Полицейский участок
Управление полиции города Затонска жило своей обычной жизнью. Приводили и уводили задержанных, приходили и уходили посетители, дознаватели допрашивали подозреваемых и свидетелей, дежурный разбирал почту и что-то отмечал в журнале – словом, жизнь вошла в свою колею. После смерти Магистра убийства нищих прекратились, как по мановению волшебной палочки, что весьма радовало полицмейстера, уставшего объясняться с начальством. Камеры пустовали, в клетке снова сидели драчуны и пьяницы... В этот день обычный порядок был нарушен. В управление вошёл... Яков Платоныч Штольман. Полицейские, бывшие в приёмной, бросив работу, радостно его приветствовали; он всем улыбался, со всеми здоровался. На непонятный гомон в приёмной из своего кабинета вышел Трегубов. Он тоже искренне обрадовался: - Яков Платоныч! Рад вас видеть. Вы к нам как, на время или насовсем? - Насовсем, Николай Васильевич. - Слышали, отметили вас. Не забыли, стало быть, в столице ваших прежних и новых заслуг? - И отметили, и не забыли. Разрешите, Николай Васильевич, с вами переговорить? - Конечно, конечно, Яков Платоныч, засуетился Трегубов, ко мне или… в ваш кабинет? - В кабинет, если не возражаете. - Прошу, - полицмейстер пропустил Якова вперёд и, повернувшись, строго прикрикнул на подчинённых: - А вы за работу, за работу! Войдя в кабинет, Штольман осмотрелся. Здесь ничего не изменилось. Разве что на столе Коробейникова аккуратными стопочками лежали бумаги, да стол самого Якова был непривычно пуст. Вошёл Трегубов, заметно нервничая и покашливая. Пытаясь скрыть своё волнение, придвинул второй стул к столу Якова. На них оба полицейских и сели. Повисала неловкая пауза: никто не знал, с чего начать и что говорить. - Ну, Яков Платоныч! – наконец решился полицмейстер. - На какую должность вы к нам теперь направлены? - На ту же, Николай Васильевич, - улыбнулся Штольман. - Мне нравится и хочется быть началником сыскного отделения, а не полицмейстером. - А предлагали?.. – напрягся Трегубов. - Предлагали. Но я отказался. Вот моё направление. - Яков вынул из саквояжа официальный документ. Трегубов шумно вздохнул и вытер лоб и руки платком. - Спасибо, Яков Платоныч, - с чувством сказал он. - А то я уж подумал, что пора вещи собирать да на покой… - Рано на покой, Николай Васильевич. - Да, да… Вы правы, Яков Платоныч. – Полицмейстер молодцевато расправил плечи. - Ну-с, когда приступаете? - Если позволите, я бы хотел сегодня личные дела уладить, а уж с завтрашнего дня – за работу. - Да, голубчик, конечно, - радостно глянул на подчинённого полицмейстер. - Улаживайте и приступайте. ...В приёмной толпились свободные от дежурства полицейские: весть о возвращении Штольмана разлетелась в мгновение ока. Все занимались делами, неожиданно обнаружившимися в управлении или поблизости. Но каждый искоса посматривал на начальство и улыбался, встречаясь глазами с Яковом. - Передавайте привет Анне Викторовне, - громко сказал Трегубов в спину уходящего нового старого начальника сыскного отделения. Тот замер на пороге и медленно обернулся. Все полицейские, включая и полицмейстера, смотрели ему вслед, понимающе улыбаясь. «Надо же! Все всё знают!» - подумал Штольман и сделал серьёзное лицо: - Всенепременно. Во дворе Яков увидел бегущего в управление Коробейникова. Тот поскользнулся и подъехал к Штольману. - Не спешите, Антон Андреич, а то упадёте, - подхватил молодого человека под руку Яков. - Яков Платоныч! Я… Я