Андорал: свобода в оковах.

2 глава. Колючая роза. Полная тишина застилала глаза и уши отрубившегося на кануне брюнета. Она мешала любой мысли, которая могла пробраться в рассудок, обрубала ее на корню, вызывая полную беспощность, бессилие любого старания: встать, продрать глаза, попытаться вслушиться в необъятный мрак пространства вокруг. Свет высоких свечей, которые как обелиски возвышались на изысканных медных с позолотой подставках, прорезались сквозь эту тишину, издавая едва уловимое горение и освещая силуэт полураздетого, спящего воина, давая возможность хорошенько рассмотреть его любому проходящему мимо открытой комнаты. Перед тем как завалиться на большую кровать борделя, с него небрежно сняли кожаный мундир черного цвета, который достаточно плотно облегал в меру рельефное туловище, имел мягкую меховую подкладку и вышитую эмблему Экспедиционной Торговой Компании. Белая мятая рубаха одной стороной торчала из под ремня, открывая вид на пресс и линейный шрам в пять сантиметров, находящийся со стороны правой почки. Глубокий вырез на шее оголял оволосевшую за прожитые годы грудь, на которой прослеживалась легкая коричневатая сыпь, походившая на аллергическую реакцию. Лёгкое движение руки, и наемник перевалил свою голову на правую щеку, после чего под освещение попало лицо. Хотя Томас и пытался состаривать свой внешний вид проседевшей щетиной, общие черты выдавали небольшой возраст бывшего гвардейца. У него не было посиневших мешков под глазами, морщины едва улавливались, огонь повседневной энергии ещё не померк в глазах, как вчера, под звездным небом. Голубые зрачки не отражали их свет, а зажигали новый, полный надежды и воли к каждому начинанию. Но сейчас, в состоянии дрёмы, их не было видно, лик был спокоен и расслаблен. Рассмотреть его было не так просто, ввиду обрушившейся лёгкой пеленой причёске, как паутина облепившей губы, глаза, брови и любую другую впадинку. Казалось, что мечник уснул вечным сном и ничто не сможет прервать его незыблемый покой, но вновь начавший день диктовал свой ритм жизни. Едва сквозь приземистое окно успел пробиться солнечный свет, силуэт высокого остроухого мужчины с чашей в руке окатил брюнета от головы до живота холодной водой, от чего тот судорожно, рывком поднял туловище и оперся обеими руками об промокший матрас, осмотрев окружение. Пару секунд в невменяемом состоянии Барнебби будил свое сознание, вспоминая кто он и где находится, после чего ладонью вытер лицо, заправил прическу рукой в сторону затылка и посмотрел на стоящего перед собой рыжего эльфа: - Что уж, нельзя было подождать полного восхода? - Томас сел на свою пятую точку, как сонная красавица протер кулачками глаза и уставился в замыленное окно, - Лишь свет пробился сквозь стекло, как ты меня разбудил, не подумав, что я буду делать до заката... Когда постоялец публичного дома открыл глаза, выражение его морды моментально изменилось. Брови нависли хмурой небесной полоской над потерявшими всякий смысл жизни взором, подобно тучам в дождливый день, проявились едва заметные мешки под глазами, а щетина наконец-то исполнила свое прямое предназначение, накинув пробужденному с десяток лет. Встав с украшенной кель’дорайскими шелками ложи, мужчина лениво осмотрелся и, чуть-чуть пошатываясь, подошел к небольшому столику, прихватив по пути лежавшую на табурете жилетку. Остроухий в это время стоял около входа в комнату, время от времени издавая ехидный смешок и перебирая своими тонкими пальчиками внушительную стопку писем. Клиент, как казалось, никак не реагировал на это, в свою очередь перебирая пустые бутылке, пытаясь найти любую с похмеляющим нектаром. Наконец подобрав нужную, полураздетый залетчик опрокинул пол сосуда с вином, наслаждаясь каждым глотком придававшей энергию жидкости, после смачно стукнув оной о деревянный столик: - У тебя, судя по всему, было какое-то дело. Будить меня за так не нужно, эту комнату снимаю только я. Нытье слушать ты явно не хочешь, значит у тебя есть веская причина, которая заставит мою персону покинуть сие заведение. И… - накинул жилетку и сделал еще два глотка горячащего напитка, - судя по пачке писем в руках и ехидному смешку, пришли новые заказы и, скорее всего, в одном из них говорится о пропавшей кошке. Воин развернулся и сделал ровно один шаг. Больше и не надо было, ведь эльф во время короткой тирады своего постояльца уже успел подойти чуть ли не вплотную и протянуть посланные на его имя грамоты: - Все верно, котик мой, только в одном из писем говорится о пропаже не кошки, а свиньи. Звучит веселее. - внимательно следил за траекторией внимания человека, выделяя в его реакции смешливое удивление, о коем говорили изогнутые вверх кончики рта и приподнявшиеся брови. - Ну что ты, разве ради такого я бы поднял вас-с, достопочтенные, с кровати? Просто подумал: вдруг голова заболит, нельзя в день столько часов спать… - высший эльф подошел к столику и убрал с него несколько пустых бутылок, проложив обратный путь прямо сквозь читавшего, задев его грудью, - думаю, завтракать ты будешь? - на выходе из комнаты поинтересовался работник борделя? - Через 5 минут. - кинул в сторону опустевшего коридора брюнет. Несмотря на свой “отгул”, в место дислокации Томаса изо дня в день продолжали приходить письма от заказчиков, правда все они были примерно одного типажа: выбивание долгов, поиск пропавшего имущества или домашнего скота, а то и дело одного любимого питомца. Все эти миссии не приходились к интересу уважающему себя