Спаси меня, Штейн!

      Веки еле поддаются твёрдой и бесповоротной команде Хартфилии их открыть. Тяжёлые. Каменные что ли? Нет, они обыкновенные, как и раньше, как были и будут всегда, но непонятная тяжесть во всём теле не позволяет сделать даже такое.       Девушка шевелит пальцами рук, словно пытаясь прощупать под собой поверхность, понять, где она. Но малейшее движение конечностей приводит к тому, что они начинают пульсировать. Жуткая боль разливается по всему телу, словно кровь по венам.       Люси только и остаётся, что простонать от этого столь неприятного чувства. Вдобавок ко всему голова раскалывается. Как-то странно печёт затылок. Саднит лицо. Кажется, во рту привкус крови.       Всё-таки непонятно с какой попытки, но открыть глаза удаётся. Повезло или нет, но на улице, кажется, ночь. Полумесяц улыбается во все тридцать два зуба, весело, но еле заметно, трясётся, словно насмехаясь над блондинкой (это ведь не игра её воображения, да?), посматривая на неё из окна.       Губы, что так удачно слиплись благодаря грязи, засохшей крови и отсутствия влаги, от того, что Люси болезненно растянула их в разные стороны, потрескались. Свежая кровь еле заметно проступила на них.       Кашель. Сперва тихий, но всё более громкий. Хартфилия содрогается от столь неприятных ощущений, которые к тому же причиняют боль телу, а внутри лёгкие и горло словно бы разрываются на части.       Она тихо, почти не слышно, зовёт Нацу. Шевелит одними лишь губами, не понимая, где же её голос. Но никто не отзывается. Она зовёт громче, хотя, как оказывается, это лишь ничего не значащий шёпот. Но вновь тишина.       Губы начинают дрожать. Почему он не отзывается? Что же произошло? Где он? Где она? Какая-то паника мгновенно охватывает весь разум и душу Хартфилии. Наверное, будь в её теле хоть немного сил, то она бы, несомненно, подорвалась бы с места и пошла на поиски друга.       Но сил, так же как и воспоминаний недавних событий, нет. И весь этот минутный хаос мгновенно изматывает Люси, и она, забыв даже о том, что хотела знать, где же её товарищ, проваливается в тьму, забытье…