так рад, что вы снова… здесь... - едва переводя дух, выговорил Коробейников. - Вы насовсем или в гости? Я готов с вами и дальше работать, Яков Платоныч! Когда скажете... - Я тоже рад. Насовсем. Завтра с утра и начнём, - ответил сразу на все вопросы Штольман. - А теперь, Антон Андреич, - вы твёрдо стоите на ногах? – я по делам. До завтра. - До завтра, Яков Платоныч. И... передавайте привет Анне Викторовне. Штольман только головой покрутил: и откуда только все знают, что он собирается сделать? Коробейников смотрел ему вслед и счастливо улыбался.Дом Мироновых
Прасковья открыла Штольману дверь. - Здравствуйте, Прасковья. - Яков Платонович! расцвела улыбкой старая служанка. - Доложите Виктору Ивановичу, что я прошу принять меня. Прасковья проводила Якова в гостиную и ушла. Штольман оглянулся. Он нечасто бывал у Мироновых, и потому каждое место в этом доме ему памятно. Здесь, у лестницы, когда он вёл дело Садковского, она требовала арестовать шарманщика: «Но ведь тот, кто стрелял, был в шинели! Это же след!» «Хорошо, я буду иметь это в виду»... Здесь, у окна, когда он вёл дело куафёра, они с Анной разговаривали о предсказании мадам Ле Флю: «Она сказала, что опасность угрожает близкому мне человеку». – «Это не обо мне»... Здесь, стоя у рояля, он любовался Анной, её нежной улыбкой: «Тогда на кладбище, вы хотели мне что-то сказать...» – «Это было под влиянием минуты»... Вернулась Прасковья и пригласила Якова его в кабинет. - Яков Платонович! - вышел из-за стола Миронов. - Виктор Иванович! - шагнул навстречу Штольман. Мужчины пожали друг другу руки. - Вы вернулись? Слышали о вас, о повышении... - Адвокат кивнул на «Затонский телеграф», лежащий на столе и пояснил: - Ребушинский расстарался. Поздравляю. - Спасибо. Но я к вам по другому вопросу. - Прошу, - Виктор Иванович прошёл к столу, указав Якову на кресло. - Я слушаю вас. - Благодарю, но лучше стоя. Миронов остановился и встал лицом к Якову. - Виктор Иванович, я прошу руки вашей дочери. - Вы… Вы делаете Анне... предложение? - Да. - Я… должен... спросить у Анны… - Конечно. И Марию Тимофеевну тоже пригласите. - Прасковья! - крикнул Виктор Иванович, и подозрительно быстро в дверях появилась горничная. - Попроси Марию Тимофеевну и Анну спуститься в кабинет… Нет, в гостиную. Прямо сейчас. Прошу вас, - сделал приглашающий жест Штольману адвокат. Мужчины вышли в гостиную. В ожидании Виктор Иванович стоял у окна, глядя в сад, и думал. Он не любил полицию и полицейских, что не удивительно при его профессии: какой уважающий себя адвокат открыто признается в этом? Но Штольман ему нравился. Не такого мужа хотел он своей дочери, но Анна его любит... По-настоящему. Они с Машей это поняли, когда... - Витя, что случилось?.. Вы?! - раздался голос жены, и Виктор Иванович повернулся. На пороге стояли Мария Тимофеевна, растерянно глядевшая на мужа, и Анна, не сводившая глаз со Штольмана. - Яков Платонович!.. - только и сумела произнести Анна. Её лицо изменилось: оно дышало такой любовью, такой нежностью и сияло таким счастьем, что Виктор Иванович опустил глаза... То же сделала и Мария Тимофеевна, увидев лицо Штольмана. - Анна Викторовна, - услышали они решительный голос Якова. - Я предлагаю вам руку и сердце. Согласны ли вы стать моей женой? - Да. Согласна, - тут же ответила Анна. Виктор Иванович и Мария Тимофеевна переглянулись: их благословение не требуется и даже несколько запоздало... - и от этого обоим было неловко. - Я