сомнения. Но я не хочу разбираться с ними; искать, в чём же схожесть между ней, и той же Эми. Что общего может быть у совершенно разных девушек, вызывающих едва заметные мурашки по коже одним лишь своим присутствием? Не знаю. А может просто не разбираюсь в этом. Может, стоит спросить у того, кто разберется…? Ага, так и вижу, как с настолько идиотским вопросом обращаюсь к кому-то из знакомых мне — на данном этапе моих вернувшихся воспоминаний — человеку. Даже интересно, как тогда на меня смотреть будут. Скажут, что я с ума схожу?       — Тц… Кончай, — тряхнул плечом, на котором висел рюкзак. В ответ все тот же «пьюх» и шипение. Вот ведь, — всё, угомонись. Сам пойти хотел, так что затухни.       Я остановился перед дверью, мельком посмотрев на табличку и номер кабинета. Три негромких стука, проворачиваю ручку и толкаю дверь. В глаза бьет свет из окна, и я замечаю силуэт человека в белом халате за столом. Эх… Ни разу не думал, что самовольно сюда припрусь. Видать в лесу сегодня что-то точно сдохнет.

***

      — …Вы исправно пьёте таблетки, которые я выписал?       — Да, — отстранённо ответил я, заёрзав на жестком стуле, пытаясь найти менее неудобное положение.       — И что же? Какой результат?       — Никакого, — что было вполне естественно. Я вообще мало верил, что от таблеток мне будет становиться лучше, или они как-то помогут восстановить память, — от них никакой пользы, — я чуть заметно скривился, когда он взял в руки, поставленную мной на стол, пластиковую баночку медикаментов. Тут же вспомнился их отвратительный горьковатый вкус. Я не пил их уже несколько дней, чтобы не травить свой измученный желудок.       — Они не помогают Вам? — Повторно переспросил он, вертя в руках баночку, рассматривая её поверх линз очков так, словно ища какой-то потайной отсек.       — Абсолютно нет.       — Хм… — врач задумчиво потёр подбородок с уже седеющей бородой, поставив ту на стол и о чем-то задумался на неопределенное время.       Я выжидающе смотрел то на старика, то на его стол, то на работающий компьютер, то на стены, завешанных постерами с кардиограммами и строениями органов человека. Я не спешил прерывать его, ощущая, как в кармане вибрирует телефон. Кажется мне кто-то звонил. Гляну позже. Тишина продлилась недолго. Мужчина буквально через секунд тридцать поднял на меня серые осмысленные глаза. Как будто он уже что-то понял. И меня это подкупило.       — А Вы точно уверены в этом? —Я сморгнул, чуть не выпалив самый саркастичный ответ, на который способен. Это я-то не уверен? Такое чувство, что он сейчас разговаривает со слабо соображающим человеком. Может я и амнезийный, но не тупой. До меня все доходит с первого раза. Проявить свой красочный лексикон я не успел. Врач незамедлительно продолжил, — Расскажите-ка мне поподробнее.       — Эм… Что рассказать? — До меня не допёрло.       — Ну как же, — мужчина снял очки и положил их на стол, сконцентрировав на мне свой изучающий взгляд, — О вашем общем состоянии. Вот скажите, как Вы себя чувствуете?       — Прекрасно, — с долей сарказма отвесил я. Это было мое нынешнее состояние, — Только не вовремя головной боли. Каждый раз такое чувство, будто с меня на живую сняли скальп, а после принялись вскрывать черепушку без наркоза бензопилой. Влезали туда прямо руками и, отрывая поочередно каждый присоединенный нерв, достают мои несчастные травмированные мозги, — не поскупившись на подробности, даже с неким удовольствием перечислил я, наблюдая за врачом и переменой эмоций на его поморщенном лице. Но на мое удивление, не дрогнула ни одна морщинка.       