Я хочу разделить твою тьму.

Я не чувствовал ни хлопка аппарации, ни тошнотворного привкуса на языке, который непременно этому сопутствует, ни хрупких женских пальцев на своей мантии. Казалось бы, это я должен поручиться за эту девушку и подносить ей каждые пять минут нюхательные соли и укрепляющее зелье. Но после увиденного, кажется, время замерло, а моя собственная душа вновь разлетелась на тысячу мелких осколков. Вот только собирать ее придется самому. Без чьей-либо помощи и назойливого внимания. - Сэр, послушайте же! Пожалуйста.. Ей не стоит здесь находится. Это я понял после того, как мой пустой взгляд уткнулся в такой знакомый до остервенения стол, на котором все так же стояла белая фарфоровая чашка, как и тогда, когда я в последний раз хлопнул дверью в Блэк – Хаус. Откуда эта жестокость в этой маглорожденной? Почему из всех мест… - Вы должны меня выслушать! – а это уже сказано с надрывом и схожими нотками истерики. Невероятных усилий мне стоит поднять голову и вперить свой взгляд в Гермиону. Точнее, то расплывчатое пятно, коим она сейчас была. Фокусировка явно не пришла в норму. - Вы же пошутили? – это первые слова, которые сорвались с моих уст после увиденного. Да, я отказывался верить вопреки всему. Даже собственному инстинктивному чувству и мерзкому внутреннему голосу, который сейчас находил виновных. Точнее, виновного. Меня можно понять. Это не потрясение, нет. Это та грань, которую может покинуть лишь умалишенный человек. То чувство, что дальше все равно уже хуже не будет, так почему же не поддаться безумству и лишиться этого необъятного чувства потери? Так будет легче. Так будет правильно. - Он бы не хотел, чтобы вы сейчас отдали то, за что он так боролся. Одна неосторожно брошенная фраза заставляет меня напрячь слух и все же вернуться в ту реальность, где его больше нет. Туда, откуда хочется бежать сверкая пятками. Даже Арка Смерти мне сейчас кажется более привлекательным местом для ночевки, чем этот дом. - Что вы имеете в виду? - Кричер. – Гермиона понуро опускает взгляд и произносит это имя на выдохе, будто ей это не позволено делать, будто это скрытый код замка, который она уже не знаю какой по счету месяц, пытается взломать. Он не отзывается. Маглорожденная и полукровка в священном доме тетушки Вальбурги – видимо, даже для него перебор. Мне даже удается издать смешок. Тихий, сдавленный, будто выкачанный под тисками всех прожитых лет. - Кричер здесь. Надо же, даже на этом гордом домовике отозвалась смерть хозяина. Плечи опустились, некогда задранный выше головы нос, теперь смотрит в пол, а глаза похожи на два огромных маятника. - Я думаю, это будет справедливо, если ты расскажешь профессору о том, что произошло. Речь не о справедливости. Она не выдержит. Это слышно по ее тону и манере речи. А стоит ли мне слушать эту исповедь? Как умирал мой ученик? В каких муках корчился? За что? И главное.. почему? Я знаю, что мне стоит всего лишь развернуться и как три года назад, хлопнуть дверью на прощанье. У меня нет сил даже на то, чтобы подняться с дивана. А осознание, что это было последним местом, где я видел Поттера живым, приклеивает меня не хуже всех маггловских изобретений. Потому что мое. Потому что не сейчас. Потому что не отдам. Вот только поздно. - Я надеюсь, мистер Снейп сейчас в добром здравии и хорошем расположении духа? - Первый сарказм с его уст ранит не хуже змеи Воландеморта. - Конечно. В самом прекрасном. Решил утолить любопытство? - Очень хорошо. Кричеру просто было интересно, как чувствует себя мертвый человек? Это была немая сцена. Просто три участника разговора резко перестали дышать. А я пытался переосмыслить то, что это существо только что произнесло. Мертвый человек. Интересное определение для того, кто только что готов был распрощаться со своей человечностью ради забытья. - Что это значит? Миссис Уизли даже не моргала. Она просто переводила свой взгляд с меня – на домовика и пыталась понять малейшую смену настроения между нами. - Мистер Северус Тобиас Снейп умер в Визжащей хижине при Великой Битве с Воландемортом. А вот в этот момент мне стало не по себе. Потому что тогда, захлебываясь в собственной крови, я знал, что это смерть и что она идет за мной. Я действительно не мог выжить. Это была моя судьба. Она предопределена изначально. Еще в начале нашей жизни, когда ничего не подозревающий младенец находится у матери в утробе, все боги и не боги знают, как дальше сложится его судьба. Зачем он живет и к чему это