***
Чья-то холодная рука коснулась моего раненого плеча. Сразу же появилась дрожь в теле. — Не бойся. Я только посмотрю. Главное не двигайся. Говорили шепотом. Я хотела ответить, но в горле пересохло, поэтому я даже пытаться не стала. Холодными пальцами кто-то потянул за рукав и стянул платье с плеча, от чего только прекратившаяся боль нахлынула с новой силой, и я, ненароком, дернулась. — Извини. — видимо, это была девушка. — Ох, лучше тебе этого не видеть… Но вот его нужно вытащить. Снова острая боль, но тут же она стихла, а потом, возле меня, упало что-то. — Ну вот и все. Тебе нужно отдохнуть, пойдём. Девушка,держа меня за плечи, помогла мне встать на ноги, а потом повела в сторону. Через мгновение, я уже лежала на чем-то мягком. — К сожалению, мне не позволено снимать с тебя повязку и кандалы, но я могу ослабить их. Немного поколдовав, она действительно ослабила хватку цепей. Наконец, я смогла хоть чуть-чуть расслабиться. — Можешь положить голову мне на колени, если хочешь. Не знаю, сможешь ли ты уснуть, но, хотя бы, отдохнешь. Она сама уложила мою голову к себе и больше не проронила ни слова.***
Смешно становится от того, что мне завязали глаза, и девушке нельзя снимать эту повязку. При чем, как мне кажется, мы находимся в полной темноте. Ха. Боюсь, что у меня начнётся истерика. Благо, совершенно неожиданно для меня, я провалилась в сон. Кажется удивительным, как я вообще смогла уснуть при таком холоде, сырости, вони. При таком страхе, которым несло от всех, кто находится рядом со мной. И я уверена, что тут не только эта девушка. Меня разбудили все те же холодные пальцы. Они гладили меня по спутавшимся грязным волосам. — Тебе нужно попить. Девушка подняла мою голову и поднесла какую-то чашку к моим губам. Я чувствовала себя инвалидом. Мне нужно было только открывать рот, а девушке вливать воду мне в горло; жидкость, холодным потоком, приятно остужала и избавляла от засухи. — Мне разрешили снять с тебя цепи, только потерпи. Я снова встала на колени. Руки затекли так сильно, что я их почти не чувствовала. — Все, можешь размяться. Первым делом, я потянулась к повязке, но… — Нет, не смей. Если тебе завязали глаза, значит так надо. Я медленно опустила руки. Это сказал уже кто-то другой. Я была права на счёт того, что мы тут не одни. — Кто вы и сколько вас? — единственное, что я могла сказать. Было страшно. — Нас… Немного… Осталось. Всего четверо, не считая ещё и вас двоих. Большинство разобрали. Эти сектанты… Я не знаю, что происходит с теми, кого забирают, но им явно не лучше, чем нам здесь. — это был мелодичный женский голос, без хрипоты, совсем молодой. — А почему… — Не спрашивай нас. Мы сами не знаем, что на уме у тех, кто нас запер. Нас… — В таком случае… — говорить давалось мне с трудом. — Как ваши имена? — Пф… Нет у нас имён. — этот голос был грубее, ощущение, как будто говорила цыганка. — Они называют нас, как хотят. А, чёрт с ними. Мне не себя жаль, а вас, молодых. Вы ж девчонки ещё. Вам бы жить да жить. Это я — старая, сижу тут давно. — всхлипнула она. — Эти твари память стирают. Не знаю как, но стирают. Никто из нас не помнит, как тут оказался. — А выбраться отсюда? — Ты не слушала что ли? Они сами решают, когда нам выходить отсюда. Может, тебя тут уже через час не будет, а может тебя и через 10 лет не заберут. — Ну, не пугай её. Я повернула голову в сторону ещё одного голоса. Спокойного и размеренного. Цыганка ещё раз фыркнула, и помещение снова погрузилось в тишину.