Путешествие длиною в жизнь

Уже несколько месяцев Группы заговорщиков, планировавшие антинацистский переворот, существовали в вермахте и военной разведке (абвере) с 1938 года и имели своей целью отказ от агрессивной внешней политики Германии и предотвращение будущей войны, к которой, как считало большинство заговорщиков, Германия не готова. Кроме того, многие военные восприняли как унижение вермахта усиление СС и случившееся в 1938 году дело Фрича — Бломберга. Заговорщики планировали смещение Гитлера после отдачи им приказа о нападении на Чехословакию, создание временного правительства, а впоследствии проведение демократических выборов. В число недовольных входили генерал-полковник Людвиг Бек, подавший в отставку с поста начальника штаба сухопутных войск 18 августа 1938 года в знак несогласия с политикой Гитлера, новый начальник штаба Франц Гальдер, будущие генерал-фельдмаршалы Эрвин фон Вицлебен и Вальтер фон Браухич, генералы Эрих Гёпнер и Вальтер фон Брокдорф-Алефельд, глава абвера Вильгельм Франц Канарис, подполковник абвера Ханс Остер, а также министр финансов Пруссии Йоханнес Попиц, банкир Яльмар Шахт, бывший бургомистр Лейпцига Карл Гёрделер и дипломат Ульрих фон Хассель. Гёрделер регулярно путешествовал по Европе, встречаясь с видными политиками. По поручению Остера один из заговорщиков, Эвальд фон Клейст-Шменцин., 18 августа, в разгар кризиса, летал в Лондон, чтобы предупредить британских политиков об агрессивных намерениях Гитлера. Переворот планировался на последние дни сентября 1938 года, но утром 28 сентября планы заговорщиков спутало сообщение о том, что британский премьер-министр Невилл Чемберлен согласился приехать в Германию и провести переговоры с Гитлером, а Великобритания не будет объявлять войну Германии. Подписанное вслед за тем Мюнхенское соглашение сделало основную цель переворота — предотвращение вооружённого столкновения — выполненной. Хеннинг фон Тресков, Ханс Остер, Людвиг Бек, Рудольф-Кристоф фон Герсдорф были одними из главных фигур заговора. Планы смещения Гитлера существовали и в дальнейшем, однако из-за нерешительности заговорщиков (в первую очередь, Браухича и Гальдера) ни один из них не был осуществлён. С началом войны военные, в особенности на восточном фронте, также были вынуждены закрывать глаза на жестокости в отношении мирного населения и военнопленных (деятельность айнзацгрупп, «указ о комиссарах» и др.), а в некоторых случаях — и самостоятельно проводить те или иные меры. С 1941 года группа заговорщиков во главе с полковником Хеннингом фон Тресковом, племянником фельдмаршала Федора фон Бока, действовала в штабе Группы армий Центр на Восточном фронте. Тресков был убеждённым противником нацистского режима и последовательно назначал в свой штаб людей, разделявших его взгляды. Среди них были полковник барон Рудольф-Кристоф фон Герсдорф, лейтенант резерва Фабиан фон Шлабрендорф, ставший адъютантом Трескова, братья Георг и Филипп фон Бёзелагеры. Фон Бок также был недоволен политикой Гитлера, но отказывался от поддержки заговора в любой форме. После поражения в битве под Москвой Браухич и фон Бок были уволены, а командиром «Центра» назначен Ганс Гюнтер фон Клюге. В штаб-квартире «Центра» в Смоленске сохранялась группа Сопротивления, созданная Тресковом. Через Шлабрендорфа она поддерживала контакты с Беком, Гёрделером и Остером. Гёрделер и Тресков также пытались привлечь в заговор фон Клюге и считали, что он находится на их стороне. Осенью 1942 года был снят с должности Гальдер, что лишило заговорщиков связи с Верховным командованием сухопутных войск. Однако вскоре Остер смог привлечь начальника Общевойскового управления Верховного командования сухопутных войск и заместителя командующего резервной армией генерала Фридриха Ольбрихта. Резервная армия была боеспособным подразделением, предназначавшимся, в частности, для подавления беспорядков внутри Германии. В течение 1942 года план заговора эволюционировал в двухступенчатую операцию, включавшую убийство Гитлера силами заговорщиков и захват основных коммуникаций и подавление сопротивления СС резервной армией. Многочисленные попытки группы Трескова убить Гитлера не увенчались успехом. 