gold fish

Юнги, который день обнимает подушку, а хочется обнимать Чимина. Хосок пытался растолкать друга, но все тщетно. Юнги запутался, он боится. Юнги боится, что больше никогда не увидит Чимина, но сам больше не приходит к нему. — Блядское сердце, не нужно было так привязываться, не нужно было влюбляться, — шипит Юнги в подушку и со всей силы бьёт по матрацу. Сердце то быстро бьётся, то удары совсем пропускает. А грудная клетка мешает нормально дышать. Юнги понимает, что делает сейчас не только себе, но и тому солнцу, что сейчас его явно ждёт. Но Юнги, кажется, тот ещё трус. Он боится вновь остаться один. Но если в прошлые разы Юнги было больно, а после он напивался и оставалось только сожаление, то сейчас Юнги не поможет алкоголь, и он не сожалеет, что встретил такого, как Чимин. Юнги сразу понял: Чимин совсем не такой, как все люди вокруг. Такого, как он, назвали бы белой вороной, но для Юнги он — самая красивая и ранимая колибри среди серых и глупых голубей. Чимин такой один. Юнги не жалеет о том, что влюбился в Чимина. Скорее, он удивлён, какого чёрта Чимин нашёл в нём. Мин считает, что не достоин Чимина. Он слишком уникальный. Но Юнги не готов его отпустить. Не в этот раз. После он уже не соберёт себя обратно. Юнги думает, что он такой кретин, потому что бросил Чимина одного уже на неделю или две. Юнги уже не помнит, сколько прошло. Юнги не знает, сколько времени Чимин просидел на пляже один. Один на один с мыслями. Мин точно знает, что Чимин там. — Блять, Юнги, будь хоть раз мужиком! — Мин повышает голос на себя самого, потому что достало. Достало это бездействие. Испугался — признай. Возьми себя в руки и вернись. Вернись туда, где солнце совсем близко и не обжигает. Чимин никогда не причиняет боли. И, кажется, теперь Юнги обжигает Чимина. Обливает невыносимой агонией, что по венам бежит и разъедает изнутри. У Чимина кислородное голодание. Ведь Юнги — воздух. У Юнги нехватка витамина D. Ведь Чимин — солнце.