приведет. Мое предназначение было исполнено. Хозяйка не могла пощадить того, у кого на руках было больше крови, чем у мясника в торговой лавке. Только если кто-то не вмешался.. - Что он сделал? - Это прозвучало как рокот грома среди ясного дня и удобной всем тишины. Немудрено, что наша министерская ищейка вздрогнула. Только один человек был способен наплевать на Мойр, которые так искусно плели нить его судьбы. И только он бы сделал это ради меня. Глупец. Влюбленный глупец. - Это был договор. Хозяин Гарри призвал Кричера, чтобы он собрал все Дары Смерти и преподнес их самой Создательнице. Но они ей были не нужны. Безжалостная Смерть потребовала его душу взамен на вашу жизнь. У вас когда-нибудь выбивали воздух из легких одной лишь фразой? Нет? Чувства вам явно не придутся по вкусу, потому что спустя несколько секунд мои легкие опалило жаром, а горло стало издавать похрипывающие звуки. В голове была только одна мысль: «Чем я это заслужил?». - Но это еще не все.. Она решила полностью меня уничтожить. Изжить изнутри, заставляя проживать оставшиеся дни с неподъемными муками совести и желчью, разливающейся по венам вместо крови. - Тело может существовать без души только в привязке к человеку, месту и времени. Условием для Гарри были вы, находящийся в его доме, остававшийся по собственной воле. Забивая гвозди в гроб еще живого человека, лучше молчать. Ничего не говорить и не обнадеживать его на скорую смерть. Нет. Мое искупление смертью не выторгуешь. И даже озеро Коцит в Аду еще не знало такого предательства, которое я совершил по незнанию. Но даже этот факт не оставлял мне надежды. Меня будто вновь перебросило в тот миг, когда я стоял перед выбором. Из-за своего страха я думал, что лишился всего лишь проблем на свою больную голову, а оказалось, что лучше бы я просто лишился сразу головы. Это было бы гуманнее с его стороны. - Его глаза..? , - последний вопрос, который меня интересовал. - Сэр, глаза – зеркало души. Если ее нет, то.. - Наступает тьма, - Вот почему я сравнивал те бездонные черные дыры с пустотой. Потому что так и было на самом деле. - Просто оставь меня. Сейчас. Немедленно. - Конечно, профессор. В его спальне.., - она так по-детски закусила губу, - висит портрет. Тот, который проявляется после… Вы понимаете. Я пойду. Ей даже произнести это страшно, а мне придется свыкнуться и жить дальше. Смерть. Так близко я был к ней тогда, и так далеко от нее хочу оказаться сейчас. Я всегда думал, что мы с ней друзья, потому что шли всегда рука о руку. А сейчас она забрала то, что единственное имело ценность в этом мире. Гарри. Моего мальчика. Теперь меня не страшит это выражение. Потому что я признался сам себе, в тот момент, на кладбище, когда вокруг меня не осталось возведенных стен и масок. Тогда, когда готов был рыть руками землю, чтобы убедиться, что это не он. Я поднимаюсь с блеклого дивана и иду в ту злополучную комнату. Я понимаю, что это не будет в том смысле «он», в котором я хочу его видеть. Но мне нужен стимул чтобы существовать. Я не смею произносить слово «жить». Потому что без его улыбки и взъерошенного гнезда волос эта миссия является невыполнимой даже для такого шпиона, как я. Мне приходится с силой нажать на дверь, потому что петли явно давно никто не смазывал. Раздается скрип. Но я его не слышу. Потому что мой взгляд уже прикован к настенному полотну, так бережно обрамленному в раму. А на полотне сияющие глаза и вечно довольная ухмылка. - Ты наконец-то пришел. Я слышу его смех, его голос и неподдельную радость в голосе, а сам даже не замечаю, что по щекам уже проложены первые дорожки слез. Для того чтобы сделать несколько шагов к противоположной стене мне приходится напрячь все свое тело, а после я просто упираюсь рукой в его посмертный портрет. И уже ничто не в силах остановить ни скрежет моих пальцев, которые царапают полотно со всей жестокостью, ни беззвучные рыдания, которые я пытаюсь заслонить своими свисающими волосами. Потому что мне больно. Больно так, что я готов порвать этот портрет вдребезги, только бы он не разрывал мое сердце на части. Больно так, что я не чувствую ничего кроме боли и ее отголосков. Больно так, что мне хочется умертвить всех, кто позволил ему сделать то, с чем мне придется разбираться. - За что? Я не уверен, расслышал ли он мои слова из-за внезапно севшего голоса или нет, но мне был так важен ответ, что я только молча прислушивался, стараясь сохранять крупицы рассудка. - За тебя, Северус. Только за тебя.