13 марта 1943 года во время посещения Гитлером Смоленска Тресков и его адъютант, фон Шлабрендорф подложили в его самолет бомбу, в которой не сработало взрывное устройство. Через восемь дней фон Герсдорф хотел взорвать себя вместе с Гитлером на выставке трофейной советской техники в цейхгаузе в Берлине, но тот преждевременно покинул выставку, а фон Герсдорф едва успел деактивировать детонатор. Вайт знал все об этих товарищах и всячески докладывал Гиммлеру, Мюллеру и Шелленбергу. Однако те не верили в решимость генералов. Забавно, что все трое доверяли тому, кто приносил непросто правдивую информацию. А самые свежие материалы по любому делу. Они так и не догадались, что Вайт никакой-то переметнувшийся эсэсовец из страха за свои преступления или дезертир (типа, Артура Небе). А тот, кто реально работал ради будущего России. Ни в одном архиве нет никаких свидетельств того, что Генрих Мюллер и Мартин Борман работали на советскую разведку. В годы войны ни у немецкой, ни у советской разведки не было агентов такого уровня. Точнее было бы сказать, что у обеих разведок вообще не было агентуры на территории противника. Немецкая разведка в принципе не смогла приобрести агентуру в Советском Союзе. Советская разведка, и военная, и политическая, до войны имела хорошие позиции в нацистской Германии. Но вся агентурная сеть вскоре после начала войны была уничтожена. Захваченную рацию и арестованного радиста обязательно использовали в радиоигре. Мюллер высоко ценил возможности радиоигр. Каждую радиоигру санкционировал лично Гитлер, потому что в Москву передавалась не только искусно подготовленная дезинформация, но и подлинные данные о состоянии вермахта. Мюллер и Шелленберг были уверены, что радиоигры у них проходят успешно. Но это вряд ли. И не потому, что в Москве сразу понимали, что радисты работают под контролем, а потому, что всегда подозревали возможность измены. Впрочем, из этого следует, что и к реальным сообщениям собственной разведки, когда разведчики еще на свободе и передают важные сведения, относились как к возможной дезинформации. Так что во время Второй мировой войны пользы от политической и агентурной разведки было немного. Вальтер Шелленберг с гордостью пишет, что в 1941 году немецкой разведке удалось обмануть советских разведчиков, поэтому и начало войны застало Москву врасплох. На самом деле советская разведка предупреждала Сталина о концентрации вермахта вдоль западной границы. Дело было не в отсутствии информации, а в неумении ее интерпретировать и в нежелании Сталина посмотреть правде в глаза. Такой же болезнью страдало и немецкое высшее командование. Тот же Райнхардт Гелен в 1943 году получил информацию, из которой следовало, что советское командование знает о готовящемся наступлении немцев под Курском. Гелен доложил руководству сухопутных войск, что проведение операции «Цитадель» станет непоправимой ошибкой — русские готовы к контрудару. Тем не менее наступление началось, и после отчаянных танковых сражений немцы потерпели полное поражение. Немецкая разведка не могла похвастаться особыми успехами и в предвоенные годы, и в годы войны. На Восточном фронте ни адмирал Канарис, ни бригадефюрер Шелленберг, ни генерал Гелен не добились никаких успехов. Отсутствие агентуры на территории Советского Союза немцы пытались компенсировать путем заброски парашютистов, но безуспешно. Немцы в массовом порядке забрасывали в советский тыл бывших военнопленных, которые, чтобы спастись от неминуемой смерти в концлагере, соглашались работать на немецкую разведку. Абсолютное большинство сразу же сдавались органам НКВД. Шелленберг утверждал, что у него были источники в штабе маршала Рокоссовского. Или Шелленберг это придумал, чтобы придать себе весу, или это была подстава. Немецких агентов в штабе Рокоссовского не было. Львиную долю информации немецкое командование получало от боевых частей, которые сообщали, что происходит за линией фронта, и брали пленных. Исключительно полезной была авиаразведка. Кое-что давало прослушивание радиопереговоров советских войск в прифронтовой полосе, потому что советские офицеры пренебрегали правилами безопасности — не пользовались кодами, а называли все своими