Граница

      — Нашла! — возвестила она безответному пустому залу. Никто даже не удосужился шикнуть на нее. Слишком мало людей пользовались привилегией объединения двух библиотек. Слишком свежими были раны.       Несколько раз пробежавшись по главе с описанием ритуала, Кирие переписала все, что могло потребоваться и, сдав книги обратно, понеслась домой.       Удивленная Триш выхватила записи и начала вчитываться в строчки аккуратного почерка.       — Звони Данте.       — Зачем? — удивилась девушка.       — Родная кровь, — демонесса ткнула пальцем в ее же записи.       — Данте нам не нужен, — помотав головой, улыбнулась Кирие. Она прошла по дому и завернула в столовую. Здесь уже был накрыт поздний ужин. — В ритуале позволено использовать только вертикальную линию.       — Тогда, Неро? — уточнила Триш.       — В нем тоже нет необходимости, — она нежно огладила себя по уже проступающему животику.       — Ты издеваешься? — вылупилась на нее женщина. — Ни в коем случае!       — Но…       — Я сказала, нет! — Демонесса уставилась на девушку, которая уже успела стать ей хорошей напарницей и почти подругой. Ее опасения были ясны, но даже боль в чужом взгляде (Кирие было больно от мысли о встрече с тем…) не могла стать достаточным оправданием. Подвергать ребенка такому риску?       Триш не была женщиной в этом понимании. Мундус не заложил в нее возможности к репродукции, так что матерью она стать не могла. Но вот женщиной она была. Она не знала как и откуда, но в ней был материнский инстинкт. И когда речь заходила о детях, тем более о столь близких для Данте, она не могла молча наблюдать за беспределом.       Девушка сдалась без боя и ушла вызванивать мужчину.       — Агентство «Devil may cry». Слушаю. — Собранно ответили ей.       — Данте, — неуверенно произнесла она.       — Да? — мужчина на том конце, кажется, напрягся сильнее.       — Это Кирие.       — Да, я понял, — напряжение из голоса не ушло. Девушка нахмурилась, но продолжила.       — Мы нашли один способ… Но нам нужна кровь Неро.       — Много? — задал он странный вопрос.       — Эм… нет. Само наличие.       Мужчина тяжело вздохнул:       — Ладно. Мы выдвигаемся. Будем у вас через пару дней. Если с транспортом проблем не возникнет.       — Хорошо.       Она хотела спросить, как там Неро, но не решалась. Мужчина не торопил, покорно ожидая ее решения.       — Тогда до встречи, — так и не решилась она. — Берегите себя.       — Мы будем, — заверил ее мужчина и аккуратно повесил трубку.       Телефон развалился под его рукой.       Он безэмоционально вскинул бровь, хмыкнул, а потом встал со стула, опершись на поверхность стола. Тот надтреснул от натуги и со скрипом прогнулся. Мужчина сделал осторожный шаг. Половица под его ногой истошно скрипнула, потрескивая от давления.       Не обращая внимания на жуткие звуки, он дошел до ванной на первом этаже, где в чугунной чаше до краев залитой красно-черной жидкостью лежало тело юноши.       Его подернутые красноватой дымкой глаза еще не заволокла мутная пелена. Но по стремительному опустошению, с которым из Данте вытекала его эмоциональность, он понимал, парень очень скоро умрет.       И это вина самого Данте.              Они тренировались вместе. Парень отрабатывал приемы Мундуса во владении Ямато. Данте отрабатывал микроконтроль меча, стараясь сдерживать силу.       Они разменялись парочкой ударов по касательной, как вдруг парень совершил ошибку и принял Мятежник в блок. Но его не снесло к стене, как это обычно бывает. Его просто сломало пополам, ровно по линии движения меча. Перемололо его запястья, раскрошило кости вдоль черты лезвия, которое так и не достигло плоти.       Данте не сразу сообразил, что произошло. Три драгоценные секунды он думал о том, почему же парень не сопротивляется. Но когда Ямато рухнул на пол, его звон пощечиной отозвался в мозгу охотника.       Он аккуратно, как мог, подхватил юношу и дотащил его до ванны. Там осторожными движениями сгрузил тело и надрезал когтистой дланью места переломов. А потом разорвал себе грудную клетку. Сцеживал столько крови, сколько позволяло его тело. Это работало с братом. Могло сработать и с Неро. Должно было! Другого выхода он все равно не знал. И не хотел думать, что будет, если этот не сработает.       