Спаси меня, Штейн!

      Люси посмотрелась в зеркало, разглаживая рукой невидимые складки на платье. Всё было так сильно похоже на сон, из-за чего хотелось в какой-то момент ущипнуть себя, чтобы наверняка убедиться, что всё произошедшее было на самом деле.       Заклинательница ещё ненадолго задержала взгляд на своём отражении. А оно немного изменилось за то время, что прошло с тех пор, как им со Штейном удалось одолеть самого могущественного противника в жизни каждого человека. Хартфилия наконец-то стала снова нормально питаться, поэтому вернулась в обычную свою форму. Так, к слову, было намного более комфортно, чем когда от нехватки питательных веществ в организме хочется разве что спать или — что ещё хуже — умереть.       Но теперь, когда всё благополучно закончилось, блондинка лишь облегчённо вздохнула, наконец-то оставляя твоё платье в покое, пока весь тонкий узор из блёсток не осыпался. Белое шифоновое платье состояло из полупрозрачного корсета, который соединялся с воздушными и свободными рукавами, которые крепились на одном с ним уровне, оголяя плечи и ключицы; и юбки в пол с небольшой асимметрией. Из-за того, что она была полупрозрачной, под ней был чисто белый подъюбник. Корсет был усыпан золотыми звёздами, которые плавными рядами переходили на юбку.       Звёзды и память о них — единственное, что осталось ей от Звёздных духов, с которыми она простилась около полугода назад. Это было сложно, ведь все они были её друзьями, но необходимо. Люси не могла больше держать их при себе, ведь в этом мире она не была великой заклинательницей духов; она была обыкновенной девушкой, которая, как и все, стремилась найти своё место в жизни.       Их расставание было болезненным. Хартфилии казалось, будто она отрывала часть себя, просто извлекала что-то, что было основой её жизни. Многие из духов были с ней с самого детства. Впрочем, совсем не важно было, как долго они были вместе — каждый из них был по-своему дорог волшебнице. Были слёзы, истерика и очень навязчивое желание не отпускать их.       Иногда самое правильное решение не приносит той радости, которую человек рассчитывал получить. Так было и со Звёздными духами, которые постепенно исчезали с глаз девушки вместе с золотыми и серебряными ключами. Люси было сложно сопоставить это с чем-то. Разве что со смертью родителей, с тем, когда она вернулась после семилетнего сна и узнала, что отца больше нет. Горечь пожирала изнутри, заставляла желать запираться в тёмной комнате и плакать. Но тогда, вернувшись с острова Тенрю, ей не дали уйти в отчаяние Нацу и Хэппи, сейчас — Штейн и другие обитатели Академии.       Девушка улыбнулась своему отражению, а потом потянулась за продолговатой тёмно-синей коробочкой. Ещё вчера её здесь не было. Она появилась в комнате внезапно — и только не очень красноречивое «Надень это на церемонию» поясняло, что это был подарок от профессора. Блондинка, разумеется, не могла противиться желанию мужчины и надела на себя ожерелье. Белое золото, украшенное камнями, красиво блестело под хорошим освещением гардеробной.       Люси растрогалась. Когда их отношения со Штейном только начинались, он был довольно сух и скуп на эмоции. Было сложно; доходило порой до того, что девушка начинала вообще сомневаться в том, искренен ли он. Порой казалось, что она простой атрибут, как, например, работа или необходимость в еде и сне. Она просто была.       Наверное, Хартфилии было просто непривычно находиться в реальных отношениях после того, сколько романов о любви она прочла. Их чувства не вспыхнули неожиданно, словно пожар; не было искр, летящих во все стороны; не было никаких самопожертвований. Всё то, что так восхваляли как истинные чувства книжки оказалось на деле пустым фантиком.       Чувства Люси и Штейна развивались неторопливо. Профессор до встречи с ней был влюблён лишь раз, но те чувства ранили его. Он просто не мог позволить себе дважды обжечься на одном и том же. Первая попытка была болезненной, сделала его одиноким. Франкен Штейн просто не знал, в какой момент он должен сделать шаг навстречу, насколько большим он должен быть, а блондинка привыкала к новой жизни.       