люблю вас, Анна, - наконец произнёс Штольман заветные слова, беря обе руки Анны в свои. - Я люблю вас, Яков, - тут же отозвалась Анна, и Яков коснулся губами её рук. Виктор Иванович прокашлялся, Мария Тимофеевна вздохнула, беспомощно глядя на мужа. И тут в гостиную вошёл Пётр Иванович. - Что тут происходит? Ба, знакомые всё лица! Яков Платоныч! – заметив, что Яков и Анна держатся за руки, театрально поднял брови и протянул: - Анне-е-т, я что-то пропустил? Все шумно и облегчённо вздохнули. - Нет, Пётр, ты как всегда вовремя, - радостно сказал Виктор Иванович. - Прасковья! – Та появилась в дверях с подозрительно блестевшими глазами. - Принеси шампанское и бокалы. Начались объятия, поздравления, поцелуи... Прасковья внесла поднос с бутылкой и фужерами. Адвокат открыл шампанское и наполнил бокалы. Выпили за здоровье молодых и перешли в столовую. Поставив бокал на стол, Пётр подошёл к Штольману и по-свойски положил руку тому на плечо. - Так, где ж вы так долго были, Яков... – заметив изумлённые и недовольные взгляды, поправился: Платонович? И почему знать о себе не давали? - Были причины, - Яков тоже поставил бокал на стол и отодвинул стул для Анны. Он знал, что эти вопросы рано или поздно ему зададут и ему придётся на них отвечать. Потому продумал заранее, что он расскажет всем, а что – только Анне. Все уселись и выжидательно уставились на Штольмана. Тот сел рядом с Анной, взяв её за руку, и начал рассказ, обращаясь в основном к ней, лишь изредка взглядывая на остальных. - Князь Разумовский расставил смертельную ловушку, в которую я и угодил. Выбраться из неё можно было, лишь исчезнув, что я и сделал. - Какую ловушку? – вырвалось у Марии Тимофеевны. - Он прислал мне вызов. - Анна ахнула и, побледнев, крепко сжала руку Якова. Тот успокаивающе ответил на пожатие. – И на то же время назначил встречу с Элис. Для неё уже была приготовлена комната и приглашена знакомая вам сиделка. - Элис видела убийцу? – догадалась Анна. Яков кивнул. Мария Тимофеевна в волнении пригубила шампанское, вдохнула пузырьки – поперхнулась и закашлялась. Пока Виктор Иванович и Пётр помогли ей справиться с кашлем, Анна шёпотом спросила у Якова: – Это Жиляев убил князя? Яков согласно наклонил голову. - Простите, Яков Платонович, - смущённо извинилась Мария Тимофеевна. – А что же дальше с этой... Элис? - Она правильно рассудила, что когда найдут письмо, написанное от её имени князю, её заподозрят в первую очередь. И постаралась скрыться так, чтобы её не сразу могли найти. - Это понятно, а как же вы исчезли и куда? – спросил Пётр Иванович. Штольман на миг задумался, подбирая слова: - Мне удалось незамеченным добраться до квартиры, где я встретился со своими двумя агентами. - Он взглянул на Анну: - Там вас позже арестовал Уваков... Один из них должен был найти Элис и передать вам письмо. От меня. - Я его получила и прочитала, - подтвердила Анна. Она перечитывала его много раз, знала наизусть, помнила каждую букву: "Драгоценная моя... Я люблю вас..." - А второй агент должен был охранять вас до утра. Я надеялся, что вы будете благоразумны и вернётесь домой, когда узнаете... что я... исчез. Анна на миг закрыла глаза и выдохнула: - Я вас искала, везде, весь день... - Я знаю, и прошу у вас прощенья, - поспешил успокоить её Яков и снова поцеловал ей руку. – Мой второй агент сам предложил мне поменяться одеждой. В моей ему проще было попасть в гостиницу, а мне в его - не привлекать к себе