Его сила частенько играла с ним в подлые игры. Она постоянно росла. Беспрерывно, каждую секунду его жизни с самого возвращения из ада. Данте не жаловался. Привыкал, подстраивался, перекраивал свои движения. То что произошло сегодня не было редкостью. Просто из разряда неприятности эта игра перешла в разряд смертельной опасности.       Сила скакнула. Резко перешла на совершенно другой уровень. Он не успел понять, не почувствовал даже. За что поплатился жизнью парня.       Его кровь вступила в реакцию с тьмой Мундуса, но тело Неро отказывалось регенерировать. И Данте не понимал почему. Едва коснувшись чужой шеи, он убедился в отсутствии пульса и вновь тяжело вздохнул.       — Почему? — пропитанный оставшейся по закоулкам души обидой, вопрос. Такой тихий и обреченный. Как в тот раз, когда брат пал в ад. Только в тысячу раз хуже. Потому что в темноте любой свет кажется ослепительным. А уж в темноте Мундуса и подавно.       Свет парня растворялся в крови, перемешиваясь, создавая непонятное, уже неприятно пахнущее месиво. Пару пузырей на поверхности лопнули, источая в воздух тьму. Ту, что несколько ночей назад так сладко наполняла самого Данте. И он предпочел бы, чтобы она не исчезала в никуда.       — Ну какого хрена, сопляк? — чуть громче произнес мужчина. — Почему? Ты что, настолько слаб? Не можешь пережить даже такой никчемный удар?       Он облокотился на бортик ванной и опрокинул голову, бездумно бродя взглядом по замызганному кровью кафелю. Руки непроизвольно сжали чугун. Тот скрипнул и помялся под сильными пальцами. Потрескалась краска и эмаль.       — Знаешь что? — обреченно вскинул голову мужчина. — Достал! Все достало. Каждый гребаный раз одно и тоже. Стоит лишь чуть-чуть проявить слабину и… Хватит. Заебало! Просто…       Он хотел сказать «сдохни уже», но язык так и не повернулся. Бессмысленные глаза с немым укором смотрели на него, заставляя стыдиться собственной слабости.       Неро не слабак. Слабак здесь Данте, так просто отказывающийся от собственной семьи. Он просто не достоин крика, раз так просто готов бросить то, что ему дорого. Он просто не достоин жизни. Но так как умереть он уже не может, значит будет мучиться.       Как в детстве.       Брат избивал его, потому что он был слаб и не мог жить самостоятельно. Теперь жизнь будет избивать его, потому что он слишком слаб, чтобы умереть.       Рука осторожно коснулась чужих волос. Пригладила их едва-едва. Прикрыла глаза, чтобы они не смотрели так пронзительно. Осторожное, почти неощутимое касание, прочертившее дорожку от глаз к губам, оставив темно-красный след. Как кровавые слезы. Красиво, если не знать контекста.       Зарывшись пальцами в собственные волосы, он думал о том, что еще мог бы сделать. И чего еще не сделал. И в голове билась одна единственная мысль:       — Забери меня с собой. — Его голос совсем обесцветился. Сейчас за ним уже не оставалось ничего, кроме последней воли мертвеца. — Пожалуйста. Не оставляй меня здесь. Я не хочу снова быть один. Забери меня…       Внезапное осознание заставило глаза распахнуться. Он был чертовски плох в подобных операциях, Вердж бы справился намного лучше. Но сейчас не осталось времени на сомнения. Терять уже нечего. Так что он призвал демонические длани и снова вцепился в свою грудную клетку.              Мундус ощущал слабость. Невероятное желание остановиться, закрыть глаза и просто уснуть. Раствориться в окружающем мире и перестать существовать. Это ощущение настигало его всего несколько раз в жизни. И оно всегда ассоциировалось у него со смертью, хотя сам он не мог умереть в привычном для всех смысле.       Сейчас он плавно прекращал свое существование. И сейчас, несмотря на свое сопротивление, он понимал, что вряд ли выберется. Слишком сильна была жажда закрыть глаза и просто раствориться, исчезнуть.       — А ну взял себя в руки! — пощечиной прозвучал знакомый-незнакомый голос. — Подобрался и проснулся. Ты мне еще нужен!       — Кто… ты? — слабо прозвучало в ответ.       