Но они сошлись. И чувства мужчины чувствовались намного сильнее, когда он сам начал делать шаги навстречу, чем те громкие поступки главных героев романов. В конце концов, Люси не требовал от него спасения целого мира, а профессор никогда и не собирался этого делать. Он, к слову, даже никогда не интересовался сильно прошлым волшебницы. Штейна совершенно не волновало то, что было «до» (по крайней мере, он старался сделать видимость этого), потому что с блондинкой они вместе начинали создавать будущее.       Вначале Хартфилия долго жила с Макой, ходила в первой половине дня на курсы, а во второй — на работу. Девушка, перетерпев несправедливость, хотела сделать всё возможное, чтобы изменить эту никчёмную судебную систему, которая отсылала к средневековью. Для этого ей нужно было получить образование и начать работать. И заклинательница была готова ко всем трудностям, которые ждали её.       Потом они стали видеться чаще со Штейном. Случалось так, что, устав за день, она засыпала в его доме. Она спала, а он, заканчивая свои дела, смотрел на неё и, вероятно, влюблялся. Профессор знал, как много усилий прилагает девушка, чтобы просто вписаться в границы этого мира — поэтому никогда не будил её. Так в его доме начинали появляться новые вещи: вторая зубная щётка, несколько махровых полотенец, нормальная посуда… Люси старалась сделать всё, чтобы холодное и пустое жилище Штейна стало их домом. И ей это удалось. Под лабораторию Повелителя уходила всего одна комната, куда Хартфилия старалась не заглядывать, а всё остальное стало уютным и комфортным для жизни.       Штейн не мог поверить, что допустил это. Его вполне удовлетворяли те условия, в которых он жил до этого. Но Люси делала всё так постепенно и ненавязчиво, что он начинал привыкать к пошаговым изменениям. И вскоре он уже не представлял, как мог обходиться столько лет своей жизни без совместного ужина.       Да, Франкен Штейн не был рыцарем из сказки, не спасал целые миры лишь ради того, чтобы доказать девушке, что его чувства искренни. Он просто любил её. И Люси знала это, хотя прямым текстом мужчина этого ни разу не сказал. — Ты выглядишь хорошо, — профессор мог видеть только отражение Хартфилии в зеркале, потому что она стояла к нему спиной. Но её вид в шикарном белом платье, с тем ожерельем, которое он с огромным усилием подобрал, смутил и выбил этого рассудительного человека из колеи. Поэтому он перешёл на нейтральный тон, чтобы не выдать себя. — Спасибо, — Люси улыбнулась. Кажется, за этот год она научилась понимать Штейна достаточно хорошо, чтобы не расстраиваться, когда ожидаемая бурная реакция разворачивалась лишь парой сухих фраз.       И теперь Хартфилия обратила внимание на то, что сам мужчина, словно подбирал наряд к её платью, сам был одет в костюм в бело-золотистых тонах. Выглядел он, надо сказать, неожиданно хорошо и непривычно. Блондинка даже засмотрелась на него такого необычного. Хотя обычный его вид шёл ему куда больше, нельзя было отрицать всех тех усилий, которые приложил мужчина, чтобы просто соответствовать ей в этот вечер. Девушка шмыгнула носом и кончиками пальцев принялась подтирать под глазами, чтобы не потекли слёзы и её макияжу не пришёл конец.       Штейн покачал головой, в который раз удивляясь тому, как тонко чувствовала девушка. Первое время его это даже пугало, а теперь… Он находил это весьма очаровательным, когда не доходило до крайности.       Мужчина отставил локоть, таким образом приглашая девушку взяться за руку. — Сегодня твой день. Так что наслаждайся, — усмехнулся он. — Хорошо, — согласилась Хартфилия, после чего охотно положила свою руку на сгиб его локтя.       Блондинке стоило бы радоваться как ребёнку: её мечта, которую она лелеяла ещё с самого детства, наконец-то осуществилась. Она много раз представляла, как это произойдёт. Думала, что будет стоять на сцене и улыбаться, окружённая всеобщим вниманием и вспышками фотокамер. Люси полагала, что рядом будут самые близкие друзья.       