Все женщины ведьмы

Лесоруб и по совместительству плотник Чарльз Свон слишком рано для своих лет остался вдовцом. Роковая случайность, губительная для людских судеб, постигла его семью. Красавица жена Чарли Рене умерла вскоре после трудных родов, окончившихся смертью единственного наследника семейной фамилии. Так и не нареченного именем мальчика погребли в тот же самый день, когда он родился на опушке под старым дубом, росшим в этом лесу еще при жизни его прадедов. В то время, словно оплакивая невинное дитя, больше недели шли проливные дожди. Не успевшей оправиться после большой кровопотери женщиной завладела свирепая лихорадка. Рене отошла в мир иной, оставив горячо любимому мужу трех дочерей. Три девочки – три сестры, каждая из которых унаследовала частичку своих родителей. Старшая сестра Розали – стройная светловолосая красавица, с голубыми, словно чистое небо глазами. На момент смерти матери, ей не было и десяти лет отроду. Средняя сестра Изабелла – девушка с густыми каштановыми волосами длиною по пояс, обладала нежнейшей белоснежной кожей и загадочным взглядом карих глаз, доставшимся ей от отца. И самая младшая Элис – маленькая, хрупкая девушка с чудесным певучим голоском и голубыми глазами. Вместе с отцом они скромно жили в своем небольшом деревянном домике, расположенном в юго-западных лесах английского королевства. После смерти жены Чарльз стал стремительно увядать от тоски по любимой, на глазах дочерей превращаясь в немощного старика. Ему более не была мила его работа, он не желал обрести новое счастье с другой женой. Единственное, о чем он мог думать это его прекрасные дочери. Он очень боялся оставить их одних, раньше, чем они сами смогут о себе позаботиться. Однако именно это впоследствии и случилось. Спустя год после смерти Рене, Чарльз рано утром ушел на охоту, и больше домой не возвращался. Три молодые девушки, старшей из которых было всего одиннадцать, оставшись круглыми сиротами, были вынуждены выживать в лесу в одиночку. Лес и небольшое домашнее хозяйство могли досыта накормить сестер, однако они же и лишали их самого важного. Росшие вдали от мирской жизни дочери лесоруба прочим людям казались чудными и диковатыми. Ближайшим к их лесному дому пунктом цивилизации была относительно большая по меркам южного графства деревня. Залогом процветания этой деревни были ежегодные ярмарки овечьей шерсти, устраиваемые на центральной рыночной площади, неподалеку с которой располагался мужской монастырь. Изредка три сестры наведывались в деревню, стремясь посетить местные ярмарки, где они могли получить необходимые им вещи, продавая плетеные корзины и изделия из дерева, мастерить которые их научил отец. Жители деревни всегда относились к девушкам с опаской. Три девы были стройны и хороши собой. Молодые люди не редко заглядывались на нелюдимых красавиц, однако ни одна из них никогда не обращала внимания ни на одного из местных женихов. Злые языки поговаривали, что отнюдь не нужда заставляет сестер жить в лесной глуши и что все они являются невестами дьявола, лично избранные им для греховных совокуплений с демонами. Подобные наветы на невинных девушек не похожих на других не являлись редкостью. Слишком умных и слишком красивых всегда подозревали в связи с колдовством. То тут, то там в королевстве выводили на чистую воду ведьм и без всякого суда предавали их оскверненные темными силами тела огню. Некоторые особо алчные люди без зазрения совести обвиняли друзей и недругов в греховных деяниях. Клеветники не несли никакого наказания за свои лживые свидетельства, а среди простых жителей они и вовсе слыли истинными героями — охотниками на ведьм. — Сжечь ведьму! — ликовала свирепая толпа. Розали, Изабелла и Элис с опаской наблюдали за происходящим. На площади, где еще совсем недавно кипела жизнь, сделалось тихо. На деревянный помост перед старой часовней вышел священнослужитель в сутане. Он высоко поднял распятие и произнес торжественным громким голосом: — Во имя Отца и Сына и Духа Святого — зажигайте! Два монаха подошли к пирамиде из дров, с горящими смоляными факелами, и подожгли ее с четырех концов. На вершине этой пирамиды привязанная тугими веревками к столбу стояла молодая женщина, обвиненная своими соседями в колдовстве. — Пойдемте отсюда, — взмолилась Элис, закрывая лицо руками. Для юной пятнадцатилетней девушки подобное зрелище являлось невыносимым. Варварская жестокость, с которой люди относились к осужденным, не была понятна выросшим в единении с природой сестрам. Огонь тем временем стремительно подбирался к своей жертве, что после долгих пыток находилась в полусознательном состоянии и не могла издать ни звука. Обычно осужденные во время аутодафе кричали и молились во спасение своих невинных душ, но сегодня все прошло тихо. Толпа была заметно разочарована этим немым зрелищем. Разочарована и зла. — Да, — согласилась с младшей сестрой Изабелла. — Идем, Розали, пока они не захотели поджечь еще кого-то. Не хотелось бы мне присоединиться к этой несчастной. Ее обвинили в колдовстве только за то, что нашли рядом с ее домом закопанные в землю старые зеркала. А Джессика из рыбной лавки сегодня так посмотрела на меня, что аж дрожь по телу пошла. Прошу, пойдемте отсюда. Вернемся домой пораньше, у нас ведь еще столько дел сегодня. Розали слегка улыбнулась и, взяв сестер за руки, повела их прочь с площади. — Джессика просто ревнует, сестра. — Изабелла была еще слишком юна, чтобы понять это. — Ее муж Майкл, прежде чем жениться на ней очень часто спрашивал меня о тебе, Изабелла. Нет ничего удивительного в том, что теперь она смотрит на тебя как на соперницу. — Но мне совсем не нужен ее муж! — возмутилась Изабелла. Элис весело захихикала, а Розали приобняв Беллу, велела ей не обращать внимания на их глупенькую младшую сестру, которая радостно пританцовывая, беззаботно собирала по пути домой букет из полевых цветов. На собственное счастье сестры, не ведая горя, жили вдали от всеобщего хаоса, творящегося на улицах самых крупных городов. Ведь там за пределами их лесного убежища, женщину могли назвать ведьмой даже за то, что ее корова дает молока в два раза больше коров соседских. Если человек добровольно не сознавался в служении дьяволу, его пытали до тех пор, пока он не произносил вслух признание. Осужденным, приговоренным к смерти святейшим трибуналом, зажимали голову в железный обруч и заливали в рот расплавленный свинец. Ересь считалась тягчайшим преступлением во всей Европе. Высшую меру наказания за нее назначали и церковные и светские суды. Ведьму не должно было оставлять в живых, дабы не заражала она своим безумием окружающих. Лишь изредка за такие преступления приговаривали к заточению в темнице, откуда так же на свободу выходили далеко не многие. Возвратившись домой сестры, покончив с делами по хозяйству, сев у костра на свежем воздухе, принялись рассматривать выменянные и купленные на ярмарке вещицы. На этот раз за свои товары девушки смогли выручить чуть больше чем год назад. Несколько шиллингов досталось им за десяток кроличьих шкур. Этих зверьков они по наставлениям отца научились ловить в силки. Так Элис купила себе тряпичную куклу, о которой мечтала почти целый год. Изабелла выменяла несколько плетеных корзин на ткани, из которых она планировала сшить себе и сестрам новые платья. Когда настало время Розали хвастаться своим приобретением, девушка достала из своей кроличьей сумки зеркало в красивой оправе. — Где ты купила его? — восторженно ахнула Элис. — Оно ведь наверняка такое дорогое. — Не знаю, — неуверенно пожав плечами, ответила Розали, протягивая сестре диковинную вещицу. Элис и Изабелла принялись с интересом разглядывать зеркало и свои отражения в нем. — Мне его подарили. — Подарили? — удивилась Изабелла, — но кто? — Один парень из деревни. — Розали от смущения вся залилась краской. Ей нравился этот парень и она, по всей видимости, нравилась ему, иначе зачем бы он стал делать ей такой