Неро сам умирал. Но, в отличие от Мундуса, у него это состояние вызывало панику и истерику. Хотя бы потому что он не понимал, почему! Почему тело не регенерировало? Почему не хотело жить? Почему?       Но он держал себя в руках, стараясь не прожечь остатки энергии на бессмысленные метания.       — Тот, кто вытащил тебя однажды. Тот, кто вытащит нас снова.       — Нас?       — Меня. Тебя. Не важно.       Мундус уплывал, уже не слушая слов парня. Просто растворялся. Но Неро не мог позволить этому произойти. Он просто не сможет без крика. Он этого не перенесет. Так ответ на вопрос «как» нашелся сам собой.       Вспоминая все, что успел узнать о принце, Неро начал формировать образ Мундуса. Тьма. Чистая, первозданная непредвзятая тьма, окруженная белыми доспехами.       Мундус оказался самой многогранной личностью, с которой когда-либо был знаком Неро. В его голове роились самые невообразимые мысли и идеи. Его замечания по поводу довольно бытовых тем воспринимались в штыки, но потом, после переосмысливания, Неро понимал, что слишком сильно погряз в шаблонах этого мира. Что может измениться просто слушая то, что думает этот странный тип.       При этом Мундус не был бесчеловечным и безэмоциональным. Пусть он был неопытен, но он учился. Он чувствовал, изучал и использовал. Где-то с холодным расчетом, не без этого. А где-то просто ради любопытства. Такого чистого детского «а как это?».       Ему не было чуждо совсем ничего: страх, боль, обида, раздражение, радость, гордость, безразличие, смех, уныние, печаль, интерес, снисходительность, стыд, одержимость и любовь.       Единственное, что он не мог воспринять — это существование Границы. Все остальное он мог принять и даже объяснить так, чтобы приняли другие. Эмпатия играла в этом не последнюю роль.       От того непонятно было, как он мог стать столь черствым сухарем, каким описывал его Данте во время их потасовки? Как он мог стать тем, кто пленил и насиловал душу Верджила, зная, кто перед ним?       Ответ напрашивался только один — предательство Спарды убило в нем его многогранность. И это не делало его хуже. В глазах Неро эта черта делала Мундуса лишь человечнее.       Собрав все, что успел узнать о Мундусе за эти два года, Неро образовал темный силуэт. Тьма, которая способна воспринять все. Бесконечно глубокая, навечно влюбленная в свет. С жадностью готовая поглотить каждый его кусочек.       Как сама суть жизни.       Тьма. Чистая, первозданная непредвзятая тьма, окруженная белыми доспехами. И белый доспех — это его личность. То, что не позволяет ему раствориться в других. То, что защищает его от окружающего его света. И этот доспех сейчас таял, не желая оберегать свою драгоценную тьму.       Неро рассмеялся. Немного истерично. Он понял, что единственное возможное решение сейчас — самому стать доспехом. Внутри него Мундус будет в полной безопасности, не будет растворяться в окружении.       Но чтобы поместить что-то вовнутрь, нужно освободить там место.       — Я прожил неплохую жизнь. — Улыбнулся он сам себе, часто задышав. — В ней было все: победы и поражения, трудность принятия решения, семья и даже любовь. И, если на этом мне нужно закончить… если этого требует мой крик, — он со счастливым оскалом схватился за свою грудь, искренне наслаждаясь тем, как внутри него что-то шевелится. Яркое, сочное, оно испускало такие ровные и приятные вибрации. Не пустота. Жизнь.       — Так тому и быть, — он закрыл свои глаза и выдохнул. Последний раз в жизни наслаждаясь собой и своим ощущением жизни, он мысленно попросил у Кирие прощения, за то, что так и не вставит в кольцо камень.       Рука потянулась к расплывающейся тьме. Иллюзия, наложенная отцом, спала, показывая Мундусу путь, по которому он может двигаться к спасению. И принц принял протянутую руку.       Тьма хлынула в его сознание. Он тонул в ней, в его воспоминаниях, в его мыслях, эмоциях, в его жизни. Сколько усилий ему стоило не сопротивляться, не вдыхать, ждать, пока петля на шее сознания затянется.       Приятный, обволакивающий холодок. Уже не страшный, нет. Знакомый. Он уже был в подобной тьме ранее… пришло время раствориться в ней.              