Но ей в этот вечер было не особо радостно. Её книга о волшебных приключениях стала лучшей книгой года, она получила награду за дебют, со всех сторон к ней подходили восторженные критики и журналисты, наперебой пытались брать интервью. Девушка однообразно говорила, что ответит на все вопросы позже, и уходила как можно скорее.       Для Хартфилии книга, которую она назвала «Сказка», была историей всей её жизни. В ней она пересказала историю своих приключений в Фиоре, историю знакомства с гильдией «Хвост Феи». Для блондинки написать книгу — единственный способ, чтобы побороть своё бесконечное желание быть там. Для остальных — простая выдумка, которую наравне с невероятно живыми персонажами очень сильно восхваляли критики. Девушке только и оставалось, что молча кивать на это головой: да, они реалистичны, но лишь потому, что и в самом деле живы. В другой реальности. Где-то невероятно далеко от этого мира.       Кажется, с такой фразой к ней даже один раз подошёл Штейн, когда прочитал рукопись. «Знаешь, — сказал он ей тогда, — твои герои как будто живые». Люси тогда усмехнулась и ответила: «Потому что они существуют». Она сказала это таким грустным тоном, словно речь шла о недавно умершем любимом домашнем питомце, поэтому эта тема больше никогда не поднималась. — Я очень благодарна каждому, кто сегодня пришёл, — добрый голос волшебницы вызывал доверие и хорошие эмоции, особенно когда она стояла в этом прекрасном белом платье, из-за чего была похожа на ангела. — Но прошу, давайте оставим все интересные вопросы для индивидуальных интервью. Спасибо за внимание.       Блондинка поклонилась собравшимся людям, а потом спустилась со сцены, принимая помощь Штейна, который протянул ей руку, чтобы девушка, которая была на каблуках, не покатилась с высоких ступенек.       Начался банкет. Люси старалась держаться, хотя через несколько часов стало уже не по себе от того, как много людей пытались поздравить её. Среди них всех было не так много тех, с кем бы она действительно хотела бы провести этот прекрасный день. Но Штейн отошёл за шампанским, Мака отчитывала отца, который чересчур внимательно следил за очаровательными журналистками, и Соула, который просто всегда был недоволен и чуть было не подрался с Блэк Старом.       Наверное, чересчур тёплое отношение Люси к этим ребятам было связано с тем, что они были похожи на её друзей из Магнолии. Хотя, вообще-то, это не очень справедливо по отношению к ним, ведь они сами по себе замечательные люди, с которыми ей очень комфортно. Но Хартфилия никак не могла отделаться от навязчивого чувства, что она постоянно их сравнивает.       Даже сейчас, когда она праздновала удачную книгу про людей, которых больше нет в её жизни. Люси начинала злиться, но по большей части на себя. А радостные и шумные люди вокруг лишь ещё больше давили на неё. Они были восхищены результатом тяжёлой психологической работы. Им, должно быть, казалось, что слова появляются просто так. Но это была самая жестокая ложь, миф. И если бы кто-нибудь попробовал развенчать его, то у всех, непременно, появились слёзы на глазах. Только если бы кто-нибудь мог видеть души людей!       Блондинка сорвалась с места, чтобы сбежать из зала. Стало душно и тесно, словно большое растение ютилось в маленьком горшке. А корни хотят пространства, свободы. Люси тоже хотела. — Ты в порядке? — подошёл к ней Штейн, который пошёл следом, потому что увидел, как вылетела из праздничного зала девушка. Это немного обеспокоило его. — Да, — мгновенно солгала Хартфилия просто потому, что это была привычка. Она сделала несколько глубоких вдохов, а потом повторно ответила: — Нет, я совсем не в порядке. — Пойдём в тихое место, — кивнул куда-то головой профессор. Он положил руки на плечи волшебнице, увлекая её за собой.       Девушка повиновалась. В конце концов, Штейн, кажется, никогда не делал ничего, что могло бы сделать только хуже. А тишина и немного спокойствия — то, что было ей нужно сейчас. Вскоре руки профессора с её плеч сместились ниже — он взял её ладошку в свою. Так они и шли, пока не забрались на крышу, где, сделав несколько нехитрых движений, выбрались к большим круглым часам. Правда, Люси пришлось для этого снять каблуки, но это даже было для неё радостью: за вечер ноги сильно устали.       