***

      Открывая глаза уже в следующий раз, Люси чувствует себя куда лучше. Вернее сказать, каждое её действие не даётся ей с таким уж неописуемым трудом. Она сдавленно стонет сквозь зубы, издаёт какой-то звук, похожий на тихое рычание, после чего прикрывает рукой глаза, чтобы свет так ярко не светил. — О, пришла в себя, — отзывается кто-то со стороны.       Люси не узнаёт этого голоса и, если честно, это начинает её немного пугать. А как же привычный крик Полюшки: «Тогда проваливай отсюда»? Нет-нет, это что-то непонятное. Да и когда это целительница стала говорить мужским голосом?       Блондинка, вытаращив глаза, смотрит на мужскую фигуру. Странный он какой-то. Может, это так кажется из-за шва? Или вся проблема в его одежде? У него, что, денег нет на нормальную? Поэтому он себе сшивает её из всяких кусочков, которые только найдёт? А может всё же дело в винте, который проходит сквозь его голову? Интересно, ему не больно?       Следом Хартфилия осматривает и всю комнату, дабы убедиться, где она находится. Это что-то вроде больницы либо лазарета. Запах медикаментов, на удивление, не бьёт резко по носу и лёгким, но большое присутствие белого цвета раздражает. А ещё бесит то, что этот странный бомжеватого вида типок с колбой в руках уверенно идёт в её сторону.       Люси затаила дыхание, боязливо двигаясь к краю кровати, лишь бы увеличить расстояние между ней и этим странным типом. Но он уверенно идёт к ней. Девушка убеждена, что сейчас сил закричать ей хватит. — Профессор Штейн! — дверь громко открывается и влетает в палату девушка. Она выглядит куда более безобидно, даже мило, но следом проходит некий парень с акульим оскалом. И заклинательница вновь готова выть на луну. — Как?.. — вопросительно было начала незнакомка, но заметив, что Люси уже очнулась, кинулась к её койке. — Ты наконец-то очнулась. — Профессор Штейн, а нам ничего не будет за то, что мы ведьму в академию притащили? — тут же немного безразлично спрашивает парень с теми самыми зубами, которые так напоминали клыки акулы. Страшно.       Наконец до Люси доходит тот факт, что мужчина перед ней никакой не бомж, а профессор! Неужели здесь так плохо платят учёным, что им приходится из каких-то лоскутов собирать себе одежду?! — Погодите-ка. Вы хотите сказать, что человек с колбой похожий на бомжа — профессор? — всё-таки решается спросить Люси, удивлённо хлопая глазами. Она немало повидала за свою жизнь, но это было странно. Живя в особняке с отцом, она привыкла, что учитель и профессор — уважаемая профессия, что они получают за свой труд большие средства. Да ему, если встретишь на улице, так и вовсе захочется дать денег, лишь бы не страдал.       Зашедшая девушка с двумя хвостиками весело смеётся и хватается за живот, парень же тоже не скупиться на такого же рода эмоции, просто заходят хохотом. Лишь мужчине с винтом в голове не до смеха. Его очки грозно сверкают, а довольно спокойный и дружелюбный, в какой-то степени, вид сменяется на что-то жёсткое. — Теперь ещё больше хочется тебя вскрыть, — растягивает губы в усмешке профессор, после чего крутит винт в голове, немного приходит в норму.       Для Люси же это более чем шок. Она просто готова взвыть. Пожалуй, она была бы согласна очутиться сейчас даже с кем-нибудь из тех, с кем обычно не ладит, лишь бы избавиться от этих странных людей. — Пей это, — протягивает ей колбу Штейн, но замечает недоверчивый взгляд со стороны блондинки. — Это лекарство.       Хотя это и не особо внушает доверие, но Хартфилия берёт в руки колбу и, покрутив её, нюхает содержимое. Пахнет лучше, чем некоторые отвары Полюшки. Эх, что же, нужно рискнуть. Дело благородное, не так ли?       Лишь осушив содержимое сосуда, она смотрит на присутствующих. — У меня есть несколько вопросов. — Тебе на них дадут ответы, но позже. Через минут 15-20 лекарство начнёт своё действие. Потом Мака отведёт тебя в женский душ. Приведёшь себя в порядок. И я отведу тебя к Шинигами-саме, — тут же отрезает Штейн и, поставив колбу на столе в специальный держатель, оставляет своих учеников и Люси в палате. — Я повелительница Косы, Мака, — представляется девушка, достаточно дружелюбно улыбаясь. Она явно хорошая, Хартфилия это чувствует. Но кого-то очень сильно напоминает. Теперь же, когда удаётся её рассмотреть, Люси видит, что Мака среднего роста. Девушка худая и с бледной кожей. Но она абсолютно плоская. Хотя, это не волновало заклинательницу. У её новой знакомой русые волосы, заплетённые в два хвостика. И тёмно-зелёные глаза. — Я её оружие — Коса, Соул, — представляется и парень с белыми волосами. Он чуть-чуть выше Маки. Его волосы торчком, а на голове повязка с разными нашивками. У него какой-то акулий оскал. Пугающе немного, хотя выглядит Соул весьма дружелюбно.       Странные они. Люди используют людей в качестве оружия? Это чем-то напоминает ей её магию. Но это всё же разные вещи. К слову о магии. Где ключи? Если она их потеряла… у Ух, не сносить ей головы. Люси кладёт руку на то место, где они всегда висели, но не находит их там, на полке тоже нет. — Где ключи? — тут же немного резко спрашивает Хартфилия. А вдруг с ними что-то случилось? Она так переживает о своих друзьях. Ну, за себя и свою шкурку тоже страх небольшой есть. Водолей же её в порошок сотрёт. — Мы отдадим тебе их, если Шинигами-сама позволит, ведьма, — тут же грубо фыркает Эванс, засунув руки в карманы. — Сам ты ведьма, акула недоделанная. Верни мне моих друзей, — грубо отзывается заклинательница. Ей нужны её ключи. Срочно. Без них она чувствует себя в опасности. Прикусывая губу, Люси ощущает засохшую кровь, грязь. — Мы не можем сейчас их тебе отдать, — более спокойно поясняет Мака, ударив разок Соула в живот, чтобы тот успокоился и не кидался с кулаками на блондинку.       Сама же Албарн прислушивалась к дыханию души девушки, но то было мощным и таким тёплым, добрым. Словно бы заклинательница вообще не представляла опасности. От дыхания её души становилось спокойнее. — Сейчас они у Шинигами-самы, но если он решит, что ты безопасна для нас и точно уж не являешься ведьмой, то мы тебе их вернём.       Соул фыркнул и ушёл. Всё равно ему запретят идти с ними в сторону душа, так какой резон тут оставаться? Ссутулившись, Коса побрёл по коридору. Мака же осталась с Хартфилией, которая о чём-то усердно думала, прикусив указательный пальчик.