Гостиница, номер Нежинской
В дверь постучали. - Войдите, - Нина, повернулась к двери. Вошёл Штольман и остановился, глядя на Нежинскую. Она замерла, словно не веря своим глазам: - Якоб?.. – Потом ослепительно улыбнулась и кинулась к нему. Он перехватил её руки, готовые обвиться вокруг его шеи, и отстранился: - Да, это я, Нина Аркадьевна. Штольман видел её насквозь. Нина действительно рада его видеть. Но мелькнувшая в её глазах лёгкая растерянность с испугом... нет, скорее, с опасением, сказали ему больше её слов: она не ожидала, что он в Затонске, и опасалась, что он может помешать её планам. - Якоб! Милый Якоб! Ты жив! Ты здесь! Со мной! – говорила Нина, вырвав свои руки из его и оглаживая плечи, грудь и лицо Якова. - Зачем ты приехала в Затонск? – прервал её Штольман и, взяв её за руки, отстранил от себя. Так. Сейчас Нежинская пустит в ход все свои женские ухищрения: от нежного воркования до истеричных рыданий – дабы он так и не узнал, зачем она снова появилась в Затонске. И не ошибся. - Из-за тебя, Якоб! Я места себе не находила, когда ты пропал. Я поехала в Петербург. Я везде тебя искала – и не нашла! Я измучилась неизвестностью! Когда стало ясно, что и в столице тебя нет, я поняла, что ты можешь быть только здесь. И я примчалась сюда. Я знала... я верила, что найду тебя. И нашла... Милый Якоб! Мы теперь снова вместе и никогда не расстанемся! Ты предлагал мне уехать, помнишь? Я тогда была глупа и отвергла твоё предложение. Но вот теперь я его с радостью принимаю! Ты рад? Мы уедем вместе! Куда ты хочешь? Во Францию? В Англию? Хотя нет, в Англии промозгло, туманы... Знаешь, я никогда не была в Италии! Поедем в Италию, к морю, к солнцу! Представь себе... - Зачем ты на самом деле приехала в Затонск, Нина? - прервал её излияния Штольман. - К тебе, глупый, к тебе! – Нина взглянула в лицо Штольмана. - Как ты холоден, Якоб. - И на её глазах появились слёзы. – Ты мне не веришь? - Нет, - равнодушно ответил Штольман и, отодвинув для Нины стул, предложил ей сесть. Слёзы тут же высохли. Нина грациозно присела на краешек стула, сложив руки на коленях, и покорно возвела глаза на Якова. Её покорность не обманула Штольмана. Он сел напротив, положив руки на стол. Нина тут же повторила его жест и позу. Яков усмехнулся, поняв её манёвр, а Нина улыбнулась ослепительно, любовно оглядывая его. - Как я рада, что ты жив! Где ты был? Почему так долго не давал о себе знать? - Ты виделась с Жаном Лассалем по приезде в Затонск? - Нет, - сразу ответила Нина. - С тех пор как убили князя, я его не встречала. И зачем он мне? - Чтобы получить документы, что взяла из сейфа князя. - Документы... А они ещё у тебя? - изумилась она. -Я думала, ты от них уже избавился. Ах, да что мне в них! – махнула рукой Нежинская. – Ты – главное для меня! - Не лги, Нина. - Я лгу тебе?! Да ради тебя я готова на всё! Посмотри на меня, Якоб! Я люблю тебя! Только тебя! Мне никто, кроме тебя, не нужен!.. Штольман досадливо качнул головой: зря он пришёл, поддавшись минутному порыву и ложному чувству долга - и встал. - Оставайся в номере, Нина. - Почему? Я что, под арестом? - Нет. Пока... Но всё может измениться. Один неверный шаг и... - И что? Ты сдашь меня Варфоломееву? – Нина подошла к Якову и заглянула ему в глаза. - Скажи, Якоб, чем эта провинциальная девочка лучше меня? Чем? Нам так было хорошо вместе, помнишь? Даже здесь, в Затонске. Ты надеешься, с ней тебе будет так же хорошо, как со мной? Не будет, Якоб, не обольщайся. Она не знает и не понимает тебя так, как я. Ты мой, только мой! Якоб, ты нужен мне, я нужна тебе, мы нужны друг другу... И Нина пыталась поцеловать Штольмана, но тот резко отстранился. Уходя, он обернулся: -Не покидайте