Они сидели на крыше. За ними горели звёзды и огни далёких домов. Где-то внизу проезжали машины или проходили редкие люди. Шум сюда едва ли долетал, но создавал определённую атмосферу того, что Люси и Франкен находились в отдалении от всех, от мира. Они существовали вдвоём, сидя рядом в относительной темноте. Их лица слегка подсвечивались, лёгкий ветерок их ласкал. — Я устала слушать, что моя фантазия сделает мне карьеру, — первой заговорила Хартфилия, не поворачиваясь к собеседнику. Он, к слову, тоже не смотрел на неё. Но блондинка не сомневалась, что он внимательно слушает. — Мне всё равно на карьеру, — впервые даже для самой себя честно призналась девушка. — Для меня она имела значение в Магнолии…       Люси сделала глубокий вздох. Она сидела так напряжённо, что Штейну показалось, будто она сейчас подскочит на ноги и, громко крича, будет бежать до тех пор, пока не столкнётся с перегородкой на крыше. Но блондинка сидела неподвижно. — То, что я описала в книге, правда. Это были наши с друзьями приключения, точнее, часть их, — откровение Хартфилии заметно напугало Штейна.       Профессор внезапно выпрямился и посмотрел на заклинательницу удивлённым взглядом. Он вспомнил содержимое книги. Как она вообще выжила после стольких событий? Почему она не сломалась и старается пережить все сложности? Мужчина не понимал, где эта девушка брала силы, чтобы вставать и идти дальше. — Почему ты никогда не рассказывала мне об этом раньше? — Штейн думал, что держать так долго в себе это было невыносимо. Но почему тогда она никогда не пыталась поделиться? Он не смог бы вернуть её в родную страну, к друзьям, но хотя бы поддержал, помог пережить. — Я не могу, — Люси облизала пересохшие губы, — не знаю, как об этом говорить. Моя память живёт внутри меня как злокачественная опухоль в месте, которое опасно оперировать. Можно попробовать вырезать, но… Если я умру? — отчаяние пронзило воздух, как стрела мишень. Хартфилия повернулась к Штейну — он увидел слёзы в её глазах. — Мне кажется, что если вытащить из меня эти воспоминания, то я просто стану пустой оболочкой. — Не умрёшь, — он отвечал уверенно, — я спасу тебя.       Штейн снял с себя пиджак и накинул на блондинку: было не холодно, но наступила ночь, так что воздух начинал остывать. А пиджак и тёплые объятия — то, что должно согреть Люси.       Профессор не ошибся. Девушка подсела ближе (теперь между ними не было ни миллиметра расстояния) и положила голову ему на плечо. Закрыла глаза. По щеке скатилась всего одна слеза. Люси шмыгнула носом.       Она так много плакала из-за утраты друзей, что внутри образовалась огромная беспросветная тьма. И это было намного страшнее, чем все истерики, которые ей пришлось пережить в четырёх стенах своего временного жилища в подземелье Академии. Пустота поглощала её, сжимала в тиски. Казалось, что она всё ещё находится в обители Смерти и это всё её проделки.       Но это было тогда, год назад. Внутри была дыра, сквозное отверстие. Но она была в гуще событий и ещё не ощущала, как разрушается кое-что очень важное. Не понимала, пока не очутилась в лазарете Академии, где Блэк Стар был так похож на Нацу, а её новые друзья — на волшебников гильдии.       И она была так несправедлива, принимая их как должное. Каждый из них протянул ей руку помощи, сделал так, что её разрушенная душа не дошла до смерти. Все они, в том числе Штейн, вернули то, что она потеряла — веру в жизнь. — Однажды, когда ты решишь, что хочешь поговорить, я буду рядом, — усмехнулся профессор, поглаживая её по плечу. — Пусть это будет лучшей историей. Потому что так и было. — Спасибо, — Хартфилия улыбнулась. Да, вероятно, очень вскоре она захочет рассказать что-то невероятно интересное и устрашающее Штейну. И это будет похоже на сказку. На самую волшебную и незабываемую сказку, под которую будут засыпать и их малыши.       Но сейчас это не имело значения. Сегодня Люси Хартфилия наконец-то подготовилась к тому, чтобы раскрыть свою память для других, поделиться сокровенным.       В тот момент они были близки не только физически, но и душевно. Так, должно быть, и зарождается невидимая связь, которая удерживает любящие сердца вместе навечно.