внимания. Он «работал» извозчиком. Я подвёз его к гостинице, он вошёл внутрь... Больше я его не видел. - Мы с Антоном Андреевичем нашли его на следующий день, - тихо проговорила Анна. - Он был ранен в живот и истекал кровью. Он умер у нас на глазах. Мы не успели ему помочь... - Об этом Ребушинский писал в «Затонском телеграфе», - покивала головой Мария Тимофеевна. – Мы читали... Помнишь, Витя? - Да, читали, - подтвердил адвокат. Штольман помолчал некоторое время. Сейчас ему надо было рассказать о том, что никто не знал. - Отъезжая от гостиницы, я увидел Жана Лассаля, - и специально для Мироновых пояснил: - Был у князя Разумовского такой подручный, для... специальных дел. - Наёмный убийца? – проявил свою осведомлённость Пётр Иванович. Виктор Иванович и Мария Тимофеевна недоумённо - разве такое может быть? - воззрились на Петра, потом на Якова. Штольман невесело усмехнулся: - Да, вы правы, Пётр Иванович, - и взглянул на адвоката: - Небезызвестный вам Морель был главой агентства убийств и поставил это дело на широкую ногу. Адвокат явно расстроился и отвернулся к окну. Анна поглядела на отца сочувственно. А Якова взглядом попросила... - Я проследил за Лассалем, - продолжал рассказ Штольман, - и узнал, где спрятали... одного учёного... англичанина... Он работал здесь, в Затонске, при военном ведомстве. – Яков взглянул на Анну. - Я не мог никому об этом сказать... Даже вам... - Я чувствовала, что вы всё время чего-то мне не говорите... И обижалась на вас за это... Простите, Яков Платоныч! - Вы не виноваты. Полковник Варфоломеев поручил мне обеспечить безопасность... Варфоломеев? - воскликнула Анна. - Он сказал, что вас в Затонске уже нет! Он солгал? Зачем? - Он не солгал, - успокоил её Яков. - По всем правилам я дóлжен был покинуть город. Все так думали и были уверены в этом. Потому-то я и остался. - Вы спасли его? – заинтересовался Пётр. - Ну, того человека? - Учёного англичанина, - уточнила Мария Тимофеевна. - Нет, - тяжело вздохнул Штольман. - Я был слишком самонадеян, и поплатился за это. Меня обнаружили, связали и бросили в подвал. Я сумел выбраться оттуда только на следующую ночь. - А где же вы были потом? – включился в разговор Виктор Иванович. - Где вам удалось скрыться здесь, в городе? - Вы не поверите... Яков хитро улыбнулся, - в доме князя Разумовского, в комнате Элис. - Как? – обескураженно спросила Анна. - Вы были рядом и не дали мне знать?! - Всего одну ночь, Анна! Днём пришла сиделка, нанятая для Элис. От неё я узнал последние новости и с её помощью связался с доктором Милцем. - Почему она вам помогла? - удивилась Анна. - Вы не пользовались её расположением после исчезновения Элис. - Я объяснил ей, что сотрудничать со следствием лучше, чем быть соучастницей убийства. - И она поверила, – иронично сказал Виктор Иванович. - Я был убедителен, - просто сказал Яков и снова обратился к Анне. - Александр Францевич спрятал меня сначала в больнице, потом в доме одного из своих пациентов. Он же помог связаться с полковником Варфоломеевым, который предупредил о приезде Нежинской. Вот тогда-то я и объявился. Все помолчали. История закончилась, и слава Богу, благополучно. О чём ещё спрашивать? Но Пётр, внимательно слушавший Якова с самого начала, вспомнил: - А убийца князя найден? – Штольман утвердительно прикрыл глаза. - И кто это? Элис? - Нет, - переглянулся Яков с Анной. - Нити этого дела тянутся в столицу, туда дело и забрали. - За что же убили князя