Я не соврал, лишь слегка приукрасить. Каждый раз когда появляется головная боль — ощущения абсолютно разные. Но все сводится к одному, за каждой болью следуют какие-то обрывки воспоминаний, никак друг с другом не связанные. Порой мне кажется, что это лишь мое играющее воображение. О чем я вообще речь веду, когда большинство всплывающих моментов никак с реальностью не связаны? И, наверное, меня должно удивлять само моё отношение к этому. Или же…       …Да мне чисто по фен-шую. То есть никак. Вопросы возникают, но я не бьюсь головой о стены, чтобы понять всё, что подкидывает мне мое сознание. Это может быть что угодно, необязательно воспоминание. Часто отключаюсь во время боли и это могут быть лишь мои шизофренические сны. Во всяком случае это объясняет, как все вокруг устроено. Почему всё выглядит так или иначе, почему я вижу самого себя, и почему могу взаимодействовать? Человеческий мозг — не предсказуемая штука и один хрен знает, что там может твориться.       — Только ли это? — Подал голос врач, прервав поток моих мыслей. Я вопросительно поднял глаза. Он пояснил, — это все, что Вы испытываете? Или есть что-то еще?       Эм, что-то ещё? Ему типа этого мало?       — В восьми случаях из десяти от боли я теряю сознание, — это ли является тем, что он хочет услышать?       — Вы успеваете принимать таблетки в этот промежуток времени?       Глупейший вопрос, конечно же — «нет». О чем и сообщаю. В некоторых случаях, я даже пару шагов сделать не успеваю, что уж там говорить о употреблении лекарства.       — Я тебя услышал, — качнул он головой, потирая бороду. — Не против, если я перейду на «ты»? — Я мотнул головой. Мне без разницы, это не имеет никакого значения сейчас, — в таком случае, чтобы я до конца завершил анализ, ответь на последний вопрос: вспомнил ли ты что-нибудь?       Не скажу, что это застало меня врасплох. Скорее, я изначально ждал этого вопроса. Мне, однако, стало интересно, как мой ответ повлияет на этот самый анализ. И на какие именно факты он в нём опирался. Крайне любопытно, но прежде чем ответить, я задумался над тем, как именно он собрался мне это объяснить.       Если провести самоанализ, то я могу прийти к такому выводу: какое-то время таблетки, всученные мне при выписке, действительно действовали. Но только это время. Всё остальное: когда меня сваливало с ног в школе, дома, во время прогулки, в библиотеке, или по дороге домой, я никаким образом не мог выпить лекарство. Или просто не успевал этого сделать. Тогда почему ни с ними, ни без них эффект не меняется? Головная боль появляется в любое удобное ей время, то есть количество её появлений в день не сократилось ни на грамм. Но за ней всегда следуют какие-то образы, или картинки. Воспоминания это или нет, я пока не до конца определился. И совершенно неважно — пил ли я эти таблетки, или нет. В таком случае возникает вопрос: а нахрена они тогда мне вообще нужны?       — Во время того, как ты теряешь сознание, ты видишь что-нибудь? Например, очень реалистичный сон с твоим участием, или участием знакомых тебе людей? Возможно какие-то места, в которых ты, как тебе кажется, никогда не был, но это не так. Другими словами, посещает ли тебя чувство дежавю?       …       Вне всяких сомнений, этот человек знал о моих ощущениях. Врать здесь мне смысла не было. По крайней мере, я был уверен, что малую часть того, что я видел, можно было объяснить. Сомневаюсь только, что он сможет найти логическое объяснение тем воспоминаниям, которые существуют на грани реальности и бреда. В конце-концов он не провидец, и ничего существенного мне не расскажет. А значит с этим мне придется ломать голову одному.       Но. То, что было похоже на правду, он сможет мне разъяснить.       — Да. Было.

