Спаси меня, Штейн!

— И откуда ты? — решив, что раз уж провести вместе с Люси им предстоит достаточно много времени, Мака решила завести разговор. Заложив привычно руки за спину, девушка старалась вести себя непринуждённо, но всё-таки в её движениях проскальзывала настороженность.       Албарн боялась её. Люси ловила это в каждом угловатом движении её тела. Повелительница Косы была с ней на чеку. Да и не только она. Следом за своей повелительницей, словно тень, крался Соул. Ученица академии либо не замечала этого, либо делала вид, что не замечает.       Хартфилия усмехается, после чего, чтобы окончательно закрепить свою теорию и не думать, что она попросту параноик, решила вдруг скосить чуть в сторону и заглянуть куда-нибудь за дверь, что, собственно, и сделала. Реакция русоволосой не заставила себя долго ждать.       Почему её все так боятся? Она ведь никогда не хотела причинить кому-нибудь вред. Почему все называют её ведьмой? Она, что, забыла что-то важное? — Я из Магнолии, — говорит Люси чуть запоздало, отчего выглядит так, словно бы она долго размышляла над ответом, выдумывая ложь. На деле же блондинка просто улетела в свои раздумья, не сразу сообразив, что это у неё спросили. — Ты хочешь сказать из города, где много магнолий? — немного не поняла ответ девушки Мака, а потому лишь слегка озадаченно посмотрела на заклинательницу.       Девушки поворачивают за угол, после чего поднимаются по лестнице вверх и, оказавшись в другом крыле, идут налево. И кто придумал душ и спортивный зал разместить так далеко друг от друга? — Нет, мой город называется Магнолия, — между Люси и Макой произошло конкретное недопонимание, которое вводило обеих девушек в заблуждение. То есть она не знает, где расположен этот город? В смысле она вообще не знает его? Куда, чёрт возьми, и почему она попала?       Албарн поджимает губы и, сделав шаг в сторону от Люси, сочувственно смотрит в сторону девушки. Бедняжка, наверное у неё какое-то психическое расстройство или что-то в этом роде. Но не может же человек в здравом уме заявить, что его город — цветок. Хотя, что там, всё ведьмы свихнувшиеся.       Люси замечает её взгляд и, взяв себя одной рукой за локоть другой, немного замедляет шаг, чтобы идти позади Маки. То, как она смотрит в её сторону… Так неприятно. Неужели Люси действительно упустила какую-нибудь важную деталь? — Вот и душ. Иди туда, а я тебе сейчас принесу чистые вещи и всё необходимое.       «Как мило», — то ли безо всякого намёка на сарказм, то ли, наоборот, с немалой иронией, Хартфилия всё же кивает, заходя в комнату. И тут же думает, как же глупо поступает Мака, оставив врага (ведь именно таковой её считают) одного в помещении без охраны.       Возможно, в любом другом случае девушка бы сбежала, лишь бы спрятаться от этих ненормальных, но сейчас у неё было так много вопросов, ответить на которые ей будет сложно самостоятельно.       Девушка начинает медленно перебирать пальцами по светло-розовым пуговицам своей грязной и порванной рубашки. Помнится ей, что была на ней и белая безрукавка, но, кажется, бесполезно пытаться её найти. Милый красный бантик тоже где-то потерялся.       Поджав губы, Хартфилия с каким-то непонятным напряжением пытается вспомнить о том, как же попала в эту академию. Мыслей нет. Ни одной. И начинает казаться, что от этого мозгового штурма, голова начала болеть и немного жечь, но это лишь её раны.       