Замена вашего менеджера

      Солнечный свет настырно светил прямо в глаза, и Кана в десятый раз за это утро прокляла себя за то, что выбрала именно эту парту. Девушка хлопнула левой рукой по страницам ежедневника, которые опять норовили закрыться, и еще усерднее продолжила что-то переписывать. Работа была практически закончена, но каждый раз, когда дело подходило к концу строчки, что-то обязательно ее отвлекало. Мацуока нахмурилась. Да, давно она не ощущала на себе тяжелое давление занятости.       И в чем только, спрашивается, провинилась?       Вышедшие на перемену школьники шумели вокруг. Ручка все интенсивнее крутилась, выводя название очередной школы. И когда Кана, сосредоточенно прищурившись, заканчивала последний иероглиф, на парту ее что-то с глухим стуком упало.       Девушка дернулась и скосила линию.       Волна нараставшего напряжения достигла пика, и Мацуока откинула ручку на другой угол стола, вскинувшись. Неужели никто не может подождать со своими претензиями пару минут, чтобы она закончила?! Принципиально нужно под руку лезть что ли?       Первым, что бросилось Кане в глаза, был огромный голубой бант. Следом девушка заметила короткие рыжие волосы, а потом уже и знакомое круглое лицо. Уровень раздражения остановился на одной отметке и вдруг начал стремительно падать. Вымещать зло на однокласснице расхотелось. Особенно на этой.       Перед ней стояла Коизучи Рие, опираясь руками о край парты.       Кана осторожно опустила зависшую в воздухе руку, которой недавно откинула ручку, и вопрошающе взглянула на Коизучи поверх очков.       — Здравствуй, Мацуока-чан! — бодро начала Рие, широко улыбнувшись.       — Привет, — с меньшим энтузиазмом отозвалась Кана. — Чего-то хотела?       Коизучи кивнула и слегка наклонилась к однокласснице, чтобы сделать диалог менее неловким. Получалось слабо.       — Разве что просто поговорить, — прощебетала девушка. Мацуока почувствовала жгучее желание закатить глаза. Ага, просто поговорить, как же. Почему нельзя сказать сразу? К чему все эти условности? Время потянуть?       — О чем?       — Знаешь, я тут подумала, мы ведь с тобой практически разделили обязанности Ватанабэ-чан…       Это было правдой. После того, как в школу просочилась весть о переломе Мадоки, Андо-сенсей назначила Коизучи старостой их класса, чему последняя была несказанно рада. Все-таки она тоже высказывала свою кандидатуру в начале года, но Ватанабэ ее опередила. Теперь Коизучи, расправив плечи, ходила по школе, решая все классные вопросы, и каждое утро окидывала кабинет таким взглядом, словно заходила в собственное королевство. Может, Кане это просто казалось. Может, ей просто не нравилось, что Коизучи буквально заняла место Мадоки. Но какая-то неясная причина не вступать с Рие в дружеский контакт у нее все же была. Мацуока с внутренним вздохом опять пришла к выводу, что она невероятная брюзга.       К тому же новость о том, что Кана временно сменила Ватанабэ на посту менеджера баскетбольной команды, тоже не осталась без внимания. Но здесь скорее всего уже постарались сами парни, активно обсуждая этот аспект между уроками. Глядя на Коизучи, Кана чуть щурила глаза и задавалась одним вопросом. Может быть, Рие хотела прибрать к рукам не только место старосты, но и должность менеджера? Не просто же так Мадока упоминала безмозглых кур, которым только на тренирующихся парней бы посмотреть.       — И? — поторопила девушка старосту.       — Вообще-то я хотела спросить, устраивает ли тебя то, что ты теперь дежуришь одна… — начала Коизучи, прижав палец к подбородку.       — Устраивает, — безапелляционно заявила Кана, вернувшись к своему ежедневнику.       — Да? Здорово, — с явной фальшью улыбнулась Рие. — Просто я хотела предложить тебе поменяться с Адатарой-куном, тогда мы могли бы дежурить вместе…       — Но тогда Адатара-кун останется один, — сухо заметила Мацуока. — Несправедливо получится. Ничего не нужно менять, меня все устраивает.       