И у него получилось. Просто взяло и вышло.       Тонким, как Грань мироздания, клинком он прорубил себе проход в пустоту. Прямо в его тронном зале.       Мундус потерял его в зияющем разломе черноты всего на пару секунду. Но вскоре Спарда вернулся. Он был облачен в человеческое тело, затянутое легким доспехом фиолетовых пластин. Одна рука его некрепко держала эфес. Вторая закрывала лицо от позора льющихся слез.       Мундус сам чуть не разрыдался тогда. Ближайшее на свете существо вернулось из безразличного лона холодной пустоты. Вернулось, не разрушив Грань.       И ладно бы, если просто не вышло. Они бы пережили, они бы попробовали снова. Только вот появилось одно единственное «но»…       Спарда обрел свой крик. Его душа наконец-то нашла то, чего не в состоянии была пробудить столько тысячелетий. И она нашла его там, в пустоте. А значит у Мундуса больше нет шансов на победу.       Спарда — сильнейший. Единственный во всем аду, кто может победить его — сам Мундус, но, вероятнее всего, ценой своей же жизни. И сам он не в состоянии попасть в пустоту, а значит последняя возможность исполнить цель всего его существования была уничтожена.       Отбросив в сторону клинок, Спарда рухнул перед Мундусом на колени и затараторил:       — Прости. Прости меня. Пожалуйста, прости. Я не смог. Я не смог. Я не вынес этого. Я…       — Поднимись, брат, — холодно, насколько мог, произнес принц всея преисподней. Спарда исполнил приказ своего господина. — Что… произошло?       — Я увидел там… — он смотрел на него полными отчаяния глазами, — когда Граница рухнет, ты… ты падешь вместе с ней.       Мундус усмехнулся. Это было логично. Ему незачем существовать в мире, где цели его существования просто нет. Он был готов к этому. А вот Спарда почему-то нет.       — Почему твоя рука дрогнула?       — «Он должен жить», — собственный кулак звучно ударил по нагруднику. — «Он должен жить! Любой ценой!» — кричал Спарда, злясь на себя и на глупость ситуации.       Но Мундус лишь по доброму рассмеялся ему в лицо. Этого стоило ожидать. Граница не могла сдаться так просто. Этот сложный механизм имел в себе кучу способов самозащиты. И в этот раз она подарила Спарде такой простой и понятный крик…       Вздохнув, принц на мгновение задумался и произнес:       — Я не уверен насчет всех свойств пустоты, но… ты сказал не «если», брат, а «когда»…       Спарда дернулся и сжал кулаки. Идти против своего крика оказалось мучительно больно. Но Мундус все еще был его господином. И братом. Они столько прошли вместе, столько лет потратили на это… и столько еще потратят…       — Расскажи мне, как случится это «когда»?       Спарда, скрепя зубами, перебарывая мучения своей души, тихо произнес:       — Не сейчас. И не скоро. Очень не скоро, — мотнул головой тот. — Мне придется покинуть тебя, мой господин. Я должен уйти к людям, чтобы научиться у них… бороться с этим, — он сжал кулак у себя на груди. — Потом будет женщина… Она родит мне сыновей, а за ними появится и внук. Они придут убить тебя. Каждый заберет себе по ядру. Они — те части меня, что позаботятся о тебе после смерти этого тела. — Он махнул рукой в сторону огромной статуи античного бога. — Боюсь… боюсь это единственный способ, как дать тебе возможность самому переходить сквозь миры, а значит…       — Возможность попасть в пустоту междумирья, — оскалился Мундус. — Славно! Очень славно брат! Я сам ее разрушу! Тебе не придется… — он осекся, понимая, как больно Черному Рыцарю, — ты поможешь мне в этом? — тихо уточнил принц, глядя на слугу, что так стойко сопротивлялся собственному новорожденному крику ради своего господина.       — Я… Черт побери, знал бы ты, как это больно!       Он не сдерживал злых слез. В этом не было смысла. Больше в его жизни вообще не было смысла. Но если Спарда умрет сейчас, тогда вариантов точно не останется.       — Я помогу тебе, — обреченно склонил голову его верный слуга.       — Ты справишься?       Спарда неуверенно повел плечами. Он не знал, мог только предполагать.       — Мне будет проще, если мне некуда будет возвращаться, — честно ответил демон.       — Ты хочешь…       — Я предам тебя.       — Ты что?! — удивленно воскликнул Мундус.       — Подстрою все так, будто бы встал на сторону людей. Так мне проще будет влиться в их общество. И тебе ничего не нужно будет делать, иные сами все сделают в попытке выслужится.       Мундус понимал всю прелесть такого плана, но… черт подери, его брат?! Предатель?! Он в своем уме?       Теперь уже принц усомнился в том, что разрушение Границы стоит таких жертв. И сколько лет ему предстоит провести без того, кому он доверяет больше, чем себе?              — Теперь мне ясно, как я стал таким черствым…              Он распахнул глаза и уставился на мужчину, что уже выдирал бьющееся ядро из своей грудной клетки. Нет, не ядро. Сердце. Люди так называют этот орган. Он протянул руку и остановил охотника. От неожиданности Данте вскинул голову и вытаращился на парня.       — Сегодня… на сегодня хватит жертв. Больше не нужно, — парень мотнул головой.       Данте так и замер с сердцем на своей окровавленной руке. Было невероятно больно, но он изо всех сил заставлял себя не регенерировать. Теперь же, когда сопляк был жив и смотрел на него… Он, честно говоря, просто потерял опору в чокнутом мире.       Парень же, наблюдая за ступором охотника, отнял свою руку и, блаженно прикрывая глаза, по подбородок погрузился в кровь. Здесь было тепло, безопасно. Мундус ощущал силу. Свою, Спарды, Данте и Неро. Все они были смешаны здесь, создавая невероятный коктейль чувств, эмоций, силы и надежды. Надежды на победу принца.       От этой крови неприятно тянуло в трещинах на костях, в порезах на грудине. Они затягивались, заживали. Болезненно, но Мундусу нравилось это ощущение. Так что он мысленно улыбался.       И вроде такое не могло произойти в мире людей. Оно не работало здесь. Но оно стало возможно благодаря самоотверженности маленького пустого мальчика.       — Ты… как ты? — глупо сморгнул мужчина.       Мундус не ответил. Лишь вскинул бровь и красноречиво уставился на распоротую грудь охотника.       Данте понял намек. Со стоном вернул сердце обратно. Кряхтел, свернувшись в три погибели, пока фасции срастались, возвращая ребра на место. А отдышавшись, уставился в блаженное лицо парня. Тот, кажется, кайфовал, пуская погруженным в кровь ртом пузырики.       Злиться не хотелось. Радоваться тоже. Но он мог бы. Данте мог бы, и это было самым главным.       Данте позволил тихому счастью разлиться по венам. И источником, как ни странно, была его душа. Не кряхтящая уже, но поющая. Пока тихо, но уже ощутимо. И не было страшно, что его раскроют или еще что-то… Он справился. Он был вознагражден, и теперь…       — Как ты? — с легкой улыбкой повторил вопрос мужчина.       — Лучше, чем прежде, — ответил принц. Его веки взлетели и Данте наконец-то смог увидеть глаза юноши. Красные, светящиеся яростью и жизнью — глаза настоящего принца ада. За ними больше не было синевы Неро.       — Нас вызвали в Фортуну, — не зная, что еще сказать, пробубнил Данте.       — Хорошо. Когда поедем?       — Как только ты придешь в себя?       Парень оттолкнулся от бортика и встал во весь рост. Пропитанная кровью майка прилипла к телу, описывая невероятной грации фигуру. Редкие капли густо стекали вниз, больше все же впитываясь, становясь единым целым с принцем.       Мундус поднял окровавленную пока правую руку и провел ей по волосам, заправляя выбившиеся пряди за уши.       — Я готов.       Данте оторопел. Под кровью проступала длань. Не человеческая, не демоническая. Она была темной, как суть Мундуса.       — Что-то не так? — принц вырвал его из размышлений.       — Неро? — тихо, неверяще позвал охотник.       — Да? — он посмотрел на руку — источник такого поведения мужчины. Вспомнил несколько деталей из их общего прошлого, которые могли так взбудоражить воображение полу-демона. — Ну, это хотя бы не демонический доспех, — как бы невзначай кинул парень. — Если обмотать бинтами, проблем быть не должно.       Данте отошел от ступора, тряхнул головой и неуверенно улыбнулся:       — Тогда, — он отвел взгляд, смущаясь, — поедем, как только примем душ и спрячем твою руку.