Тряхнув насколько это было возможно уже деревянными от крови и грязи волосами, заклинательница скинула на пол то, что раньше могла бы назвать рубашкой. Далее к ногам упала и её синяя клетчатая юбка (тоже не в самом лучшем состоянии).       Наконец, оставшись только в белье, блондинка решает пойти в душевую до того, как придёт Мака. Просто, как всегда любила, хотелось постоять под горячими струями воды, наслаждаясь тем, как, обжигая кожу, кипяток словно выпаривает все плохие мысли, забирает боль, особенно душевную.       «Нужно постараться выбраться отсюда и, наконец, вернуться к Нацу и ребятам. Наверное, я их здорово напугала», — при упоминании Драгнила и в целом «Хвоста Феи» на лице волшебницы появляется мягкая улыбка. Она бы очень хотела поскорее оказаться поближе к своим друзьям, в своей родной квартирке. Люси даже готова поклясться, что если вернётся туда, то никогда больше не будет ругаться на убийцу драконов, если тот ночью проберётся к ней через окно.       Капли воды, одна за одной, начали постепенно падать на кафельный пол, ударяясь, создавая какую-то непонятную мелодию. Странно… Стоило ей оказаться тут, как она начала улавливать то, что раньше и не замечала. В бешеном ритме жизни гильдии ей не было времени даже спокойно постоять в душе и подумать. Просто побыть один на один со своей душой.       Тут всё было как-то по-другому. Люси понимает это, хоть и сама находится в этой странной академии всего-то несколько часов. Обитатели этого места никуда не торопятся, не пытаются как-то в один миг прыгнуть выше головы. И так спокойно оставляют её одну. Самоуверенность? Или наивность?       Хотя, Хартфилия не стала бы осуждать их ни за что. В конце концов, сама по себе она не особо сильна. Да, у неё есть духи, у неё есть вера в победу, но, как показали задания с её командой, этого мало, чтобы быть со всеми на одном уровне. Даже если она одолеет Маку, то её возьмут количеством.       Дверь тихо скрипнула. Это девушка услышала даже сквозь шум воды. В раздевалке кто-то тихо остановился около двери, которая ведёт к душевым и, прислонившись спиной к стене рядом с дверным косяком, застучал носком ботинка по полу, словно привлекая внимание Люси. — Ты странная, — тут же слышится уже знакомый голос Албарн. Но теперь она говорит тихо, задумчиво, даже с какой-то долькой непонимания. Кажется, что-то её действительно сильно беспокоит.       Люси перестаёт слушать мелодию душа, которой отвлекала себя от болезненных ощущений, прислушиваясь к тихому голосу новой знакомой. — Твоя душа… Она не похожа на душу ведьмы. Я вижу её, но я, как бы не старалась, не могу почувствовать дыхание твоей души. Оно могущественно и, казалось, должно быть понятным и заметным, но я не понимаю, — Люси выключает воду, после чего дверь тихо приоткрывается и Повелительница Косы протягивает блондинке сперва только белое полотенце. — От тебя исходит странный свет и приятное тепло. От этих ощущений, кажется, хочется забыть всё плохое. Но знаешь… — Не стоит, Мака, — Хартфилия знает уже, что, как вывод, должна сказать Албарн. Плавали, что уж там, знаем. Поэтому заклинательница не хочет раньше времени пугать юную девушку ещё больше. Пусть, пока что, будет так. Люси смирилась уже с этим неодобрительным «Ведьма». В конце концов, они просто сами сбиты с толка. — Давай мы не будем забегать вперёд. Я встречусь с вашим этим… Шигинами-самой?.. И мы с ним со всем разберёмся, уверена. — Вообще-то, — ожила, наконец, Мака, словно это не она завела эту заунывную тему. — Он Шинигами-сама. — Ой, да, извини.

