***
— Вы согласны стать мужем этой прекрасной девушки? Все было так ярко… И так радостно на душе… — Согласен. Такой мягкий голос. Скоро я буду наслаждаться им днями напролет. — А вы, Вильгельмина Адам Хавелл, согласны стать женой этого прекрасного юноши? — Его карие глаза смотрели на меня, а на лице была мягкая улыбка. — Согласна. — произнесла я. — Объявляю вас мужем и женой! Со всех сторон слышались поздравления, радостные возгласы. Но нас это не волновало. Сейчас меня притягивали его губы. Теперь он мой, а я его. И, казалось, все счастливы. Но это всего лишь маски, натянутые на лица. И только один человек не скрывал своей зависти и обиды.***
Меня разбудил стук в дверь. — Госпожа, Ваш завтрак! — Войдите. В комнату заскочила молодая девушка. Она поклонилась, поставила разнос на тумбу и выбежала обратно. Мне пришлось выбраться из-под теплого одеяла и подойти к завтраку. Чай и овсянка. А ещё записка. Я зайду к тебе через час. С. Что ж, благо, хоть тут были часы. А сейчас уже почти двенадцать. Я не стала переодеваться. Позавтракала прямо в кровати. А потом решила подетальнее осмотреть комнату. Шкаф с неимоверным количеством книг очень поразил меня. Я трогала запылившиеся издания, вытаскивала их, вертела в руках, листала и ставила обратно. И вот, когда я уже хотела закрыть дверцы шкафа, мне на глаза попалась маленькая, неприметная книжка. Я достала её, посмотрела со всех сторон и пришла к выводу, что это вовсе не книга, а какой-то чехол. Мне не составило труда открыть его. Там лежал свёрток ни то бумаги ни то ткани. И тут меня осенило. На таком материале рисуют картины. Я медленно начала разворачивать этот свёрток, и, вскоре, в руках я держала свой портрет, оборванный с одной стороны. Я тут такая… Молодая? А сколько мне вообще лет? Я перевернула обрывок. Моя любовь. Дата перечеркнута чернилами, а потом видна надпись: ей 19. — Это моё. Я вздрогнула от неожиданности, но тут же пришла в себя. — Вы могли и постучать. Мужчина нахмурился и подошёл ко мне. Я постаралась выпрямиться, чтобы казаться выше, но получилось не очень. — Кто был рядом со мной на картине? — Тебе это не нужно знать. — он выдернул картину у меня из рук, аккуратно свернул и положил обратно в чехол. — Видимо, вы очень недолюбливали этого человека, если посмели испортить мой портрет. В этот момент я опять получила пощечину, но сдержала себя в руках. Мужчина схватил меня за подбородок и повернул лицом к себе. — Я сказал, что тебе не нужно это знать. — он посмотрел мне в глаза. Я попыталась влить в этот взгляд всю свою злобу и ненависть к этому человеку, и мне показалось, что я заметила страх в его глазах. Он отпустил меня и немного отошёл. На щеке, видимо, остался след от его удара. Себастьян прикоснулся тыльной стороной ладони к больному месту. Он снова оказался так близко ко мне, а потом… — Прости меня… — он прошептал мне прямо в губы. Мужчина запустил пальцы в мои волосы и поцеловал. Я не ответила ему взаимностью. Себастьян, почувствовав это, снова отстранился, посмотрел мне в глаза, развернулся и ушёл, захлопнув за собой дверь.***
Я чувствовала себя полным ничтожеством. Чувствовала, что ненавижу этого человека, но что-то не давало мне покоя. Неужели он умеет извиняться? Вопрос в голове всплыл сам собой. Я села на кровать и потерла глаза. Хотелось спать.