О последствиях истощения и восстановления магии

      — Если за сегодняшний вечер кто-то посмеет тебя побеспокоить, клянусь, я запущу в Институт парочку африканских змей.       Магнус едва не мурлыкает, наконец разваливаясь в горячей ванне и устраивая затылок на бортике. Основной свет заменяют несколько свечей, распространяющие тусклое освещение по помещению и отражающиеся от темно-красного кафеля. Он бы с удовольствием перенес их на какие-нибудь горячие источники где-нибудь в Индии, но использование магии сразу после восстановления было нежелательным действием, поэтому бруклинский маг предпочитал расслабляться в собственной ванне в компании дорогого нефилима и вне компании его и своей работы.       — Лучше это сделать после того, как мать покинет Институт, иначе от него не останется камня на камне, — отзывается охотник, удобно расположившийся напротив и слабо приподнявший с закинутой за себя руки голову, чтобы наблюдать за магом.       — О!.. — Магнус даже выпрямляется, и в полумраке его глаза предвкушающе и лукаво вспыхивают расплавленным золотом. — Так Мариз Лайтвуд боится змей?       — Магнус, нет! — Александр едва не подскакивает, когда понимает, в каком направлении движутся мысли его мага, и ладонь, которой он опирался о бортик ванны, внезапно срывается со скользкой поверхности.       Маг ловит его практически ушедшего под воду с тихим, расслабленным, чуть бархатистым смехом, и Лайтвуд вторит ему немного неловкой, но искренней улыбкой. Он цепляется за удерживающую его ладонь, подтягивается, скользя по ванне, и поворачивается так, чтобы оказаться лицом к лицу со своим возлюбленным. Его падение и неловкий взмах рукой сбили с бортика темно-синюю мягкую губку, которая сейчас, впитав в себя воду, плавно опускалась ко дну. Александр подхватывает ее и выжимает, взглядом начиная выискивать какой-нибудь гель или шампунь. Под любопытствующие взгляды мага, который молча наблюдает за ним, с интересом ожидая следующих действий, расслабленно расположив ладонь под водой на его колене, Александр, из множества различных флаконов, тюбиков и бутыльков находит упаковку чего-то, вкусно пахнущего сандаловым деревом, и выдавливает густую смесь.       — Иди сюда, — зовет Магнуса и тот издает удовлетворенное, почти идентичное кошачьему мурчание, придвигаясь достаточно близко для удобства своего партнера.       Губка ложится на шею, скользит по еще отчасти напряженным плечам, исчерченными мышцами предплечьям, вздымающейся грудной клетке, оставляя за собой следы белоснежной пены. Верховный маг блаженно жмурится и слабо запрокидывает голову, когда она проходится по его горлу и шее, распространяя по телу приятную усталую расслабленность, взамен освобождая от напряжения. Алек жадно впитывает реакцию Магнуса, скользит взглядом по прикрытым глазам, по рукам, расслабленно закинутым на бортики по бокам ванны, и по крепкой груди, шевелящейся под тяжелыми вздохами.       Магнус всего несколько часов назад начал постепенно приходить в себя в связи с медленно возвращающимся к нему зрением и сразу изъявил желание предаться приятному времяпровождению в компании нефилима с горячей водой. Тем не менее усталость все еще тяжело лежала на его самочувствии и как сильно бы маг не хотел этого скрыть, Александр, учащийся чувствовать мага, понимал, что до отдохнувшего состояния ему было еще далеко.       Задумавшись или залюбовавшись, а быть может и то, и другое, Алек не сразу замечает, что маг, слабо сощурившись, наблюдает за его действиями, приоткрыв один глаз. Застигнутый врасплох он не находит ничего лучше, чем ответить серией бессвязных предложений:       — Я… Мне просто… Я думаю... Ты… На тебе хорошо смотрится пена.       Несколько секунд в комнате повисает неловкая тишина, а затем маг нарушает ее тихим спокойным смехом и последующей теплой улыбкой.       — У тебя прекрасно получается делать комплименты.       … И та любовь во взгляде, который обращен к нефилиму, заставляет его невольно улыбнуться в ответ.       Маг мягко, с присущей ему кошачьей грацией, поднимается из воды и отступает на шаг, чтобы встать под внезапно включившиеся теплые струи душа. Александра, видящего до этого обнаженного мага всего один — в его первый — раз, словно приковывает взглядом к сильному подтянутому телосложению. Он ощущает, как его собственное дыхание перехватывает от вида того, как стекают по магу смываемые остатки пены, красиво ускользающие вместе с водой по крепким бедрам. И не успевает отразить собственные действия прежде, чем одним шагом оказывается с магом под душем, прижимаясь к его теплым губам своими. Александр целует настойчиво, и в то же время с присущей ему мягкостью и передаваемой нежностью —вкладывает в поцелуй все беспокойство, любовь, заботу, желание уберечь от лишних повреждений, смешивая это в безумный по вкусовым оттенкам коктейль. И он упускает момент, когда Магнус, в первые секунды пораженный и растерявшийся под таким напором, перехватывает инициативу, вжимая охотника спиной в нагревающийся от горячей воды кафель. Только завершив поцелуй, когда воздуха уже почти совсем не осталось в легких, он сбивчиво шепчет:       — Я думаю… Нам... Нам стоит…       И Магнус привычно заканчивает за него:       — Безусловно. Нам стоит переместиться в спальню.