***

      Первое, что бросилось мне в глаза, когда я спустился с лестницы парадного входа больницы — это сидящая на скамейке девушка, нечитаемым взглядом смотрящая перед собой. Я остановился, замерев на короткое мгновение, и уставился на эту картину. В голове не было и мысли, что, покинув больницу, я снова встречу ее… «Не особо-то она и торопилась на уроки. Хотя, судя по времени…» — достал из кармана телефон, взглянув на время, — «Уже поздно. Тогда чего домой не идет? Может ждет кого-то?» — очень хотелось надеяться, что это так. Я мельком обернулся на вход в здание, и, конечно же, там никого не заметил. Под ложечкой засосало, и что-то шептало мне, что не стоит все-таки подходить. А ещё лучше пройти мимо и не заводить лишнего разговора.       Решив, что так и сделаю, пошел вперед, уткнувшись в телефон. Тем более, что там было на что посмотреть. В чате было несколько сообщений, касающихся уроков, любезно сброшенные мне конспекты, фотографии с учебника и домашка. Вот уж спасибо большое, про это вы не забыли. Обрадовать меня на вечер глядя решили? Лучше бы я этого не видел… Потому-что как только подсчитал, сколько мне придется корпеть над книжками, чуть снова не заболела голова. Но она тут же передумала, вспомнив слова доктора. Видимо, решила, что еще слишком рано. И повода нет.       Ну, а ещё выяснил, что у меня пара пропущенных от Сасаки. Надо же. Я даже чуть удивился. Странно, что она звонит мне в такое время, учитывая, что виделись мы буквально вчера. Что же ей было нужно? Наберу немного позже, если вспомню.       Пока листал поток непрочитанных сообщений, и не заметил, что уже прошел мимо скамейки, на которой сидела девушка. Правда… Опомнился, когда по спине вновь побежали мурашки и я ощутил этот взгляд. А затем меня окликнули.       — Что? — Остановился, автоматически повернул голову в сторону голоса. Черныш вновь будто ожил спустя полчаса в закрытом пространстве и забурчал. Я отметил, что комок шерсти занервничал в тот же момент, что и я, будто вдруг почуяв неладное. Но я отмел эту мысль и сосредоточился на уже сократившей расстояние между нами девушке. Опустил глаза и невольно пересекся взглядом. Опять стало не по себе.       — Извини, я не помешаю? — Мягко и осторожно поинтересовалась она, держа наперевес школьную сумку. Поскольку смотреть ей в глаза мне было тяжело — опустил ниже. Сумка казалась довольно объемной и явно тяжелой, отчего сама ее хозяйка казалась меньше и слабее. Она перекидывала режущие лямки из ладони в ладонь. Ранее ее я не видел, может, в гардеробе оставляла, там же красть нечего. Разве что тетрадки да учебники. Однако с приходом осознания, возник и вопрос, который я моментально озвучил:       — Ты отпросилась с уроков?       — А? А, ну да. — она явно не ожидала этого вопроса, — У меня была запись к врачу, вот я после третьего урока и ушла. Мне добраться от школы сюда быстрее, чем заскочить домой, чтобы оставить вещи. Решила зря не ходить и не тратить время, — распинаясь, поведала она. Хотя настолько развернутого ответа мне не требовалось.       — Ясно, — в принципе, чего и ожидал, — Так… тебе что-то нужно?       Она недоуменно наклонила голову, а ее бровь плавно приподнялась. Настолько наивно и изящно она отыграла эту эмоцию, что я почти поверил. Она закатила глаза, словно пытаясь вспомнить, что же хотела сказать, но я был более чем уверен, что она уже знала. Только думала, как это сделать. Или просто отыгрывала нужную роль. У меня невольно сложилось впечатление, будто ей непросто дается общение со сверстниками. Казалось, она толком и не знала, что хотела узнать или попросить меня. Насколько я помню, с президентом она была посмелее. Или это я что-то неправильно понял. Но, тем не менее, она отстранена от большого круга людей и то, что сейчас она не может заговорить со мной спокойно, намекает о том, что дело тут не во мне. От этого стало даже легче.       Однако… Что же меня все-таки смущает?       — Да ничего такого. Лишь хотела узнать, как тебе в нашем классе? Заметила, что ты легко подружился с ребятами, хотя не производишь впечатление сильно общительного, — как-то внезапно она переключилась на меня, и на общее представление обо мне, сложившемся у неё. Сомнений, что она всё выскажет прямо и глазом не моргнёт, не было, — я думала, что ты, как и я, будешь сторониться одноклассников. Но я ошиблась.       — …Мне воспринять это за комплимент? — Не могу понять, в каком направлении она мыслит.       — Я считаю это странным. Новое окружение. Новые люди вокруг. Требуется время для адаптации, свыкнуться с обстановкой, найти общий язык… Как-то слишком быстро все. А вот у меня так не получилось… — да я бы не сказал, что она особо старалась… Ну, насколько я могу судить. И вообще, что это за односторонняя критика? — Не люблю большое скопление людей вокруг себя… От них всегда шумно. Говорят одновременно. Ссорятся. Не люблю ссоры, — складывалось такое чувство, что она уже разговаривала сама с собой, и мой ответ ей вообще не сдался.       — Знаешь… — Я неоднозначно покосился на нее, — Твой бубнеж напоминает разговор нервнобольного самого с собой, — тут у меня и возникла догадка, к какому именно врачу она ходила.       — Разве? — Она удивленно посмотрела на меня, а после будто опомнилась, — М, да… наверное. Н-не обращай внимание, — она заметно стушевалась, словно опомнившись, что я стою перед ней и… засмущалась? — Извини. Ты ничего не подумай такого. Я не хотела наговаривать или как-то обидеть. Задумалась, вот и… Обычно я держу язык за зубами. Не знаю, что на меня нашло.       — Тебе станет легче, если я сделаю вид, что ничего не слышал? — всё-таки… Лучше так, чем пытаться понять то, что понять не дано. По крайней мере, сейчас.       — Да, пожалуйста, — она благодарно закивала.       — Хорошо. Все, забыл, — поднял ладони вверх в качестве капитуляции и быстро решил сменить тему разговора, — Далеко живешь отсюда?       — Не близко, — как по щелчку пальцев, она вернулась в свой повседневный режим, — А ты?       — Так же, — качнул головой.       — Тогда… Нам по пути? — наклонила голову.       — Возможно, — мне вдруг стало полегче рядом с ней, что не могло не радовать. А-то эти непонятные ощущения начинали нервировать. Нехорошо, я ведь так и не знаю, что это, и почему. А когда стоишь рядом с тем, что вызывает в тебе неизвестную тревогу и целое скопление непонятых ощущений — начинаешь беспокоиться. Разговор не клеится и таким возникают лишние подозрение. А ещё вопросы, которые потом могут вылиться в проблемы.       Не говоря более ни слова, я пошел первый, а девчонка засеменила за мной. Хоть я и пытался избежать нынешней ситуации, но ничего уже было не поделать. Раз так получилось… То и чёрт с ним. Несмотря на тяжелую сумку, шаг она не сбавила, а даже поравнялась со мной. Предлагать помощь я не собирался. Мы не особо знакомы, я не знаю даже ее имени. И я уж точно не джентльмен, рвущийся помогать всем подряд. Если надо, может попросить. А судя потому, что шла она быстро, сумка для нее была не тяжелее моего рюкзака. А в нём, к слову, ничего, кроме Черныша и мелких вещей — как там зарядка и наушники — не было.       К слову, животина за моей спиной тоже утихомирилась. Разве что шевелилась — это я чувствовал. Ну хоть не бунтовал и не вопил, чтобы его выпустили. Главное, чтобы это затишье потом не стоило мне покупки нового провода — у гаденыша острые зубы и он лезет поточить их обо все, что попадается. Он мне так за вечер пачку цветных карандашей сточил, и пару ручек. Пришлось оттирать стол и его наглую морду. А нежить то воды ужас, как боится. Будь мы жильцами квартиры, соседи за стенками на такие вопли сразу же ментов бы вызвали, а потом приписали мне жестокое обращение с животными.       Я изредка кидал взгляд на девушку. Ну так, невзначай, чтобы она этого не заметила. У меня осталось очень много вопросов, но, наверное, просто придержу их при себе и не стану лезть туда, куда не просят. Очень надеюсь, что потом это мне ни во что не выльется. Не могу толком сказать, чем вызвано это напряжение. Просто не могу. Это нельзя описать словами. Она как… Как что-то необъяснимое, что нельзя трогать и может навредить. Что-то… вроде святого и запретного. Да, это максимально странно, но иных ассоциаций у меня не складывается. Либо это мои нервные бзики, либо…       «Либо есть что-то, что внутренним фибрами души я чувствую, но осознать просто не могу. И я не удивлюсь, если так оно и есть. Девушка рядом со мной вызывает много вопросов, которые порой смахивают на мои собственные бредни… Разве может человек, которого встречаешь впервые в жизни, вызывать внутри тебя такое сильное отторжение? Есть ли тому причина? И если она действительно есть, то какая?       Вопросы рождаются один за другим, только ответы не появятся. Но полагаю… Чтобы это случилось, я должен что-то для этого сделать, верно? А что ещё я могу сделать, кроме как своего первого, самостоятельного шага?       — Слушай, мы ведь так и не представилась друг другу, не очень хорошо выходит. Ты знаешь мое имя, но я не знаю твоего. Могу поинтересоваться?       Я поворачиваю голову, в ожидании увидеть удивленное и растерянное, но все равно милое лицо одноклассницы, и не она не предаёт моих ожиданий, цепляя на лицо ту самую ангельскую невинную маску. Будто только что осознала, насколько глупую ошибку совершила.       — Ахах… Прошу прощения за это. Ох, мне теперь дважды неловко, — она щекочет ногтем щеку, закрывая в неловкости глаза, — Мое имя Мирай. Просто Мирай. Будем знакомы, Урушихара-кун.