именами. Человек, который внес огромный вклад в победу союзников, — это немец Ханс-Тило Шмидт, работавший на французскую разведку. Еще в тридцатые годы он передал французам важную информацию о разработке в Германии шифровальной машины «Энигма». В 1938 году польский инженер, который участвовал в установке «Энигмы», восстановил конструкцию шифровальной машины. А после поражения Польши осенью 1939 года «Энигму» тайно переправили в Англию. Всю войну англичане читали секретные телеграммы немецкого командования. Англичане старались не дать немцам понять, что их шифротелеграммы читаются врагом. Прежде чем использовать перехваченную информацию, они думали, как обосновать свою осведомленность. Утверждают, что англичане заранее перехватили сообщение о намерении немцев уничтожить Ковентри, но не стали спасать город. По тем же причинам англичане передавали Сталину только малую часть перехватываемой ими информации. Но в Москве не печалились по этому поводу. Один из советских агентов, Джон Кэрнкрос, работал в британском центре дешифровки секретных немецких телеграмм. У немцев были свои успехи в этой сфере. Один из агентов абвера в Соединенных Штатах прислал вырезку из газеты, в которой говорилось о том, что президент Рузвельт свободно беседует по телефону со своими послами в разных странах, потому что их переговоры кодируются. Телефонный кабель был проложен по дну Атлантического океана. Подразделение радиоразведки абвера долго пыталось найти способ подслушивать президентские разговоры. Но летом 1941 года глава немецкого почтового ведомства и его главный инженер нашли техническое решение. 7 сентября 1941 года система кодирования и раскодирования телефонных переговоров заработала. В марте 1942 года в Голландии началось строительство станции перехвата трансатлантических переговоров. С той поры высшее руководство Германии получало записи переговоров Рузвельта и Черчилля, а также их помощников и сотрудников. Переговоры немедленно расшифровывались и секретным телетайпом передавались в Берлин. Через два часа спецсообщение уже читали Гиммлер и Шелленберг. Перехваченные переговоры позволили Гитлеру узнать о готовящемся переходе Италии на сторону союзников. В мае 1944 года немцы перехватили переговоры Рузвельта и Черчилля о формировании единых сил для высадки в Нормандии. Но эта добытая разведкой суперсекретная информация все равно не помогла нацистской Германии — Гитлер не смог помешать ни капитуляции Италии, ни успешному открытию второго фронта в Европе. Почему же столь серьезные люди, как Гелен и Шелленберг, утверждали, что райхсляйтер Борман и группенфюрер Мюллер работали на советскую разведку? Если бы речь шла о ком-то другом, можно было бы предположить, что они оба заблуждались. Сразу после войны трудно было понять, кто чей агент. Но Шелленберг и Гелен — столь циничные и прожженные политики, что о заблуждениях говорить не приходится. Это была сознательная дезинформация. Гелен и Шелленберг, не сговариваясь, набивали себе цену. Если русские заполучили Бормана и Мюллера, значит, американцы и англичане должны вдвое ценить Шелленберга и Гелена. Они добились своего. Они оба были военными преступниками. Но Шелленберга приговорили всего к шести годам тюремного заключения и быстро выпустили. А Гелен вообще избежал суда, возглавил Федеральную разведывательную службу, дожил до глубокой старости и в полной мере успел насладиться жизнью. А что же в реальности произошло с Борманом и Мюллером в мае 1945 года? Теперь уже у историков нет сомнений, что Мартин Борман погиб тогда в Берлине. Кто-то из красноармейцев подстрелил его. С начальником гестапо сложнее. Любовница Мюллера в последний раз видела его 24 апреля. У Мюллера была капсула с цианистым калием. Любовнице он дал такую же. Но она не воспользовалась его любезностью. Начальник гестапо сжег все свои личные документы, которые хранил в квартире. С горечью сказал: — Война проиграна, русские нас переиграли. Мюллер приказал подготовить себе несколько конспиративных квартир в Баварии, но уехать не успел или не сумел. 