своего номера, госпожа Нежинская. Нина в бессильной ярости погрозила сжатым кулачком закрытой двери и, бурно дыша, опустилась на стул. Злые слёзы потекли по её щекам. Как он посмел разговаривать с ней, как... как с чужим, безразличным ему человеком? Она спасла его от позора после проигрыша Гроховскому, и он сказал ей: «Я в вечном долгу перед тобой». И где эта вечность? Это она смягчила приговор после дуэли с Разумовским, и Якоба всего лишь сослали сюда, в Затонск! Проклятый город!.. Это она оградила его от князя Разумовского, приняв на себя все упрёки и обвинения в его адрес! И чем он отплатил ей? Он сошёлся с этой Мироновой! «Дух князя, явись!» Что в ней такого, что даже Разумовский не устоял?.. А Анна ему отказала... «Правильно отказала, мерзавка. Князь использовал бы её, как и меня... Меня все используют. Значит, и я могу... Раньше мне это неплохо удавалось. Даже здесь...» Нина вспомнила Якоба в трактире после смерти инженера Буссе и свой визит к Анне и улыбнулась победно. – Посмотрим, господин Штольман, что вы будете делать, если ваша Анна... – громко произнесла она. Окончательно успокоившись, Нина быстро привела себя в порядок, убрав следы слёз на лице: «Нашла по ком плакать!» - и спустилась вниз, к портье. - Подайте мне счёт и пришлите горничных собрать вещи. Я сегодня уезжаю. - Слушаюсь. Да, Вам телеграмма-с. Только что принесли. Нина развернула телеграфный бланк: «Люди В идут вашему следу тчк Срочно возвращайтесь Петербург документами тчк К». - Пришлите горничных сейчас же. - И быстро поднялась в свой номер, даже не посмотрев в сторону ресторана. Штольман, сидевший за столиком так, чтобы видеть конторку портье, после ухода Нежинской подозвал официанта и заказал ещё одну чашку кофе. Из-за соседнего стола встал Лебедев и покинул гостиницу. Поднявшись в номер, Нина едва успела закурить, как в дверь постучали и появились горничные. Складывая вещи в чемодан, они переговаривались между собой, и Нина невольно прислушивалась: - А что за стрельба была ночью? спрашивала одна. - Гостиничного вора, говорят, схватили, отвечала другая. - Да? И кто он? - Иностранец какой-то. Немец вроде. Его полицейские Жаном называли. - Жаном? Француз, значит, úх так кличут. Нежинская, вдохнув дым, закашлялась. Горничные испуганно замолчали и уставились на хозяйку номера. Жестом руки Нина отпустила горничных, лихорадочно размышляя: «Жана нет... Документов тоже нет или они уже у Штольмана, а значит – у Варфоломеева... Надо срочно уезжать!.. Штольман запретил выходить из номера... – Нина взглянула на часы на камине. – До поезда ещё три часа... Я ещё успею попрощаться с этим милым городом. Кто мне помешает прокатиться... до Царицынской и обратно?»Дом Мироновых
- Да-а-а, Пётр, – протянул Виктор Иванович, намазывая мёдом хлеб, - неприветливо тебя отчизна встретила. - Ну-у-у, Виктор, – в тон брату протянул Пётр. - И дым Отечества нам сладок и приятен... - Вкупе с шишками на голове, - добавил адвокат. И братья рассмеялись. Даже Анна улыбнулась - Ну как можно смеяться над этим, Виктор? Человека едва не убили, а вы шутить изволите! - Да уж... – сказал ПИ, наливая себе из графинчика полную рюмочку. - Но не убили же! За это и выпьем! – Он опрокинул рюмку в рот и закусил лимончиком. - Ну, что мы всё обо мне и обо мне! Что бал? От кавалеров отбою не было, Аннет? - Анна была нарасхват! - оживлённо заговорила Мария Тимофеевна. – Если бы не правила приличия, она бы, наверно, даже не присела ни разу. - Ты преувеличиваешь, мама, - спокойно ответила Анна, крутя в руках бокал. - Да нет, мама права, - подтвердил Виктор Иванович. - Ты пользовалась успехом. - Хотя несколько раз ты, Аннушка, довольно невежливо отказала