Путешествие длиною в жизнь

Наступил март. Я все еще изучала криптографию. Науку о методах обеспечения конфиденциальности (невозможности прочтения информации посторонним), целостности данных (невозможности незаметного изменения информации), аутентификации (проверки подлинности авторства или иных свойств объекта), а также невозможности отказа от авторства. Узнавала как пользоваться специальным прибором для выхода на эфир. И как нужно конспирировать свои сигналы, чтобы никто их не определил. Эта работа походила на работу журналиста. Диктофонные записи имеют те же свойства. Разве что, не приходится слушать и быстро фиксировать информацию. Хотя в некоторых случаях, и то, и другое очень похожи по своей сути. Правда, в одном случаи. Ты пишешь на месте и твое лицо видно. В другом, ты так и остаёшься неизвестным. Вайт также напомнил мне, что нужно выполнять параллельный спектр задач. То есть, уметь бросать одно дело и переключаться на другое. Для руководства не существует слова «нет». Либо ты выполняешь работу, либо ты идешь в «расход». В прямом смысле. Тогда в те времена начальство не прощала людям всякие ошибки или глупости. Никто не расстреливал за плохую работу до войны. Однако трудовые лагеря существовали. Я не знала до определенного момента, что они из себя представляли. Пока не прочитала Солженицына и Гинзбург. Конечно, формулировка: Полстраны сидело, а вторая половина охраняла. Скорее всего, была аллегорией. Получается, что младенцы могли охранять заключенных. Можно подумать, что у нас население было вооружено по самое не могу. Этого не было. Впоследствии, после 1990-х годов я вернулась в Россию и нашла возможность поговорить с людьми, которые сидели там. Они сказали, что «да, было трудно. Но разговоры о том, что у нас вся страна сидела. Вранье». Впрочем, у каждого свое мнение на это. Я на своем веку поведала нацистские концлагеря и тюрьма в Америке. Поэтому, говорить о Гулагах я не стану. Не хочется обижать или оскорблять людей, которые пережили войну, голод и другие лишения. Все это было как в страшном сне, когда хочешь проснуться, но не можешь. Однако, даже в этом сне были позитивные моменты. Именно на них я концентрировалась и ни на чем больше. Хотя, видеть страдание людей и не помочь им было сложно. Я иногда давала рабочим еду, которая у меня была. Они были очень благодарны этому. Возможно, что помощь людям помогла мне хоть как-то справиться со страхом перед смертью. Ведь в 1944 году бомбардировки стали усиливаться. Единственное, что тогда меня стало как-то успокаивать. Это спортивные занятия и стрельба из различных видов оружия. Благодаря Вайту, я усовершенствовала свое мастерство. Если он видел, что я промахиваюсь. Говорил: берите ниже. Я так и сделала. Вайт был доволен. Наши занятия, проходившие каждые выходные. Стали для меня чем-то новым и необычным. Не могу сказать почему, но это было интересно для меня. Раньше, я терпеть не могла математику. Теперь я стала сама ремонтировать и создавать электроприборы. Когда я уже жила в Америке. За мою любовь к труду, неважно какому. Меня стали называть феминисткой. Хотя я ею никогда не была. Не состояла в движениях и не ходила на митинги. Напротив, я предпочитала уют, покой и тишину. При этом, не брезговала тяжелой работой и умела совмещать различные виды занятий. Я была не из тех девиц, которые в последствии говорили: «нас не ценят и не уважают». Трудно конечно уважать их, если у них нет слов, одни эмоции. Именно поэтому, когда я воспитывала своих внуков и внучек. Наставляла их: работайте и не обращайте внимание на то, что есть у других. Вы сами. Этому поспособствовал американский и немецкий менталитет, который я тоже впитала, пока училась и работала.