***

      Сложно было понять, плодотворно или нет прошёл разговор с Шинигами, но то, что Хартфилии вернули ключи должно было значить что-то хорошее. Видимо, он не видел в ней скрытой опасности. Либо же был чересчур самоуверен.       Скидывая с ног туфли, Люси закидывает ноги на кровать. Она не была старой или обветшалой, но простой металлический каркас, чуть жёсткий матрас с пружинкой, которая упиралась в бок и подушка, содержимое которой уже было комочками, вызывали в ней чувство пленницы.       Нет, она не являлась таковой, а просто теперь должна жить здесь некоторое время, пока со всем не разберутся. Но заклинательнице не нравилось, что она живёт в подвале (пусть и не сыром, но подвал есть подвал, не очень приятно). Блондинка прижимает к груди ноги, одной рукой сжимая связку ключей. — Что же всё-таки произошло? — шёпотом спрашивает саму себя Люси, ударяется специально головой о свои же коленки и, крепче сжимая руку с ключами, чувствует, как металл неприятно впивается в руки.       Волшебница напугана. Она хочет вернуться в свою квартирку, поближе к своим друзьям, туда, где всегда весело. Первый всхлип словно бы разрезает тишину её комнаты.       Дом, милый дом, друзья — всё это осталось непонятно где, далеко. И ещё неизвестно, получится ли у неё когда-нибудь вернуться туда, к ним. Вновь распахнуть двери гильдии и, тут же пригнувшись, миновать летящую кухонную утварь и, конечно же, неизменные боксёры Грея, следом за которыми будет бежать Локсар.       Второй всхлип уже куда громче первого. Следом слышится ещё несколько. И всё. Остановиться уже невозможно. Она зажмуривает глаза, словно это как-то может помочь, но видит лишь широкую улыбку Нацу. Его белый шарф, как ещё помнит девушка, приятно развивался на ветру. Розовые локоны Драгнила так же уходили в танец вслед за потоками воздуха.       Следом она видит Эрзу. Её неизменно строгое лицо, но тут же Мираджейн подсовывает ближе к мечнице тарелку с её любимым лакомством, и, кажется, от прежней волшебницы не остаётся ни следа. Появляется какой-то приятный румянец на щеках, блеск в глазах. Кажется, такую реакцию у неё вызывали две вещи: Жерар и клубничный тортик.       И вечно голый Грей, со своей неизменной тенью — Джувией. Они ведь будут вместе, да? Люси уверена, что из неё и мага льда выйдет хорошая пара. Фуллбастер душка. Хоть и отказывается выдавать свои эмоции на показ всем, но всё равно ведь заботиться обо всех, следит косо за Локсар. Люси прекрасно знает его. В конце концов, они так много говорят по ночам, когда они на задании. Нацу и Хэппи обычно уже спят без задних ног, а они. выйдут куда-нибудь и шёпотом, словно боясь спугнуть момент, говорят.       Блондинка не сразу понимает, что кричит. Боль какой-то потери отдаётся сильным эхом в её груди. Она кричит, словно бы моля о помощи, срывает голос, продолжая плакать и всхлипывать. Хартфилия кусает губы и, схватив эту никчёмную подушку, комкает её в руках.       Заклинательница упускает тот момент, когда подушка летит в противоположную стену и, глухо ударившись, падает на пол.       Всё её тело содрогается от слёз. Она выпускает из рук ключи и, согнувшись пополам, словно пытается приглушить в себе эти чувства, кусает одеяло. Ей страшно. Здесь их нет. И не будет. Она одна. Снова одна. Люси больше некуда идти. Нечего добиваться. Теперь, кажется, вся жизнь снова станет чёрно-белой, если не потеряется вовсе.       Страх всё сильнее сковывает её сердце. Их здесь нет. И не будет. Хартфилия начинает мелко дрожать, продолжая кричать. Ей плевать, если услышат. Слёзы, одна за одной, падают на простынь, впитываясь в белую ткань. Люси не хочет одна, не хочет без них… Разве теперь есть хоть какой-то смысл жить?       Заклинательница понимает, что ещё даже не пыталась вернуться, но она одна — слаба. Ведь всегда они, её друзья, давали ей толчок вперёд, помогали идти вперёд.       Люси пытается принять снова нормальное положение, но её рука соскальзывает с края кровати и, упав на пол, девушка даже не пытается подняться. Жалобно заскулив, как брошенный щенок, блондинка скручивается в калачик и мелко дрожит.