кавалерам, - попеняла дочери Мария Тимофеевна. - Кто же были эти несчастные, получившие отказ? – спросил Пётр Иванович. Анна пожала плечами. - Алексей Елагин, - поспешили с ответом Мария Тимофеевна. - Такой воспитанный молодой человек… - Он пригласил меня на танец два раза подряд, - укоризненно посмотрела на матушку Анна. - А сын банкира Бармина? – тут же нашлась Мария Тимофеевна. - Чем он тебе не угодил? - Он был без перчаток, мама! – Анна недовольно поставила бокал на стол - А Александр Прокофьев! - всплеснула руками Мария Тимофеевна. - Он специально прибыл на бал, чтобы увидеться с тобой! - А с Александром я танцевала трижды, и танцевать с ним ещё раз было бы неприлично. - И Анна просительно взглянула на дядюшку. Тот понял её взгляд и поспешил на помощь племяннице: - Довольно о бале! Какие ещё новости в Затонске? - Разные. По большей части неприятные, - вздохнул Виктор Иванович. – Ты, наверно, слышал о князе Разумовском? - Да, дошли об этом вести. Убийцу так и не нашли? - Нет пока. - А Штольман что же? Родители испуганно посмотрели на дочь. Но Анна как ни в чём не бывало ела пирог. Мария Тимофеевна озадаченно посмотрела на дочь. Сегодняшняя реакция на упоминание Штольмана у Анны была другая, нежели раньше. - Штольман... - прокашлялся Виктор Иванович, не заметивший взгляда жены, - он пропал, Пётр. И опять Мария Тимофеевна удивилась спокойствию дочери. Зато Пётр, почувствовав по поведению золовки, что что-то здесь не так, выразительно посмотрел на Анну, как раз поднявшую глаза на дядюшку, бросил салфетку на стол и поднялся. - А не прогуляться ли нам с тобой, племянница? - С удовольствием, дядюшка.Улица у дома Мироновых
Отойдя от дома, Пётр остановился, повернул Анну к себе и спросил - У тебя всё в порядке, Аннет? Мне кажется, Штольман... Анна счастливо рассмеялась: - Жив он, дядюшка! Жив! Пётр погладил Анну по голове и прижал к себе: - Ну, и слава Богу! Очень рад за тебя, племянница... И за Якова Платоныча, - помолчав добавил он. - Ну, куда пойдём? – Пётр Иванович потёр мёрзшие руки, похлопал себя по карманам. – Я забыл в доме перчатки. Вернёмся? - Ты иди, а тебя здесь подожду, - махнула рукой Анна. Ей не хотелось возвращаться домой и делать вид... И дядюшка понял. - Мне самому не хочется возвращаться – примета плохая, да без перчаток руки мёрзнут. Давай ты постоишь здесь или у ворот, а я быстро обернусь. А потом куда хочешь. Ладно? - Ладно. Пётр вернулся в дом. К нему тут же бросились Виктор Иванович и Мария Тимофеевна: - Ну, что, Пётр? Как она? Как тебе показалась? - Аннет? - увидев обеспокоенные лица брата и его жены, бодро отозвался Пётр Иванович. - Хороша! Просто красавица стала! Побледнела немного, но выглядит очень даже... женственно, я бы сказал - А настроение как? Подавлена, расстроена? - Настроение под стать дню, облачное. Говорит легко, непринуждённо, даже улыбается. Ну, всё, я побежал, - замахал руками Пётр, видя, что сейчас на него посыплются ещё вопросы. - За перчатками вернулся. Где зеркало? Пётр быстро глянул в своё отражение - от сглаза - и, сделав руками комплимент, поскорее затворил за собой входную дверь. Мироновы переглянулись и облегчённо вздохнули: - Получилось! ...