28 апреля он еще исполнял свои обязанности — допросил арестованного группенфюрера СС Германа Фегеляйна. Фегеляйн пытался бежать из Берлина, но его поймали и после допроса расстреляли, хотя он был женат на сестре Евы Браун. В ночь на второе мая оставшиеся в живых обитатели бункера покинули его. Начальник охраны Гитлера группенфюрер Ханс Раттенхубер предложил Мюллеру прорываться вместе. Мюллер отказался. Он почему-то пребывал в хорошем настроении. На вопрос, что он собирается делать, Мюллер сказал коротко: — Ждать. Фактически начальник гестапо был чуть ли не последним человеком, оставшимся в рейхсканцелярии. Никто не знает, что с ним произошло. Через несколько дней на одной из улиц нашли человека в генеральском мундире с документами на имя Генриха Мюллера. Труп похоронили на кладбище Берлин-Нойкельн. В 1958 году родные поставили ему памятник. Но мало кто поверил в его смерть. В сентябре 1963 года была проведена эксгумация предполагаемого трупа Генриха Мюллера. Берлинский институт судебной медицины установил, что найденные кости принадлежат различным людям. Это вызвало волну интереса к судьбе Мюллера. В 1964 году западногерманский журнал «Штерн» сообщил, что бывший начальник гестапо скрывается в Албании и руководит отделом в албанской разведке. Его вроде бы опознал один инженер из ГДР, командированный в Тирану. А через три года человека, похожего на Мюллера, обнаружили в Панаме. Его арестовали. Западноберлинская прокуратура была уверена, что нашла Мюллера, и просила министерство юстиции добиться выдачи арестованного. Проблема состояла в том, что в архиве отсутствовали отпечатки пальцев Мюллера. Любовница Мюллера, увидев фотографию арестованного, сказала: похоже, это он. Но жена Мюллера выразила сомнения: у панамца волосы были более густыми, чем у ее мужа двадцать лет назад. Жена знала мужа лучше, чем любовница. Более тщательный осмотр показал, что человека арестовали напрасно. У него не было не только обязательной для эсэсовцев татуировки с указанием группы крови, но и шрама, оставшегося у настоящего Мюллера после того, как ему удалили аппендикс. Так что же произошло с Мюллером 2 мая 1945 года? Он либо покончил с собой, когда все покинули рейхсканцелярию. Либо попытался бежать и был подстрелен. Подлинные обстоятельства его смерти, надо понимать, уже никогда не будут раскрыты. Да и какое это имеет значение теперь, когда выяснилось, что все они, и Борман, и Мюллер, были не гениальными заговорщиками и не супершпионами, а самыми обычными чиновниками? Но преступления, в которых они участвовали, настолько чудовищны, что это поневоле создавало преувеличенные представления о масштабе их личности. Почему же Вайта никто не проверил за столько лет. Все очень просто. Вайт воевал и сражался на стороне Белых, но вскоре был завербован Красными во время Гражданской Войны. Именно он передавал сведения Сталину и другим сотрудникам ЧК о состоянии армии Белых. Его данные оказались правдой и когда он выехал в Германию. Никто даже не подумал, что новый полицейских в баварском управлении русский агент. Вайт женился на американке с обширными связями. Именно он охранял и помогал Ялмару Шахту найти инвесторов в немецкую промышленность. И одновременно передавал те же сведения в Москву. Сталин был доволен. Агент «В», которого все знали под такой буквой. На самом деле, был Вайт. Личность Вайта никогда не вызывала сомнения и порицания у немецких чиновников. Он честно работал и ни разу не вступал в дискуссии с ними. К тому же, он был очень скромным человеком. Однако, именно он первым догадался, что главы Третьего Рейха терпеть друг друга не могут. Чем он успешно манипулировал. Его дети тоже. Жена же Вайта имела много друзей за Океаном и письма, которые она получала говорили о многом что творится в Белом Доме Рузвельта и у ставленников американской бизнес-элиты. Именно из таких людей и выходили хорошие агенты, а не из тех, кто подобно Шелленбергу и Мюллеру сидели в кабинетах. Те были умны, но они были специалистами в контрразведательных операциях и карательных процедурах. Вайт и вовсе не принимал в них участия и работал с людьми максимально тактично и вежливо. Именно он помог многим английским и немецким агентам перейти на сторону СССР. Даже знаменитый Ян Флеминг создавая Бонда, говорил: «Я вдохновился агентами КГБ, многие из которых были двойными агентами».