Андорал: свобода в оковах.

Томас возвращался с очередной попойки в таверне на севере города, медленно переходя с одного конца узенькой тропинки на другой и судорожно пытаясь поджечь скрученную накануне всеобщего, повседневного веселья папироску. Уже неделю мечник, освободив себя от старинного латного бронника, участвовал в любом развеселом событии, которое могло помочь ему уйти от мысли о скорой кончине пребывания в таком теплом и уютном Андорале. Хотя город был не южнее Стромгарда, воздух в его краю холодел намного позже, нежели в приморской столице и других городах «красного королевства», ввиду окружающих всю область гор, надёжно закрывающих оную от ветров. Этот теплый, чуть влажный климат помогал уставшему наемнику расслабиться и полностью абстрагироваться от работы, которая в последнее время была связанна только с холодными, вечно заснеженными горами Альтерака. Здесь, в ближайшей к столице Лордерона губернии, всегда царило спокойствие, и должным образом была обеспечена безопасность. Столичные жители часто знать не знали о регулярных налетах разбойников на окраинах их процветающего края, и это неведение также играло роль стража порядка, иногда дозволяя проходить слухам в местах массового скопления и встречи провинциалов с городскими жителями. Кажется хорошо сказал тот зажиточный из пивнушки: — Когда людя́м все равно, к чему трудися над сохранением. Вот порядку все равно, а чего бандюганам, если городские не требують? Тем не менее все всегда шло своим чередом: за днями дни, за неделями недели, годами года. Фривольные дамы, ежедневно флиртующие с новыми красопочитателями, которых умнее люди воспринимали как содержанок или шлюх, обедневшие бедняки с сердцами богачей, великие герои войны и обычный пропахший табаком и потом люд, который есть в этом и казаться не пытаются. На таком утопическом дне уже с неделю плавал приденьжившийся мистер Барнебби, полностью отдаваясь пошлому и грешному пиру души. Не особо принимавший в жизни неадекватность нестабильных и частых, беспорядочных и наивных половых связей, как и любой романтик, Том выбрал себе одну единственную шлюху, к которой, как правило, приходил в трезвом уме. Наемник любил разговаривать со своим временным избранником, иногда часами обсуждая случайные и близкие лишь только ему темы. Такое время препровождения освобождало от горьких мыслей, высвобождало душу собеседников, помогала создать необыкновенную атмосферу недостижимого для странника уюта, недостижимого в рамках городского борделя. Переплетая ногами по знакомому пути, Томас то и дело заглядывался на необъятное звездное небо, красоту которого периодически затмевал яркий свет зажженной сигареты. Мужчине было не понятно и не важно, почему свет такой яркий, игра ли это цветов, которую усилило пьяное состояние или необыкновенность табака, известного во всей округе, даже не смотря на то, что «Старый дуб» был сортом южным, Элвиннской провинции. Этот табак здесь, на севере, ценился как самые высокосортные Лордеронские сорта, стоил прилично, и торговали им только премиальные палатки и лавки. Везти его было сложно, затратно, так как путь приходился не только долгим, но и опасным для любого конвоя, даже самого защищенного. Разбойники, орки, отряды диверсантов и солдат вражеских королевств, которые часто нарушали любые договоры о торговле и ненападении — все они любили поживиться дорогим и редким товаром Штормградских владений. Все эти особенности были хорошо известны Тому. А как же не войти в суть дела, когда это тебя кормит, да и как же не заполучить связи, благодаря которым весь этот товар можно было заполучить. Порой в таких перевозках Барнебби пропадал месяцами, сражаясь с врагом разного калибра, бывало даже, попадались пираты! Но, конечно, в основном это были налетчики в землях, которые были хорошо развиты со стороны морской торговли, и эти самые пираты любили в своих «отпусках» поживиться добычей и на суше. Во многом благодаря частым стычкам с различным врагом брюнету и удалось стать очень дорого оцениваемым наемником, которого знали от самого Стратхольма, центра торговли севера, до Элвинна, центра торговли юга. Мастер-мечник Седых гор, так титуловали знакомые и низкая знать всех из рода Барнебби, которые славились знатностью военной фамилии в Предгорье Хилсбрада, были заслуженными в армейском чине и героями многих сражений. Но Томас, после участия в войне, которая пришлась на Нашествие, получив серьезное ранение, не решился продолжать гвардейскую лестницу, и по офицерской недееспособность ушел в отставку. Отрешившись от привычного уклада, он, как и любой военный с ним и до него, подался на заработок тем, в чем был умен, мечом и огнем. И все это подводит к тому, по чему и из-за чего бывшему служивому было в сласть подобный отдых — в вечной дороге не было ни уюта, ни развлечения, ни смазливых баб и флиртующих с любым коренастым мужичком парней, для которых подобное было лишь развлечением. Развлечением это было и для Тома, которому в уклад своей душевной конституции были не менее сладки речи тех самым мужчин, соблазнявших его в различных борделях необъятного материка, в каждом из которых, казалось, были совершенно разные по воспитанию подобных заведений куртизанки и жиголы. Для разнорабочего каждый новый характер был как необыкновенная книга, он не просто занимался с ними любовными утехами, а раскрывал их как чистый лист нового манускрипта, на котором проявлял скрытое естество. Если партнер был не интересен, деньги уходили в пустую, и брюнет мог долго сетовать на напрасно профуканный капитал, раздражая постоянным нытьем по разным темам своих собеседников, хотя понятно было, что волновало оного лишь одна. Наконец, немного оправившись от пьяного, приторного настроения на свежем воздухе, молодой мечник подошел к богатому борделю, сбросив свою сигарету у высоких, распахнутых ворот. Еле-еле доковыляв по недолгому подъему до входа в само здание, брюнет попытался вздохнуть и набрать в прокуренные легкие свежего воздуха, но его незамысловатый план в ту же секунду оборвало неконтролируемое икание, отдовавшееся болью в грудь. Томас оперся об каменную стену. Пока он пытался продышаться, внезапно слева, со сторону беседки, послышались редкие шаги и на щетину человека упало две гладкие, изящные руки, со стороны которых послышался ехидный смешок. Пьяный воин хотел было обернуться, но… Видимо, все-таки, перепил. Наемник попытался обрушиться всем своим весом на брущатку позади себя, но те самые руки, которые несколько секунд назад обласкали его голову, подхватили героя сие инцидента, медленно укладывая оную на колени. Более Барнебби ничего не понимал, его взор медленно застилала тьма. Теперь, кажется, он точно потерял всякое стремление выйти из оков своего развеселого состояния.