Анна медленно шла по дорожке к воротам, глядя себе под ноги. Вернувшись с бала и узнав о приезде дядюшки и нападении на него, Анна кинулась к себе в комнату. Записки Штольмана не было, как ключика и папки... Значит, ей не привиделось! Он жив – сердце её не обманывало! Он вернулся! Он сказал ей, что теперь всё будет хорошо! Да, так и будет! Они будут вместе навсегда... Какое слово замечательное - «навсегда»! Она полночи не спала, вспоминая их встречу с Яковом. Она мысленно так и называла его – Яков... Мой Яков! Анна вышла за ворота: что-то дяди долго нет - и подняла голову... перед ней стояла Нежинская. - Добрый день, Анна Викторовна, - ласково проговорила та. - Нина Аркадьевна?! – выдохнула Анна, ни на миг не поверив медовому голосу. - Да, это я. Не ожидали меня увидеть? – улыбнулась Нежинская, но глаза её остались холодными и... колючими. - Нет… - У Анны сердце забилось, как птичка в клетке: она вдруг ощутила нешуточную угрозу и в том, как Нина смотрела на неё, и в том, как стояла, прижав руки в муфточке к себе... - Зачем вы здесь? - Чтобы окончательно решить главный вопрос, - жёстко сказала Нежинская и вынула руку из муфты. Анна уже видела этот пистолет, направленный на неё – в кабинете князя Разумовского. Тогда Нина грозилась убить, если ей помешают уйти вместе с папкой. Грозилась, но не выстрелила... Сейчас она пришла убивать... - Какой… вопрос?.. – побелевшими губами спросила Анна - Штольман. - Я не знаю, где он. - Неправда. Вы виделись с ним... - Аннет! - раздался голос Петра Ивановича. - Где ты, дорогая? Я готов к прогулке. Анна беспомощно оглянулась на дядю – тот слишком далеко, перевела взгляд на Нежинскую... и увидела за её спиной подъезжавшую коляску, а в ней – Коробейникова и ещё одного человека, оба с оружием... - Как же я вас ненавижу! - подняла руку с пистолетом Нина. - Если б вы только знали, Анна Викторовна… - Полиция! - отчаянно закричал Антон Андреевич. - Бросьте пистолет, госпожа Нежинская! Раздался выстрел... Анна пошатнулась и опустилась на снег. Нежинская вскрикнула и упала, выронив пистолет. Подбежавший Коробейников подобрал его и склонился над Анной: - Анна Викторовна! Анна Викторовна! - Аннет! – Пётр Иванович, подбежавший чуть позже полицейского, помог племяннице подняться. - С тобой всё в порядке? - Та не в силах отвечать просто кивнула головой. Пётр посмотрел на полицейского: - Антон Андреич, что здесь происходит? Коробейников, не отвечая, махнул рукой извозчику, и тот подъехал к самым воротам. Ротмистр Лебедев – вторым был именно он - и Антон Андреевич не слишком вежливо помогли Нине подняться и сесть в коляску. Оглянувшись и увидев, что с Анной всё в прядке, Коробейников сел последним, и все уехали. Пётр Иваныч обнял Анну и повёл домой.Гостиница, номер Нины
Перед дверью в номер Нины Штольман остановился. - Вы уверены, что Анна Викторовна не пострадала? – взволнованно спросил он Лебедева. В третий раз за последние пять минут. - Уверен. - В третий раз ответил ротмистр. - Всё прошло так, как и предполагалось. - Мне нужно было ехать, а не вам, - раздражённо произнёс Штольман. - Я бы не допустил, чтобы Анне Викторовне угрожала хоть какая опасность! - Тогда бы у Нежинской был шанс отклонить обвинение в покушении, сославшись на ваше предвзятое к ней отношение, - терпеливо повторил Лебедев. - А так... Штольман кивнул, нехотя соглашаясь с доводами ротмистра, и открыл дверь номера. Два агента, сопровождавших ротмистра, тоже были здесь. Один у окна, другой у двери. Нина сидела за столом, правое плечо её было перевязано. Поглядев на вошедших, она всё поняла без слов: она проиграла, снова, и опять Штольману... - и опустила голову. - Госпожа Нежинская, собирайтесь, мы уезжаем в Петербург, - сказал Лебедев. Штольман молча прошёл к камину. - Я могу переодеться? – бесцветным голосом спросила Нина. Лебедев переглянулся со своими людьми. Те кивнули. - Можете, но мы останемся в номере. Нина, проходя мимо Штольмана, остановилась. – Мы больше не увидимся, Якоб. Прощай. - И скрылась в спальне. - Прощайте, Нина Аркадьевна. Штольман с силой потёр подбородок и обратился к Лебедеву: - Я поеду с вами, ротмистр. Мне надо увидеть полковника Варфоломеева. - Мы сопроводим и вас до Петербурга.