***

Юнги набрался смелости. Юнги признался самому себе. Юнги идет к морю. Юнги идет к Чимину… Мин видит его. Чимин сидит возле берега, согнув ноги в коленях. Юнги замечает, что Чимин безотрывно смотрит на водяную гладь. Юнги уверен, взгляд у Чимина стеклянный. Юнги уверен, что Чимин плакал. Юнги уверен, что русал плакал все те дни, когда Юнги не приходил, наплевав на его чувства. Но Юнги не плевать, Юнги страшно. Чимину страшно тоже. Плечи Чимина опущены, состояние поникшее, состояние потерянности. Состояние того, кого предали? Нет! Чимин точно знает, Юнги не такой. Юнги не предаст. Его слишком много предавали, но он всегда был верен тому, кого любил, любит… Только Чимин не уверен, что Юнги его любит. Рыжеволосый смахивает слезу с щеки и тихонько всхлипывает. А у Юнги сердце крошится на части. Юнги заставил плакать Чимина, Юнги ненавидит себя за это. Юнги всё должен исправить. Блондин снимает кеды и босыми ногами совсем бесшумно подходит к Чимину. Русал совсем не замечает, а Юнги видит, как легкий ветерок играет с рыжими волосами Чимина. Юнги улыбается. Мин медленно и совсем тихо-тихо опускается на колени позади Чимина. Юнги боится прикасаться к Чимину, очень хочется, но страшно. Страшно, что потерял доверие Чимина. Но Юнги все равно тянется ладошками к Чимину, он медленно закрывает руками. Чимин напрягся и попытался повернуть голову в сторону Юнги, но Мин не дал. Юнги лишь пересел с коленей в более удобную позу и пододвинулся ближе к Чимину, а ладони так и не убрал. — Давай просто вот так посидим немного, — еле слышно шепчет Юнги в затылок Чимину, но русал услышал. Чимин моментально обмякает от голоса Юнги, от его прикосновений. Юнги для Чимина стал наркотиком. Чимин очень сильно подсел на «Юнги». — Юнги-я, я…я, — Чимин и двух слов связать не может, боится спугнуть, но он должен всё сказать, должен всё выяснить. Что чувствует Юнги? И даже если не люби его, то пусть хотя бы не отталкивает. Просто пусть позволит быть рядом. Совсем немного. Чимин думает, что даже готов схлопотать от Юнги за свои чувства, лишь бы тот не оттолкнул. — Чимин-а, прости, — Юнги вдыхает приятный персиковый запах, что исходит от Чимина. Дурманит разум. — Юнги, не говори ничего. Можешь даже ударить меня, но только не отталкивай меня, только дай мне всё объяснить, — голос Чимина дрожит, в уголках глаз собираются капельки таких ненужных слёз, а из грудной клетки рвется истошный крик. — Чимин-а, ты такой красивый, — шепчет Юнги, как будто и не слышит, что говорит Чимин и лишь опаляет горячим дыханием мочку уха. Чимин вздрагивает, а после шумно выдыхает и издает тихий, сладкий стон из-за того, что Юнги касается своими губами шеи. Проходится горячим языком за ушной раковиной и спускается ниже. Ладони Юнги опускает на талию Чимина и крепко-крепко обнимает. Юнги сходит с ума. А Чимин жадно глотает воздух. — Юнги, я хотел тебе сказать, — голос Чимина немного дрожит, — что мне все равно, что ты думаешь обо мне и моем чертовом хвосте. Стой. Черт, мне не все равно, мне, блин, не все равно. Меня это очень сильно волнует, но даже если ты меня ненавидишь или я тебе противен, то не говори мне об этом. Я не хочу. Я хочу, чтобы ты просто остался со мной до конца этого лета, — Чимин гулко сглатывает. — Чимин, подож… — Послушай, Юнги, ты можешь даже не разговаривать со мной, но только останься, не отталкивай меня. Мне было так больно все это время, пока тебя не было. Я ждал тебя каждый день, я скучал. Очень скучал. Боже, я влюбился в тебя как дурак. Мне от твоего голоса, твоего аромата, твоей улыбки просто крышу сносит. Я не мог прожить и двух недель без тебя, а как я проживу 9 месяцев, а может быть и всю жизнь, без твоих касаний, нежных поцелуев в щёку и страстных в губы, без твоих теплых объятий, без твоих глупых шуток и твоих красивых глаз? Как, Юнги? — из глаз Чимина уже давно льются слезы. Ему больно, но он все еще верит в Юнги. Он любит Юнги. Он по-другому не может. Да и не хочет. Юнги глупо молчит. Он так много раз прокручивал этот диалог в голове, но этот разговор никогда не имел такого исхода. Но Юнги есть, что сказать. И Юнги скажет. — Можешь повернуться ко мне? Чимин не хочет, чтобы Юнги видел его заплаканные глаза, но нет другого выхода. Русал медленно разворачивается к блондину и смотрит ему в глаза своими мутными. Юнги тянется к щеке Чимина и большим пальцем смахивает слёзы, а Чимин прильнул щекой к ладошке Юнги и на миг прикрывает глаза. Чимин думает, что это секундная утопия. Юнги знает, что это вечная утопия. — Чимин-а, сейчас послушай меня внимательно. Хорошо? Рыжеволосый робко кивнул, ему страшно, что сейчас Юнги наговорит ему много всего нехорошего. И просто уйдёт. Оставит одного. — Чимин, — у русала по коже мурашки стаей пробегают от голоса Юнги и от того, как нежно он произносит его имя, — все эти дни, в которые я не приходил к тебе, я думал. Думал только о тебе, Чимин-а. Засыпал с мыслями о тебе и просыпался тоже с ними. Я обнимал подушку, а так хотелось обнять тебя. Я такой трус, Чимин. Я не мог поверить. Не хотел. Не в то, что ты русал и у тебя есть хвост. Ты удивительный, совсем сказочный. Это правда невероятно, — Юнги улыбается такой привычной для Чимина улыбкой. — Я не мог поверить в то, как буду жить без тебя. Черт, я так хотел забрать тебя с собой. С собой в Сеул. Я такой собственник, Чимин. Я так хотел обнимать тебя и утыкаться в твою рыжую макушку каждую ночь. Я так хотел целовать тебя, когда захочется и где захочется. Но, блять, это не сказка, это ёбаная жизнь. У меня никогда не появится хвост, а ты никогда не получишь ноги навсегда. Чёртов реализм, сейчас я ненавижу его больше всего. Я реалист, Чимин, и именно после встречи с тобой я перестал считать это своим достоинством. Рядом с тобой хочется быть мечтателем, хочется верить в то, что всё возможно. Очень хочется. Теперь уже из глаз Юнги катятся слёзы, он последний раз плакал, когда умерла мама. Чимин и правда для него — всё. Чимин, кажется, не дышит и захлёбывается воздухом одновременно. У Чимина, кажется, сердце не бьётся, но тут же бьётся с бешеной скоростью. — Блять, ты такой красивый, Чимин, ты бы знал. Такой красивый и удивительный, что мне не хватает блядского воздуха, чтобы надышаться тобой. Ты настолько идеальный, что во всём мире слов не хватит. Не хватит, чтобы описать тебя и то, что я чувствую к тебе. Я никогда и к никому такого не испытывал. Ты первый. Ты первый, кто растопил лед в моем сердце и залатал все пробоины в нем. Ты первый, кого я целовал с такой нежностью. Ты первый, кого я так обнимал. Обнимал так, как будто в последний раз. Ты первый по всем пунктам, Чимин. Ты говоришь, что это для тебя в новинку, но и для меня всё это впервые. Юнги глубоко вдыхает аромат Чимина и боится. Боится реакции Чимина. — Ну чего ты молчишь, Чими… Юнги не ожидал. Чимин резко, но так нежно впился в губы Юнги. Мин удивляется тому, откуда у этого парнишки нашлось столько смелости. Юнги отвечает на поцелуй, очень тягучий и приторно сладкий. Блондин мысленно ухмыляется тому, как Чимин неумело и робко целует, но Юнги льстит, что первым начал Чимин, что Чимин несмотря на неумелость всё равно очень старается. Чимин хочет, чтобы Юнги понравилось. Мин перехватывает инициативу. Он обхватывает Чимина за талию и придвигает его ближе к себе. Юнги нежно проталкивается языком к Чимину, и тот податливо открывает ротик, впуская Юнги. Чимин издает сладкий стон, когда Юнги легонько прикусывает нижнюю губу. Юнги целует Чимина как мороженое, как самый сочный персик, как мягкий бриз. Так же нежно, как песок, смываемый с кожи морем, что теплее шерстяного свитера. Им, кажется, больше не оторваться друг от друга. Скоро закат, но у них еще есть время. Время, чтобы любить. Любить до конца этого лета. Любить до конца этой жизни.