Коизучи ненадолго замолчала. Кана еще раз пробежалась по написанным строчкам, опять обхватила пальцами ручку и поставила около некоторых названий маленькие галочки. С этими школами она уже поверхностно, но ознакомилась.       — Ой, а что это? — вдруг спросила Коизучи.       Кана сжала зубы. Ну что ей от нее надо? Она же уже ответила на вопрос!       — Приобщаюсь к проблемам баскетбольного клуба, — хмуро пояснила Мацуока, закрывая блокнот.       — Нельзя же работать даже на обеденной перемене! — воскликнула староста.       Кана удивленно вскинула брови.       — Но ты же работаешь.       Коизучи неловко улыбнулась.       — Поэтому нам нужно исправлять ситуацию, — заявила она, упирая руки в бока.— Может, пообедаем вместе? Обсудим тяжелые будни японских школьниц, отвлечемся от учебы.       Мацуока посмотрела на нее так, что лицо ее, казалось бы, сейчас вытянется в неправильной форме от нахлынувшего удивления. Они с Коизучи были едва знакомы, а пока менеджером была Ватанабэ, Рие вообще не обращала внимания на Мацуоку. Так к чему сейчас этот повышенный интерес? Неужели проснулось подростковое желание посмотреть на подтянутых парней? Ну-ну. Если так, то не ту дурочку она нашла.       — Извини, но я не голодна, — не моргнув и глазом соврала Кана, стараясь не смотреть на Коизучи вообще.       — Неужели? У нас ведь еще уроки после этой перемены будут…       — Я же сказала, что не голодна, — с нажимом повторила девушка.       Коизучи дернула плечом.       — Как знаешь, — потускневшим голосом отрывисто бросила она.       Краем глаза Кана увидела, как Коизучи через весь класс пронеслась к своему месту, вытащила из сумки внушительных размеров контейнер с обедом и чуть ли не с оскорбленным шлейфом выскочила в коридор. Похоже, дело все-таки было в возможности беззаботного посещения баскетбольных тренировок.       Мацуока даже не обиделась. Она четко видела разницу между неподдельным дружелюбием и интересом к человеку у Ватанабэ и плохо скрываемым подхалимством, которым ее только что пыталась завлечь Коизучи. Мысли об этом заставили Кану слегка обиженно засопеть. Пообедать в компании-то ей хотелось, только этой подходящей компании в школе не наблюдалось. Мадока все еще коротала дни перед выпиской домой в больнице. Ехидное чувство одиночества опять упало на плечи.       Задумавшись, она не сразу заметила, как в класс зашел Накатани-сенсей. Приготовившись к грядущему уроку английского, он увидел свою новую помощницу, что со сосредоточенным лицом созерцала вид за окном.       — Мацуока-кун, — негромко окликнул учитель девушку.       Кана, услышав свою фамилию, очнулась и, не выпуская из рук закрытый ежедневник, в который была вложена турнирная таблица, поднялась с места. Преподаватель пальцем поманил ее к себе, и девушка, будто дикий зверь, опасавшийся подходить к охотнику, подошла к учительскому столу.       — Смотрю, полностью погружена в работу? — бесцветно спросил он, кивнув головой в сторону записной книжки, из которой торчал участок бумаги, где были написаны названия нескольких школ.       Мацуока проигнорировала эти слова, завела руку с блокнотом за спину и спокойно спросила:       — Что-то случилось?       Накатани-сенсей отрицательно покачал головой.       — Нет, — для надежности произнес он. — Просто хотел помочь тебе в изучении противников.       — Я уже прочитала сведения о некоторых школах. Уровень защиты, основной стиль игры и еще несколько деталей.       Тренер, выслушав девушку, пару секунд помолчал, как-то непонятно глядя на нее. Кана так и не поняла, удивлен он был или разочарован.       — Хорошо, — заключил Накатани-сенсей. — Но недостаточно. Зайди в учительскую перед тем, как будешь уходить домой. Хочу кое-что тебе показать.       