дорогой подарок. — Ты его знаешь, Изабелла. Он племянник священника. — Эммет? — догадалась Элис. — Он самый, — подтвердила Розали. Элис, как и всегда, когда дело касалось дел любовных, весело рассмеялась, чем сильно разозлила старшую сестру. Изабелла подлила масло в огонь, добавив свое небольшое замечание: — У него такой вид, будто на него медведь наступил. — Смейтесь-смейтесь, — обиженно проговорила блондинка, отобрав у сестер подарок Эммета. — Вам то он ничего не подарил вот и завидуете мне. Я из вас самая красивая и поэтому он выбрал меня, а не вас. — В ответ на это Элис и Изабелла засмеялись еще громче. — Все, с меня довольно! — воскликнула обиженная детским поведением сестер Розали, — я иду спать. Девушка забежала в дом, где к тому времени было уже слишком темно, чтобы она могла заметить свернувшуюся клубком у порога черную кошку. Споткнувшись о пушистую любимицу, которая сразу же в испуге бросилась на улицу, Розали пошатнулась и упала, по неосторожности выронив из рук свой драгоценный подарок. Характерный треск во мраке свидетельствовал о том, что зеркало было разбито. На глазах девушки появились слезы обиды на саму себя. Она попыталась нащупать в темноте ручку зеркала, но вместо этого порезала свою руку о его осколки. Розали предприняла попытку подняться на ноги, но внезапно почувствовав головокружение, вновь потеряла равновесие. Где-то в отдалении она слышала голоса своих сестер, которые ни о чем не подозревая, продолжали веселиться у костра, бурно обсуждая племянника священника. Что-то не зримое, со страшной силой давило на грудную клетку Розали, окутывая ее своими цепкими щупальцами. Глаза закрывались сами собой. Сознание медленно, но верно покидало обессиленную девушку. Того, кто разобьет зеркало ждут вечные несчастья. Розали никогда не верила в подобные сказки. Бедная девушка даже представить не могла, что подарок Эммета станет для нее роковым. Есть зеркала простые, а есть особенные. Такие, в которых спрятаны тайны. Эммет был сиротой и единственным его живым родственником был его дядя, а потому он не мог позволить себе дорогих подарков. Зеркало Розали было ничем иным как похищенным из церкви артефактом. Но, ни ее сестры, ни сама девушка так и не догадались откуда оно взялось у Эммета. Хотя все они без исключения были свидетельницами казни его предыдущей хозяйки – молодой женщины по имени Эсме, что слыла местной колдуньей. После того как в ее доме и рядом с ним нашли диковинные зеркала женщину заключили под стражу, а все ее вещи были забраны у ее семьи церковью. В колдовстве подозревали даже семилетнюю дочь ведьмы — Шарлотту, но священник принял решение проявить сострадание и сохранить ребенку жизнь, заменив ее наказание заключением под стражу в темницу. Зеркала Эсме таили в себе много опасностей. В древние времена, когда только зародился этот мир, в нем властвовали темные силы, явившиеся в этот мир из иного мира – мира теней. Многих из них силы света заточили в зеркала, велев им безропотно повторять все действия людей. Те, что успели скрыться или освободиться из своего плена, со временем научились принимать человеческий облик. Темная сущность, овладев телом своей жертвы, опустошала душу, питаясь ее жизненными силами. Людские тела являлись для сил зла своеобразными сосудами жизни, способом остаться в этом мире. Единственные кто мог противостоять этим сущностям, были не многочисленные люди, обладающие чарами белой магии, такой же древней, как и сами темные создания. Род Эсме хранил этот секрет уже почти тысячу лет, передавая его из поколения в поколение по женской линии. Преемницей матери должна была стать дочь Шарлотта. Зеркала с заключенными в них сущностями приходилось постоянно прятать, ведь если смертный ненароком разобьет зеркало, он неминуемо выпустит на свободу, заточенную в нем темную сущность, тем самым пробуждая ее от колдовской летаргии. Так в душе невинной девушки Розали поселилась, освобожденная ею же из плена зеркала, тьма.