Разумовского? – с чувством спросила Мария Тимофеевна. - За шпионаж, - как о само собой разумеющемся сказал Пётр Иванович, и получил испепеляющий взгляд от своей снохи. - Как вы можете, Пётр Иванович, так отзываться о его сиятельстве... – начала она возмущённо. Но Яков не дал разгореться скандалу: - Как это ни банально звучит – за деньги. - Все изумлённо переглянулись. - Он получил большую сумму, с которой собирался бежать. Она хранилась в его сейфе. Князь услышал, как слуги сговариваются обокрасть его, и перепрятал деньги в надёжное место... – И Яков обвёл присутствующих глазами, ожидая вопроса. - В какое? - не выдержала затянувшуюся паузу Мария Тимофеевна. - Во флигель сиделки. Она в буквальном смысле сидела на них. - В кресле! – хором воскликнули Анна и дядюшка. - Да, - одобрительно улыбнулся Штольман. - Она обнаружила их случайно и сообщила Ласалю. Но он не успел их забрать... - Его убили? – спросил Виктор Иванович. - Он умер от смертельного ранения. - А что с Нежинской? - как бы между прочим спросил Пётр. - Она в столице под арестом. Конец шпионским делам в Затонске, - закончил Яков. - Хорошо, что всё закончилось хорошо, - согласилась Анна. Они смотрели друг на друга и не могли наглядеться. Они не заметили, как Мироновы покинули столовую, оставив их одних. Весь мир перестал для них существовать – они были вместе, и это было счастье. Даже время, казалось, остановилось... Анна вспомнила, какой вопрос не давал ей покоя: - Вы были у Нины... в гостинице... в ту ночь?.. Яков поцеловал ладошку Анны, и у неё замерло сердце. - Был. Но не за тем, о чём вы думаете, Аня. Я хотел узнать у неё про Лассаля и англичанина, но она либо не знала, либо не хотела говорить. - А как вам удалось покинуть гостиницу незамеченным? - Через кухню ресторана. Анна перевела дыхание и посмотрела в окно. В стекле отражалась комната и они со Штольманом. Яков перевёл свой взгляд на окно и встретился глазами с отражением Анны. Лицо его стало серьёзным. «Не могу отрицать очевидного, хотя и понять этого никогда не смогу», - вспомнил он свои слова. - Я должен был умереть, но вы спасли меня, - сказал он отражению Анны. - Я? Как? – удивилось отражение, широко распахнув глаза. - На самом деле меня обнаружили сразу, ранили в плечо, забрали оружие... Я просидел с Брауном целый день. Его помощник перевязал меня. Ночью их увезли. Я стоял у окна, смотрел, как Жан сажал их в экипаж, что угнал от вокзала. Коляску, на которой он приехал, было велено отвезти к Разумовскому и бросить во дворе: кучер сам распряжёт. И тут... я увидел вас, Аня. - Меня? - Да. Ваше отражение в стекле окна. Вы медленно шли мне навстречу, вытянув руку вперёд, в ваших глазах стояли слёзы, и вы говорили «нет, пожалуйста, нет». - Не может быть... – поражённо покачало головой отражение. - Не может, - согласился Яков, - но было. Мне даже на одно страшное мгновение показалось, что вы стоите за моей спиной. Я обернулся, чтобы убедиться... И пуля попала в раму. – Отражение вскрикнуло и закрыло рот ладошкой. - Один из сторожей получил приказ убрать свидетелей. Ещё раз он не успел выстрелить... Во дворе я вскочил в коляску и погнал в город. Два других сторожа стреляли вслед, и одна пуля... - Я видела кровь на месте кучера... - поспешно сказала Анна, повернувшись лицом к Якову, - и боялась думать... - Всё уже в прошлом, Аня! - взглянул он в любимые глаза. - Вы – мой ангел-хранитель. Вы рядом, и мы вместе. Навсегда. - Навсегда. КОНЕЦ