Получив указание, девушка кивнула и отошла обратно на свое место.       Опять какие-то поручения. Кана вздохнула и посмотрела на часы. Что же, до конца перемены у нее еще было время. Можно и немного перекусить.              Через пять минут после звонка с последнего урока здание школы погрузилось в пугающую тишину. Все ученики разбежались по комнатам своих клубов, а те, у кого их в расписании сегодня не было, уже отправились домой. Кана шагала по пустым коридорам, пытаясь делать каждый шаг все более мягким, чтобы звук ударяющейся о пол подошвы не разносился на весь этаж.       В учительской тоже практически никого не было. Осторожно постучав в дверь, Кана потянула на себя ручку и протиснулась за порог. Накатани-сенсей сидел за своим компьютером, обложившись со всех сторон стопками каких-то листов, разноцветными папками и большой кружкой кофе с песочным печеньем. Оторвав взгляд от монитора, он кивнул менеджеру:       — Заходи.       Кана медленно прошла внутрь, отмечая, что в учительской этой школы она была впервые. Доходя до учителя, девушка пыталась отыскать какие-нибудь серьезные отличия от учительской ее средней школы, но ничего заметного в глаза не бросилось. Разве что здесь помещение было побольше, а вместо простых деревянных стульев здесь располагались удобные компьютерные кресла.       — Ты когда-нибудь интересовалась играми старших школ? — вместо приветствия спросил Накатани-сенсей.       Кана задумалась.       — Одно время я хотела поступить в те школы, где есть женские баскетбольные команды, — после заминки ответила девушка. — Шинкье, Кайджо и другие. Поэтому с их играми ознакомлена.       — А с мужскими командами?       Мацуока снова помедлила с ответом.       — Бегло, но смотрела, — уклончиво сказала она. — Ракузан, Йосен, Сеншинкан… Те, которые у всех на слуху, в общем.       Накатани-сенсей вздохнул и зачем-то потянулся под стол.       — Этого мало, — заключил он, выпрямившись. — С Ракузан и Йосен мы можем встретиться только на самих Межшкольных, а с Сеншинкан разве что в финале отборочных. Но в нашем блоке еще много средних команд, которые могут представить серьезную помеху.       Откатившись от стола, он поднялся на ноги и взял в руки небольшой бумажный пакет.       — Держи, — сказал тренер, протянув его девушке, держа за бумажные ручки. — Это игры наших ближайших соперников. Времени до тренировки немного, но часть ты осилить успеть должна. С помощью этих записей сможешь составить более полное представление о противниках.       — Спасибо, — пробормотала Кана, перенимая пакет.       Быстро заглянув внутрь и увидев количество лежащих в пакете дисков, Кана мысленно застонала, понимая, что свободным этот вечер она уже точно не назовет.       — Это все, — лаконично пояснил Накатани-сенсей, возвращаясь к монитору.       Кана непонимающе округлила глаза и беспардонно уставилась на учителя. Почему-то ей показалось, что между ними повисла тяжелая аура недосказанности. Вцепившись в пакет двумя руками сразу, девушка пару раз намеренно провела ногами по полу, шурша подошвами туфель.       — Накатани-сенсей? — все же обратилась она, думая, что мужчина все-таки забыл ей что-то сказать. — До свидания?       — Да, доброго дня, — не отрываясь от работы произнес мужчина.       Удивившись, Кана пожала плечами и вышла из учительской. Она и сама не понимала, почему Накатани-сенсей должен был сказать ей что-то еще, но почему-то казалось, что такими короткими разговоры тренера и менеджера быть не могут. Ватанабэ, вроде бы, обещала, что ей помогут освоиться? Что-то заметно это было слабо.       Попытавшись выкинуть из головы такие нудные мысли, Кана еще резвее зашагала вперед, надеясь покинуть школу, чтобы сбежать от гнетущего чувства. Спустившись вниз, девушка быстро переобулась и, поудобнее перехватив сумку с пакетом, потопала к остановке. Но уже у школьного крыльца ее ждал малоприятный сюрприз.       — Мацуока-сан?       Увидев Такао, Кана сразу же остановилась. А заметив стоящего рядом с ним Мидориму, она в следующую же секунду ощутила сильное желание с истерикой убежать подальше. Но вспомнив о «законе терпимости», Мацуока на секунду прикрыла глаза и максимально расслабила лицо. Да уж, верно говорят, что для сохранения ангельского характера нужно дьявольское терпение.       — Привет, — спокойно поздоровалась она, спуская по ступенькам вниз, после чего бросила быстрый взгляд на Мидориму и слегка махнула ему рукой. — И тебе привет.       Мидорима ничего не ответил, но взгляд его задержался на Кане дольше обычного и уже был не таким острым. Мацуока восприняла это, как проявление мирного сотрудничества.       Такао же продолжил глухо молчать. Отметив, что лицо его было напряжено больше обычного, как это бывало у людей, пытающихся скрыть свое удивление, Кана слегка заинтересовалась такой реакцией.       — Что? — повела бровями девушка. — Ты так удивлен тому, что встретил меня в нашей общей школе, Такао?       Услышав эти слова, Такао мгновенно оживился и заискрил эмоциями. Легко усмехнувшись, он почесал затылок и, зажмурив глаза, выдал самую лучезарную на памяти Каны из своих улыбок.       — Да ты просто вовремя появилась, — со смешком пояснил он. — Мы с Шин-чаном как раз о тебе вспоминали.       Вспоминали? Теперь Кана не знала, удивляться ей или опасаться. Не смотря на Мидориму, девушка скрестила руки на груди, тем самым подняв пакет с дисками выше.       — И что же вы обо мне запомнили? — с прохладным интересом спросила она, чуть прищурив глаза.       — Твое предложение.       Хмурый голос Мидоримы против воли заставил перевести на него внимание. Не расцепляя рук, Кана чуть крутанулась на каблуках, повернувшись прямо в его сторону. От этой открытости для разговора на нее неминуемо набежала тень раздражения. Ей все еще не хотелось разговаривать с ним лично. И вряд ли, что вообще когда-нибудь захочется. Но обещание, данное Ватанабэ, камнем тянуло вниз, заставляя чуть слащаво улыбаться. Быстрее бы этот год закончился, быстрее бы…       Попытавшись сбросить с себя надвинувшуюся недоброжелательность, Кана немного приподняла подбородок, чтобы посмотреть Мидориме в глаза. Еще одним фактором, который отваживал от нее половину настроя в общении с этим снобом, был его рост. Пусть невысокой Кана и не была, но рядом с Мидоримой она вновь вспоминала те ясные деньки, когда более высокие друзья в шутку дразнили ее низкой. Плохими те воспоминания не были, но веяло от них своеобразной грустью, из-за которой безумно хотелось начать тереть глаза или упасть лицом в подушку.       Да и вообще. Какой у него рост? Два метра? Это вообще нормально для японского школьника? То ли дело Такао, с которым Кана была практически наравне. С Такао было комфортнее общаться. С ним было вообще во всех смыслах комфортнее.       — Итак? — настойчиво поторопила вынесение вердикта. — Достойна я прощения?       Такао неопределенно хихикнул.       — Скажем так, — растягивая гласные, произнес он. — Твое предложение его немного удивило.       Кана вспомнила лица обоих ребят, когда они услышали ее предложение мира, и подавила ехидную усмешку. Что-что, а удивлять она всегда умела.       — И все же?.. — назидательно спросила она, заглядывая Мидориме в глаза.       Стекла очков парня как-то нехорошо сверкнули. Кана машинально поправила и свою оправу. Интересно, а как она в тот момент выглядела со стороны?       — Я тебе не доверяю, вот что, — наконец озвучил свои мысли Мидоримы.       Весь благородный запал Каны сдулся подобно воздушному шарику.       — Какая жалость, — хмыкнула она, но, поняв, что голос ее звучал отнюдь не мирно, продолжила: — Правда жалко. Я же реально хотела исправить свое поведение. Предвзятость предвзятостью, но мы же теперь в одной команде, да? Хотя, видимо, я даже шанса не заслужила.       Театрально вздохнув, Кана отвернулась и уже намеренно избегала с Мидоримой зрительного контакта.       — Да ладно тебе, Мацуока-сан, он же цундере! — воскликнул Такао.       — Такао, — незамедлительно прошипел Мидорима.       Кана удивленно хлопнула ресницами.       — Цундере? — недоверчиво уточнила она.       — Ага, самый настоящий, — продолжил доказывать Такао, совершенно не обращая внимание на то, что над Мидоримой начали собираться тучи. — Я уверен, что он уже на тебя не дуется.       — Такао! — рявкнул Мидорима.       — Вот оно значит как, — усмехнулась Кана, пока Мидорима, схвативший Такао за руку, поволок друга в противоположную сторону. — Тогда буду пытаться добиться его расположения и дальше!       — Я верю в тебя, Мацуока-сан! — воскликнул Такао, которого оттащили от крыльца уже на приличное расстояние.       В ответ Кана промолчала. Уже когда ребята скрылись из ее поля зрения, у нее в голове задался вполне резонный вопрос. А куда, собственно, Мидорима поволок Такао? Но вопрос отпал сам собой, так как истинный ответ Кане был практически не интересен, да и время уже подсказывало идти домой.       — Клоуны, — вздохнула девушка, закатив глаза, после чего покинула территорию школы.              Взяв в одну руку кружку с горячим чаем, а другой схватив тарелку, на которой лежала парочка треугольных сэндвичей, Арата бросил последний взгляд на включенный в комнате телевизор и неспешно направился в комнату дочери.       — Извини за вторжение, — негромко произнес он, осторожно открывая носком дверь.       Ответа не последовало.       С занятыми руками Арата шагнул в комнату, неуклюже попытавшись придержать за собой дверь плечом. Не получилось.       В небольшой комнате с приоткрытым на проветривание окном было тихо. На низеньком столе, за которым Кана обычно делала уроки, стоял приглушенно шумевший ноутбук. Уже за его экраном, обложившись со всех сторон бумагами, дисками и различной канцелярией, сидела Кана. Подобрав ноги под себя она, вопреки своей осанке согнув спину, подпирала рукой щеку, сосредоточенно глядя на экран. В одном ухе ее был наушник.       Мягкий звук закрывающейся двери привлек внимание Каны больше, чем голос собственного отца. Клацнув кнопками клавиатуры, Кана вынула наушник и осторожно отодвинула ноутбук в сторону. Арата тем временем подошел к дочери, поставил кружку с блюдцем на край стола и осторожно присел рядом.       — Ты не вышла на ужин, поэтому я принес тебе перекус, — пояснил мужчина, глядя на лицо девушки.       Кана понимающе кивнула, завела правую руку на голову и, надавив на ее локоть левой, потянулась.       — Спасибо, — тихо поблагодарила она отца.       Взяв в руки кружку, девушка поднесла ее ко рту, но тут же остановилась — стекла очков моментально запотели, закрыв Кане обзор на мир. Забавно наморщив нос, Мацуока поставила кружку обратно и подняла очки выше, зафиксировав их на макушке.       — Минусы жизни очкариков? — беззлобно усмехнулся Арата.       — Это не смешно, — буркнула Кана, возвращаясь к кружке.       Арата чуть пожал плечами. Пока его дочь медленно пережевывала первый из принесенных сэндвичей, мужчина осторожно заглянул в ноутбук. Там он увидел стоящую на паузе видеозапись. Замершая цветная картинка показывала зрителю небольшой участок баскетбольной площадки, на которой столпилось шестеро здоровых молодых парней. Арата криво усмехнулся.       Очень странно было видеть что-то подобное в кругах интересов его дочери, которую всегда больше интересовал женский баскетбол.       — Я, конечно, был готов, что в старшей школе ты начнешь интересоваться мальчиками, — с невинным лицом начал мужчина. — Но это немного не вписывается в мои представления.       