наемнику высокого мастерства, тем более мечнику, знавшего в деталях свое дело и то, для чего он предназначен. Но город диктовал свои правила, не давал надежды на вменяемое дело, хорошие деньги или полезный исход, утопически увязавшись в повседневностях народа, устоявшегося в спокойное время общества, его правил и норм. Откуда взяться нормальному заданию, если не происходит ничего необычного или чрезвычайного. Даже самое обыкновенное и привычное сопровождение здесь не имело смысла - в Северных городах правили торговые монополии и откупа, система пошлин едва ли дозволяла торговать в экспорт местным предпринимателям, сельскохозяйственным деятелям или ремесленникам, все уходило на внутренний рынок, а владельцы госблаг имели защиту на перевозку. Казалось, купцы только и мечтали о возврате к военным годам, когда феодальные войны были невозможны, а экономика требовала влив всякого капитала здесь и сейчас, дозволяя любую торговлю и поощряя помещичью промышленность. Но то были державы поставленные на военные рельсы, которым различные торговые ограничения были не в пользу. Барнебби уже свыкся с подобными обстоятельствами, но прогибаться под установившийся промысел не стал, пойдя по сложному пути становления военного найма. Долго перебирая письма, брюнет все-таки смог найти в стопке одно его интересующее, рассматривал адрес и имя отправителя с несколько секунд, придерживая в левитации каждое свое движение. Это был здравый интерес не к заданию, а к тому, кто исписал данное послание, что было понятно, ведь Томас не счел нужным сразу же раскрыть конверт, подобно предыдущим. Подойдя к опустевшему барному столику и подсев за него, наемник снял с плечей жилетку и положил ее на большую хлопковую подушку, которая лежала на полу близ его ног. Он принялся раскрывать письмо. - Сэр изволит хотеть горячую ванную? - послышался робкий голосок не такой высокой светловолосой эльфийки, закутанной в пурпурный, искрящийся блестящими вкраплениями кусок богатой ткани подобно платью. - Не сию минуту, - не упомянув имени и не обернувшись ответил брюнет, - пусть Лари’Тиэль сначала подаст мне завтрак, сразу после этого я буду готов. Полагаю, стоит начать набирать немедленно, - ответил уподобляясь устаревшему, возвышенному говору работника. Эльфийка приняла пожелания проживающего в публичном доме человека и торопливо покинула комнату, в последний момент, благодаря подвижной накидке, оголив часть своих прелестей на все пространство. Вернувшись к заполненному листу бумаги, который развернул ранее, мужчина начал читать: “Признанный и уважаемый, защитник народа и короля, офицер-гвардеец и мастер Томас Барнебби, сын своего отца Дэйдлина Барнебби и матери, жены оного Лэйрины Барнебби уполномоченный Кроу Сарнлэйд ,надзиратель и попечитель нравственных заведений, к обращению… В обязательстве своем должен упросить вас схоронить в тайне любое упоминание о этом письме и намерениях моих, так как ни правление, ни я из того не хотим огласки власти, и народу, и надзирающим попечителям доклада о случившемся инциденте. Прошу вас к обеду прибыть в управление по просвещению и Свету угодных делах, которое находится в северо-восточном квартале у главного собора, где я укажу вам в подробностях неогласуемые в данном послание дела и подтвержу то, что в случае согласия и старания вашего в продвижении поручения награда будет исчисляться золотом не меньше того, сколько затрачено вами было в заведении достопочтенной милсударыни Марии де Салианс. Кроу Сарндэйд, уполномоченный попечитель и заседатель канцелярии нравственных заведений Андорала. Заверено оным в утро наступившего и действительное до вечера оного.” Достаточно перечитавши послание уважаемого сановника, Томас сложил письмо в небольшой квадрат и положил его во внутренний карман своих штанов, проведя пару раз рукой по щетине, второй же рукой в течение с десяток секунд простучав незамысловатую мелодию. Предложение одновременно притягивало и отталкивало вольнодумного наемника, сулило наращивание авторитета в кругу городской знати, а с другой стороны порождало мысли о лицемерии и непрочности обещаний и мотивов заказчика. Нечасто столь высокопоставленные члены бюрократического аппарата пользовались услугами наемников, уж тем более когда дело касалось чего-то важного и срочного. Но изложенное в письме просьба о неразглашении информации успокаивало Барнебби, размывая предостережения касательно заказа. В некотором роде звучало это, как гарант безопасности, дававший воину статус неприкосновенно хранителя запретных тайн, который в любой момент мог превратиться в трезвонящий направо и налево колокол. Пусть это будет так, пусть он в это верит, ведь только тогда мечник заимеет все разумные права на принятие данного дела и сможет воспользоваться шансом заполучить внушительный приз, ведь сам знал сколько уже успел профукать за все время пребывание в Андорале. Раздумья Томаса прервали внезапные шаги, а после и прикосновения того эльфа-шлюхи, который его разбудил. Подставка под поднос с едой легким круговым движением развернулась, сделала еще один шаг, поставила тарелку с едой прямо перед постояльцем и, сложив руки в замок и уложив на них свой подбородок, застолбила взгляд на задумчивом постояльце. Уже окончательно проснувшийся мужчина косо посмотрел на рыжеволосого, после чего обернулся и приметил эльфийку, которая заполнила уже треть ванны горячей, судя по пару, водой. Наступило время подготовки к походу в попечительство над нравственными заведениями...