Кана с оскорбленным стуком поставила стакан на столик.       — Пап, юморист из тебя никакой, серьезно, прекращай, — сузив глаза, заявила она.       — Ну я же шучу, чего ты заводишься-то сразу?       Они еще немного помолчали. Арата тихо наблюдал за тем, как Кана, убрав зубочистку и осторожно сжимая в пальцах мягкий хлеб, начала понемногу откусывать сэндвич, запивая его небольшими глотками чая. Чуть прищурив глаза, Кана иногда бросала быстрые взгляды на экран ноутбука, пусть и прекрасно знала, что без очков мало что там увидит. Заинтересовавшись таким рвением к работе, Арата подался вперед и внимательно посмотрел на дочь.       — Как продвижения? Устала?       — Ага, — утвердительно вздохнула Кана, расправившись с первым сэндвичем. — Устала дико. А еще столько всего делать, выть хочется.       — Я приготовил ужин, так что сможешь помыть посуду? Или у тебя сегодня завал?       Кана, на ощупь вытащив вторую зубочистку, вздохнула.       — Завал, — согласилась она. — Но я помою. Немного позже. Сейчас нужно разобраться с делами.       — Говоришь прямо как мама, — с легкой улыбкой заметил Арата.       Услышав это, Кана остановилась на середине действия, растерянно посмотрела на отца и поспешно отвела взгляд. Каждый раз, когда ее сравнивали с матерью в отношении работы, Кану охватывало какое-то странное чувство дискомфорта. То был набор каких-то смешанных эмоций, схожих одновременно со смущением и стыдом.       — Ты уже рассказала ей, что решила вернуться в баскетбол? — вдруг спросил мужчина у притихшей Каны, которая так и зависла с сэндвичем в руках.       Девушка вздрогнула и, помедлив, ответила:       — Нет. Она же занята, не хочу отвлекать ее от работы по пустякам.       — Кана, — поучительно начал Арата, — твоя жизнь для нее не пустяки. Она всегда интересовалась и будет интересоваться, чем ты занимаешься. И никакая работа не запретит ей ответить на твой звонок. Ты ведь ее дочь.       Мацуока ничего не ответила. Молча опустошив кружку с чаем, Кана отставила ее в сторону и доела принесенные сэндвичи. Поняв, что девушка опять собирается погрузиться в бурную деятельность, Арата без лишних слов встал и забрал грязную посуду.       — Не сиди допоздна, завтра на учебу, — тихо сказал он, подходя к двери. — И все-таки позвони матери. Ей будет приятен факт того, что ты делишься с ней новостями.       Кана, вернувшая на нос очки, слегка поджала губы, но все же согласилась.       — Хорошо, — качнула она головой. — Спасибо за заботу, пап.       Чуть приподняв уголки губ, Арата скрылся в коридоре.       Кана подвинула к себе ноутбук и схватилась за мышку, пару раз нажав на левую кнопку.       На экран выскочила другая видеозапись, которая была свернута и надежно спрятана за первой. Вот уже на ней ясно проглядывались облаченные в спортивную форму силуэты девочек лет пятнадцати. Кана пристально посмотрела на зависшую картинку, после чего быстро закрыла ее, щелкнув по небольшому кресту в уголке.       Перед глазами снова мелькнула запись прошлогодней игры Шутоку со старшей школой Кинка. Страдальчески прикрыв глаза, Кана осознала, что ей срочно нужно от этого отдохнуть. Она медленно легла на спину, выпрямив под столиком ноги. Уставшие от неудобной позы позвоночник и колени начали расслабляться. Не открывая глаза, Кана пошарила рукой рядом с коробками из-под дисков и взяла свой телефон.       Раскрыв раскладушку, девушка сонно сощурилась и открыла список контактов, облизнув губы. Найдя нужный номер, она еще немного погипнотизировала его взглядом, прежде чем нажала кнопку вызова и приложила телефон к уху.       Звонок приняли с третьего гудка.       — Здравствуй, мам, — охрипшим от легкого волнения голосом произнесла Кана, повернувшись на бок. — Ты можешь сейчас говорить?